Физрук: на своей волне 5

Глава 12

Географ, видимо, решил ковать железо, пока горячо. Он сразу же, без малейших колебаний, полез во внутренний карман своего пиджака и достал небольшую металлическую фляжку. Потёртую такую, гладкую, будто она пережила с ним больше педсоветов, чем Соня за всё время работы в школе. Было совершенно очевидно, что носил он её с собой регулярно и вовсе не для декоративности.

Львович ловко, доведённым до автоматизма движением щёлкнул крышкой, запрокинул голову и сделал несколько уверенных глотков.

— Фух… хорошо пошла, — выдохнул он с облегчением.

Прозвучало так, будто внутрь Глобуса только что вернулась душа, а не сорокоградусный напиток. Его глаза слегка покраснели, взгляд стал мягче, а губы расползлись в удовлетворённую улыбку.

— Вот всё… теперь я точно готов участвовать в вашем… занимательном плане, — заверил он.

— Вот и хорошо, — сказал я, убедившись, что моральная подготовка нашего «ведущего актёра» завершена, — раз все готовы, предлагаю от слов переходить к делу и занимать позиции. Все помнят, что нужно делать?

Все кивнули почти синхронно.

— Ну тогда начинаем. Вы, Иосиф Львович, идите первым, — сказал я, показывая на дверь.

— Пойду… уже иду… — пробормотал Глобус.

Надо сказать, он поднялся из-за стола не без труда. Видимо, содержимое фляжки разнеслось по организму быстрее, чем он рассчитывал. По крайней мере, ноги у него уже слегка подкашивались.

Но в чём-то географ был прав: для предстоящей роли такое состояние подходило идеально. Слишком трезвый географ играл бы не так убедительно.

Глобус вышел из моей каморки, не закрыв дверь до конца, и сразу после этого София Михайловна эмоционально всплеснула руками. Она наклонилась ближе ко мне, понизив голос до заговорщического шёпота:

— Володя, я надеюсь, ты тысячу раз подумал…

Я лишь в ответ подмигнул Соне. Завуч задавала вопрос скорее из принципа, чем из необходимости. Да и ответ здесь уже, по сути, был не нужен. Всё было решено, механизм запущен, и оставалось только довести дело до конца.

Я взглянул на часы: с момента ухода географа прошло ровно три минуты. Как раз столько, сколько требовалось по моим расчётам, чтобы он дошёл, «занял позицию» и начал исполнять ту часть роли, ради которой мы вообще всё это затеяли.

Настало время переходить к следующей фазе.

— Так, пацаны, вы идёте следующими, — сообщил я, повернувшись к ученикам. — Не выделяемся, не суетимся, ведём себя естественно и непринуждённо.

— Всё сделаем, Владимир Петрович, по высшему разряду! — пообещал Кирилл.

Пацаны дружно поднялись из-за стола, стулья мягко скрипнули. Я заметил, что так же, как и у географа, их чай остался нетронутым. Впрочем, оно и понятно: при таких разговорах чай был последним, о чём они думали.

В глазах у пацанов играл блеск азарта. Молодые прекрасно понимали, что сейчас будет не скучная рутина, а что-то, что можно потом пересказывать друзьям.

Я дождался, пока они выйдут из кабинета, убедился, что шаги затихли. Следом достал телефон, разблокировал экран и набрал короткий трёхзначный номер.

— Скорая помощь, говорите, — донеслось из динамика, когда на другом конце сняли трубку.

— Здравствуйте, у нас тут в школе учителю плохо, — сообщил я.

— А что с ним? — уточнила диспетчер.

— Ну, если бы я знал, что с ним, то вам бы не звонил, — заверил я будничным тоном. — Понятия не имею: упал и не шевелится. Теперь бы нам понять, когда очнётся: будет гипс или чего похуже?

Диспетчер попросила продиктовать адрес, записала и уверила меня, что бригада выедет как можно скорее.

Я положил трубку и снова перевёл взгляд на завуча. Приезд скорой помощи, как и все предыдущие шаги, был частью моего тщательно продуманного плана. Того самого плана, который я выстраивал по минутам и который должен был сработать без единого сбоя. Хотелось верить, что именно так оно и будет.

