Физрук: на своей волне 5

Глава 14

Лёня резко застыл, и я вскинул руку в приветливом жесте, чтобы ему «помочь»:

— Доброго дня, Леонид Яковлевич.

— Здравствуйте… Владимир Петрович… — директор ответил осторожно. — Здравствуйте, — отдельно, ещё более растерянно, он поздоровался с медиками.

Те ограничились короткими кивками — работа есть работа.

— И где наш больной? — сразу перешёл к делу медик с чемоданчиком, не тратя ни секунды.

Я подхватил реплику идеально синхронно:

— Да, Леонид Яковлевич, где наш больной?

И, словно между делом, представил его медикам.

— Знакомьтесь, Леонид Яковлевич, уважаемый директор нашей школы.

Леня окончательно опешил. Он несколько секунд просто стоял молча. Со стороны казалось, будто у него внутри за это время пронеслось сразу сто разных мыслей:

«Как это теперь выкручиваться?»

«Где Соня⁈»

Но рядом с ним никого не было, на кого он мог бы тут же свалить ответственность. Соня, как мы и договаривались, при первой же возможности «исчезла». Так что Лёня…

Если говорить другими словами — попал так попал. И это был идеальный момент, чтобы додавить ситуацию.

Директор стоял несколько томительных секунд, будто завис, как старый компьютер, перед тем как выдать хоть какой-то ответ. Он явно судорожно перебирал в голове варианты — плохие, ещё хуже и совсем катастрофические. Но, в конце концов, решился.

— Вы знаете… уважаемые доктора… спасибо вам большое, что приехали… и что так быстро отреагировали, — начал он говорить издалека.

Директор откровенно тянул время, пытаясь изобразить вежливость, которой в нём сейчас не было ни грамма.

— Так больной-то где? — напомнил сухим голосом медик с чемоданчиком.

— Да-да, помню, больной… — спохватился директор и, чуть вздрогнув, сделал глубокий вдох. — А что касается вашего вопроса… — он снова вдохнул. — Больной… ещё до вашего приезда встал… и ушёл… — решительно выпалил он.

Сказать, что было интересно наблюдать за тем, как Лёня врёт — это ничего не сказать. Географ-то находился в кабинете прямо за его спиной. И, согласно нашему плану, уйти никуда не мог даже теоретически.

Нет, я не скажу, что доверял географу на сто процентов — зависимым людям никогда нельзя доверять полностью. Но сейчас Иосиф Львович оказался в такой ситуации, когда если он уже начал играть роль, то вынужден играть её до конца. Строго по тем правилам, которые я ему предлагаю.

— Как ушёл? — удивление медика было неподдельным. — Он же был без сознания!

Второй медик подался вперёд, хмурясь:

— Зачем вы его отпустили? Он теперь может умереть по пути. С таким состоянием не шутят! Вы должны были его остановить как руководитель и заставить дождаться скорой!

Это были прямые, холодные слова людей, привыкших к реальной ответственности. Лёня замялся, моргнул, потер нос, глаза его тотчас забегали. Он осознал масштаб того, во что вляпался.

А я стоял рядом и молчал, позволяя ситуации «созреть».

— Ну… вот так и вышло, — произнёс Леонид, явно теряясь под прямыми взглядами двух врачей. — Он сказал, что ему стало лучше… встал и ушёл. Он ведь… не несовершеннолетний, чтобы я мог его удерживать.

— Ясно. В таком случае рекомендую вам, если у вас остался номер телефона пациента, позвонить ему и убедиться, что всё в порядке, — сказал врач с чемоданчиком.

Второй фельдшер ничего не добавил, но покачал головой, видимо, давно привык к проявлениям такой человеческой безответственности.

— Да-да, конечно… я ему позвоню, — поспешно сказал Лёня, уже заранее придумывая оправдание. — Просто… телефон, кажется, забыл в кабинете.

Он изобразил растерянный жест. Рука заскользила по одному карману, затем по второму, пальцы постучали по карманам пиджака. Движения были слишком показными, чтобы я хоть секунду поверил в его честность.

