Физрук: на своей волне 5

Глава 5

— Да, — подтвердила Соня. — Я имею право подписи.

Она помолчала секунду и добавила осторожно:

— Но, Володя, там ведь ещё требуется печать… Одной подписи будет недостаточно, чтобы документ считался официальным.

Я приподнял бровь, изображая удивление.

— А в чём проблема? Печать что, хранится в сейфе под семью замками?

Соня вспыхнула. Щёки моментально залились румянцем, и она отвела взгляд.

— Ты… намекаешь на то, чтобы я… — она замялась, не договорив.

Я выдержал паузу, но не дал ей уйти от разговора.

— Просто ответь — есть техническая сложность достать печать, или это вопрос твоей внутренней тревоги?

Соня снова поднялась и, сцепив пальцы за спиной, заходила вперёд-назад по кабинету.

— Формально, — начала она шёпотом, — я могу поставить печать вместо директора. Доступ к ней у меня есть. Но…

— Но? — уточнил я.

Соня закрыла глаза на секунду, будто борясь сама с собой, затем посмотрела на меня:

— Но это… неправильно, Володя. Это нарушение. Я никогда такого не делала. И я… боюсь сделать ошибку. Боюсь, что если всё вскроется, то под ударом окажусь именно я.

Она села обратно за стол и всплеснула руками, было видно, что завуч серьёзно нервничает.

Я накрыл её ладонь своей и крепко сжал.

— Соня, мы не совершаем преступление. Мы защищаем школу, детей, твою работу и всю эту чёртову систему, которую сейчас пытаются слить в унитаз ради чужого кармана.

Я говорил уверенно, чтобы у завуча не осталось никаких сомнений.

— Ты не ставишь печать ради меня, — продолжил я. — Ты ставишь её ради дела. Без твоей подписи нам просто не дадут хода, и тогда школу закроют, а деньги растащат.

Соня медленно, чуть дрогнувшей рукой убрала прядь волос за ухо и кивнула:

— Хорошо, Володя. Но есть одно «но». Я могу поставить подпись и печать только тогда, когда директор в отпуске или на больничном. В любой ситуации его фактического отсутствия. И вот проблема… — она вздохнула. — Директор сейчас в школе. И если мне понадобится печать, я буду вынуждена просить её у него лично.

Она перевела дух и добавила:

— Леонид Яковлевич за печатью следит очень тщательно. Она лежит не в сейфе, но в его столе — в выдвижном ящике, который он всегда закрывает на ключ. А ключ он носит с собой.

Я молча кивнул. Картина вырисовывалась чёткая.

Да, можно было, конечно, пойти по самому простому маршруту — отправить директора «на больничный». Просто создать ситуацию, когда он сам будет вынужден покинуть школу. Ну или мягко вынудить его уйти домой на пару часов. Методы были разные, вплоть до очень радикальных. И все они работали бы.

Но сейчас — пожалуй, рано для радикальных решений.

Мысль о том, чтобы искусственно устранять директора, я отбросил сразу. На такую открытую игру переходить нельзя. Всё-таки вокруг слишком много глаз и ушей. Одно неверное движение — и всё внимание моментально переключится на меня. А это разрушит план до основания.

Нам требовалась точность. Аккуратность хирурга. И минимальный шум.

— Понял, — сказал я. — Значит, действуем иначе.

Соня вопросительно подняла брови.

— Мы сделаем так, — продолжил я. — В нужный момент Лёня должен быть не в кабинете, но при этом директор даже не приблизится к мысли, что его отсутствие кому-то было важно. Лёня не должен заметить ни малейшего вмешательства.

Соня слушала, внимательно ловя каждую деталь.

— Он уйдёт сам. По своей инициативе и причине, которая для него будет абсолютно естественной, — сказал я, уже выстраивая комбинацию в голове. — А когда директор выйдет, ты спокойно зайдёшь, возьмёшь печать и поставишь её туда, куда нужно. Ну и у тебя, естественно, будет ключ.

Соня проглотила комок, вставший поперёк горла, и медленно кивнула. Завуч понимала, что план вырисовывается и что её роль в нём станет ключевой.

