Физрук: на своей волне 5

Глава 13

— Это всё ваша зона контроля, София Михайловна, — резко добавил он. — Мы договаривались, что вы держите руку на пульсе.

Он сделал шаг назад, будто дистанцировался от проблемы. Взгляд Лёни стал колючим, обвиняющим. Директор уже мысленно перекладывал всю ответственность на Соню, лишь бы самому остаться в стороне.

— И у меня к вам есть вопросы, София Михайловна, — продолжил директор. — Почему вы не предупредили Владимира Петровича, что скорую вызывать в таких случаях категорически нельзя?

— Я… не подумала как-то…

Соня отыгрывала свою роль великолепно: и виноватый взгляд, и смущённая интонация…

— Да и… кажется, я его предупреждала… но он, по всей видимости, забыл то, что я ему говорила насчёт географа.

— Дебилы, блин… — раздражённо выдал директор.

После этого он, наконец, подошёл к географу. Не чтобы помочь — нет. Леониду Яковлевичу было плевать, насколько плохо преподавателю. Он примерил на себя роль раздражённого хозяина, пытающегося поднять с пола пса, который завалился в грязь.

Лёня хотел лишь привести Глобуса в чувство, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию.

И вот наступал главный момент — момент истины, когда всё зависело от мастерства самого географа. Насколько правдоподобно он сыграет? Насколько убедительно изобразит полное отсутствие сознания?

Я затаил дыхание, и Соня тоже напрягалась…

Леонид опустился перед географом на корточки и отвесил ему пару звонких пощёчин — не слишком сильных, но и не нежных.

— Йося, вставай! — зло зашипел Лёня, не скрывая раздражения. — Чего ж ты так, скотина, набрался⁈ Самому не стыдно тебе?

Но географ справлялся со своей ролью блестяще. Он лежал неподвижно, как мешок муки, и не подал ни малейшего признака того, что слышит слова директора или чувствует его пощёчины.

Леонид попробовал ещё раз — потом второй, третий. Но реакция отсутствовала полностью. Профессиональный «актёр» был неподкупен.

Директор наконец выпрямился, раздражённо цыкнув языком. Он понял главное: географ не очнётся ни от пощёчин, ни от крика, а медики скорой могут появиться буквально с минуты на минуту.

Он поднялся на ноги, нервно отряхнул ладони и замолчал на несколько секунд, обдумывая ситуацию.

— Так… София Михайловна, — наконец выдал директор, нервно потирая переносицу, — тут, похоже, у нас состояние нестояния, и старыми методами Иосифа привести в себя нельзя.

Он смотрел на географа как на сломанную технику с явным пренебрежением.

— Ладно… — тяжело выдохнул директор. — Теперь поздно об этом говорить. Теперь нужно понять, что со всем этим делать.

В глазах Лёни читалось то, чего он никогда бы не признал вслух: паническая пустота. Следующий шаг не приходил ему в голову, мыслей не было вовсе.

И в этот момент включилась Соня — именно так, как я её и просил.

— Леонид Яковлевич… а может быть, Иосифа Львовича хотя бы в кабинет как-то отнести? — предложила она.

Леонид вскинул палец, словно поймал за хвост долгожданную логику.

— Вот! Отличная мысль, София! — обрадовался он. — Точно, в кабинет!

— Там и врачам скорой проще будет Иосифа Львовича осматривать, — добавила Соня, развивая линию так, как мы и репетировали.

— Проще — не проще, — отрезал Леонид резко, сразу же оборвав завуча. — Вот только скорой мы показывать его точно не будем.

— А как тогда быть? — осторожно уточнила Соня. — Скорая же уже вызвана… и они вот-вот приедут.

— Скажем, что это ложный вызов, — быстро сориентировался директор. — Что Владимир Петрович неправильно понял. И что географ уже ушёл из школы на своих двоих.

Соня сделала идеально поставленное, слегка дрожащее удивление:

— А если ему действительно плохо? — спросила она тихо. — Он ведь даже в себя не приходит…

Слова завуча были той самой искрой, от которой вспыхивают паранойи. Впрочем, ровно так, как и требовалось. Директор на секунду замер, не зная, что страшнее… признать пьяного учителя перед скорой? Или скрыть его и оставить возможного больного без помощи?

Именно в эту секунду план мягко и уверенно сжал его в нужные нам тиски.