Он не хотел звонить географу. Ему было проще сыграть забывчивость, потому что он всё равно услышит гудки. Географ не возьмёт трубку по понятным причинам, а врачи могут счесть, что больному плохо.

Так что Лёня не искал телефон — Лёня искал выход.

Похлопав себя для убедительности ещё пару раз, директор наконец развёл руками:

— Вот… я же говорил, телефона нет.

Но уже через секунду взгляд его чуть изменился. Он, похоже, понял, что прежняя линия поведения себя исчерпала, и решил попробовать новую — более настойчивую и манипулятивную.

— Уважаемые доктора, — начал он, — вы же понимаете, что вы отвлекаетесь от вызовов, где помощь может понадобиться действительно срочно.

Он сделал паузу, будто давая им время осознать собственную ошибку.

— Я… честно говоря, не знаю, бывает ли у скорой такое понятие, как «ложный вызов», как в полиции… — продолжал он, тщательно подбирая слова. — Но этот, судя по всему, именно такой. Хотя… — он театрально приложил ладонь к груди, — может, теперь помощь понадобится мне. Давление у меня, кажется, поднялось.

По выражению лиц обоих врачей было видно, что представление директора они оценили по достоинству. Ухмылки на их лицах появились тотчас — это была та самая смесь усталости и внутреннего «мы-это-видели-сотни-раз», которую редко удаётся скрыть.

Врач с чемоданчиком — явно старший или просто самый опытный из пары — кивнул, давая понять, что разговор завершён.

— Ладно, — сказал он сухо. — Это уже ваши проблемы.

Леонид подхватил мгновенно:

— Да-да, я согласен, это проблема исключительно наша! — подтвердил он. — Извините за беспокойство. Я обязательно проведу разъяснительные беседы со своими сотрудниками… — он демонстративно покосился на меня. — И объясню, что подобные звонки недопустимы.

Пока Лёня говорил этот «воспитательный» монолог, он пытался жестами заставить меня отвернуться. Я, разумеется, даже не шелохнулся. И очень быстро стало ясно — зачем именно он хотел, чтобы я отвернулся.

Через секунду Лёня сунул руку за пазуху и извлёк оттуда мятую пятисотрублёвую купюру.

Сделано было мастерски — рука у него явно привыкла к таким «жестам благодарности». Одним ловким движением он вложил купюру в боковой карман врача с чемоданчиком.

Медик почувствовал это мгновенно. На долю секунды его плечо чуть дрогнуло — едва уловимое движение, но он даже не посмотрел вниз. Сохранил невозмутимое лицо, словно ничего не произошло, и сделал вид, что не замечает дополнительной «тяжести» в кармане.

Леонид вздохнул, явно считая, что конфликт удалось «замять». Он сделал жест рукой, показывая на конец коридора:

— Ну… не знаю, проводить вас или вы сами дорогу найдёте…

Врач с чемоданчиком усмехнулся:

— Не переживайте, мы не заблудимся, — сказал он, направляясь к выходу. — И не буду говорить вам «до свидания»… скажу иначе: не болейте.

Медики, даже не оглядываясь, уверенной, деловой походкой зашагали по коридору в сторону выхода. Их шаги быстро растворились в школьной тишине.

Лёня, словно огромный плюшевый олимпийский мишка, проводил их размашистыми, неуклюжими взмахами руки. Жест совершенно нелепый, будто он провожал делегацию ЮНЕСКО, а не скорую помощь. На лице у него висела широкая, но какая-то придурковатая улыбка.

Однако стоило медикам скрыться за поворотом, как эта улыбка слетела с его лица мгновенно. Глаза сузились. Он резко повернулся ко мне — и выражение его лица было уже другим. Злость, смешанная с испугом и раздражением.

— Владимир Петрович… да что же ты такое наделал? — прошипел он. — Ты понимаешь, что было бы, если бы медики увидели нашего географа в том состоянии? В состоянии глубокого алкогольного опьянения! Ты представляешь, какой позор был бы на школу⁈ Какие проблемы свалились бы мне на голову⁈ Да это же в секунду разлетелось бы по всем пабликам, соцсетям, этим вашим интернетам!

