Физрук: на своей волне 2

Глава 15

Я прекрасно понимал, что на этом конфликт с Али и его родственниками — братьями-кумовьями — не закончится. Не сторонник обострения, но если товарищи не поймут и на этот раз… что ж — будет отвечать пропорционально.

По пути в школу взгляд зацепился за мусорник у ворот. Среди выкинутого мусора валялись манекены. Старые, покоцанные, с облупившейся краской и пустыми, мертвенными глазами.

Я задумался, притормозил, вспомнив о сегодняшнем уроке по ОБЖ, и, выйдя из автомобиля, подошёл ближе. Манекен был тяжелее, чем выглядел, но я поднял его как ни в чём не бывало. Закинул в багажник и хлопнул крышкой. Определённые мысли по его использованию у меня имелись. Как раз в уголке багажника валялась забытая старыми хозяевами рабочка по размеру на манекен.

Вообще, конечно, план на сегодняшний урок у меня сложился более чем чёткий. Постараюсь удивить молодёжь, а там гляди — и получится привить любовь к предмету.

До школы я добрался с ветерком, утренние пробки уже рассосались, поэтому дорога пролетела незаметно. А вот на служебной парковке, которая всегда пустовала, если не считать моего джипа и иномарки трудовика, пришлось выгрызать себе место у молодых.

Те прямо на парковке устроили шабаш — побросали рюкзаки, куртки и носились по площадке, визжа и играя в догонялки.

Я дважды коротко нажал на клаксон, привлекая внимание. Мелкие, а это были пацаны лет по одиннадцать, обернулись.

— Молодёжь, утра! — поприветствовал я школьников, высунувшись из окна. — Рюкзаки похвастали и сдрыснули!

Секунда — и по лицам школят прошло узнавание. Через мгновение все кинулись хватать свои рюкзаки, словно под обстрелом, и разбежались кто куда.

— Вот и славно, — буркнул я, паркуясь.

Всё-таки дисциплина, а не анархия — мать порядка.

Я открыл дверь, вылез из машины. Передо мной нарисовался мелкий. Тот самый, которого я в первый день за уши оттаскал. Он застыл, переминаясь с ноги на ногу, глаза бегают, но смотрел пацан с уважением.

— Здравствуйте, Владимир Петрович, — пропищал он.

— Здорова, малявка, — ответил я, коротко кивнув.

И тут же из-за угла выросли ещё трое. Все как по команде.

— Здравствуйте, Владимир Петрович!

— Здравствуйте, Владимир Петрович!

— Ага, здорова, мелочь!

Я уже почти дошёл до крыльца школы, когда мелкие наперебой затрындели:

— Владимир Петрович… а можно с вами сфотографироваться?

— Чего? — спросил я, вскидывая бровь. — Сфотографироваться?

— Ну… да, — подтвердил один из них.

Я остановился, поправил куртку и хмыкнул.

— Я тебе что, Сергей Жуков из «Руки вверх», чтоб со мной фотографироваться? — хмыкнул я и махнул рукой. — Всё, давайте, сдрыснули отсюда, пока ходят пароходы. И чтоб за машиной моей глаз да глаз.

Но школьники не двинулись с места. Один, тот, что пониже, достал телефон, подбежал и протянул мне экран.

— Владимир Петрович, а вы вот это видели?

Я глянул. На видео был зал торгового центра, охрана, толпа… и я, вернее, это тело, в которое меня закинуло, раздаю по заслугам хмырям. Потом нарезка с костром во дворе школы, огонь выше человеческого роста, а ученики визжат от восторга.

— Это ж вы! — с уважением сказал пацан. — Вы же там всех раскидали!

— И костёр такой жгли — ух! — поддакнул второй.

— Вы вообще самый крутой физрук, — добавил третий.

Я непроизвольно усмехнулся. Чёрт, вот уж чего не ожидал — своей, скажем так, популярности. Растрогали, блин!