— Господи, София Михайловна… ну чего вы как маленькая, — возмутился директор, резко обернувшись к ней. — Вы что, будто первый раз? Вы что, никогда не видели нашего географа пьяным? Ну переборщил. Сейчас отоспится в кабинете пару часиков, придёт в себя…

Он явно колебался, но решение таки принял.

— И будет ходить как ни в чём не бывало.

Соня сделала вид, что задумалась: приподняла брови, посмотрела куда-то в сторону, взвешивая риски. Но длилось это всего мгновение.

— Как скажете, Леонид Яковлевич… я вам целиком и полностью доверяю в этом вопросе, — заверила она, вплетая в голос нужную долю уважения.

— Ну раз ты мне доверяешь, Сонечка… — директор даже смягчил тон, ощутив привычную для себя власть, — тогда давай-ка ты мне помоги прямо сейчас всё это сделать. Открой дверь в кабинет, а я затащу Иосифа Львовича внутрь.

Завуч отрывисто кивнула, даже слишком быстро, видимо, боясь, что Лёня передумает, если замешкается хоть на секунду. Она рванулась к двери кабинета географии, вцепилась в ручку и распахнула её.

Лёня, кряхтя, подхватил Глобуса под мышки. Географ, разумеется, продолжал свою игру безупречно: обмяк полностью, раскинул руки, позволил тащить себя в кабинет.

— Чёрт… — прошипел директор, натужно сгибаясь.

Было видно, что физические нагрузки и он — вещи несовместимые. Тем более, учитель географии, при всей своей худобе, был неожиданно тяжёлым.

Но, всхлипывая и задыхаясь, Лёня всё-таки втащил географа в кабинет, фактически волоча его по полу. Подошвы ботинок географа противно шуршали по линолеуму.

Я всё это время внимательно следил из-за угла, контролируя процесс. Пока всё шло по плану, как по нотам.

Лёня, Соня и «безжизненное тело» географа скрылись внутри кабинета. Дверь закрылась плотно, звук защёлкнувшегося замка отозвался по пустому коридору тихим щелчком.

И это был сигнал для следующего этапа нашего плана.

Теперь был мой ход.

Я отправился прямиком в кабинет директора. Время поджимало, и любая задержка могла развалить весь тщательно выстроенный план. Уже возле входа меня ждали пацаны. Они стояли вполоборота, будто обычные ученики, которые тут случайно оказались. Но по напряжённым и сосредоточенным лицам было ясно, что каждый из них полностью в игре.

Следующая часть плана была несложной, но важной. Нужно было отвлечь секретаршу Леонида Яковлевича. Нет, девчонка вряд ли могла как-то вмешаться, она, скорее всего, просто сидела бы на своём месте, как обычно. Но если вдруг что-то пойдёт не так, если директор в панике выбежит в коридор или решит позвать её на помощь, её присутствие могло создать лишний шум. Этого нам допускать было нельзя.

Чем меньше вовлечённых — тем лучше.

Я коротко обозначил пацанам, чтобы они начинали действовать немедленно. У нас оставались минуты, может быть, даже секунды.

Кирилл выступил первым. Он приблизился к двери предбанника, где сидела секретарша, и постучал. Потом пацан, включив свой фирменный медовый голос, выдал:

— А это же ваш розовый автомобиль стоит на парковке школы? Ну, такой ещё небольшой, трёхдверный?

Секретарша, по всей видимости, кивнула — её ответ был без слов. Но по тому, как Кирилл слегка отстранился, стало ясно, что да, машина её.

И тогда он выдал вторую часть легенды:

— Кажется… ваш автомобиль прямо сейчас забирают со стоянки на эвакуаторе.

Секретарша среагировала точно так, как мы и рассчитывали. Послышался звук отодвигаемого стула, а затем секретарша вылетела из своего рабочего места пулей.

Не задавая лишних вопросов, она бросилась прямиком к выходу, к школьной парковке. Пустой коридор эхом отозвался стуком её каблуков.

Я проводил секретаршу взглядом, она добежала до конца коридора и скрылась за углом.

— Стойте на шухере, — напомнил я пацанам.

Ребята среагировали мгновенно. Один рванул к лестнице, второй занял позицию у второго конца коридора. Кирилл же остался прямо у двери кабинета директора — живым датчиком тревоги, готовым в любую секунду предупредить меня о любой угрозе.

Я же вошёл в предбанник и потянулся к двери кабинета директора, уже готовый войти… но дверь не поддалась.

