Жаркое лето сорок первого

Глава 2

Мысль, которую донёс до меня Артём словно бы расставила всё по своим местам. Да и в одно мгновение я понял: наша с Тёмой жизнь изменилась, разделилась на «до» и «после». Но знаете, что самое удивительное? Это спокойствие и уверенность в своём спутнике, немедленно захватившая меня всего.

-Ты старший лейтенант, ты и командуй. Я всё сделаю. – Спокойно сказал я.

Артём улыбнулся. Судя по всему, он не ожидал, что меня удастся вразумить так быстро. Во всяком случае, мне так показалось. Я даже небольшой блеск в его глазах заметил!

-Отлично. Нам требуется раздобыть оружие, воду и провиант. До объединения со своими, потребуется разобраться с нашими биографиями, и, в идеале, найти какие-нибудь документы. – Начал раскидывать задачи Тёма, после чего ненадолго задумался, и попросил:

-Ты у нас реконструктор. Разбираешься в теме и нынешних реалиях лучше меня. Придёт что в голову, обсудим. Хорошо?

-Понял. – Киваю в ответ, после чего, сразу же выдаю. – Документами убитых красноармейцев и красных командиров пользоваться нельзя. Если встретим знакомцев, то вляпаемся по самое не могу.

Тёма кивнул, принимая к сведению и уточнил:

-А фотографии?

-На лето сорок первого красноармейских книжек в войсках не было. Были служебные книжки красноармейца, которые должны были сдаваться при выдвижении частей к фронту, в случае войны. Постоянно носимых же документов у бойцов почти не было. Красноармейские книжки стали массово появляться только к концу этого года. Думаю, армию ими оснастят только к весне сорок второго. Перед войной армия была около пяти миллионов человек. А потом началась мобилизация, формирование новых частей… В общем, бардак. Поэтому в качестве удостоверения личности использовались комсомольские и партийные билеты. В командирских удостоверениях, бывало, тоже не было фотокарточек. Многие выходили из окружения вообще без документов. А там короткая проверка, и, фронт. Причём проверка, это если обстановка позволяет. А в условиях немецкого наступления, думаю, обстановка особо не позволяла.

-Это же… - Артём едва не выругался. – Рай для диверсанта!

-Именно. Но есть универсальный способ выявления поддельных документов. Его немцы всю войну так и не могли понять и обойти.

-Это какой?

-Скрепки. От советских ржавчина была. От немецких не было.

Тёма снял фуражку с головы и почесал затылок.

-Так. Ясно. Идём под своими фамилиями. – Коротко решил он. – Звания остаются прежними. В каком случае у офицера могло не оказаться документов с собой?

-Переоформление в штабе части… - Задумчиво протянул я. – Но в таком случае должно временное удостоверение выдаваться.

Артём задумчиво кивнул:

-Так, будем считать перед войной я прибыл в некую пехотную часть…

-Стрелковую. – Тут же поправил спутника я.

-Не понял? – Вопросительно взглянув на меня, спросил Артём.

-В красной армии несколько иные обозначения в обиходе были. Не офицер, а командир. Не рядовой, а красноармеец. Не солдат, а боец. Род войск, конечно, пехота, но батальон, полк или дивизия, стрелковые. – Начал я объяснять известные мне факты товарищу.

-С обращениями что? «Товарищей», хоть, не заменили? – Грустно усмехнулся старший лейтенант.

-«Товарищи» остались. Товарищ красноармеец, товарищ лейтенант, товарищ командир. – Привёл примеры я. – Только тут в другом проблемы. Политработники и различные специализированные службы имели свою систему званий. Вот кому равняется батальонный комиссар?

Тёма ненадолго задумался, после чего разочарованно протянул:

-А хрен его знает.

-Батальонный комиссар эквивалентен майору. В петлицах носит две «шпалы». – Не дожидаясь вопросов, уточняю. – «Шпалой» называют прямоугольник в петлицах. Одна, значит, капитан. Две, значит, майор. Три и четыре, как уже понял, подполковник и полковник. Это если основные взять.

-С кубиками также? – Дотронувшись до своих петлиц, уточнил Артём.

-Именно. От младшего лейтенанта до старшего лейтенанта. Есть ещё треугольники. Один означает младшего сержанта. Два и три, сержанта и старшего сержанта, соответственно. Четыре, как понял уже, старшина. Ефрейтор обозначается полоской на пустой петлице.