— Мы что-нибудь обязательно придумаем, — заверил её я. — И, если всё сложится так, как я думаю, сделаем это уже сегодня. Не вижу смысла откладывать дело в долгий ящик.

— Я очень на это рассчитываю, — призналась она. — Я терпеть не могу ждать. Меня это прям… конкретно бесит!

Я усмехнулся краем губ.

Пламя упрямства и злости на произошедшее горело в Соне уже открыто. Девчонка буквально рвалась в бой. И теперь я только утвердился в своей оценке. Мотивация у завуча действительно на голову выше, чем у всего остального педсостава.

И неудивительно.

В этой школе работали мать и бабушка Сони. Это её дом, наследие, и мысль о том, что школу закроют, разорвёт ей душу. Плюс у неё оставалась скрытая, но глубоко сидящая обида на директора, который, как Соня считала, занял то кресло, которое по праву должно было принадлежать ей.

Она должна была быть директором и была к этому готова. Но место занял Леонид.

И сейчас ситуация дала ей шанс взять реванш…

— Тогда по рукам, — сказал я и протянул завучу руку, чтобы закрепить договорённость.

— По рукам, Володя. Я в деле, — твёрдо сказала Соня.

Она пожала мою руку так крепко, что любой мужик бы уважительно хмыкнул.

— Спасибо тебе… за то, что доверился мне и рассказал всё как есть, — поблагодарила меня завуч.

Соня всё ещё была бледная и ошеломлённая. До неё только сейчас окончательно доходило, что весь этот бардак происходил у неё под носом. А она, завуч школы, об этом даже ничего не подозревала.

Я видел, как под тонкой оболочкой её профессиональной выдержки бушевало возмущение и острая, болезненная обида.

— Теперь слушай. Мне прямо сейчас нужна от тебя вся информация по олимпиаде, — попросил я.

Соня мгновенно собралась. Коротко кивнула, давая понять, что услышала.

— У меня сейчас урок физкультуры у 11-го «Д», ребята уже ждут, — продолжил я. — Нам нужно обсудить подготовку и распределить работу. До Олимпиады не так уж много времени, а тянуть уже нельзя.

Соня молча открыла нижний ящик стола и извлекла оттуда толстую папку. Папку, аккуратно подшитую, с наклейкой по всей длине, написанной крупными, чёткими буквами:

ОЛИМПИАДА.

Фирменный почерк Сони — порядок, структура и учёт каждой мелочи. Всё подписано, разложено по полочкам.

Завуч положила папку передо мной, чуть придвинула её.

— Вот смотри, Володя, это всё, что у меня есть по олимпиаде. Я ведь тоже готовилась к её проведению и рассчитывала, что мы сможем выиграть, — призналась Соня.

Я взял папку, раскрыл её и сразу понял, что попал на территорию, в которой ничего не понимаю. Никогда раньше я не был школьным учителем, а уж о том, как устроена школьная олимпиада… о таком я представления не имел тем более.

Поэтому я читал внимательно, вдумчиво, стараясь уловить хотя бы общий смысл, чтобы не выглядеть полным профаном.

Выяснилось, что олимпиада проводится на уровне муниципального округа, и участвовать в ней будут несколько школ, входящих в этот самый округ.

Я ожидал увидеть стандартный набор спортивных испытаний, ведь физкультура у меня всегда ассоциировалась именно с этим. Ну не знаю там — бег, силовые упражнения, игры, нагрузки. Но, как оказалось, всё было куда хитрее.

Помимо практической части существовала ещё и теоретическая. И вот это слегка сбило меня с толку. Практика включала гимнастику и какие-то «спортивные игры». Теория состояла из набора вопросов и заданий, смысл которых я поначалу старался хотя бы приблизительно уловить.

Я перелистывал листы один за другим, вчитывался в каждую строчку, и чем глубже погружался, тем яснее понимал, что придётся разбираться серьёзно и обстоятельно, если мы действительно собираемся побороться за победу.

В разделе про «гимнастическую» часть Олимпиады я сразу отметил для себя, что здесь всё расписано куда строже, чем я ожидал. Испытания предназначены и для девушек, и для юношей, а проводились они в формате выполнения акробатических упражнений. Причём не в свободной форме, а строго по обязательной программе. Слово «обязательной», кстати, было выделено так, будто автор правил лично ненавидел всякое творчество.