— Ой, Володя… я прям конкретно переживаю, — волнительно выдохнула Соня. — А вдруг ничего не получится?.. — поделилась она со мной мыслями, не скрывая, что этот эксперимент ей даётся тяжело.

Я же молча взглянул на часы в телефоне, сверяясь с тем таймингом, который пока шёл идеально.

— Получится, — невозмутимо пожал я плечами. — Ты только на вызов ответь, Сонь. Ладно?

— На какой вызов? — спросила завуч, прикусив губу и пытаясь скрыть растущую тревогу. — Мне пока не звонят, Володь…

Но едва она успела закончить фразу, как её мобильный телефон завибрировал в руке.

— Звонят… ага… — прошептала Соня, хотя прекрасно знала, что именно этот момент и должен был настать.

Она шумно выдохнула, собираясь с духом, и наконец взяла трубку. Говорила она, естественно, так, будто никакого плана у нас нет и никогда не было.

— Алло, говорите, я вас слушаю, — пропела она мягко.

Молодец, конечно: завуч входила в образ так же естественно, как актриса, выходящая на сцену под свет софитов.

— Ой, какой ужас… — театрально протянула Соня. — Да вы правы… Иосиф Львович уже пожилой, и с ним может случиться всё что угодно…

Из динамика слышался взволнованный, почти надрывный голос Кирилла. Слова различались плохо, но мне и не нужно было их слышать. Я прекрасно знал, что пацан будет говорить.

— Сейчас всё сделаем, — заверила Соня. — Большое спасибо, что сообщили мне, и спасибо за вашу бдительность… Сейчас же я немедленно вызову скорую помощь для нашего весьма уважаемого учителя по географии.

Она сбросила вызов.

— Ну всё… началось, — завуч гулко выдохнула, выпуская из себя напряжение. — Так, ну… скорую ты уже к нам вызвал, Володя, чуточку заранее…

— Вызвал, — кивнул я. — Так что теперь, Сонь, иди прямиком к директору и говори Леониду Яковлевичу, что этот «идиот» физрук взял и вызвал скорую нашему географу, который «пьян в усмерть».

Завуч заморгала, словно представляла лицо директора в тот момент, когда он услышит эти слова.

— Хорошо, Володя… Я, конечно, не знаю, как Иосиф Львович согласился… и как я могу ему гарантировать, что всё в итоге будет хорошо, и никто его не уволит. Потому что если директор узнает, что Иосиф Львович пьяный… вернее, не пьяный… пьяный-то он всегда… а тут про то, что он в таком состоянии… — затараторила завуч.

Её дыхание сбилось, руки машинально начали поправлять невидимую складку на блузке. Верный признак того, что Соня переживает куда сильнее, чем показывает.

— А это уже мне оставь, Сонь, — сказал я. — Как только этот вопрос встанет, я сам с ним разберусь. И сам всё объясню Леониду Яковлевичу.

— Я поняла, Володь, — кивнула завуч, принимая правила игры, пусть и со скрипом. — Я хоть и терпеть ненавижу географа за то, что он не может взять себя в руки… но в данном конкретном случае мы всё-таки делаем одно общее дело.

— Ну вот, — ответил я. — Так что ты про общее дело не забывай, Соня. Всё, иди к директору.

Несмотря на внешнюю строгость и привычку давить авторитетом, Соня явно боялась той части плана, что выпадала на её долю. Бояться — не значит отказаться, но тревога проступала в каждом её жесте. Слишком уж многое здесь зависело от тонкости подачи и умения сыграть убедительно.

Однако, как говорится, волков бояться — в лес не ходить.

— А ты пойдёшь к географу? — спросила она напоследок, желая убедиться, что я не оставлю её одну в этой авантюре.

— А я пойду к нашему географу, — подтвердил я.

Пока мы разговаривали, мы уже поднялись на второй этаж школы. Соня остановилась у двери кабинета директора, тяжело выдохнула и, прежде чем зайти, провела ладонями по волосам. Она специально взъерошила причёску — тонкий, но важный штрих для «естественности» в тех щекотливых объяснениях, что ей предстояло начать.

Ход, надо признать, был правильный.

Я поднял кулак, слегка потряс им в воздухе, давая жест поддержки завучу. Соня же, наконец решившись, распахнула дверь и вошла к директору.

