Жаркое лето сорок первого

Глава 20

Я с парой красноармейцев стоял в охранении пленных немцев и сам не верил, что у нас получилось взять этот грёбанный мост и остаться в живых! У меня трясло руки, нервно подёргивался глаз, хотелось одновременно смеяться и рыдать. Но я лишь просто присел на перевёрнутый пустой ящик из-под патронов, и, поправив ремень автомата на плече, с ненавистью уставился на выживших немцев из охраны, вспоминая всё, что произошло в последние часы…

Как я оказался в немецком окопе – хоть убейте, вспомнить не могу. В памяти только осталось, что в небольшой участок нас набилось около полутора десятка человек. Были тут и хорошо знакомые мне лица вроде старшего лейтенанта Крылова, лейтенанта Полякова или красноармейца Ионова, так и совсем незнакомые бойцы из тех, что присоединились к нашей атаке позднее. Вот хоть убейте, не помню я того белобрысого парня с петлицами инженерных войск, что держит в руках немецкий карабин. Или вон того, немолодого солдата с «трёхлинейкой» в руках и петлицами автомобилиста. Но они были. Были и другие бойцы – пехотинцы, артиллеристы, сапёры и черт знает кто ещё.

Старший лейтенант высунул свой автомат над бруствером и послал куда-то в сторону немцев короткую очередь.

-Что застыли?! – Прокричал Артём, спускаясь на дно окопа. – Чистим окопы! Автоматчики впереди! Патронов не жалеть! Делимся на две группы! Ты, ты и ты, а также вот вы, за мной! – Старший лейтенант ткнул пальцем в меня, Василия Ионова, того самого молоденького инженера-сапёра и немолодого водителя, а также в здоровенного, словно Годзилла бойца-пехотинца, сжимавшего в своих руках казавшийся маленьким ручной пулемёт ДП. – Остальные за лейтенантом. Мы влево по траншее, вы вправо! Не геройствовать особо! В блиндажи и ДЗОТЫ, если такие найдете, вначале входит граната, а лучше две! Потом пара очередей от края до края! И только потом, вы! Лейтенант Поляков, вашей группе необходимо добраться до позиции зенитного орудия справа, зачистить её! По возможности развернуть орудие у ударить по немцам… Или… Хотя бы в их сторону! Вопросы?

-Нет вопросов. – Кивнул лейтенант.

-Мы идём влево по окопам, пробуем подобраться к мосту. А там посмотрим. Начали!

Несмотря на недавнее ранение, Артём первым, низко пригибаясь, бросился по окопу в указанном им же самим направлении. Я с Василием побежал следом. Оставшиеся бойцы потянулись за нами.

Старший лейтенант двигался быстро, словно ледокол расчищая дорогу перед нашей недо-штурмовой группой. Он то и дело останавливался, стрелял из своего автомата и бросал гранаты. Ещё успевал и пополнять боезапас – во всяком случае, гранаты он точно собирал, также как и несколько магазинов к своему автомату, обнаруженных у одного из убитых им же немцев. Мы же больше были похожи на обычных зрителей, поскольку с трудом успевали за старшим лейтенантом – слишком уж он быстро двигался!

Один поворот, второй, третий – и вот мы оказались у Т-образного перекрёстка. Артём задумался и жестами показал, чтобы мы бросили несколько гранат. Сказано – сделано. Мы с Василием, сапёром и водителем подготовили четыре немецкие гранаты, и, по команде, начали бросать гранаты:

-Первый! Пошел! – Я замахнулся и бросил гранату.

-Второй! – Василий высунулся немного вверх и метнул свою гранату.

-Третий! – Шофёр немного замешкался, но тоже отправил «колотушку» в указанном направлении.

-Четвертый! – Сапёр только этого и ждал, ловко метнул гранату, и, открыв рот, пригнулся.

Один за другим раздались четыре взрыва. Следом за последним, Артём бросился направо по Т-образной траншее. Я бросился следом. Василий занял позицию, чтобы смотреть в другую сторону.

Пройдя несколько метров, мы увидели двоих убитых гитлеровцев с ручным пулемётом МГ-34. Они спрятались за несколькими мешками с песком, которые попросту сбросили с бруствера в ход сообщения и укрылись за ними. Обоих мы достали осколками, досталось и пулемёту – ствол его был погнут, а приклад разбит. Я сразу понял, что, если бы затея Артёма с гранатами – они бы нас на этом «перекрёстке» просто срезали парой очередей, ведь высунуться над траншеей не дают немцы с другого берега и из ДЗОТА возле моста!