Выслушав мои объяснения, Тёма кивнул, после чего произнёс:

-Система простая. Вот только со специальными званиями придётся повозиться. Получится, когда, напишешь мне памятку. Или, лучше бы, найти действующие уставы и ознакомиться, чтобы таких ляпов не допускать.

-Учти, все политработники на рукавах носят звёзды. – Показав примерное расположение данных опознавательных «знаков», я продолжил:

-Если появляется какой-то новый командир, попробую лезть вперёд, называя воинское звание, а ты уж запоминай.

Тёма согласился, хотя ещё не знал, что совсем скоро ему предстоит познакомиться с носителем «специального» звания совсем близко… А случилось это так…

Оставив брошенную «эмку» в лесу, мы двинули дальше, здраво рассуждая, что по следам легковушки могут пожаловать гитлеровцы, которых мы двумя лопатками явно не перебьём. Собственно, имей мы огнестрельное оружие, я не совсем уверен, что это бы колоссально исправило ситуацию – вести бой в условиях леса меня никто не учил. Тем более – используя оружие прошлого века.

Спустя некоторое время, когда мы отошли от «эмки», Тёма поднял вверх руку, призывая остановиться. С непривычки я не сразу даже и обратил внимание на эту команду, но, сделав ещё один шаг, всё-таки остановился и присел. Вопросительно уставился на шедшего впереди Артёма.

-Конское ржание. Впереди. – Одними губами проговорил он так, чтобы его мог услышать только я. – Нужно проверить.

Мне очень сильно хотелось возразить, но права голоса мне никто не давал, да и мнения никто не спрашивал, тем более что Артём уже вытащил из-за ремня лопатку и поудобнее перехватив её, медленно начал двигаться вперёд. Мне только и оставалось, что мысленно выругаться, да последовать примеру моего названного командира, ветерана боевых действий, да и просто хорошего друга – Тёмы.

Подготовив лопатку, я поспешно двинулся за успевшим отдалиться старшим лейтенантом. Судя по всему, шёл я достаточно громко. Во всяком случае, Артём остановился, повернулся ко мне лицом и негромко «шикнул», заставляя двигаться аккуратнее.

Вскоре мы притаились за кустами и стали прислушиваться. А ещё через несколько минут просто вышли из своего укрытия, поскольку опасаться было некого.

Нет, ну действительно, кого опасаться? Среди деревьев стояла обычная деревенская телега с худой лошадкой, которая жевала траву. В телеге лежало несколько человек – судя по белым повязкам, раненые. А рядом с телегой, тщетно пыталась развести костёр молодая девушка в красноармейской форме. Она даже не заметила нашего появления и очень сильно испугалась, когда сквозь кусты продирались мы с Артёмом.

Испугалось то, она, конечно, испугалась, но за револьвер схватилась и даже направила его в нашу сторону. Вот только разглядев петлицы Тёмы, что-то пискнув, бросилась к нам, и разрыдалась.

В общем, повезло нам. Очень сильно. Потому что револьвер она так и держала в руках и могла ненароком выстрелить в кого-нибудь из нас. Поэтому первым делом я изъял у девушки оружие, а после этого начал с интересом её рассматривать.

Невысокая, вряд ли ростом выше ста семидесяти сантиметров. Вроде худенькая, но мешковатая гимнастёрка скрывала фигуру, а явно большие мужские форменные галифе прятали все возможные достоинства молоденьких женских ножек, поэтому насчёт габаритов девушки я мог ошибаться. И что характерно – лейтенант. Вернее, военфельдшер – мною было замечено два «кубаря» на тёмно-зеленых петлицах с красной окантовкой и эмблемой «пьяной змеи» (военной медицины). Подняв голову, можно было заметить почти детское лицо с искусанными губами и коротко постриженные светлые волосы. На голове совсем недавно была пилотка, но сейчас она была заткнута за ремень.

-Товарищ военфельдшер… - Я обратился к девушке, подсказывая Тёме. Тот благодарно кивнул и взглядом указал на повозку.

Всё было понятно – попросил посмотреть, что в повозке. Мало ли, какая-то помощь нужна? Подойдя поближе, я понял, что помощь тут вряд ли уже потребуется.

