Физрук: на своей волне 2

Глава 7

Я запил японскую горчицу минералкой и гулко выдохнул — пробрало знатно.

— Владимир Петрович? — послышался голос.

Я поднял глаза. Передо мной стояла Милана в лёгком платьице, которое на ветру играло краем, оголяя бедро чуть выше, чем позволяли рамки приличия. Хотя эти самые рамки у каждого свои.

— Всё готово, — сказала она, облизывая пересохшие губы. — Что теперь с листьями делать?

— А что не так? — уточнил я.

— Мешков не хватает, — ответила она.

— Пойдем, покажешь.

Мы прошли к месту. Там действительно лежала гора листьев — не просто кучка, а нормальный такой вал. Мешков не оказалось — все, что были, теперь оказались набиты листвой до полна. Я недолго думал, всё-таки иногда в жизни надо действовать проще.

— Есть у кого спички или зажигалка? — спросил я у школоты. — Милана, у тебя же наверняка есть, ты же куришь?

Она на секунду смутилась:

— Я только электронку, — чуть смущённо ответила она. — Но зажигалка есть, мой бойфренд всегда забывает зажигалку.

— Давай сюда, — сказал я, про себя отмечая, что это уже третье именование молодого человека, помимо зоопарка и типочка.

Милана поковырялась в сумке и протянула зажигалку. Я чиркнул, проверяя зажигалку на работоспособность, и, увидев загоревшийся огонёк, удовлетворённо кивнул.

В этот момент к входу школы подкатила старая «Тойота»… вернее, старой она была только по году выпуска, а вот внешне выглядело так, будто только что сошла с конвейера.

Я знал модель тачки — «Марк II», она-то и в моё время была предметом слюнопусканий молодёжи и, видимо, оставалась таковой сейчас. Тонированная в круг, заниженная, с тюнингом из кучи всяких обвесов. Окна были закрыты, но, даже несмотря на это, было слышно, что в салоне громко играет музыка — низкие басы, от которых стёкла дрожали.

Всегда было интересно, каково это выживать в таком звуковом аду.

Дверца хлопнула, и из машины вышел тип кавказской внешности — под сорок. Куртка из искусственной кожи, золотая цепочка, фирменные кроссы и уверенная походка.

Честно говоря, в моей картине мира солидный мужик мало сочетался с такой тачкой. Кстати, мужик явно рассчитывал на то, чтобы поколотить панты. Если кто не понял, что он подъехал, то теперь, когда он открыл дверь тачки, и задрожали стёкла уже в школе, его появление точно ни для кого не осталось незамеченным. Кризис среднего возраста, блин.

Он с важным видом начал обходить свою «тойоту» по кругу, сдувая пылинки и едва не вылизывая её языком. Хотя почему едва, вон на палец плюнул, что-то оттирает, каплю какую-то…

— Владимир Петрович, а можно я уже пойду? — спросила Милана, будто между прочим, но по глазам было видно, что приехал мужичок за ней.

— Пойди, — ответил я.

Афанасьева уже сделала пару шагов, когда я её остановил:

— Милана, тормози.

— Что? — обернулась она, слегка приподняв подбородок.

— Аккуратнее со своим типчиком.

— Почему? — удивилась Милана, чуть нахмурившись.

— Просто аккуратнее, — заверил я.

Она коротко пожала плечиками, будто не поняла, но внутри, я видел, фраза оставила занозу.

Я не стал объяснять. Не рассказывать же, сколько таких «итальянцев-аратыков» я перевидал за жизнь. На словах — влюблённых до беспамятства, обещающих звёзды, айфоны и вечную любовь.

Только потом выясняется, что у него жена, трое детей и машина вообще не его, а дяди. Сами мы не местные, в общем.

— Владимир Петрович, вообще-то Гарри мне подарил мобильник, — сказала она с лёгким вызовом и достала блестящий телефон.

Я чуть завис, припоминаю, что типочка, с которым она общалась по мобильнику, звали по-другому.

— Ну, поздравляю, — ответил я сухо.

— Спасибо, что отпустили, — добавила Милана и пошла дальше, покачивая бёдрами.

Я проводил её взглядом. Гарри ждал возле своей «Тойоты», натирал тряпкой капот, осматривая отражение, будто готовился не к встрече, а к показу мод.

— Педант, блин, — пробормотал я себе под нос.

Я щёлкнул зажигалку, и пламя вырвалось жёлтым язычком. Подошёл к куче сухих листьев, нагнулся и поднёс огонь.

