Физрук: на своей волне 2

Глава 13

Через минуту телефон снова пискнул — пришло сообщение от Кирилла. Я открыл его и едва не выронил мобильник от изумления. На экране была моя комната. Та самая фотография, что я ему только что отправил.

Но теперь на снимке, прямо у кресла, где валялась моя куртка… сидел Рекс. Обычный, живой, с тем самым нахальным прищуром и чуть наклонённой головой.

Даже тень от него падала правильно! Так, будто действительно стоял в комнате, а не был добавлен на скорую руку.

Я выдохнул, несколько опешив.

— Ни хрена себе… — пробормотал я. — Это что за фокусы такие?

Нет, в мистику я, конечно, не верил. Но выглядело это чертовски убедительно. Значит, Кирюха не зря просил фото комнаты — наверняка подставил собаку с помощью какой-то программы. Ловкость рук и никакого мошенничества.

Я быстро переслал снимок Ане, которая всё это время продолжала долбить меня сообщениями:

«Где он?»

«Ты врёшь!»

«Я сейчас приду сама!»

Через секунду набор текста остановился. Три точки мигнули, потом исчезли. И наконец появилось уведомление — сердечко, поставленное на фото с псом.

«Вова, почему ты сразу не мог послать фотографию?» — написала Аня.

Я усмехнулся и набрал в ответ:

«Хотел, чтобы получилась красивая. Видишь, вышло как в журнале?».

Аня что-то писала, затем, похоже, стирала, затем опять начинала писать. Прошла с минуту, и она наконец ответила:

«Большое спасибо. Не забудь его покормить. Можно дать вкусняшку — в холодильнике у него жидкий корм. Я специально купила».

Ещё одно уведомление пришло следом:

«Пожалуйста, если тебе не сложно».

Я посмотрел на экран и улыбнулся.

— Мне не сложно, — сказал я вслух. — Только, дорогая, вместо твоего жидкого кошачьего корма твой пёс теперь будет жрать сырую говядину. И не просто жрать, а становиться бойцом.

Я откинулся на спинку стула, глядя на экран телефона, где на фото Рекс выглядел довольным, как ни в чём не бывало. Вот только, как я уже понял, это был никакой не Рекс…

Я глянул на часы — до десяти было ещё далеко. Как говорится, кто рано встаёт, тому Бог подаёт. И время у меня есть с запасом. Можно и для приличия заглянуть в учебник, понять, чем дышит современная школа.

Я нашёл среди своего барахла учебник по ОБЖ, пролистал пару страниц, прочитал начало введения.

— В одиннадцатом классе молодой человек решает задачу выбора дальнейшего жизненного пути и устройства самостоятельной жизни… Ага, — пробормотал я. — Уже интересно.

Почитал дальше, постукивая пальцем по плотной белой бумаге:

— Молодёжь должна осознавать ответственность перед обществом и стремиться к духовным и нравственным ценностям… Вода, — хмыкнул я.

В восемнадцать лет, если парень ещё «решает задачу жизненного пути», значит, он уже безнадёжно опоздал. В моё время к этому возрасту ты либо пахал, либо пахали тобой. И тут особо без альтернатив.

Это в Союзе все жили, как у Христа за пазухой. Думали, что стабильность будет до конца жизни. А потом хренак — и нет ни стабильности, ни страны.

Перед глазами всплыли полупустые прилавки, очереди, люди, которые ещё вчера были инженерами, а сегодня торговали сигаретами у метро.

Тогда, когда Меченый разваливал Союз, все тоже думали — демократия, свобода, Европа…

— Хорошо хоть сейчас начинают понимать, что Европа — да ну её в жопу, — это правильно, — вздохнул я. — Всё это ОБЖ — бабка надвое сказала, лучше бы учили, как выживать, когда вокруг всё летит к чертям.

Ну, стало интересно, что за тема урока мне предстоит. Но прежде чем дальше, я пошёл на кухню, сделал себе кофе и, ударяя ложкой о кружку, вернулся к учебнику. Пролистал до первой главы и прочитал заголовок:

«Пожарная безопасность. Права и обязанности граждан в области пожарной безопасности».