Прошли ещё немного по траншее. Немцев больше не было. Но за очередным поворотом наткнулись на блиндаж. Из крыши торчала труба печи. А прямо в траншею была выведена дверь.

Артём присмотрелся, дверь открывается наружу. Осторожно перемахнул на другую сторону от прохода, жестами показал, чтобы я подготовил гранату. Тут же готовлю «яйцо». Короткая заминка – всё-таки немецкую гранату я знаю не настолько хорошо, как хотелось бы – и граната готова к бою.

Короткий рывок – старший лейтенант открыл дверь. Я тут же бросил внутрь гранату. Несколько долгих секунд – взрыв. Я тут же бросаюсь внутрь блиндажа, вижу двоих немцев. Один явно не жилец – осколок влетел ему прямо в глаз. А вот второй уже направлял на меня пистолет. Короткая очередь – и немца не стало.

Бегло осмотрелся – вокруг кровь, разбросанные личные вещи и какие-то бумаги, разнообразная посуда. На столе разбитый осколками полевой телефонный аппарат. На обитой досками стене – пара плакатов весьма фривольного содержания, с девушками в нижнем белье. На столе, потрёпанный журнал с голыми бабами.

В голове сразу же вспомнился похожий эпизод из неплохого художественного фильма «Батальоны просят огня». Как там было? Если память не изменяет герой герой Николая Караченцева, старший лейтенант Орлов сказал: «Стервецы, одни голый бабы, чтоб тебя черти съели!». Вот и я также думаю. Чтоб этих чёртовых фрицев черти съели!

Быстро осмотревшись, разворачиваюсь и выхожу из блиндажа, тут же докладываю:

-Два фрица, на глухо мёртвые. Хрен знает, что там было, но кровищи теперь много.

Артём пожелал сам посмотреть, что же это за блиндаж. Зашёл внутрь, начал осматриваться, вышел через пару минут:

-Что-то вроде штаба взвода или роты. Идём дальше!

Прошли ещё десяток метров, после чего остановились – дальше был выход из траншеи. Артём было сунулся посмотреть, что там, но быстро спрятался:

-ДЗОТ, голову поднять не даёт.

Наша дальнейшая цель – ДЗОТ с пулемётом в амбразуре. Я сразу же понял, что это наша дальнейшая цель. Поняли это и остальные бойцы нашей маленькой и опасной (благодаря Артёму) штурмовой группы. Проблема только была одна и выражалась она в том, что строили его далеко не дураки и расположили так, что с нашей стороны (со стороны занятых немецких траншей) подобраться к нему не выйдет, потому что до него нужно пройти около полутора сотен метров открытого пространства. Немцы, гады, аккуратисты, даже травку скосили, чтобы не дай бог, кто-то подобраться к нему мог!

Артём даже в лице изменился – было видно, что этот ДЗОТ даже для него оказался «крепким орешком». И взять он его пусть и сможет, но совсем не теми силами, что у него были в наличии.

Пару минут мы пронаблюдали за немцами, которые вели огонь из пулемёта куда-то в поле по только им видимым целям. А потом старший лейтенант, тяжело выдохнув, махнул рукой, приказал:

-Отходим!

К этому моменту мы уже все собрались у выхода из хода сообщений и нам потребовалось немного времени на то, чтобы развернуться и начать отходить назад. В очередной раз перешагивая через тела убитых пулемётчиков противника, молоденький сапёр, повернувшись к старшему лейтенанту, спросил:

-Товарищ старший лейтенант, а как вы догадались, что они тут будут?

Несмотря на явное нарушение устава – боец не спросил разрешения обратиться, Артём спокойно ответил:

-Тот, кто ими командовал, правильно поставил пулемёт. Я бы также сделал. Они и «перекрёсток» видят, и с верху прикрыты огнём из ДЗОТА.