Секунда — и пламя пошло вверх. Сухие листья зашипели, затрещали и вообще горели на ура. Сразу дыхнуло осенью и дымом, как в старые времена, когда во дворах каждый октябрь дымили костры.

Марина примчалась первой — глаза испуганные, пальто нараспашку, волосы растрепались.

— Владимир Петрович! Что вы делаете⁈ Мы же сейчас здесь всё спалим!

Я повернулся к ней и заговорщицки подмигнул.

— Да не спалим мы ничего, — заверил я. — Я в своё время таких костров спалил — не сосчитать. Всё под контролем.

И правда, пламя горело ровно, порывов ветра не было, так что всё в порядке. Хотя выглядело, конечно, эффектно, столб огня поднимался выше человеческого роста. Ребята сбежались со всего двора, некоторые достали мобильники и начали снимать.

— Владимир Петрович, гляньте, как красиво! — крикнул кто-то.

— Фига, живой костёр, как в кино! — добавил другой.

Я лишь усмехнулся. Реакция школьников была искренней. Судя по тому, как выпучила глаза Марина, подобные развлечения были под запретом. А запретный плод всегда сладок. Кстати, не удивлюсь, если для уборки листьев тоже нужно обращаться в какую-нибудь управляющую компанию.

— Вот видите, Марина, — сказал я, глядя на всполохи пламени. — Хоть чем-то можно удивить нынешнюю молодёжь.

Она закатила глаза, но видно было, что на секунду, но она и сама залюбовалась.

Пламя било вверх, искры взлетали, отражаясь в стеклянных окнах школы, будто живые звёзды. Даже хулиганы, кто ещё недавно бурчал про «дворников» и «лохов», стояли молча, загипнотизированные зрелищем.

Правда, в каждой бочке мёда бывает ложка дёгтя. В момент, когда костёр почти догорел, во двор влетела завуч с выпученными глазами.

— Вы что творите⁈ — завопила она. — Пожар! Школа горит!

На этом сюрпризы только начинались. Мымра держала в руках — и, не разбираясь, что и как, метнулась к костру.

Пш-ш-ш!

Белая пена пошла во все стороны, заливая последние языки пламени. То, что должно было догореть до состояния пепла, теперь превратилось в чёрную желеобразную субстанцию, которая начала растекаться по школьному двору.

Я даже не шелохнулся — хочет тушить, пусть тушит. Пена летела во все стороны, белая, липкая, шипела, ложась поверх остывающих листьев. Через минуту всё затихло. Завуч, вся в мыле и дыму, с вытаращенными глазами, повернулась ко мне.

— Вы что творите, Владимир Петрович⁈ — выпалила она так, будто я палил не листья, а актовый зал.

— А что? — я вскинул бровь, будто удивился самому вопросу.

— Пожар решили устроить⁈ — голос зазвенел колоколом.

— Да будет вам пожар, вы что, в молодости костры не жгли? Может, мы с молодыми шашлык хотели пожарить.

Я подмигнул, но завуч стояла каменным изваянием — ни улыбки, ни реакции. Тогда я добавил:

— Лучше обратите внимание, в какой порядок ребята привели школьный двор.

Мымра, всё ещё фыркая от возмущения, оглянулась. Прошла пару шагов, оглядела всё вокруг. А посмотреть было на что — мусора нет, листья собраны, дорожки чистые, забор и турники свежепокрашены.

Прицепиться действительно было не к чему. Завуч постояла, переваривая увиденное, потом перевела взгляд на учеников. Посмотрела на меня и… сдалась.

— Ладно! — сказала Мымра, резко разворачиваясь. — Но вы в прямом смысле этого слова играете с огнём, Владимир Петрович. Сегодня напишу на вас жалобу!

— Боюсь, каюсь, — сказал я. — Но, может, сначала к поляне нашей присоединитесь? Вы хоть и не работали, но можете попробовать. Вон, роллы вкусные. Хотите, угощу?

Она обернулась, смерила меня взглядом, в котором смешались раздражение и лёгкое смущение.

— Обойдусь! — бросила Мымра, фыркнула и стремительно ушла, стуча каблуками по асфальту.

— Вот ведь, Марин… — хмыкнул я, обращаясь к совершенно перепуганной классухе. — А говорят, молодёжь у нас вспыльчивая.

— Владимир Петрович, она ведь и правда жалобу напишет.