— Ладно, — смягчился я. — Уговорили. Фоткайтесь, пока у меня настроение хорошее.

Пацаны оживились, стали выстраиваться вокруг меня, наперебой переговариваясь, кто где встанет. Один вытащил телефон, другой пригладил волосы, третий просто сиял от счастья. Немного, всё-таки, надо в таком возрасте.

Мелкотня сделала несколько снимков, и все заулыбались, довольные, будто с кумиром сфотографировались.

— Всё, готово! — сказал тот, что снимал, гордо размахивая телефоном.

— Ну вот и отлично, — ответил я и положил руку на плечо одного из пацанов. — Тебя как звать?

— Валек, — представился тот.

— В курсе, что бесплатно сыр только в мышеловке, — подмигнул я. — С вас косарь за снимок.

Пацаны замерли, глаза округлились. Потом полезли по карманам, стали рыться, пересчитывать мелочь.

— У меня… только двести, Владимир Петрович…

— У меня семьдесят…

Я не выдержал и расхохотался.

— Да шучу я! Спрячьте деньги, пригодятся на булочку.

Я уже собирался идти в здание, но пацаны всё ещё стояли на месте. Снимки они сделали, довольные до ушей, но не уходили.

— А теперь что вам надо? — спросил я, глядя на них поверх очков.

Валек ответил за всех.

— Мы… э-э… Владимир Петрович, хотим, чтобы вы нам дали погремухи.

Я чуть не рассмеялся, но сдержался. Внутри аж кольнуло — вот ведь номер. С одной стороны, понимаю: малолетки. Ещё вчера играли в песочнице, а сегодня уже «бригада». Погремухи им подавай. С другой — чёрт возьми, я ведь помню, как это было в девяностые. Тогда погремуха была сродни метке, признания того, что ты чего-то стоишь. Без погремухи ты как бы «никто», а с ним уже у тебя есть репутация. Это как у офицера звание — если взял, то должен соответствовать.

Я окинул молодёжь взглядом.

— Ну ладно, подойдите сюда.

Они тут же выстроились в ряд передо мной — ровно, как на плацу.

— Слушайте сюда, — сказал я, оглядывая строй. — Если кто себе погоняло взял, то вести себя потом надо соответственно, чтобы за каждым словом дело стояло. Поняли?

— Поняли! — хором ответили.

— Уверены, что хотите их взять? Это, пацаны, не игрушки. Погремуха, как присяга. Потом всю жизнь с ней жить.

Молодые закивали в унисон.

— Очень хотим, Владимир Петрович!

Я почесал затылок. Задачка, блин… Погремухи-то просто так не раздавались — раньше за ними стояло что-то реальное. Либо характер, либо поступок… а эти ещё молочные, не успели даже по-настоящему вляпаться куда-нибудь, чтобы оттуда имя вынести.

— Ладно, — сказал я, сдвигая брови. — Раз по делам вас ещё звать не за что, пойдем по фамилиям. Кто первый?

— Я, — поднял руку худенький парнишка в куртке на размер больше. — Волков я.

— Ну, тут и думать нечего, — сказал я. — Будешь Волк.

Пацан расправил плечи, гордый, будто ему орден повесили.

— Дальше кто?

— Демидов, — отозвался следующий, светловолосый, с веснушками.

— Ну, значит, Дёма, — кивнул я.

— А я? — вмешался третий. — У меня фамилия Сильвестров.

— Во блин… — я усмехнулся, воспоминания повеяли. — Ну, тогда будешь Сильвестр.

Я перевёл взгляд на последнего. Тот стоял чуть в стороне, переминался с ноги на ногу, глядя на асфальт.

— А ты чего молчишь? — спросил я, подходя к нему. — Фамилия какая?

Он замялся, будто собирался что-то соврать, потом всё же выдохнул:

— Васько.

— Васько, значит… — повторил я. — Ну, тогда будешь Васёк.

Он сразу сник. Видно было, что обиделся. Щёки покраснели, глаза потускнели. Остальные переглянулись и захихикали.