Я немедленно направился к географу. К счастью, Глобус оказался ровно там, где мы договорились. Он лежал прямо у дверей своего кабинета географии. Ключ торчал в замочной скважине, создавая идеальную картину того, что «инфаркт» случился в ту самую секунду, когда он открывал дверь, намереваясь войти внутрь.

Рядом стояли пацаны — возбуждённые, с тем самым блеском в глазах. Ученики переступали с пятки на носок, не зная, куда деть избыток адреналина.

— Помощь какая ещё нужна, Владимир Петрович? — сразу спросил Кирилл, едва увидев меня. И тут же, косясь на «тело», добавил шёпотом: — У нас, если что, всё идёт по сценарию.

Я тоже посмотрел на географа. Он лежал на полу, раскинув руки в стороны в позе морской звезды, голова чуть набок, глаза закрыты. Выглядело настолько натурально, что я на миг даже усомнился. А вдруг он действительно отключился не по плану, а по-настоящему? Алкоголь штука непредсказуемая.

— Нет, спасибо, помощь больше не нужна. Всё, пацаны — сдрыснули, — сказал я, жестом подгоняя их. — Сейчас сюда подойдёт Леонид Яковлевич.

— Всё, уходим!

Пацаны, не заставляя себя просить дважды, засеменили по коридору, растворяясь за поворотом.

Географ, стоило мне подойти, чуть-чуть приоткрыл один глаз — ровно настолько, чтобы определить, кто оказался рядом. Делал он это настолько умело, что любой другой человек ничего бы и не заметил. Веко не дрогнуло, а ресницы не шевельнулись. Но от моего взгляда такие мелочи скрыть было невозможно. Я прекрасно видел, что «покойник» внимательно следит за развитием событий.

— Иосиф Львович, — прошептал я строго, — я, если что, напоминаю: по нашей легенде ты сейчас пьяный в усмерть. А когда человек настолько пьян, он точно без сознания. Полностью. Как бревно.

— Владимир… так может, для ещё более лучшего эффекта мне нужно ещё чутка? — с надеждой спросил Глобус, не шевелясь.

В том, что он «может ещё чутка», я не сомневался ни секунды. Такой человек способен и «чутка», и «лишка» — причём без особых последствий для души и организма. Тут вопрос был не в возможности, а в целесообразности.

Настоящее бессознательное тело учителя географии мне сейчас было совершенно ни к чему. Потому что план — планом, но реальность непредсказуема. В любой момент может понадобиться что-то поменять, подстроить, свернуть в сторону. А таскать полуживого Глобуса на руках Соня попросту не сможет — да и я тоже развлечений таких не искал.

— Отставить! — рявкнул я, чтобы он даже думать перестал о том, чтобы приложиться к фляге. — Давай ты потом лучше всё отметишь. Когда всё успешно закончится.

— Ох… — выдохнул Глобус разочарованно. — Ну тут как скажешь, Владимир, так и будет…

Его рука, уже потянувшаяся за пазуху пиджака, замерла. Пальцы всё ещё нащупывали знакомый контур фляги, но затем медленно скользнули назад, возвращаясь на пол.

Географ снова закрыл глаза, на этот раз окончательно, больше ни на миллиметр не пытаясь их приоткрыть. Он застыл, став совершенно недвижимым.

— Отлично, вот это уже другое дело, Иосиф Львович, — одобрил я. — Всё, теперь спокойно лежи и готовься. Скоро начнётся наша кульминация с директором.

На этот раз он не ответил ни звуком. Наоборот, замер на полу так убедительно, что любой прохожий решил бы, что перед ним труп, причём давно остывший. Даже грудь поднималась едва заметно.

Я, понимая, что времени остаётся впритык, аккуратно отошёл за угол. Выбрал место так, чтобы меня отсюда точно никто не заметил. Но при этом географ открывался мне идеально — как на ладони. Для наблюдателя — мёртвая зона, но для режиссёра спектакля — идеальная точка контроля.

И тут послышался голос директора.

— Господи, София Михайловна, я ума не приложу… как вы это вообще могли допустить? — сипло, но зло гремел он по коридору. — Это ведь наша проблема! Я же говорил вам: в конце концов обнюхивайте его или… или не знаю… обыскивайте! А если и это сделать невозможно, то хотя бы сами ему наливайте! Так, чтобы была мера!