Заперта.

Конечно. Лёня, покидая кабинет, закрыл его на ключ. Осторожничает, сучий потрох. Наконец начал думать. Правильный, надо признать, ход.

Хм… любопытно. Уже ходит и оглядывается. Но там, где он учился, мы преподавали.

Я повернулся к столу секретарши, скользя взглядом по аккуратно разложенным канцтоварам и стопкам документов. Ключи лежали на видном месте — блестели, словно специально оставленные для меня. Я взял связку и сразу нащупал нужный ключ.

Замок щёлкнул, дверь подалась вперёд, и я вошёл в кабинет директора.

Первым в нос ударил запах кофе — того самого, что Лёня пил литрами. Я окинул взглядом кабинет — стул отодвинут, документы на столе брошены… Причём на столе у Лёни лежала целая россыпь бумаг — договора, отчёты, какие-то внутренние служебные записки. Судя по хаотичному расположению, он ковырялся в них как раз тогда, когда получил известие о «состоянии» географа.

И вот что было особенно интересно — судя по тому, что он закрыл дверь, содержимое этих документов директор точно не хотел показывать никому. А он обычно дверь не закрывает даже при личных разговорах…

Что сказать… я вошёл более чем вовремя. Даже не придётся напрягать Соню, чтобы она рылась в архиве или искала смету по всей школе. Всё, что мне могло понадобиться, лежало прямо здесь, на столе директора, оставленное им в спешке.

Но искал я всё-таки не документы.

Я подошёл к столу, туда, где, по словам Сони, должна была храниться печать. Завуч уверяла, что печать всегда лежит в одном и том же месте — в выдвижном ящике стола.

К счастью, в отличие от входной двери, ни один из ящиков заперт не был. На них даже не стояло замков. Лёня, видимо, считал, что раз он закрывает кабинет на ключ, этого достаточно. Это сильно облегчило задачу.

Я начал выдвигать ящики по очереди.

Первый.

Там обнаружилась аккуратная стопка старых советских журналов «Крокодил» — Лёня их, видимо, коллекционировал: обложки выцветшие, страницы пожелтевшие, но сложены они были с какой-то почти трогательной тщательностью.

Второй.

Черновики — масса исписанных листков, пометки на полях, обрывки записок… Ничего интересного, ничего нужного.

Третий.

И вот здесь нашлось то, ради чего я сюда пришёл. Печать лежала в ящике — инструмент, которым Лёня утверждал всё, что только можно было утвердить. Приказы, отчёты, сметы, заявки, любые документы, которые должны были обзавестись «силой». В школьной бюрократии печать была почти что оружием, а уж в моём плане — тем более.

— Отлично…

Я взял печать в руку. Можно сказать, половина дела была уже сделана. Теперь предстояло самое важное.

Уносить печать куда-либо я не собирался — не хватало мне ещё потом придумывать новую операцию по её возвращению. Нет, такие вещи делаются быстро и без лишнего шума. Печать должна остаться там, где её и оставил директор.

Поэтому я решил действовать проще. С собой у меня был подготовленный лист — заявление на участие школы в олимпиаде. Я переписал туда всю необходимую информацию. Разговор с пацанами о том, кто и в каких дисциплинах будет участвовать, я уже провёл. Так что заполнить документ не составило труда.

Я развернул заявление, разложил его на столе, выровнял ладонью. Подышал на печать и уверенно отпечатал в нужном месте на документе. Глянцевый круглый оттиск проявился мгновенно. Печать была почти новой, поэтому рисунок вышел аккуратным. То, что подписи завуча пока нет — не беда. Соня поставит её позже, мне сейчас важнее всего была именно печать школы.

Я аккуратно закрыл печать, вернул её в ящик. Причём точно в ту же позицию, в которой она лежала — на маленькой марлевой салфетке. Я расположил всё так, чтобы он, вернувшись, не заподозрил ровным счётом ничего.

Затем достал свой мобильный телефон и обвёл взглядом бумаги, раскиданные на столешнице.

Я начал фотографировать. Один лист. Второй. Третий. Каждый снимок проверял, чтобы все цифры и буквы были ясно видны и никакая тень не скрыла нужных строк.