— Эй, — сказал я, положив ему руку на плечо. — Не дуйся. Погремуха рабочая.

Но было видно, что ему совсем не нравится. Вообще по малолетству это нормально — пацанам редко нравятся свои имена или фамилии. Возраст такой: всё кажется не тем, всё хочется переделать под себя. Я вот всю жизнь был Вова. И, честно говоря, завидовал тем, у кого имя короткое и прямое, без всяких уменьшительно-ласкательных соплей. Макс, например. Просто Макс — и всё. Ни тебе Вовчика, ни Володя, ни Вовки, ни Воло.

А ведь есть и те, кому с фамилией вообще не повезло. Ну Васько… ещё куда ни шло, нормальная фамилия, а вот есть же какие-нибудь Слабодрыщенки или Козлодоевы… Или бедные Антоны — имя вроде обычное, но рифмуется со всем, что только можно.

Это потом, когда взрослеешь, понимаешь всё. Гордость за имя или фамилию приходит, а пока… можно и подыграть малолетке.

Я посмотрел на Васько — пацан сцепил зубы, обижен, но хоть не плачет, уже молодец.

— Так, ладно, — сказал я, будто принимая важное решение. — Будешь у нас Лютый. Идёт?

Он осторожно поднял на меня глаза и выдал:

— А можно лучше Элджей? — неуверенно спросил он.

— Это кто ещё такой? — уточнил я.

Пацаны дружно прыснули со смеху. Один даже сквозь хихиканье пояснил:

— Это рэпер, Владимир Петрович. У него глаза белые, волосы белые, и он крутой!

Я покачал головой. Понятно… раньше все Чак Норрисами да Ван Даммами хотели быть, а теперь вот… Элджей.

Ладно, дело хозяйское.

— Ну хочешь быть Элджеем — будь, — я коротко пожал плечами. — Но запомни: чужое имя не сделает тебя крутым. Настоящий пацан не копирует кого-то, а делает по-своему.

Новоиспечённый Элджей закивал, всё ещё немного смущённый, но я видел, что внутри его уже тлеет искорка.

— Крутое погоняло, Дим… то есть Элджей!

Я посмотрел на довольные физиономии пацанов и вспомнил про багажник. Точно — там же у меня целая гора апельсинов, десять ящиков. Ну а что, витамины — дело нужное. Ребятня растёт, нервы учителям треплет, силы тратит. Пусть хоть организм укрепляют.

— Так, братва, — сказал я, хлопнув ладонями. — Налетай!

Я подошёл к машине, открыл багажник.

— Вот, — сказал я, показывая на ящики. — Апельсины. Раздача от Владимира Петровича. Берите, пока добрый.

Они замерли, переглядываются, будто я сейчас проверку устрою.

— А сколько можно взять? — осторожно спросил Волк.

— Сколько унесёшь, столько и бери, — заверил я. — Не стесняйтесь.

Пацаны рванули к багажнику. Волк и Дёма взяли по одному, Сильвестр прихватил сразу три. А Элджей не стал церемониться — начал складывать в майку.

Минут через пять багажник опустел, подключились и другие школьники. Остался один ящик, который я решил оставить для учительского состава. Учителям тоже иногда нужен витамин С, а то на этой работе и без авитаминоза с ума сойдёшь.

Я взял ящик с апельсинами, манекен и закрыл багажник.

— Волк, Дёма, — я кивком подозвал пацанов.

Те, лопая апельсины, подошли.

— Ящик в руки и тащите в учительскую, — распорядился я.

Мелкие, не задавая лишних вопросов, взяли ящик и потащили. С трудом — ящик всё-таки был нелёгкий, а сами пацаны весили килограммам по сорок. Ну ничего, нагрузка лишней не будет.