Директор буквально задыхался от негодования. Я же спокойно смотрел на него, не меняя выражения лица.

— Да ладно, Лёнь, хватит кукарекать. — Я пожал плечами. — Я откуда знаю — пьяный он или сердечко прихватило? Ты извини, если что не так. Я же правда не знал, что это может вылиться во всё это.

Для пущего эффекта я даже улыбнулся.

— «Не знал он…» — выдохнул директор, закатив глаза. — Конечно! Как же! У нас тут школа, а не цирк! А ещё Соня… куда она делась в самый ответственный момент? Господи… да что за день сегодня такой…

Он говорил уже не мне. Говорил, как человек, который пытается понять, за что ему такая судьба.

Я молчал. Просто наблюдал.

Лёня своим рыхлым характером шёл по краю настоящего нервного срыва. Его щека дёргалась, пальцы подрагивали. Но пока он держался — привычка, отточенная годами административной тряски, работала исправно. Выдержка — штука, которую можно тренировать, и Лёня её тренировал, пусть и в своей своеобразной манере.

Директор прошёлся туда-сюда. Потом остановился, тяжело выдохнул и закрыл глаза, пытаясь вернуть себе контроль хотя бы внешне.

Знал бы Лёня, насколько по-настоящему у него сегодня паршивый день… ну это и хорошо, что он не в курсе. А то ведь действительно придётся вызывать скорую — только больным окажется уже сам Леонид Яковлевич.

Я дал ему несколько секунд, чтобы он окончательно пришёл в себя, отдышался и вернул себе хоть какое-то подобие административного достоинства. Он шумно втянул воздух, провёл ладонью по волосам и выпрямился. Видимо, решил, что контроль над ситуацией ещё можно удержать.

— Леонид, а Леонид… — начал я. — Так где наш замечательный географ? Он что, правда ушёл?

Директор вздрогнул так резко, будто я запросил внезапную проверку с прямым эфиром на федеральном канале.

— Ушёл⁈ — всплеснул он руками. — Никуда он не ушёл! Спит он! В кабинете географии! Мы его до сих пор в чувство привести не можем! Ну надо же было так набраться прямо на рабочем месте…

Леня прошёл к двери кабинета географии, приоткрыл её на ширину ладони и жестом подозвал меня, показывая на происходящее внутри.

Иосиф Львович, раскинув руки в стороны, лежал поперёк двух парт. Одна нога свисала вниз, вторая упиралась носком в стул. Вид у него был такой, будто он не просто выпил, а прошёл ускоренный курс дегустации всей линейки продукции ближайшего алкогольного магазина.

— Представляете, что творит⁈ — прошипел директор и снова повернулся ко мне. — А вы что, Владимир Петрович, не в курсе, что наш Иосиф Львович… ну… любитель, скажем так, приложиться к рюмочке?

— Да я, признаться, не слежу за такими вещами, — ответил я, пожав плечами. — Ты же мне, Леонид, таких задач не ставил. И в курс дела не вводил.

Я сказал это максимально невозмутимо. Лёня же едва не задохнулся от возмущения. Но в то же время понял, что возражать тут бесполезно: формально-то я был прав.

— Раньше не ставил, а вот теперь, Владимир Петрович, раз уж вы всю эту кашу заварили, то вы её и расхлёбывайте.

Леня даже поднял указательный палец, как будто преподавал мне краткий курс административной этики.

— У меня, между прочим, сейчас целая куча дел, и все — неотложные, — продолжил он тем же учительным тоном, ощущая себя хозяином положения. — Поэтому попрошу вас проследить за этим товарищем, когда он… э-э… отойдёт и, наконец-таки, придёт в себя. Сколько это займёт — понятия не имею. Но одного оставлять его категорически нельзя. По-хорошему, это должна была делать Соня, но, как я уже сказал, она куда-то испарилась.

Последние слова он произнёс с такой обидой, будто завуч бросила его в самый разгар боя.

Он вытащил из кармана мобильный телефон — тот самый, который «забыл» при медиках. Экран загорелся. На лице директора проступила решимость карателя.