— Ну-у, пусть пишет, если ей от этого легче станет, — я отмахнулся.

Повернулся к ученикам, которые только сейчас перестали снимать всё на камеры.

— Так, ну что, — я хлопнул в ладони. — Всем спасибо, все свободны!

Ребята выстроились полукругом, уставшие, но довольные. Краска на руках, листья в волосах, но в глазах искрился тот редкий блеск, когда человек впервые понимает, что сделал что-то полезное.

— Все справились, молодцы, — поддакнул Кирилл, видимо, с недавних пор примерил на себя роль лидера в классе.

Посыл, конечно, правильный, вот только что-то мне подсказывает, что Борзый и его шестёрки так просто своё лидерство не отдадут.

— Не молодцы, а молодцы, — по привычке поправил я, переставив ударение на первый слог.

— Спасибо вам, Владимир Петрович! — выкрикнул Гена. — Зовите ещё! Мы думали — скукота, а оказалось, классно!

— Контент заодно запилили, — поддакнул Кастет.

Контент, блин…

— Ну, я подумаю, кого звать в следующий раз, — я улыбнулся. — Может, даже грамоты выпишу.

Послышался общий смех.

Я посмотрел на наш импровизированный стол с остатками былой роскоши — коробки, упаковки, оставшиеся роллы и соки.

— Забирайте еду с собой, — предложил я. — Чего добру пропадать?

Но ребята только переглянулись и замотали головами.

— Не, Владимир Петрович, спасибо, наелись!

— Да, оставьте, всё равно выкинем потом.

Я на секунду задумался. В их словах не было ни хамства, ни лени, было простое равнодушие.

Современная молодёжь, тут ни добавить, ни убавить. У них другое время, другие привычки, и еда для них не ценность, а фон.

Если раньше нас учили доедать до последней крошки, а из гостей уносить всё, что положили «с собой», то теперь на продукты смотрели, как на воздух. Сытые двадцатые, что уж тут скажешь.

А я-то помню, какими были голодные девяностые. Когда хлеб, блин, порой был роскошью, а пустой холодильник — привычными буднями. Ну может, оно и к лучшему, что так?

— Если можно, я заберу, — сказала Марина, осторожно приближаясь к столу.

— Конечно, — ответил я. — Забирай.

Она улыбнулась, аккуратно собрала оставшееся в пакет. Молодёжь похватала пустые коробки и понесла на мусорку вместе с мешками листвы.

Мы с Мариной собрали инвентарь в старую тележку. Субботник официально можно было считать оконченным.

— Пойдём, отнесём это в кладовку, — сказала Марина.

За стойкой на входе, как и всегда, сидел вахтёр, уже знакомый мне по первому дню. Пузатый мужик с прищуром мелкого барыги, вечно что-то перепродающего. Кстати, сегодня он оделся так, будто сразу после смены собрался на званный ужин. Пиджачок, рубашка, джинсики.

Он проводил нас взглядом, а когда мы оставили телегу в подсобке и возвращались назад, чтобы отдать вахтёру ключи, он оживился.

— Мариночка, — протянул он сладким голосом, подзывая к себе классуху. — На секундочку подойди.

— Извините, Владимир Петрович, — бросила она и вернулась к вахтёру.

Тот покосился на меня, как будто опасливо, и, понизив голос, зашептал:

— Мариночка… — появился новый запах духов, французских. — Вам бы очень пошёл.

— Денег нет, — ответила она, смущённо улыбнувшись. — Я бы хотела, но пока возможности нет. Зарплата нескоро.

— Да ладно, — сказал он, хитро улыбаясь. — Для вас, милая, я и в рассрочку могу…

Марина не ответила, лишь сухо кивнула, всё так же смущённо улыбаясь.

— А сегодня у вас будут занятия? — спросила она уже вполголоса, как будто стесняясь своего вопроса.

— Будут, — сказал он коротко, а вот дальше перешёл уже на шёпот.

Я только расслышал:

— Тогда как обычно, за абонемент…

А вот дальше я уже ничего не слышал. Я подавил в себе желание влезть в разговор. Но пометку для себя сделал — речь шла о тех манипуляциях, ради которых вахтёр арендовал спортзал. Любопытно, конечно. Надо будет копнуть в эту сторону поглубже. Но потом.