В итоге с горем пополам мы зашли на второй этаж. Я открыл дверь в учительскую и велел пацанам ставить ящик прямо на стол. За длинным столом сидели учительницы, занятые кто чем. А у окна, развалившись в кресле, дремал Глобус с красной мордой. Видно, что уже с утра «успел».

Я только шагнул через порог, как всё затихло. Учительницы одновременно подняли головы и разговоры мгновенно стихли. Одна даже встала, будто я директор с проверкой.

Пацаны поставили на стол ящик апельсинов и тотчас вышли.

— Девочки, угощайтесь, — предложил я.

Тишина продержалась ровно три секунды. А потом, как по команде, все сразу начали копаться в своих сумках.

— Ой, Владимир Петрович, а я вот как раз пирожное домашнее принесла! — сказала учительница по физике, вытаскивая из пакета коробку с кремовыми завитушками.

— А у меня торт, — добавила химичка, ставя передо мной блюдо с корявыми розочками из крема.

— Ну а я салатик приготовила, — встряла училка по русскому и литературе, вытаскивая баночку из-под майонеза.

Всё выглядело так, будто девчата неделю репетировали, и теперь одновременно решили показать, какие они хозяйственные и заботливые. Ну, как я понял, «предварительного сговора» здесь не было, а потому соперницы встретили блюда друг друга в штыки.

— Ты лучше мужа своего корми, а то, говорят, в столовой чаще, чем дома ест, — поддела физичка химичку.

— А у тебя пирожные, между прочим, пережарены, — парировала та.

— Это потому что духовка у меня, а не микроволновка…

Я стоял, опершись на край стола, и наблюдал, как этот женский оркестр разыгрывается на полные децибелы. Смешно, конечно, но и приятно — видно, что стараются и внимание выказывают, кто как умеет.

Я наконец поднял руки, вмешиваясь в спор.

— Спасибо, девчата, от души. Но я сейчас не голоден. Позже обязательно попробую всё ваше кулинарное искусство.

— Владимир Петрович, вы как-то похудели! — первой отозвалась училка по русскому. — Хоть одну ложечку попробуйте моего салатика.

— Да, и у меня возьмите кусочек, — подхватила физичка, пододвигая ко мне контейнер с пирожными.

— И у меня тоже…

Я улыбнулся, покачал головой.

— Спасибо, девчата, но у меня сейчас диета. Жёсткая. Решил за собой следить, а то скоро в двери даже боком не зайду.

— Да я сразу заметила! — воскликнула химичка. — Килограммов пять точно с вас ушло!

— А вы не заболели, Владимир Петрович? — насторожилась физичка.

— Нет, девчата, — сказал я, усмехнувшись. — Просто решил привести себя в форму. Так сказать, для трудовых подвигов.

И подмигнул.

Секунда, и на щеках женского коллектива вспыхнул румянец. Ну, что тут сказать — у каждого своя мера распущенности.

Я, чтобы разрядить обстановку, показал на манекен, который стоял у двери.

— А это мой новый помощник, — сказал я. — Буду на нём по ОБЖ практику показывать. На словах ведь не объяснишь, а так вполне себе наглядно.

— Ой, ну вы прямо как настоящий спасатель, — кокетливо сказала физичка.

Вообще, конечно, девчата поплыли, сразу было видно, что слава обо мне разошлась. Как всё-таки иногда немного надо, чтобы выправить положение, которое поначалу казалось катастрофическим.

Но, увы и ах, не все относились ко мне дружелюбно. Дверь в учительскую распахнулась и вошла завуч с видом императрицы, явившаяся на бал.

Мымра окинула взглядом комнату, мгновенно заметила ящик апельсинов на столе и тут же скривилась.

— Это что ещё такое? — бросила она с ледяным презрением. — Владимир Петрович, вы, видимо, перепутали школу с базаром. Или, может быть, с колхозом?

Ясно… видимо, подумала, что я пришёл апельсинами торговать.

— Девчата, берите-берите, — сказал я, как ни в чём не бывало.