Как и говорил Лёня, для участия требовалась специальная форма. У девчонок выбор ограничивался купальниками, комбинезонами или футболками с лосинами. При этом раздельные купальники были прямо запрещены. Запрет выглядел вполне логичным — всё-таки школьная олимпиада, а не пляжный фестиваль.

У юношей всё было немного проще: гимнастическая майка, трико или спортивные шорты, но обязательно выше колена. Вот это меня и зацепило: почему, собственно, ниже колена нельзя? Шорты же есть шорты. Казалось бы, какая разница? Но раз организаторы так решили, значит, есть какой-то свой хитрый регламент, который я ещё не раскопал.

Все эти подробности я решил разобрать более внимательно чуть позже. Сейчас же я перелистнул дальше — к разделу под названием «Порядок выступлений». Здесь всё выглядело куда понятнее. Участников делят на группы, каждая группа выходит по очереди… ясно-ясно. Выступают, оцениваются судьями… Всё вроде бы стандартно и даже скучно.

Но одна деталь заставила меня остановиться и перечитать строку ещё раз — каждому участнику даётся только одна попытка. Одна — и точка. Без второго шанса и «попробую ещё раз». Вот, на самом деле, уже важная информация. Стоит запомнить.

В остальном раздел оказался вполне предсказуемым. Я пробежался глазами по остатку текста, не заметив никаких подводных камней.

Я листал документы дальше, стараясь не пропустить ничего важного. Быстро пробежал взглядом по пунктам, где говорилось о «разминке» и о возможности «повторного выполнения упражнения», но по усмотрению главного судьи.

Логика была ясна: строгость, дисциплина, никаких лишних поблажек. Задерживаться здесь особого смысла не было, поэтому я перелистнул к следующему разделу.

Пункт под номером пять заставил меня чуть замедлиться. Состав и принципы формирования судейской коллегии. Я перечитал его дважды, чтобы ничего не упустить. Всё выглядело аккуратно и официально, но между строк чувствовалось именно то, о чём я уже успел подумать. Судьи — это потенциальная проблема.

Слишком многое зависело от их честности, а честность в школах, где финансирование течёт рекой, обычно входит в комплект вместе с возможностью «договориться».

Я прямо видел эти аккуратно подсунутые конверты, незаметные звонки и родительские комитеты, которые решают вопросы не только с учебниками.

Но пока рано было этому уделять внимание — мне ещё предстояло понять саму структуру испытаний. Поэтому я спокойно продолжил чтение.

Следующий раздел подробно описывал программу, которую должны пройти участники. Там было сказано, что все упражнения выполняются либо на гимнастической дорожке, либо на ковре. Всё та же гимнастика, гимнастика и ещё раз гимнастика.

И чем больше я читал, тем сильнее у меня возникало ощущение, что физкультурный компонент тут сводится к одному-единственному виду спорта. Тогда как большинство ребят, вообще-то, ближе к игровым дисциплинам, силовой нагрузке — всему, что делает уроки физкультуры живыми.

Я решил разобраться, что именно ожидают от девчонок в гимнастической части. Мне нужно было чётко понимать уровень, чтобы потом грамотно распределить силы.

Я прочитал перечень упражнений внимательно, почти вдумчиво, стараясь представить, сможет ли среднестатистическая школьница выполнить это без риска свернуть себе что-нибудь.

Как пример, здесь был представлен комплекс упражнений. Начиналось всё с маха одной рукой, толчка другой, затем требовалась стойка на руках. После неё — кувырок вперёд, аккуратный подъём, шаг вперёд и обязательное равновесие. Упражнение, которое в правилах называлось «ласточка». Его нужно было удержать, а после этого перейти к стойке с поднятыми вверх руками и выполнить мах, толчок и два боковых переворота — классическое «колесо».

Каждый элемент оценивался отдельно: простые — на полбалла, сложные — на целый балл. К концу упражнения участница получала суммарный результат, который и определял её итоговое место.

Логично? Вроде бы да. Понятно? Формально — вполне.