Телефон у меня, конечно, был далеко не такой, как у Ани. Её аппарат делал снимки такие, что ими можно было хоть билборды обклеивать. У моего же снимки выходили слегка размытыми. Поэтому некоторые листы мне приходилось фотографировать по новой. В итоге эта процедура заняла куда больше времени, чем простановка печати.

Но как бы там ни было, спустя минут пять, не больше, я закончил. Последний снимок проверил, убедился, что текст читаемый, и выключил камеру.

Всё.

Моя часть работы здесь была завершена.

Пацаны, стоявшие на шухере всё это время, ни разу не подали тревожного сигнала. Значит, опасности действительно не было, коридор оставался пустым. Всё прошло чисто, как говорится, без сучка и задоринки.

Я вышел в предбанник, подошёл к столу секретарши и аккуратно, точно так же как взял, положил на место ключи от кабинета директора. Только после этого я вышел обратно в коридор.

Кирилл стоял у двери, бледный как мел и одновременно собранный. Он тут же наклонился ко мне и шёпотом спросил:

— Ну как, Владимир Петрович?.. Всё получилось?

— Да, Кирилл, куда же оно денется, — я подмигнул ему. — Всё готово. Можно расходиться.

Кирилл облегчённо кивнул и уже собирался подать знак остальным пацанам, чтобы они уходили с постов. Но в этот момент Гена, который стоял возле лестницы, резко вскинул руку.

Я уже собирался как-то реагировать на тревожный знак пацана, но не успел. Из лестничного пролёта одновременно вывернули двое — бригада скорой помощи. Один нёс в руке чемоданчик с медикаментами. Второй медленно водил глазами по коридору, явно пытаясь вычислить, где именно находится пациент.

Да… удивительно, но скорая приехала очень быстро. В этой реальности медиков, похоже, ждать не приходилось. Что, надо признать, радовало.

Я моментально взял инициативу в свои руки. Поднял руку, показывая, что это я — тот, кто вызывал скорую.

— Господа, здравствуйте, — поприветствовал их я.

— Здравствуйте, — ответил медик с чемоданчиком. — У нас вызов в школу. Вы вызывали?

— Да, вызывал, — подтвердил я. — Человеку плохо.

— Ну… вообще, когда вызывают скорую, человеку редко бывает хорошо, — хмыкнул второй медик, позволив себе каплю чёрного юмора, как делают те, кто слишком много лет работает в этой сфере.

— Так где наш больной? — уточнил первый. — Показывайте, куда идти.

— Конечно, сейчас всё покажу, — заверил я, жестом показывая следовать за мной. — Пойдёмте. И отдельное спасибо, что так быстро среагировали на вызов.

Медики кивнули и двинулись за мной по коридору.

Пацаны расступились в стороны, пропуская колонну, сохраняя вид, будто просто стояли и ждали урока.

Пока мы шли, я едва заметным жестом показал пацанам, что они свободны. Всё, что зависело от них, было выполнено идеально. Ребята поняли меня и буквально «бочком-бочком» начали растворяться в коридоре. Их присутствие на этой стадии было абсолютно лишним. И они это понимали.

— А что там с больным? — уточнил медик с чемоданчиком, шагавший ближе ко мне.

— Да я вам честно скажу, особо не знаю, — пожал я плечами. — Я ведь не медик, чтобы разбираться… просто стало человеку плохо, он уже в возрасте… вот я и позвонил. А вы уже сами увидите — мы практически пришли.

Я прекрасно знал, что географ уже был заведён директором в кабинет так, чтобы медики его не увидели. Но Лёня, разумеется, не должен был подозревать, что я-то это знаю. И уж тем более ему ни к чему знать, что я подвёл сюда скорую умышленно.

Мы вышли в коридор, где находился кабинет географии — та самая сцена нашего спектакля. Я уже мысленно готовился к тому, что мне придётся стучать, вызывать Лёню и устраивать лёгкую драму у дверей кабинета. В план входило несколько опций, и я был готов к любой.

Однако вмешался случай — тот самый случай, который иногда делает работу за тебя.

Делать ничего не пришлось.

Сам Леонид Яковлевич в этот момент выходил… из туалета. Медленно закрывал дверь локтем, он вытирал руки о брюки.

Когда он увидел меня, он лишь вскинул бровь. А вот когда он увидел медиков…

От автора:

Боярка о следователе у которого нет ни принципов, ни тормозов. Не так уж важно, кто перед ним — маг, князь или сам Государь — он докопается до истины.

Рекомендую: https://author.today/reader/511688