Учительницы захихикали и начали брать апельсины. Я взял один, подкинул в воздух и несильно бросил Мымре. Она взвизгнула, но всё же поймала его, испуганно прижимая к груди, как гранату без чеки.

— Владимир Петрович! Если вы думаете, что сможете меня задобрить апельсинами, то глубоко ошибаетесь!

— Да я просто делюсь, — усмехнулся я. — Не думал, что это теперь преступление.

— Так вы не продаёте… — явно растерялась завуч.

Я развёл руками. Завуч посмотрела на апельсин, сунула его себе в сумку и гордо скинула подбородок.

— Вчера, — отчеканила она, — я, как и обещала, составила на вас служебную записку. Вас вызывают к директору после уроков.

И, не давая возразить, резко развернулась на каблуках и вышла из учительской.

— Стерва, — шепнула химичка ей вслед.

Я же, недолго думая, вышел следом за ней в коридор.

— Подожди-ка, — сказал я, догоняя завуча. — Может, будем заканчивать с этой бессмысленной войнушкой?

Она обернулась медленно, с холодной улыбкой в уголках губ.

— Войнушкой? — переспросила она. — А вы, простите, с кем-то воюете?

— Я-то нет, — я засунул руки в карманы. — А вот ты, похоже, из кожи вон лезешь, лишь бы зацепить меня.

Мымра едва заметно вздрогнула, как будто я попал в точку.

— Я обращаюсь с вами ровно так, как вы того заслуживаете, Владимир Петрович, — выдала она. — Надеюсь, вас выгонят из школы и заставят вернуть деньги за программу «Сельский учитель».

Я с невозмутимым видом, держа также руки в карманах, пожал плечами.

— Вот я не пойму, — сказал я. — Вроде вчера на субботнике ты не особо напрягалась. Да и после, насколько помню, время провела весьма неплохо.

Она нахмурилась, делая вид, что не понимает, к чему я клоню.

— Что вы хотите этим сказать?

— Да ничего особенного, — ответил я, подмигнув. — Просто подумал: откуда столько недовольства? Или, может, наш трудовик со своими задачами не справляется?

Мымра вспыхнула, глаза округлились, щеки залила краска.

— Вы хам трамвайный! — прошипела она и резко развернулась.

Я не стал её останавливать — пусть идёт. Вообще, конечно, такую противную бабу ещё поискать нужно.

Я вернулся в учительскую; там на учительском столе уже устроили целый пикник и даже чай успели разлить.

— Ну что, девчата, спасибо, что так встретили, — поблагодарил я.

— Да что вы, Владимир Петрович, — сказала физичка, улыбаясь. — Всегда рады.

Остальные закивали. Я же отметил про себя, что Марины сегодня нет. А она, между прочим, из всех самая рассудительная, без этих мелких женских манёвров.

Я подошёл к расписанию, висящему у двери. Провёл пальцем по строкам.

— Так… ага, — пробормотал я. — Одиннадцатый класс, ОБЖ. Девочки, а где журнал брать? — спросил я, оборачиваясь.

— Так у нас же электронный… — смутилась училка по русскому, но потом, видимо, сама для себя объяснение нашла. — Хотя для удобства можно взять старый бумажный и потом просто перенести всё в электронный. Но я не видела ваш журнал.

Другие тоже мотали головами.

— Ясно, понятно, — хмыкнул я.

Я уже собирался идти на урок, когда передо мной выросла физичка.

— Владимир Петрович, а ключ от класса взять? — женщина протянула мне ключ.

— Ах да, запамятовал, большое спасибо, — улыбнулся я. — Я ваш должник… Лина Дмитриевна.

Имя я прочитал на её бейджике. Я взял у физички ключ, подбросил, поймал и направился к двери.

НОВИНКА ОТ ГУРОВА И СТАРОГО:

Монголы жгут Русь — вокруг пепел, трупы и пустая земля. Они думают, что сломили нас. Ошибаются. Я не сдамся без боя!

https://author.today/reader/501997