— Так, — протянул я, отхлёбывая кофе. — Начинаем за здравие.

Начал читать: причины пожаров, требования законодательства, федеральные стандарты, ответственность за нарушения… всё то, что обычно влетает в одно ухо и тут же вылетает из другого.

— Бла-бла-бла… — прокомментировал я.

Понятно, что каждый гражданин обязан соблюдать правила пожарной безопасности… вопрос в том, что делать, когда вот так конкретно у тебя под боком полыхает?

Я перелистнул пару страниц — дальше шёл раздел про личную пожарную безопасность. Вот это уже интереснее. Я пробежал глазами по строчкам.

— Ну, хоть что-то толковое, — кивнул я. — Тут хотя бы не философствуют.

Я задумался. Вещи-то писали правильные, спору нет. Только вот вся беда в том, что читают их те, кто в жизни ни разу не видел, как горит настоящий дом.

А ведь когда стоишь в подъезде и тебе в лицо валит дым, никакие «пункты 3.4 и 3.5» не помогут — только инстинкт и холодная голова.

— Ладно, — сказал я сам себе. — Материал усвоен.

Я захлопнул учебник, понимая, что в теории всё красиво, как в министерском отчёте. А на деле — спасайся кто как умеет. Всё, что касается личного выживания, — это навык, в первую очередь практика, а не теория.

Следом я достал здоровенный том по истории — кирпич страниц под пятьсот, не меньше. Пахло типографией, как будто его ни разу не открывали. На обложке застыло скучное фото Кремля и герб Российской Федерации.

Полистал… тут тебе и послевоенный СССР, и холодная война, и уже родная нам современная Россия. Я открыл раздел, посвящённый позднему периоду Союза. Заголовок крупный, жирный, чтобы бросался в глаза:

«Перестройка. Гласность. Реформы М. С. Горбачёва».

— О, вот и Меченый, — усмехнулся я.

Положа руку на сердце, я думал, что этого мутного товарища уже вымарали к чёртовой матери отовсюду, откуда только можно. Ан нет — целая глава. Посмотрим, что нынче про него пишут.

Я начал читать:

— Михаил Сергеевич Горбачёв, избранный Генеральным секретарём ЦК КПСС в 1985 году, инициировал масштабные реформы, призванные демократизировать советское общество и повысить эффективность экономики…

Улыбка застыла в уголках губ. Смешно же, блин, «повысить эффективность». Повысил он так, что страна потом по кускам развалилась.

Я пролистал дальше:

— В результате политики гласности советское общество получило беспрецедентную свободу слова… Свободу слова? — повторил я. — Ну да, зато работы — ноль, полки пустые, люди в очередях стоят. Зато разговаривай сколько хочешь.

Дальше было всё в том же духе: про реформирование политической системы, усиление демократических процессов… Понравилось мне вот это: в обществе пробудилось чувство личной ответственности за судьбу страны…

— Пробудилось, — хмыкнул я. — А потом и отрубилось лет на десять, когда народ понял, что его просто кинули. Потом стало ясно, что демократия — это когда тебя кидают с улыбкой.

Всё было красиво написано, мягко. Только одно забыли добавить — как именно вся эта гласность и перестройка обернулись простому народу.

— Так, — пробормотал я, перелистывая страницы. — Научно-технический прогресс радикально изменил картину мира… отсутствие компьютеризации…

Понятно, что ничего не понятно. Но отсутствие компьютеризации как одна из причин распада… ну бред же. На постном масле.

Вон сейчас всё компьютеризировано до безобразия — от кассы в магазине до мозга у школьников. И? Без ста грамм не разберёшься, как говорится. А раньше хотя бы у людей работа была, а сейчас людей вытесняют роботы. Космос, атом, тяжёлое машиностроение — всё это без всяких «айтишников» сделали. А сейчас — один сплошной апгрейд, апдейт, апстор и полная апатия.

