Жаркое лето сорок первого

Глава 21

-Танки! Немецкие танки! – Истерично продолжал кричать кто-то.

Страх начал захватывать весь мой организм. Хотелось вскочить и побежать куда глаза глядят – лишь бы подальше от танков. Или лечь и закопаться в землю, в надежде, что он тебя не достанет. Вот только всплывшие в голове кадры кинохроники и военных фильмов, напомнили, что танк вполне может «проутюжить» траншеи и погрести заживо всех тех, кто оказался внизу.

Вообще, такое ощущение, что среди всех присутствующих, только Артём не потерял голову! Во всяком случае, только он не поддался панике, а высунул голову из траншеи и попытался оценить резко изменившуюся обстановку. Оценил. На это ему потребовалось около десятка секунд, после чего, что есть сил, он прокричал:

-Это наши танки!

Я не поверил своим ушам. Но вот Артёму – поверил. Поэтому высунулся из-за бруствера и присмотрелся. А ведь действительно, по полю неспешно, вальяжно ползли два советских танка. Нет, не так – Танка. Именно с большой буквы «Т». Потому что, это были Т-34, ещё явно, предвоенной сборки. Причём – из разных серий. Шедший слева – с длинноствольной (относительно второго) пушкой. А шедший справа – с коротким «обрубком». Память тут же подсказала, что слева была «тридцатьчетверка» выпуска начала сорок первого года, вооруженная пушкой Ф-34, а справа – её предшественник, «тридцатьчетверка» выпуска прошлого, сорокового года, с короткоствольной (относительно младшего брата) пушкой Л-11.

Следом за танками шла пехота. Шла неровно, несколькими группами, стараясь прятаться за бронёй. По моим прикидкам, немного, вряд ли больше двух отделений.

С появлением новых действующих лиц, всё внимание гитлеровцев было переключено на танки. Они открыли по ним, кажется, огонь из всего, что есть в наличии. Вот только 20-мм зенитные автоматы не могли взять броню Т-34 в лоб. Да и неизвестные танкисты дурака валять не собирались – вели ответный огонь по противнику с коротких остановок.

Двумя или тремя выстрелами они разворотили ДЗОТ, так сильно мешавший нам жить. Потом перенесли сосредоточенный огонь на вражескую артиллерию ПВО. Одна за другой начали замолкать немецкие пушки. А танки делали короткие остановки и стреляли по другому берегу реки, постепенно приближаясь к нашим траншеям.

Вот вначале один, а потом и второй танк медленно переползли траншеи. Вскоре эти траншеи начали перепрыгивать пехотинцы. Высунув голову над бруствером, я смог их получше рассмотреть и удивиться – судя по шапкам-кубанкам и болтающимся на боку шашкам, это были кавалеристы!

-Вперёд! В атаку! – Поднялся из траншеи Артём и побежал вперёд, к мосту. Остальные бойцы и командиры, неровной цепочкой рванули следом. Я же бежал прямо следом за старшим лейтенантом.

Как преодолели мост – не помню. По нам стреляли, мы стреляли в ответ. Очень сильно помогли танки. Короткоствольная «тридцатьчетверка» выползла к самому мосту и огнём из пушки подавила позиции незамеченного ранее пулемёта. А там уж и мы, на своих двоих, броском преодолели мост и сошлись с противником в рукопашную.

Немцев было немного. В основном – зенитчики с разбитых танками зенитных орудий, да редкие пехотинцы. Причём, что одни, что другие тут же побежали, как только мы перемахнули через мост и оказались в неглубоких траншеях. В общем и целом – неплохо получилось. А мне даже удалось отличиться – взять в плен одного гитлеровца. Правда, я сам не понял, как это получилось! Столкнулись с ним нос к носу. У меня в руках МР-40, а у него карабин. Вот он этот карабин с испугу и бросил. А тут уж я, перехватив автомат как дубину, огрел его по голове пистолетной рукоятью.

В общем и целом, можно считать, что это первый взятый лично мной в плен «фриц». Первый, и, думаю, не последний – война-то долгая будет!

Преследовать гитлеровцев не стали – силы распылять никто не хотел. А вот сбором трофеев занялись. Во всяком случае я. Как только стрельба стихла, и «мой» немец стал очухиваться, я тут же снял с него ремень, и, освободив его от подсумков, связал пленному руки спереди. Потом сразу же начал похлопывать «фрица» по карманам – извлёк солдатскую книжку, вскрытый конверт с письмом, тоненькую стопку денег. Была ещё зеленоватая пачка папирос «Eckstein № 5» и пачка спичек.

Трофеи я быстро рассовал по карманам, после чего, махнув стволом автомата в нужном направлении, сильно исковеркав команду, приказал:

-Форвэрст! Шнелле!

Немец, несмотря на мои весьма скромные познания в иностранных языках, мои приказы понял и расценил правильно – понуро опустил голову и двинулся в указанном направлении.