Красноармеец понятливо кивнул и замолчал…

Ненадолго установилось шаткое равновесие – красноармейцы, потеряв около половины шедших в атаку, заняли линию немецких траншей и отогнали немцев с позиции бывшего советского 76-мм зенитного орудия. Вот только дальше продвинуться не смогли, да и орудие развернуть тоже не получилось – гитлеровцы неплохо простреливали его с другого берега, о чём говорили три тела в советской форме, развалившиеся изломанными куклами подле зенитного орудия.

Хуже всего, что «активных штыков» осталось очень мало – всего около шестидесяти человек, включая тех, кто смог ползком добраться до уже занятых немецких траншей.

Проблемы были буквально со всем – людей мало, боезапаса практически нет, гранат «раз-два и обчёлся». Ещё и с командным составом беда – в живых остались лишь полковой комиссар Фоменко Александр Иванович, старший лейтенант Крылов, лейтенант Поляков, да незнакомый мне младший лейтенант-артиллерист Мамич, которого я видел во время нашей первой встречей с полковым комиссаром. Был ещё мифический младший лейтенант-кавалерист Шапкин, но он со своим полуэскадроном занимался охраной тылов и обоза с ранеными, и, являлся, можно так сказать, нашим последнем резервом.

В живых было ещё несколько сержантов и старшин. Вот, в общем-то и всё. И раненых прибавилось – ими буквально были забиты немецкие траншеи! Эвакуировать через поле их не получалось, помощь нормально оказать было также проблематично. Вот и приходилось немногочисленным санинструкторам оказывать помощь в ходах сообщения, занятыми ранеными…

Совещание было недолгим. Я присутствовал на нём случайно, молчал и просто слушал.

Вопроса на тему того, «что же нам» делать не было. Все прекрасно понимали, что отступить нам уже не дадут – мы сами себя загнали в безвыходное положение с этим мостом. Была бы у нас артиллерия или танки, то шансы бы ещё были, а так…

Хотя был один из командиров, который высказывался за то, чтобы отступить и попытаться найти другую переправу. И оказался этим командиром – Артём. Этого я не ожидал.

-Товарищ полковой комиссар, я считаю, нужно использовать дымовую завесу и отходить. – Начал высказывать он своё мнение. – Без бронетехники нам этот мост не взять. Был бы у нас полнокровный батальон, мы бы этот батальон, тут, в поле и положили бы. Был бы полк, полк бы тут остался. Хотя у полка хоть миномёты есть, накрыли бы тогда позиции зениток и был бы шанс пройти, а так… Остальных людей погубим.

-Умереть боитесь, товарищ старший лейтенант? – Ехидно спросил младший лейтенант Мамич.

-Глупо умереть боюсь. Глупых смертей, итак, без меня хватает, товарищ лейтенант. – «Повысил» в звании артиллериста Артём.

-Глупых смертей на войне не бывает! – Уверенно заявил Мамич, с нескрываемым вызовом посмотрел он на моего друга, видимо, ожидая поддержки остальных командиров. Вот только её не последовало. Почему? Да потому, что среди всех здесь собравшихся, только Артём и выдвинул хоть какой-то, пусть косой-кривой, но всё-таки план дальнейших действий. Остальные, кроме как идти в полный рост, в атаку на ДЗОТ и дальше, через мост, придумать ничего не смогли.

На несколько долгих секунд воцарилась тишина, прерываемая только редкими пулемётными очередями с немецкой стороны.

-Глупая смерть везде бывает… - Хмуро произнёс через некоторое время полковой комиссар, после чего повернулся к Артёму и негромко спросил. – Не боишься оставшихся людей потерять?

-Боюсь. – Серьёзно кивнул старший лейтенант Крылов. – Очень боюсь. Не одного уже потерял. И представить боюсь, как в глаза их родителям, женам и детям смотреть буду. Но сейчас у нас есть обоз, забитый ранеными, которых мы должны вытащить. Я, к сожалению, уже знаю, что делают фашисты с ранеными советскими бойцами…

Лицо Артёма побледнело, а его ладони сжались в кулаки.

Командиры понятливо замолчали – они воевали уже не первый день и видеть им пришлось многое. Они шли от границы, видели сожженные дома, убитых военных, гражданских – женщин, стариков и детей. Видели и сожженные немецкими самолётами санитарные автомобили с белыми крестами на крышах. А младший лейтенант Мамич даже видел, как немецкие истребители специально гонялись за одиночным санитарным автобусом несколько дней назад, в начале июля… Все это видели. И помнили.

