Физрук: на своей волне 2

Глава 23

— Ну что, — первым заговорил Лёня. — Всё решилось?

Директор по прежнему беспокоился, хотя надо отдать ему должное, Лени практически удалось взять себя в руки.

Я лишь кивнул на мужичка, который стоял чуть позади с таким видом, будто готов был провалиться сквозь землю. Именно мужичка, называть его мужчиной как-то не поворачивался язык.

— Полагаю, что вопросов у товарища нет. Да, товарищ? — повернулся я к нему. — Вам слово, вещайте.

Мужичок быстро закивал, косясь на меня, как будто спрашивая одобрения на то, чтобы начать говорить. Вот тебе и результаты сделанного мной физического замечания. Сразу как шелковый стал. Вот почему сразу нельзя было так… впрочем, вопрос философский.

— Да… вопросов никаких нет, — заверил он. — Инцидент исчерпан более чем полностью.

Лёня всё понял без объяснений — кашлянул, стараясь сгладить неловкость.

— Ну… раз конфликт улажен, думаю, можно закрывать вопрос, — охотно заключил он.

Я перевёл взгляд на директора.

— Кстати, Леонид Яковлевич, а где наша дорогая София Михайловна? Было бы не лишним, если бы она увидела, что вопрос урегулирован.

Директор замялся, не зная, стоит ли сейчас звать Мымряеву обратно. Но, как говорится, вспомнишь кое-что — и кое-что сразу появляется. Вот и Мымра долго ждать себя не заставила, словно специально стояла за дверью.

Дверь распахнулась, и в кабинет буквально влетела завуч, уже привычно с глазами на выкат.

— Леонид Яковлевич… уважаемый бизнесмен приедет неожиданно раньше, чем планировал, — выдала она с порога, как выплюнула.

Мымра хотела ещё что-то сказать, но запнулась. Взгляд наткнулся на неожиданную картину: «отец» Волкова стоял напротив меня и неловко тянул руку в знак примирения. Видимо, впечатлившись нашим разговором, мужик попытался проявить инициативу. Ну и показать миролюбие, потому для наглядности протянул мне руку.

Я посмотрел на ладонь и медленно покачал головой. Сказать ничего не сказал, но смысл был предельно ясен: руку такому человеку я не подаю. Уважения к нему я не испытываю и испытывать не собираюсь.

Лицо завуч перекосило. Она замерла, с раскрытым ртом, моргала, не веря своим глазам.

— Как… так? — просипела она, наконец.

— Мы с Владимиром Петровичем поговорили, и у меня не осталось к нему никаких претензий, — сказал мужичок, стыдливо опуская руку, а вслед за рукой взгляд.

— Как нет вопросов⁈ — почти выкрикнула завуч. — Как это у вас претензий не осталось? Вы же говорили, что пойдёте до конца, что добьётесь наказания для него! Я ничего не понимаю!

Я встал между ними, как рефери между двумя бойцами, но вместо «брейк» сказал:

— А вот так, София Михайловна. У матросов нет вопросов.

Завуч молчала, бледная, не в силах сразу сообразить, что только что произошло. Но я уже достаточно хорошо знал эту даму, поэтому понимал, что вулкан затих ненадолго и скоро будет новое извержение.

Директор быстро оценил ситуацию и тоже понял, что воздух снова начинает искрить. Ну и среагировал превентивно.

— Пойдёмте ка, я вас провожу, — сказал он «папаше» и мальчику. — Хорошо, что вопрос удалось урегулировать и все остались довольными.

— Но… — начала завуч, пытаясь таки вернуть инициативу.

Видно было, что такой исход Мымру категорически не устраивает. Она ведь рассчитывала на совсем другое — на скандал и мое показательное наказание, причем прилюдно. А тут вместо грозы получилось тихое перемирие.

— Повторяю, София Михайловна, что вопрос удалось урегулировать и все остались довольны, — повторил Лёня.

Повторил с такой интонацией, что даже завуч, уверенная в своём влиянии, невольно отступила на шаг.

— Но Леонид Яковлевич…

— Потом!

Лёня «пристегнул яйца» и метнул на Мымру взгляд полный решимости. После, не дожидаясь ответа, направился к двери. За ним последовали «папаша» и Валя.