— Вот сейчас, — заявил он, бросив на меня взгляд, — я и позвоню Соне. И спрошу, где она шляется!

Палец завис над кнопкой вызова.

Я поднял ладонь.

— Да ладно, Леонид Яковлевич. Я как-нибудь и без неё справлюсь, — заверил я.

Директор чуть помедлил, но телефон всё же опустил. Видимо, решил, что данная битва может подождать.

— Ну, раз так… — пробормотал он, возвращаясь в роль строгого руководителя. — Тогда, Владимир Петрович, проследите, пожалуйста, чтобы географ здесь больше ничего не учудил. А когда он, наконец, проснётся и придёт в себя — передайте ему от меня, что он должен сразу же подойти ко мне.

Он сделал паузу, затем холодно добавил:

— Но не с пустыми руками. А с заявлением на увольнение по собственному желанию. И пусть ещё спасибо скажет, что я не выставляю его по статье. У меня, честно говоря, сил терпеть его выходки уже нет. Всё… хватит. Пришли к финишу.

Лёня выпрямился, будто поставил жирную точку в собственной речи. Он внимательно посмотрел на меня — проверяя, понял ли я всю серьёзность его намерений.

Наступал тот самый момент, когда географу требовалась реальная страховка, без которой его бы сейчас выперли из школы под зад ногой. Я обещал помочь старику, и время это обещание выполнять подошло вплотную.

— Вот это, кстати, правильная инициатива, Леонид, — сказал я директору одобрительно.

Тон был слишком уверенный — и Лёня это уловил моментально.

— В каком смысле… правильная? — смутился он, сразу услышав скрытый подтекст, который его не устраивал.

— В прямом, ты же сам сказал: вакансия освободится — бюджет сэкономим. А бюджет, если помнишь, как раз и не даёт нам участвовать в Олимпиаде. Значит, всё идеально складывается. Освобождаем ставку — освобождаем деньги. Марину тогда увольнять не придётся. Видишь, как всё хорошо сходится?

Лёня застыл с приоткрытым ртом, явно пытаясь сообразить, как он оказался в такой ловушке.

— Да ты… ты просто не так меня понял, Владимир Петрович, — начал он извиваться. — Я не это имел в виду…

— Ну что ты, Леонид. Ты же не из тех, кто говорит «вы не понимаете, это другое», когда его собственная логика загоняет его в угол? Или всё-таки из тех?

Я даже подмигнул — беззлобно, но жёстко.

Лёня побледнел и тут же попытался выдать спасительное оправдание:

— Володя… ну… это и правда другое… — протянул он, не зная, за какую соломинку хвататься. — Как бы тебе так… объяснить…

— Леонид, говори как есть, — оборвал я. — Так проще, и домыслов меньше.

Директор понял, что пути назад нет, и выпалил почти в сердцах:

— Да я, на самом деле, не собираюсь увольнять нашего замечательного географа… Иосифа Львовича! Иосиф Львович — это незаменимый специалист… но припугнуть его точно стоит.

Директор уже понял, что разговор зашёл не туда, куда он планировал. Вот теперь и торопился выйти из него любой ценой.

— Ладно, Володя, я… скажу честно, я сейчас теряю время, которого у меня и так нет. Поэтому, если ты не против, я пойду…

Он уже почти повернулся к двери.

— Так, а нашему замечательному географу итоговый вердикт какой? — уточнил я. — Говорить ему, что Иосиф Львович должен заявление писать и к тебе в кабинет явиться?

— Да… — махнул Лёня рукой, а потом резко передумал: — То есть нет! Нет-нет. Пусть он лучше хорошенько отоспится и пойдёт домой. И так без него хватает проблем.

Директор выдавил дежурную улыбку, развернулся и быстрым шагом пошёл по коридору к своему кабинету.

Когда шаги окончательно стихли, я выдохнул, развернулся к двери кабинета географии и толкнул её.

Я зашёл внутрь и хлопнул дверью чуть громче, чем требовалось.

— Рота, подъём! — рявкнул я.