А полковой комиссар, заставший весь хаос Гражданской войны, прекрасно знал, насколько могут ожесточиться люди, да что там, знал? Сам видел! Видел, как «белые» вырезали звезды на телах убитых комиссаров и партийных работников, видел, как в отместку «красные» расстреливали «белых» офицеров, видел, как «махновцы» выносили последнее из изб, и как потом погибали с голоду женщины и дети. Довелось слышать и о зверствах «белофиннов» в недавней, «Зимней войне».

-А с ранеными что делать? С теми, кто здесь? – Спросил, наконец, лейтенант Поляков. Вопрос этот был не самый простой. Раненых собралось около полусотни, больше половины из них не могли передвигаться сами. Были и тяжелые… В случае эвакуации, на каждого раненого нужно выделить хотя бы по два бойца, а на тяжелых, лучше, по четыре. Если так сделать, то наличных сил не хватит на эвакуацию всех раненых, а сделать несколько «ходок» нам немцы уж точно никак не дадут.

-Бросать всех наших раненых я здесь не собираюсь. – Коротко ответил Артём. На него с надеждой тут же уставились несколько пар глаз. – Ползком, под прикрытием дымов мы можем их вытащить. Будет тяжело, но вытащим. Правда времени на это потребуется много. Но вариантов других я не вижу. Оставлять раненых противнику нельзя. Ни при каком случае!

Артём ещё больше изменился в лице – он отлично помнил, как в том, «просвещённом» двадцать первом веке, солдат ЕГО армии унижали в плену, расстреливали безоружных, всячески издевались и выкладывали в сеть солдаты армии (и не только армии, но и различного неонацистского отребья) некогда «братской республики», желающей скакать под чужую дудку, а не жить в мире.

По правде говоря, Артёму довелось многое повидать из того, о чём и не подозревали эти сильные мужчины. Он искренне верил, что всё то, что выросло на постсоветском пространстве, появилось из-за слишком больших потерь. Слишком много хороших, честных, преданных делу и Родине молодых (и не очень) парней и женщин погибло в этой войне. И слишком много тварей осталось жить после их смерти. Эти мысли жгли его внутри, поэтому он и старался сделать так, чтобы как больше солдат и командиров Красной Армии выжило в этой мясорубке, продлившейся четыре года. Поэтому он и предлагал отойти, искренне считая, что сейчас у них не осталось шансов выйти победителями из этой атаки, а так, отступив сейчас от этого моста, есть шанс! Есть шанс найти другую переправу, брод какой-нибудь или менее охраняемый мостик.

-Как только мы поставим дымовую завесу, немцы сразу же откроют огонь из всего, что у них только есть по полю. Нас просто задавят автоматическим огнём. Кто не помнит, напоминаю, у них около батареи зенитных автоматов на том берегу! – Напомнил младший лейтенант Мамич.

-Помню я про зенитные автоматы. Помню. – Кивнул Артём. – У нас лишь два пути. Вперёд или назад. Сколько тут немцев было в охране? Взвод? Рота? Около взвода мы уничтожили во время рукопашной. Ещё сколько-то было убито в окопах. А на той стороне сколько?

-Я думаю, тут было до роты противника. Предполагаю, что по взводу на каждой стороне, плюс зенитчики. – Предположил лейтенант Поляков.

-Правильно. – Кивнул Артём. – У немцев, минимум, пять орудий. Честно, не знаю, сколько там человек в расчётах, но со всеми службами, наверное, полсотни человек, а то и больше наберётся. Плюсом к этому, я уверен, что помощь они уже тоже вызвали. Ещё полчаса или час, и к ним придёт подмога. Поэтому нужно как можно быстрее собирать свои вещички и отходить! Ну, либо, также быстро собирать вещички, и, в атаку. Только вот тот вот ДЗОТ в одиночку, пока его не уничтожить, положит нас всех. Сюда бы пару «тридцатьчетвёрок», и, всё, хрен бы они нас остановили!

-Внимание! Танки с тыла! – Прокричал один из наблюдателей. А люди вокруг тут же подхватили:

-Танки!

-Танки с тыла!

-Немецкие танки!

А я подумал – «всё, писец котёнку, повоевали!».

Друзья, всем спасибо за тёплые слова, написанные в личные сообщения! Я постараюсь продолжить в том же духе!