На моё счастье, мне на глаза попался Артём. Он, медленно передвигая ногами, как-то неуверенно шёл в сторону застывших «тридцатьчетверок». Я тут же, подтолкнув гитлеровца стволом, направился к нему.

-Товарищ старший лейтенант? – Обратился я к командиру, а потом чуть потише, чтобы не слышали другие, продолжил:

-Артём, что такое?

Старший лейтенант повернул голову ко мне и немного покачиваясь, как-то неуверенно, произнёс:

-Н-не знаю. Что-то голова кружится.

Выглядел Артём паршиво: лицо серое, глаза какие-то «пустые», движения заторможенные, неуверенные. Было ощущение, что передо мной стоит совсем не тот человек, которого я знаю со школьных лет, а кто-то другой, совсем «чужой».

Старший лейтенант уже был на «последнем издыхании». Во всяком случае, у меня возникло ощущение, что он вот-вот упадёт лицом в траву. Недолго думая, подскакиваю к другу детства. Я почти успеваю, но у Артёма резко подкосились обе ноги, и он просто завалился вперёд.

Каким-то чудом успеваю подхватить друга детства за плечо и пытаюсь смягчить падение. Почти получилось. Во всяком случае, головой он не ударился, а лишь приземлился на левый бок.

-Медика! Срочно! – Что есть сил, проорал я.

К нам приблизилось двое красноармейцев. Одним из них оказался Василий Ионов, а второй – незнакомый молодой парень с санитарной сумкой на боку и винтовкой за спиной.

-Все в сторону! – Неожиданно грозно потребовал санинструктор, после чего быстро приложил пальцы к шее старшего лейтенанта, и, кажется, немного задумался. Секунд тридцать он так просидел, после чего начал снимать с Артёма ремни со снаряжением.

Несколько долгих секунд потребовалось на то, чтобы расстегнуть пряжки ремней. Потом, ловким движением санинструктор задрал гимнастёрку вверх и зло выругался:

-Твою мать!

Я склонился над Артёмом и также, как и он, выругался – бинты, которыми был перевязан старший лейтенант буквально все пропитались кровью и уже однозначно не могли выполнять свою главную функцию.

-Василий, быстро за военфельдшером! – Прорычал я, после чего склонился над военфельдшером, который уже достал из своей санитарной сумки ножницы и начал быстро, но аккуратно срезать пропитанные кровью бинты.

Постепенно к нам стали стягиваться другие бойцы и командиры. Вскоре подошёл ещё один санинструктор, и вот, они вдвоём уже начали «колдовать» над тяжело дышащим Артёмом.

Ещё через несколько минут раздалось «цоканье» копыт по мостовому покрытию, и, возле нас остановилась лошадка светлой масти, с двумя всадниками в седле. Повернувшись, заметил, как незнакомый кавалерист в шапке-кубанке помог товарищу военфельдшеру Одинцовой спуститься на землю.

Девушка ловко оправила форменную юбку, после чего быстрым шагом направилась в нашу сторону. С каждым шагом её лицо становилось всё суровее и суровее, а шаги становились всё быстрее и быстрее. Последние шаги девушка буквально пробежала. Растолкав санинструкторов, она вначале прощупала пульс, после чего из своей санитарной сумки достала флягу и начала спешно обмывать рану.

-Отошли все! Быстро! – Неожиданно резко приказала Владлена Игоревна.

Все тут же подчинились. Даже я отшатнулся. И понял, что вот уже несколько минут «мой» пленник находится без присмотра!

Тут же начинаю вертеть головой, стараясь найти пленного в зоне видимости. Вскоре с ужасом осознал, что немца-то вокруг я не вижу!

Бойцы начали расходиться – тут и немногочисленные младшие командиры появились, начали раздавать указания. В общем и целом – обычная суета, которая обязательно возникает после любого боестолкновения с противником.

Но мне от этого не легче! Немца-то нет!

Я бросился в одну сторону, заглянул в противовоздушную щель, в пару одиночных окопчиков и небольшую придорожную канаву – нигде нет! И тут, я краем глаза замечаю какое-то шевеление. Тут же поворачиваю голову влево и вижу того самого немца, которого совсем недавно я брал в плен! Руки его уже были свободны, да и сам он вооружен. Гранатой. На длинной деревянной ручке.

Он как раз начал готовить её к броску – я видел, как левой рукой гитлеровец откручивает колпачок в донце ручки. На всё про всё у него несколько секунд, после чего эту взрывоопасную «игрушку» можно будет использовать по назначению!

Немецкая осколочная противопехотная граната Stielhandgranate, также именуемая М-24 или «колотушка», была достаточно удобной для бросков на расстояние метров в тридцать. Опытный боец может её метнуть на все полсотни метров (наверное?). И вот сейчас, один такой гад готовил гранату. И судя по взгляду, кидать он собирался её туда, где оказывали помощь раненому старшему лейтенанту. Артёму, то есть!

-Вот сука! – Прошипел я, увидев, что немец открутил колпачок и уже готовится дергать за вывалившийся шнурок…