Мымра промолчала, хотя злилась так, что пар едва не из ушей шел. Когда дверь наконец закрылась, секретарша, стоявшая всё это время в стороне, неловко сказала:

— Я, с вашего позволения, тоже пойду. У меня закончился рабочий день.

— Конечно, иди, — согласился я, опережая Мымру, уже раскрывшую рот.

Девчонка быстро собралась и почти неслышно выскользнула за дверь. В кабинете остались только мы с Мымрой.

Завуч же едва дождалась, пока закроется дверь, и сразу сорвалась.

— Да вы понимаете, что вы устроили⁈ — зашипела она. — Это превышение полномочий, это непрофессионально, вы себя ведёте совершенно неподобающим образом…

— Я думаю, не стоит кочегарить, — перебил я, не повышая голоса. — Уважаемая, мы с этим товарищем уже поговорили и все обсудили. И, увы, но сегодня он останется без заслуженной бутылки, которую вы ему обещали.

Я не стал ходить вокруг да около, завуча было пора поставить на место. И желательно сделать это жестко, так чтобы понятно стало сразу. Завуч замерла, на миг Мымру будто парализовало.

— Что? — выдавила она, побледнев. — Я ему ничего не обещала! Да что вы такое говорите! Это клевета! О чем вы вообще⁈

Я молча достал телефон из кармана, включил экран и пролистал до нужного файла. Ткнул в видео.

— Тогда, пожалуй, послушаем, что говорит сам товарищ, — я повернул экран, почти сунув мобильник в ее лицо.

На экране началось видео: пьяненький «папаша» говорил прямо в камеру, что Мымряева предложила ему бутылку водки, если он придёт в школу и предъявит претензии физруку… Звук был чистый, а слова предельно ясные и отрицать что либо было бесполезно.

У завуча от увиденного глаза полезли тут же на лоб. Она открыла рот, но слова застряли в горле, а по лицу пробежала вся гамма эмоций: от негодования до ужаса.

Факты были налицо — и отрицать их было бессмысленно.

— Так вот, дорогая, — продолжил я, не убирая телефона. — Если ты сейчас же не перестанешь поднимать вот эту вот бучу, то видео окажется и в родительском чате, и в министерстве. Да и везде, где только можно. Не благодари, — я холодно улыбнулся.

Я видел, что внутри Мымры всё клокотало, но возразить было нечего. Как говорится, с волками жить — по-волчьи выть. И эта женщина иначе не поймёт. Ей нужны были жёсткие, ясные правила. Шаг влево, шаг вправо — и тебе прилетает ответка.

— В опасную игру вы играете, Владимир Петрович, — процедила она сквозь зубы, пытаясь сохранить остатки достоинства.

Я усмехнулся, понимая, что я ее полностью обезоружил.

— Опасную, не опасную — я просто принял те правила, по которым ты сама захотела со мной сыграть. Только вот вышло так, что я в твоей игре у тебя выиграл.

Завуч молчала. Теперь оставалось одно — понять, примет ли она своё поражение или попробует сделать вид, что ничего не случилось.

Дверь снова приоткрылась, и в кабинет вошёл Лёня, потирая руки.

— Всех проводил, — торопливо сказал он. — Это какое-то жуткое недоразумение! Я вам всё объясню, София Михайловна, тут всё не так, как кажется!

Он явно ожидал, что завуч снова взорвётся, снова начнёт громить меня и требовать разбирательства. Но Мымра стояла неподвижно.

— Не стоит, — сухо заявила она. — Вопросов к Владимиру Петровичу у меня больше нет.

Лёня аж моргнул, явно сбитый с толку. Завучу же эти слова дали непросто.

— Как нет? — растерянно переспросил директор.

— Нет, — повторила завуч уже твёрже. — Всё решено.

Ага, значит, приняла всё-таки своё поражение. Завуч повернулась к двери, крутанувшись на каблуках.

— Пойду собирать всех учителей, — сказала она, избегая смотреть в мою сторону. — У нас не так много времени, чтобы встретить дорогого гостя.

В её голосе не осталось ни уверенности, ни прежнего яда. Мымра вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Лёня стоял совершенно растерянный, будто не до конца верил, что всё действительно закончилось.

— Я вообще не понимаю, — выдохнул он. — Как так? Она же обычно… впивается, как пиявка. Пока не доведёт до конца, никого не отпускает.

Я лишь развёл руками.