В повозке лежало три тела. Один, судя по синим галифе – командир, присмотревшись, я увидел на петлицах три «шпалы», а потом заметил и звёзды на рукавах, политработник, старший батальонный комиссар. Гимнастёрка на нём была буквально залита кровью, а под ней угадывались пропитанные кровью бинты. Лицо неизвестного политработника было всё забинтовано.

Рядом с ним, лежал молодой красноармеец и смотрел безжизненными глазами в небо. Грязные, пропитанные кровью бинты явно не первой свежести обхватывали его тело как пулемётные ленты революционных матросов в фильмах про гражданскую войну. Присмотревшись, я заметил, что ноги ниже правого колена у него нет…

Третий – уже немолодой мужчина. Ему явно больше сорока. Был он весь какой-то грузный. И лежал он как-то… свесив обе ноги в ботинках с обмотками с телеги. Подойдя поближе, замечаю старшинскую «пилу». Старшина ещё дышал, и, даже, что-то бормотал.

Я подошёл поближе, прислушался, стараясь не обращать внимания на всхлипывания девушки и негромкий голос Артёма, старающегося успокоить девушку.

-…прап…ор в рюк…заку… - Как заведённый, с видимым трудом бормотал старшина. Видимо, в агонии. – Прап… в юкзак…

Повторив фразу ещё пару раз, старшина замолчал. Протянув руку к шее и нащупав жилку, понял, что старшина погиб.

Мне стало грустно. Ещё и бред какой-то нёс…

От мыслей меня отвлёк резкий шлепок. Обернувшись, я понял, что произошло: осознав, что на разговоры девушка никак не реагирует, Артём решил привести её в чувство единственным возможным в нашем случае способом – пощёчиной, но немного не рассчитал силу, ударил так, что девушка от него упала и повалилась на землю.

Я бросился к военфельдшеру. Тёма не ожидавший такой реакции, не успел подхватить девушку и лишь присел на колени.

-Вода? Вода есть?

Воды у меня во фляге уже не было. И Тёма об этом знал.

-Телегу! Телегу посмотри! – Коротко подсказал мне он, а сам снял с головы свою фуражку и подложил её под голову девушки.

Я бросился к телеге, и, действительно, в ногах у старшины, под сеном нашёл вещевой мешок. Кое-как справившись с тесёмками, открыв его, начал вываливать содержимое на траву. Вниз полетели две фляги, запасные портянки, запечатанная пачка папирос «Казбек», кирзовая кобура для револьвера и два свёртка, завернутые в обычные белые простыни, один поменьше, а второй большой.

Подхватив с земли фляги, я бросился к военфельдшеру. Открыв одну, понюхал, пытаясь опознать содержимое. Явно что-то спиртосодержащие, либо медицинский спирт, либо водка. Закрыв флягу, отложил её в сторону, взял вторую. Внутри оказалась вода.

На наше счастье, девушку достаточно быстро привели в чувство. Стрессанула девочка, переутомилась. Вот и не выдержали нервы – срубило после пощёчины. В общем, всё в норме. Тёма что-то уточняет у военфельдшера, а я занимаюсь осмотром имущества.

Вначале «освоил» кобуру. Упала она тяжело. И внутри оказался револьвер. Самый обычный «Наган» 1938-го года выпуска. В кармашке пять патронов. И барабан полный. Недолго думая, револьвер вручил Артёму. Он с коротким стволом обращаться уметь точно должен – не зря же в училище учился? Да и «Наган» - ствол простенький, который даже ребёнок освоит.

Остальное имущество старшины я решил оставить на потом. Вначале решил собрать документы и узнать, может быть, в телеге есть ещё что-то важное?

Осмотр начал с погибшего политработника. В нагрудном кармане оказалось командирское удостоверение и партийный билет. Открыл красную книжечку с надписью «удостоверение личности начальствующего состава Р.К.К.А». Начал читать: Лацис Вильгельм Генрихович. Состоит на действительной службе в В/Части… Номер прочесть не удалось – заляпан кровью…

Следующий документ, красная книжечка с надписью сверху – «ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!». Ниже, большими буквами – «ВСЕСОЮЗНАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ (б)», ещё ниже – «СЕКЦИЯ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА». И, внизу – «ЦК ВКП (б)». Открываю. Лацис Вильгельм Генрихович. 1902-го года рождения. Время вступления в партию – март 1935. Наименование организации, выдавшей билет - политотдел 1-й Тихоокеанской стрелковой дивизии. Последний внесённый членский взнос – июнь 1941 года.