Но никакой объективности здесь по определению быть не могло. Всё держалось на мнении судей, их вкусе, настроении, симпатиях и связях.

Но лирическое отступление быстро закончилось. Я перелистнул дальше и увидел, что кроме гимнастики есть и командные виды спорта. Футбол, баскетбол — всё привычно. А вот слово «флорбол» заставило меня нахмуриться. Пришлось достать телефон, набрать в поиске и через секунду прочитать на экране: «хоккей с мячом в зале».

Ну окей. Хоккей с мячом — так хоккей с мячом. В целом понятно, играть можно, тренировать можно и выигрывать тоже можно.

Хотя рассчитывать, что Олимпиада возьмётся нахрапом, — это, конечно, глупость. Тут придётся подходить системно, с головой и с планом.

Разобравшись с «практикой», я перешёл к теоретической части. Именно она, на мой взгляд, могла преподнести самые неожиданные сюрпризы. Бумага всё-таки коварная штука. Я углубился в текст:

— «Вам предлагаются задания, основанные на содержании образовательных программ по предмету „Физическая культура“…»

Я вздохнул и почесал висок. Углубился в описание теоретической части, и чем дальше читал, тем сильнее у меня начинало дёргаться веко.

Все задания были аккуратно разбиты на шесть типов: тесты с выбором одного верного ответа, задания, где правильный ответ нужно вписать вручную, процессуальные задания, где требуется указать последовательность действий. И даже какие-то алгоритмические конструкции, от которых у нормального школьника мозг должен был плавиться сходу.

Я пробежался глазами, попытался уловить логику… и только убедился: да, моя формула «понятно, что ничего не понятно» по-прежнему работала идеально.

Судя по всему, организаторы решили, что ученик должен быть одновременно и спортсменом, и маленьким бухгалтером, и историком Олимпийского движения. Для моих ребят это, мягко говоря, не праздник. Но поскольку участие в теории — обязательное, придётся выкручиваться. А значит, нужно заранее придумать, как их хотя бы уверенно провести через весь этот лабиринт.

Я пролистнул примеры заданий.

Первый вопрос выглядел вполне «приятно»:

'Какие события повлияли на то, что игры VI, XII, XIII Олимпиад не состоялись?

А) несогласованность действий стран;

Б) отказ от участия большинства стран;

В) Первая и Вторая мировые войны;

Г) отказ стран-организаторов'.

Я уставился на варианты — да чёрт его знает, кто вообще помнит нумерацию этих Олимпиад? Это же надо сидеть и специально зубрить.

Следом шёл вопрос ещё веселее:

«Слово 'стадион» произошло от:

А) греческой меры длины 192,27 м;

Б) места проведения соревнований по пентатлону;

В) названия здания, где тренировались атлеты;

Г) места проведения соревнований по древнегреческому пятиборью'.

И вот выбери теперь одну букву, чтобы не выглядеть идиотом. Я честно признавался самому себе, что понятия не имею, какая из букв была правильной. Да и в школе такой ерундой, насколько помню, нас не мучили.

Сталкиваться с этим сейчас, в рамках физкультурной Олимпиады… ну что ж, прекрасно.

Я медленно закрыл папку и на секунду задержал на ней ладонь. Честно говоря, всё оказалось не просто «немного» сложнее, чем я ожидал. Нет, это был прямо полноценный квест. Я-то думал: ну олимпиада, побегают, попрыгают, поборются — а там как пойдёт. Как оказалось, здесь нужно пройти и огонь, и воду, и историю спорта.

Но одно я понимал совершенно чётко. Если мы в это ввязались, то будем не просто участвовать. Мы будем выигрывать. Причём выигрывать так, чтобы ни у одной школы и ни у одного судьи или маменькиного спонсора не возникло вопросов.

Я поднял голову и встретился взглядом с Соней. Она всё это время терпеливо ждала, пока я дочитаю документы.

— Так, с твоего позволения я заберу всё это с собой. Хочу нормально сесть, всё перечитать и уже решить, кто у меня на что годится — и по девчонкам, и по пацанам. Надо понять, кто в какой дисциплине может выступать от школы.