Но дальше, пусть и завуалировано, я разглядел правду. Хотя бы её отблески:

«Горбачёв не обладал чётким планом действий, его реформы носили во многом стихийный характер…»

Не обладал — это ещё мягко сказано. Не обладал — это когда ты не знаешь, с чего начать. А этот фрукт вообще не понимал, куда идёт. Чесал языком без бумажки, а за ним миллионы слушали, верили, надеялись. Вот только ни один завод от этих слов работать лучше не стал, и ни одна полка в магазине не наполнилась. Всё, за что бы он ни брался, — ничего не было доведено до конца.

Единственное, что вышло идеально, — это развал Союза. Прямо как по плану… хотя, может, это и был план.

Пальцы сами сжались в кулак. Хочется, конечно, верить, что всё, что он натворил, — не от злобы, а просто от тупости. Что не было там никаких скрытых смыслов, ни давления с Запада, ни игры из-за океана. Но легче от этого, честно говоря, не становится. Как говорится, путь в ад всегда мостят благими намерениями.

Я захлопнул учебник по истории с таким звуком, будто поставил точку в споре, который тянулся десятилетиями.

— Хватит, — выдохнул я. — Умнее всё равно не стану.

Вот ведь парадокс. Все эти книги учат помнить даты, фамилии, приказы, а про то, как быть в голом остатке, когда жизнь идёт наперекосяк, — ни слова.

Может, я и не знаю всех этих политических и исторических терминов, но одно знаю точно: жизнь идёт не по учебнику. И если школа чему и должна учить, так это не числам и фамилиям, а тому, как не терять себя, когда под ногами трещит земля.

Я собрал книги и сложил всё в рюкзак. Пацанам я попробую объяснить суть.

Я уже собрался выходить, но взгляд зацепился за ящик апельсинов, стоящий у стены. На кухне в углу стояла соковыжималка — белая, блестящая, с какими-то насадками и странными кнопками. Судя по всему, техника Ани.

Я подошёл, осмотрел агрегат со всех сторон.

— Так… — сказал я себе, поворачивая корпус. — Ёмкость, лезвия крутятся… вроде ничего сложного.

Я взял один апельсин, покатал его по ладони и начал чистить. Сколько потребуется апельсинов на один стакан, штучки четыре? Ну, будет если что с запасом. Витаминная атака, блин. Кожура снималась легко, сок брызгал на пальцы. Я попробовал дольку и довольно закивал. Сладкий, сочный, с лёгкой кислинкой. В общем, то, что доктор прописал.

Я почистил ещё пару и положил их в стеклянную ёмкость. Пододвинул поближе соковыжималку, вставил штекер в розетку.

— Так, дружок, теперь разберёмся, как тебя оживить, — я начал осматривать целую панель из кнопок и символов, больше похожих на схему запуска космического корабля.

Наконец нашёл нужную кнопку.

Щёлк.

Мотор ожил. Лезвия закрутились, и мгновение спустя апельсиновая масса начала шлёпать по стенкам, разлеталась брызгами.

— Стой, стой, стой, зараза! — рявкнул я и на автомате накрыл всю конструкцию блюдцем.

Секунду стоял, прислушиваясь к гулу двигателя, чувствуя, как внутри стеклянной ёмкости всё кипит и шипит. И тут… грохнуло так, что я даже отреагировать не успел. А потом ёмкость начала трясти. Косточка? Так бы уже давно перемололо к чёртовой бабушке.

Соковыжималка мигом перестала работать и замигала красным. Вот и попил сок… что, спрашивается, за хрень?

Лезвия явно наткнулись на что-то металлическое. Я снял ёмкость, вылил не до конца перемолотую мякоть в тарелку. Кровь мгновенно отхлынула от лица. Я уставился на тонкую блестящую иглу, лежавшую в жиже. Всё стало на свои места.

— Ах ты, сука усатая… — выдохнул я сквозь зубы.

Пальцы сами потянулись к телефону. В списке недавних вызовов я нашёл тот самый номер, с которого звонил Али. Нажал на него. Пошли гудки. Один, второй, третий… без ответа.