Вот такой был занимательный монолог. И звучал он так, будто Леонид Яковлевич сейчас лично собирался отчислить завуча, физрука, географа, а заодно и всех учеников, которые попадутся под руку.

По шагам было слышно, что он приближается быстро, почти бегом.

Судя по тому, как дрожал его голос, настроение у Лёни было не просто плохое — оно было отвратительное. И да, орать шёпотом — вполне реальная способность, которой Леонид Яковлевич сейчас пользовался в совершенстве.

Через несколько секунд возбужденный директор и побледневшая Соня наконец подошли к двери кабинета географии. К самой сцене нашего полностью разыгранного спектакля.

Леонид Яковлевич при виде географа, лежащего прямо на полу, остановился как вкопанный. Но больше всего мне бросилось в глаза вовсе не его потрясение. Неа… директор даже не попытался подойти и хоть как-то помочь пожилому преподавателю, которому якобы стало плохо.

— А вы, София Михайловна, не пытались привести его в чувства? — холодно спросил директор, даже не глядя на лежащего географа. — Может, ему там по щекам надо побить или холодной водой на лицо вылить? Как вы обычно это делали раньше с ним?

Он подчеркнул слово «раньше», будто обвинял завуча не только в сегодняшнем происшествии, но и во всех предыдущих грехах Львовича.

— Нет… в чувство Иосиф Львович не приводится, к сожалению, — заверила Соня, сделав такое лицо, будто она уже пробовала все возможные методы реанимации. — Этот случай отличается от тех, что уже были.

Повисла короткая, тревожная пауза. Директор морщился, Соня собиралась с духом. Я из своего укрытия видел, как завуч решается произнести ту самую фразу, о которой мы договаривались заранее.

И она не подвела.

— Представляете, какой ещё кошмар… — начала Соня. — Владимир Петрович…

— Что Владимир Петрович? — резко насторожился директор, повернувшись к ней.

— Он тоже в курсе… — прошептала завуч, изображая страх. — И он уже вызвал скорую для Иосифа Львовича… Я даже представить не могу, какой это будет скандал на всю школу. Ведь если скорая заберёт в больницу настолько пьяного учителя…

В лице директора что-то дрогнуло. Он прикрыл глаза, помолчал.

— Будет, — признал он тяжело, сжал губы и нахмурил лоб настолько сильно, что посередине образовалась глубокая вертикальная складка. — Будет скандал. И громкий.

Он замолчал, переваривая сказанное. Но затем добавил то, что мы и рассчитывали услышать:

— А нам сейчас совершенно не нужно лишнее внимание к школе…

— Ну я ведь сама не хотела никакую скорую вызывать, Леонид Яковлевич… даже мысли такой не допускала, — начала Соня наигранно оправдываться.

Она смотрела на директора снизу вверх.

— Я ведь сама думала, что и на этот раз мы, как обычно, всё решим с Иосифом Львовичем без посторонних свидетелей и какой-либо помощи…

Слова были сказаны нарочито мягко, почти жалобно. Однако я прекрасно видел, что Соня намеренно сгущала краски. Завуч делала всё, чтобы заставить директора не думать, а начать действовать. Причём действовать в рамках того, что нам было надо.

Соня подалась чуть вперёд и продолжила:

— Я ведь прекрасно понимаю, чем это для нас грозит… вы неоднократно меня об этом предупреждали…

Я, кстати, не имел понятия, что между завучем и директором существовали какие-то договорённости по поводу географа и его отношений со спиртным. Но история с пьющим учителем была давней, болезненной и, вероятно, не один раз уже ставила школу на грань скандала.

Директор молчал пару секунд, переваривая услышанное, потом медленно покачал головой:

— Ну конечно… ваш Владимир Петрович даёт… — процедил он сквозь зубы, будто моё имя в эту секунду было для него ругательством. — Мог бы хоть немного башку включить, прежде чем куда-то звонить. А если башка не включается, то мог бы хотя бы посоветоваться со мной… или с вами.

Ну а далее сработал классический инстинкт любого бестолкового начальника, оказавшегося в неприятной ситуации. Вместо того чтобы искать решение, он начал искать виноватого.

От автора:

Мгновение — и я в прошлом. Без Родины, среди чужих интриг, на службе у самого Велизария.

Что ж… если у меня отняли прошлое, я построю новое. Денис Старый. Славянин https://author.today/work/518375