— Ну вот видишь, Лёнь, как подчас меняется мнение о людях.

— Ты что ей сказал? — директор покосился на меня.

— Разве что сказал, что она сегодня хорошо выглядит, — ответил я невозмутимо.

Лёня не удержался от улыбки.

— Ну, слава Богу, что всё обошлось.

Директор наконец выдохнул. Видно было, что всё это время он держал напряжение, боясь нового витка скандала.

— Всё хорошо, что хорошо кончается, — согласился я. — Пойдёмте, что ли, в учительскую. Там ведь сейчас будет собрание по поводу встречи вашего, лично мною не уважаемого, бизнесмена.

Директор замялся, подбирая нужные слова.

— Владимир Петрович, я очень вас прошу, — сказал он с мольбой в голосе. — Давайте сегодня обойдёмся без фокусов.

Я лишь пожал плечами.

— А это уже как получится.

Лёня покачал головой и махнул рукой:

— Ну, тогда пойдёмте…

Мы вместе вышли в коридор и направились в сторону учительской. Директор шагал чуть впереди, всё ещё что-то бормотал себе под нос. Видно, что не мог отойти от пережитого. У самой двери учительской он вдруг остановился и хлопнул себя по лбу:

— Телефон! Я ж его на столе оставил! — и, не дожидаясь моей реакции, развернулся и почти бегом направился обратно. — Я сейчас вернусь!

Я остался один и подошёл к двери учительской. Изнутри уже доносились голоса.

— Так, девочки, — звучал напряжённый голос завуч. — Нам географа надо срочно куда-то деть! Он в зюзю пьяный! Вы представляете, что подумают о школе, если его кто-нибудь увидит?

— Да ну, подумаешь, гость, — донёсся мужской голос, тянущий слова. — Обещаю вести себя… достойно! — и тут же раздалось громкое «ик!»

Я приподнял брови.

— Девочки, ну что делать⁈ — почти взвизгнула завуч. — Он же позорит нас перед всеми!

Я толкнул дверь и вошёл. Картина перед глазами была достойна пера Гоголя. За столом, навалившись щекой на журнал, сидел географ. В мятой рубашке, с галстуком, сбившимся набок. Рядом стояла кружка — вроде как с чаем, но пахло крепким перегаром. Глаза Глобуса были закрыты, рот приоткрыт, а из груди доносилось сонное посапывание.

Мымра стояла рядом, красная как рак, скрестив руки на груди. Остальные учительницы сгрудились у стены, не зная, смеяться им или бежать за директором.

Стоило мне переступить через порог, как Глобус шевельнулся во сне. Он потянулся рукой и со звоном уронил на пол свою чекушку.

Стекло разбилось, и по линолеуму растеклась характерная янтарная лужица с тяжелым запахом спиртного.

Завуч едва не вскрикнула.

— Девочки, быстро уберите! — скомандовала Мымра, в панике бегая глазами по комнате. — Нам ещё не хватало, чтобы здесь эта вонь стояла! Чтобы все подумали, что у нас педагогический состав пьющий!

Она была растеряна и не знала, что делать. Ещё немного — и сама бы расплакалась.

— Что же делать… что делать… — зашептала Мымра себе под нос.

— Помощь нужна? — уточнил я, опершись плечом о дверной косяк.

— Да не нужна мне ваша помощь! — резко отрезала Соня, но в голосе не было уверенности.

Завуч заметалась, хватаясь то за тряпку, то за салфетку, не зная, с чего начать. Остальные учительницы переглянулись, и одна из них осторожно сказала:

— София Михайловна, ну пусть Владимир Петрович поможет. Что вы, в самом деле… быстрее же управимся.

Несколько других согласно закивали. Завуч остановилась и опустила плечи — видно было, что сдалась.

— Ладно… — шепнула Мымра, всё ещё делая вид, что решение даётся ей тяжело. — Раз уж вы хотите помочь, хотя я лично сомневаюсь, что от этого будет хоть какой-то толк… то так уж и быть — помогите.

— А «пожалуйста» сказать? — ухмыльнулся я.

Завуч поморщилась, но всё-таки, сквозь зубы, процедила:

— Пожалуйста.

— Ну вот, так бы сразу, — подмигнул я. — Сейчас обязательно что-нибудь придумаем.