Реакция была мгновенная: Иосиф Львович подскочил, взмахнул руками, едва не улетел вниз, отчаянно пытаясь зацепиться за край парты.

— Господи… Владимир! — он выглядел так, будто я явился его карать за грехи всех семи континентов. — Ну чего же вы так пугаете! У меня сердце и правда может не выдержать!

Географ огляделся по сторонам, потом посмотрел мне за спину, где минуту назад стоял директор.

— Ушёл? — спросил он шёпотом.

— Ушёл, — подтвердил я.

— И что? Он… он меня не будет увольнять?

В его голосе мелькнула надежда восьмиклассника, которого поймали на курении, но ещё не вызвали родителей.

Я прислонился плечом к косяку.

— Хотел увольнять, — сказал я честно. — Говорил прямым текстом, что пусть географ пишет заявление и идёт к нему в кабинет.

Львович сглотнул так громко, что я услышал.

— Но… — добавил я. — Но потом резко передумал. Сказал, чтобы ты отоспался и шёл домой. И что увольнять он тебя пока не будет.

— Господи, слава тебе… — географ едва не осел обратно, но я вовремя перехватил его под локоть.

— Не расслабляйся, Львович, — сказал я.

Глобус поднял глаза, и в них вспыхнуло негодование, перемешанное с пережитым страхом.

— Владимир… да вы даже представить себе не можете, что Леонид тут со мной вытворял! По щекам меня хлестал, щипал, водой поливал… мать честная, я уж думал, что всё — пропал! В общем, похоже, что без доплаты за вредность тут не обойтись, и ваше «спасибо» не булькает! — выпалил он.

— Так, — остановил я его, — вот это всё можно оставить без подробностей. Я и так понял, что Лёня разошёлся. На заметку взял. Но насчёт «доплаты за вредность»… — продолжил я, усмехнувшись. — Тут вопросов нет: можешь отправляться домой. Как планировали — так и делай. Можешь отмечать своё чудесное спасение, а можешь просто полежать. Это уже твое дело.

— Хоть и на том спасибо, — выдохнул Львович, тяжело опуская плечи. — И… хочется верить, Владимир, что всё это было не зря. Что вы… ну… сделали там всё, что собирались.

— Сделал, Львович. И спасибо — ты здорово выручил, — я протянул ему руку.

Он пожал её.

— Вот вроде как надо бы сказать: «обращайтесь», но скажу честно… по таким вопросам лучше… не надо. Не хотелось бы повторений, — сказал Глобус.

— За честность спасибо. А там уже как получится, — сказал я, хлопнув его по плечу.

Географ вышел в коридор и почти неслышно прикрыл дверь за собой. Я только собирался перевести дух, как в проёме тут же выросла Соня.

Она юркнула внутрь кабинета и быстро закрыла дверь. Лишь после этого позволила себе выдохнуть.

— Володя… ну не тяни! Рассказывай. Я уже вся изошла, места себе не нахожу! Ну что… получилось?

Я усмехнулся, чуть приподняв бровь.

— Соня, не могло не получиться.

Достал из внутреннего кармана документ ради которого весь этот театр был разыгран.

Соня схватила лист, пробежалась глазами, увидела печать.

— Господи… а я уже думала — всё. Пропали.

— Соня, теперь дело за малым. Нужна твоя подпись. Без неё документ не заработает.

Она мгновенно нашлась.

— Да хоть сейчас.

Соня придвинулась к столу, придержав документ двумя пальцами за край, и уверенно, размашисто поставила подпись.

Она вернула лист мне, уже с куда более уверенным выражением лица.

— Вот. Готово.

— Спасибо, Соня. Реально. Без тебя ничего бы не получилось.

Она улыбнулась.

— Это тебе спасибо, — сказала она. — Ну что, Володя… теперь будем Олимпиаду брать?

— Теперь — самое время.

От автора:

В своем мире я был гением продаж — стал новичком в мире магии. Криминал, деньги, интриги и опасные женщины. Начинаю с нуля. Но все же один бонус имеется. https://author.today/reader/519351