Отложив документы, подошёл к молодому красноармейцу – у него никаких документов (включая смертный медальон) не оказалось. У старшины – как и у красноармейца.

Ко мне подошёл Артём и негромко произнёс:

-Пятое сегодня. – Кивнув на девушку, продолжил. – Их полк уже три дня как разбит. Комполка убит. Два батальона под танками полегли. Третий батальон полка никто уже неделю не видел. Около недели полк выходил из окружения. Отходили в сторону Витебска. Но где он, этот самый Витебск, военфельдшер не знает.

Неожиданно, девушка подошла к нам, и, всхлипнув сказала:

-Трое нас было. Как два дня назад немецкие танки к КП батальона прорвались, комиссар людей поднял в контратаку. Немцев отогнали, а его ранили… Мне двух бойцов в помощь дали, возницу из местных и сказали вывезти… Ещё утром он был жив…

-А бойцы с возницей где? – Спрашиваю я.

-Возница сказал, тут рядом деревня есть. Родственники у него так. Напросился сходить к ним, еды взять. Одного бойца я с ним отправила. А второй ушёл.

-Когда? – Почти синхронно спросили мы с Тёмой.

-Уже давно. Больше часа.

-Серёга! Быстро потроши остальное. И готовимся уходить. Не нравится мне это!

-Понял! – Кивнул я, и, повинуясь приказу, направился к вещам из вещевого мешка старшины.

Портянки закинул на дно вещевого мешка. Туда же отправилась фляга с алкоголем. Руки, наконец, дошли до свёртков. Начал с меньшего. Развернул. Внутри заботливо завернутые, каждый в отдельную тряпочку, лежали две боевые награды. Старых. Дореволюционных ещё. Георгиевский Крест 4-й степени и Георгиевская медаль 4-й степени. Боевой был старшина…

Аккуратно разложив награды на место, я принялся разворачивать второй свёрток.

Увиденное заставило меня нервно сглотнуть. Передо мной лежало знамя одного из полков. Аккуратно разложив на траве простыню, разворачиваю знамя. Большое. Красное. Знамя. В центре полотна – герб СССР. Сверху золотистыми буквами – «Пролетарии всех стран – объединяйтесь!». Снизу – «3001-й стрелковый полк» *.

Знамя разбитого полка. И старшина старался его спасти. Но не вышло.

Ко мне подошёл Артём. Он понял всё без слов, лишь коротко сказал:

-К немцам оно попасть не должно. Головой отвечаешь.

Встав на ноги, я поправил на голове пилотку и негромко, но твёрдо произнёс:

-Есть, доставить знамя полка к своим!

Неожиданно Артём вскинулся и приказал:

-Собираемся! Уходим! Быстро! Лошадь и убитых придётся оставить!

Военфельдшер, вначале, заупрямилась, но я, зная, что бывают моменты, когда с Артёмом Крыловым лучше не шутить, быстро сложил знамя и убрал его в вещевой мешок, после чего завязав тесёмки, закинул поклажу на спину. Артём же в этот момент уже схватил девушку за руку и потащил в сторону…

В тот момент мы так и не узнали, что буквально через пятнадцать минут, в полукилометре от того места, где так удачно был обнаружен товарищ военфельдшер остановится три германских грузовика и из кузовов начнут выгрузку немецкие пехотинцы. Ещё несколько минут у унтер-офицеров уйдёт на организацию поисковой цепи, после чего немцы пойдут в лес. И впереди всех бежал немолодой мужчина в гражданской одежде, к которому в гости несколько часов назад наведался двоюродный брат в сопровождении бойца Красной Армии…

*Автор знает, что полки до войны, в основном, имели трёхзначное цифровое обозначение, но, чтобы никак не уменьшать героизма воинов Красной Армии какими-либо неточностями, мной было принято решение постараться минимизировать использование в сюжете книги исторических персонажей (Герои не будут рваться к Жукову или Сталину, не будут пытаться советовать Берии), а также ряда исторических подразделений, соединений и объединений. Я считаю, так будет правильнее.