Я быстро окинул взглядом учительскую. Алкоголь растёкся по полу, девчонки-учительницы дружно вытирали лужу шваброй, принесённой из подсобки. А Глобус сидел в углу, покачиваясь, тихо бормоча что-то себе под нос.

Действовать следовало быстро. Я посмотрел на приоткрытую дверь подсобного помещения, оценил её размеры. Идеальное место, чтобы временно «припарковать» нетрезвого педагога.

— Так, девочки, — я захлопал в ладоши, чтобы привлечь внимание. — Поскольку у нас географ глобус пропил, предлагаю передать его на временное ответственное хранение швабре и ведру.

Завуч недоумённо уставилась на меня.

— Это вы что предлагаете?.. — уточнила она.

Я решительно направился к нашему герою географических широт. Подошёл, взял его под мышки, приподнял. Глобус что-то промычал в знак протеста, замахал руками, но силы были неравные.

— Тихо-тихо, Колумб недоделанный, — пробормотал я. — Сейчас отправим тебя в экспедицию в глубокие воды…

Я закинул его на плечо, как мешок картошки, и направился к подсобке. Учительницы, вытирающие пол, замерли, глядя на эту картину, а потом разом ахнули.

— Вот это да! — восхищённо сказала химичка. — Никогда не думала, что Владимир Петрович такой сильный!

— Мужчина мечты, — добавила кто-то с придыханием.

Завуч же стояла в стороне, наблюдая за происходящим, как каменная статуя.

— Это… очень плохая затея, — зашептала она. — Ничего хорошего из этого не выйдет.

Я остановился у двери подсобки, держа Глобуса на плече.

— София Михайловна, — ответил я. — Если вам не нравится моя затея, я могу прямо сейчас вернуть вашего географа на диван. Пусть спит посреди кабинета, почему нет?

Мымра виновато опустила глаза, словно понимала, что иного выбора у неё нет.

— Молчание — знак согласия, — подвёл я итог и занёс Глобуса в подсобку.

Осторожно уложил его на мешки с тряпками, убедился, что тот хоть как-то устроился, и притворил дверь.

— Вот так, — сказал я, оглянувшись на остальных. — Думаю, географу сейчас здоровый сон точно не повредит.

Учительская к этому моменту уже превратилась в миниатюрный улей. Все были на ушах. Физичка, раскрасневшаяся, обмахивала себя тетрадью. Химичка торопливо поправляла перед зеркалом причёску, готовясь к приезду важного гостя. Училка по русскому нервно вытирала стол салфетками, хотя на нём и пылинки не было.

Я перевёл взгляд на завуч, которая всё ещё стояла неподвижно, будто не знала, как реагировать.

— София Михайловна, — я расплылся в улыбке. — А мы, случайно, таким образом не нарушили никакие протоколы?

Завуч хмыкнула, перекрестив руки на груди, но так и не ответила.

В учительскую вошёл директор. Взъерошенный, в мятой рубашке… По тому, как он держался, было видно, как день вымотал Лёню подчистую. Но и не мудрено: всё-таки слишком много событий для одной школы произошло за последние несколько часов. К тому же Аля Крещёный решил заявиться тогда, когда его никто не ждал. Естественно, без звонков и предупреждений, как снег на голову.

А у нас в России ведь как обычно встречают тех, кого «нужно встретить»? За сутки успевают покрасить траву в зелёный цвет, заменить таблички и выдать всем одинаковые улыбки. А тут… ни покраски, ни репетиции. Полный кавардак. И я прекрасно понимал, зачем Аля это сделал. Он никогда ничего не делал просто так. Его цель была очевидна: застать всех врасплох, не дать школе подготовиться, а потом ткнуть пальцем в любую мелочь. Ну и заявить, что учреждение не готово и финансирование нецелесообразно.

Может, сейчас Аля и будет мил — походит, поулыбается, пожмёт руки. А потом, когда придёт время решений, просто достанет свои наблюдения как козырь и использует всё это против школы. Ничего, там, где Аля учился, я преподавал.

Директор тем временем остановился посреди учительской с глазами, полными усталой решимости.

— Девочки, я думаю, вы уже все в курсе, что у нас ЧП… — он развёл руками с обречённостью на лице.

В ответ послышалось коллективное аханье.

— Есть у кого какие идеи, что нам делать?.. — Лёня, совершенно раздавленный, озирался по сторонам.