— Мне кажется, Володя, что делать всё это нужно как можно быстрее, — сказала Соня.

— Побыстрее — это насколько?

Соня покосилась на дверь, будто проверяя, не услышит ли кто лишнего.

— В идеале — сегодня. Если мы собираемся подавать заявку официально, то со всеми бюрократическими задержками нам нужно успеть максимум до вечера, — потом она едва слышно добавила: — И печать директора… её тоже нужно будет поставить сегодня.

Я задумался на секунду, чтобы прикинуть последовательность действий.

— Раз нужно — значит, сделаем, — отрезал я. — Так, Соня, еще раз конкретно: что от меня требуется для подачи?

— Список участников и список дисциплин, в которых мы будем участвовать. Это главное. Ну и… печать надо раздобыть. И желательно без скандала.

Я хмыкнул, мне почему-то нравилось, как девчонка переживала.

— Хорошо. Ещё один момент. Я же правильно понимаю, что чем больше дисциплин мы закроем, тем лучше?

— Да, Володя, — Соня кивнула. — Тогда у школы будет больше баллов и выше шанс занять место в тройке.

— Нет, — поправил я её. — Не в тройке. Намотай себе на ус, что мы с ребятами идём выигрывать. Так что давай сразу верить в команду, без экономии оптимизма.

Соня чуть улыбнулась.

— Это будет трудно, — призналась она. — Я говорю тебе честно, Володя. Другие школы начинают подготовку совсем не за месяц до Олимпиады. Они тренируются заранее, иногда — по полгода. У них всё расписано, всё выверено… Мы ведь реально выходим в последний момент…

— Да мне, если честно, не впервой работать в условиях повышенной сложности, — перебил я. — Что-нибудь придумаем, выкрутимся. Мы же не из тех, кто сдаётся на старте.

Я поднялся из-за стола, аккуратно убрал папку за пазуху. Сейчас самое время было идти на урок физкультуры и обсудить всё с ребятами.

— Ладно, Соня, жди. Будь на связи, — сказал я, направляясь к двери. — Я могу позвонить тебе в любой момент, как только начну всё собирать в кучу.

— Я поняла, Володя, — кивнула завуч. — Сегодня держу телефон при себе весь день.

Конечно, я понимал, что будет непросто. Это и ежу понятно. Другие школы начали подготовку задолго до нас. Плюс судейский корпус… та ещё лотерея.

Но где наша не пропадала. Приходилось решать вопросы и куда сложнее, и в куда более неприятных условиях.

Тут на первый план выходила мотивация. Ребята из моего класса, пацаны, девчонки — они живут не в тепличных условиях. Им привыкать к трудностям не надо. У них есть голод — жажда доказать, что они могут больше, чем за них решают обстоятельства. И этот голод, если его правильно направить, делает команду неудержимой.

Самое главное — правильно донести это ребятам, чтобы загорелись. У них ведь есть искра, но её нужно разжечь…

Уже у двери я остановился, на секунду задумался, затем снова повернулся к Соне. Завуч сидела за столом и растерянно хлопала ресницами, ожидая продолжения.

— Сонь, подскажи мне один момент, — сказал я.

— Конечно, спрашивай, Володя, — откликнулась она, а потом виновато добавила: — Только, если ты не против, я продолжу краситься. Ну не могу же я сидеть тут как привидение.

— Да ради бога. Красься, сколько влезет, — подтвердил я. — А вопрос такой — что будет школе за выигрыш Олимпиады, мне понятно. А вот нашим ученикам что это даёт? Какие плюсы есть для них? Что они получат за победу?

Соня встрепенулась, видно, я наконец перешёл к теме, по которой она могла провести лекцию хоть на три часа. Экспертность в её глазах вспыхнула мгновенно. Зеркальце щёлкнуло, захлопнувшись.

— Ну, Володя, как тебе сказать… — начала тараторить завуч. — Это же целый ряд преимуществ, тут много всего. И социальные бонусы, и реальные, и долгосрочные преимущества. Для каждого ребёнка это шанс показать себя, вырваться вперёд, закрепить результат, почувствовать уверенность…

Я поднял руку, чтобы остановить её поток энтузиазма.