Пока же я сделал вид, что не слышал ни одного сказанного слова. Марина попрощалась с вахтёром, и мы уже собрались уходить, когда двери школы распахнулись. Вошли несколько женщин — лет по пятьдесят, одна с пакетами, вторая с тортиком. С ними шёл ещё один мужик, довольный, как кот, объевшийся сметаной, с пузом и усами.

Вся эта дружная компания весело болтала, но, завидев нас с Мариной, смех моментально стих. Лица вытянулись, взгляды опустились. И, бочком-бочком, они прошли к стойке вахтёра.

Вот и подробности того, что происходило в спортзале по вечерам. Интересные подробности, однако. Я смерил взглядом неожиданных гостей, но вопросы задавать не стал. Ни к чему они сейчас, люди, судя по всему, пришли хорошо провести время. А с вахтёром мы еще обязательно поговорим, но потом, не в присутствии милых дам, которым я не хотел портить вечер.

Марина попрощалась с вахтёром и вышла первой, я шёл следом. Заодно размышляя на тему — неужто барыга вахтёр снимает спортзал под «занятия» для своих тёток? Каким только боком здесь Марина…

Мы спустились по ступенькам, на дворе уже стояла темнота. Я покосился на окна спортзала, в которых ещё не горел свет, и увидел, что свет горит в окнах второго этажа.

— Свет не выключили, — прошептала Марина, тоже увидев светящиеся окна. — Видимо, завуч забыла.

Она уже потянулась за телефоном.

— Сейчас наберу ей…

— Не стоит, — опередил я.

— Почему? — удивилась она.

Я кивнул в сторону парковки. У крыльца стояла иномарка — слишком дорогая игрушка, которой вряд ли принадлежала школьному трудовику.

— Думаю, вот поэтому, — сказал я и показал на тачку.

Марина проследила взглядом, на секунду замерла, потом неловко выдохнула:

— А… она говорила, что трудовик занят.

— Освободился, видимо, — пожал я плечами.

Классуха усмехнулась и отвела взгляд. Я ещё некоторое время смотрел на тачку. Прикольно, как устроено — Мымра учит дисциплине и морали, а сама ночью не прочь побаловаться… она и не Мымра даже, а Бэтмен, блин.

Пока я размышлял, Марина достала телефон и открыла приложение такси.

— Ну и цены… — пробурчала она себе под нос. — С каждым днём всё дороже и дороже.

Я вспомнил, как Марина пару минут назад говорила вахтёру про деньги, вернее их отсутствие.

— Давай подвезу, — предложил я.

Девчонка покосилась на меня и замотала головой.

— Нет уж, спасибо. Я помню, как вы водите. Не хочу повторения.

— Как знаешь, — я пожал плечами.

Развернулся и пошёл к своему джипу. Завёл мотор, фары выхватили из темноты школьное крыльцо.

Марина всё ещё стояла там — топала ногой, то ли от холода, то ли от раздражения.

— Блин, и автобусы уже не ходят… — услышал я её шёпот.

Я усмехнулся, дал газу. Двигатель рыкнул, и через секунду я уже подрулил прямо к крыльцу.

Опустил стекло.

— Может, дашь мне шанс исправиться? — сказал я с улыбкой.

Марина взглянула на меня — сперва строго, потом всё же её взгляд потеплел.

— Ладно, — шепнула она, — приму ваше предложение. Но только потому, что автобусы уже не ходят.

Помолчала и добавила, ещё сильнее смутившись:

— А столько, сколько сейчас стоит такси, — учителя не зарабатывают.

— Вот и отлично, — ответил я, выходя из машины. — Прошу в салон, леди без автобуса.

Я вышел, обошёл капот, чтобы открыть переднюю дверь, но в этот момент Марина вдруг взмахнула руками и отскочила в сторону.

— Ой! — вскрикнула она. — Там… там таракан!

Я машинально посмотрел вниз — и правда, по асфальту пробежал здоровенный рыжий гад. Марина, побледнев, вжалась спиной в стену.

— Ну вот, — сказал я, чуть окрасив голос иронией. — Герой дня, покоритель школьных костров, побеждён тараканом.

Она замотала головой:

— Не смейтесь! Я их с детства боюсь… ужасно боюсь.

— Понял, — кивнул я. — Тогда давай по-другому.

Я подошёл к ней, подхватил на руки, словно ничего в этом особенного нет, и понёс к машине. Марина вздрогнула, но не сопротивлялась — только спрятала лицо в ладони.

— Всё, всё, безопасная зона достигнута, — я поставил её рядом с машиной, открыл пассажирскую дверь. — Прошу.