— Ну конечно, — прошипел я. — Герой Востока, мать твою.

Я открыл контакт, сохранил номер под лаконичным именем «Али (ублюдок)». Потом аккуратно взял апельсин, сфотографировал иглу крупным планом и отправил снимок в мессенджере. Под фото набрал короткое сообщение:

«Трубку возьми.»

Али прочитал сразу же, и на экране появились три, плавающие, волнующие точки — Али что-то писал. Секунда. Другая. И от этого урода пришёл ответ:

«Я надеюсь, ты достал эту иглу после того, как она врезалась тебе в пасть?»

Я медленно выдохнул, чувствуя, как внутри холодно оседает ярость.

— Вот тебе и восточная мудрость, — шепнул я.

Вдруг фотография Али вверху нашего чата исчезла. Я смахнул экран, обновил наш диалог, но ничего не изменилось. Похоже, что Али внёс меня в чёрный список.

Я набрал его номер напрямую, по обычной линии. Долгие гудки сменились сообщением робота:

«Абонент временно недоступен».

Я сунул телефон в карман. Несколько секунд просто стоял, глядя на ящик апельсинов. Взял один, покрутил в руке, потом сжал — кожура треснула, сок побежал по пальцам.

— Чёрт знает, что ты туда ещё добавил, — процедил я, кидая апельсин в мусорное ведро.

Нехороший поступок, тут не убавить, не прибавить. И с его стороны наивно думать, что я оставлю такой великодушный жест без ответа.

— Ладно, Али… играем по твоим правилам. Только ты не в курсе, что я в эти игры ещё до твоего рождения научился играть.

Я подошёл к окну и отодвинул штору. Внизу, у фруктового ларька, жизнь кипела, как ни в чём не бывало. Толпа у прилавка — человек десять, не меньше. Женщины с авоськами, мужики с пакетами, бабульки с мелочью в руках. Торговля у Али шла бойко, это надо признать.

Я усмехнулся, покосился на ящик апельсинов, стоящий у стены. Взять, что ли, да кинуть ему прямо в ларёк, для профилактики? Один апельсин обратно, так сказать, вернуть владельцу.

Но злость быстро сменилась холодным расчётом. Сколько, интересно, этих иголок он туда насовал? Одну на пробу или целый десяток? Мелькнула мысль: а ведь я мог угостить бабушек-соседок, пацана из двора…

Если бы я не решил выжать сок, а оставил бы ящик на кухне, а Аня по возвращении решила попробовать? Хрен знает, чем бы это закончилось.

Я тяжело выдохнул, глядя в окно.

— Везёт тебе, усатая мразь, — процедил я. — Но ненадолго.

Я накинул куртку, сунул в карман ключи от машины, закинул рюкзак за спину. Потом подошёл к ящику с этими проклятыми фруктами. Пахли они сладко, ярко, как будто насмехались. Я подхватил ящик и вышел.

На улице я остановился у мусорки, поставил ящик на бордюр и начал давить апельсины.

Хруст, брызги, сок… через пару минут оранжевая каша растеклась по асфальту.

Мимо проехала машина, остановилась. Из-за руля выглянула девушка в солнцезащитных очках. Уставилась на меня с полным непониманием — зачем я апельсины порчу?

— К сожалению, угостить вас не получится, — не удержался я.

Она нахмурилась, посмотрела ещё секунду, потом пожала плечами и уехала. Я же достал носовой платок, тщательно вытер обувь от липкого сока, свернул тряпку и швырнул её в мусорный бак.

— Конец твоим подаркам, Али, — хмыкнул я, глядя на оранжевое месиво под ногами. — Теперь твоя очередь получать.

И, не оглядываясь, я направился к его ларьку.

От автора:

Императоры бывшими не бывают.

Сейчас у меня лишь глухая деревня, браконьеры и чудна́я магичка, но…

Я сделаю Империю великой! Снова!

https://author.today/reader/415159