— Сонь, всё это, конечно, очень интересно и занимательно, но давай ближе к делу. Скажи простыми словами: если кто-то из моих ребят возьмёт Олимпиаду, что конкретно он получит? Какие ништяки будут у школьника за победу?

Соня чуть смутилась — было видно, что она собиралась развернуть целую лекцию. Но обиды не возникло. Завуч перешла к сути.

— Ну-у… — протянула она. — Давай так: диплом победителя Олимпиады как минимум облегчает путь школьнику в выбранный вуз. Насколько сильно — зависит уже от уровня Олимпиады, её профиля и направления, на которое ребёнок будет поступать. Но в любом случае это очень серьёзный плюс.

Она говорила уверенно — видно, что тему завуч знала лучше всех в школе.

— Этапов у олимпиад много, — продолжила она, — есть школьный, есть муниципальный, региональный… Но мы сейчас говорим именно о муниципальном — то есть о городском уровне. И да, такие достижения учитываются при поступлении, особенно если ребёнок подаёт документы в спортивные, педагогические или медицинские вузы. Список немаленький.

Я задумался. Да, звучит логично. Фактически — то же, что в боксе или в любом другом спорте. Сначала ты определяешь лучших внутри клуба, потом отправляешь их на городские соревнования.

Соня, уже войдя во вкус объяснений, продолжила:

— Если бы речь шла о региональном уровне олимпиады или, тем более, о заключительном всероссийском этапе… Вот тогда школьникам бы светили реальные, серьёзные льготы. Главная цель любого олимпиадника — это диплом призёра или победителя заключительного этапа ВсОШ. Он даёт БВИ.

БВИ, ВсОШ, льготы, этапы… Всё это звучало как на китайском языке. Соня тут же заметила моё выражение лица и поспешила пояснить:

— В смысле, Володь… — она слегка улыбнулась, — БВИ — это поступление без вступительных испытаний. На бюджет. В любой вуз по направлению, которое соответствует профилю олимпиады.

— Понятно… — ответил я, хотя никакой особой ясности это не добавило.

Интересно, занимательно, красиво звучит, но всё это явно не про мой запрос. Я улыбнулся и вернул разговор в нужное русло:

— Соня, всё это, конечно, потрясающе. Но давай ближе к делу. Если говорить конкретно о наших ребятах и девчатах… что они получат реально, а не в перспективе космического будущего?

Соня замялась, размышляя над ответом.

Я же уже примерно понял, что услышу. Пускай сама дойдёт до вывода, даже если этот вывод очевиден.

Завуч молчала несколько секунд, а я ждал внятного ответа. И Соня, наконец, его выдала.

— Ну… так-то они смогут перейти на следующий этап олимпиады, — сказала она, пожав плечами. — И уже там бороться за более высокие места. А пока… пока результаты этой Олимпиады нужно будет подтверждать результатами ЕГЭ. Обычно надо набрать выше семидесяти пяти баллов, но каждый вуз может выставить свою планку…

— Понятно, — заверил я. — То есть всё ровно так же, как и у нас, у учителей. Олимпиада на общественных началах. Вы участвуйте, а вам за это ничего не будет, кроме «спасибо» и грамоты в рамочке, которую потом пылью припорошит?

Соня закусила губу, опустила глаза и, после короткой паузы, всё-таки кивнула.

— Ну… да, Володя. По-честному — да. Ни учителям, ни детям за муниципальную олимпиаду ничего не положено.

— Ладно, — хмыкнул я. — Тогда пойду. Попробую объяснить ребятам, что значит участвовать, когда тебе за это ничего не обещают. Это будет, конечно, весёлый разговор.

— Мне кажется… у тебя получится их замотивировать, — вздохнула Соня, снова чуть смутившись.

Я развернулся, взялся за ручку и потянул дверь на себя. Открывал чуть резче, чем нужно — мысли уже были в спортзале, возле ребят.

И в этот момент с обратной стороны вдруг раздалось короткое «Ай!». А следом… глухой, отчётливый удар о пол, судя по всему, пятой точки.

Мы с Соней переглянулись. Завуч напряглась, будто уже знала, кто там может быть… Я же был готов увидеть всё, что угодно.