Физрук: на своей волне 2

Глава 2

— Привет, — я подмигнул завучу.

Она моргнула, будто не поверила глазам.

— Это… это ваша машина?

— А чья же ещё, — ответил я.

Марина стояла рядом, едва сдерживая смех. Завуч переводила взгляд то на меня, то на джип, потом обратно. На лице застыл полный когнитивный ступор. Видимо, в голове Мымры не укладывалось, как вчерашний историк, весь растерянный, потный… и теперь вот так.

— А теперь, если не возражаете, у нас тут молодёжь к труду приобщается, — продолжил я.

Завуч стояла, как вкопанная. Я видел, как у неё на лице сменяются выражения — недоумение, удивление, растерянность. В глазах читалось только одно: «Что, чёрт возьми, происходит?»

И в этот момент в колонках сменилась песня. Первые аккорды… до боли знакомые. Та самая мелодия, что в девяностых разрывал любой двор напополам. Завуч дёрнулась, глаза полезли на лоб. На лице застыл ужас, словно сейчас на школьном дворе под окном директора грянет «Частушки» «Сектора Газа»…

Марина тихо прикрыла рот ладонью, а ребята наоборот заржали. Я видел, как завуч уже открывает рот…

Но тут из динамиков полились первые строки песни:

— Мне надоело петь про эту заграницу.

Надену валенки да красное пальто…

Завуч застыла, не веря ушам. Песня-то — не про водку и мат, а про вполне себе приличную Алёну Апину с её «милым бухгалтером».

Ошиблась.

Я выдержал паузу, смотря на неё с лёгкой усмешкой.

— Вам что, Алёна Апина не нравится? — спросил я, подмигнув.

Завуч напыжилась, губы поджала, но сказать было нечего. Песня уже шла полным ходом, ребята подпевали, а мелодия звучала бодро и весело, без единого неприличного слова.

— Я… я думала… — начала она, краснея. — Это… другое.

— Бывает, — пожал я плечами. — Музыка-то хорошая, настроение поднимает.

Завуч шумно вдохнула, пытаясь вернуть себе серьёзность, но получалось слабо. Ситуация ускользала у неё из рук, а я видел, что внутри у Мымры кипит, но придраться-то было не к чему.

— Ну что, говорите, что делать. Коллектив на низком старте.

— Ладно, — сказала она, шумно выдыхая. — Раз уж вы такие активные, рассказываю.

Она начала загибать пальцы.

— Нужно подмести всю территорию перед входом, листву собрать, сложить в мешки. Потом убрать возле забора и… желательно покрасить ворота на футбольном поле и турники. Они, между прочим, с позапрошлого года не красились.

Я кивал, не перебивая.

— Ага. И краска где? Мешки, грабли?

Завуч вздёрнула подбородок.

— Пойдёмте, покажу.

Она повела меня к школе. Мы зашли внутрь и пошли по коридору. Каблуки щёлкали, а от неё тянуло терпким ароматом духов, перемешанных с раздражением. Мы свернули за угол и оказались у двери кабинета трудовика. Рядом была облупленная дверь какой-то подсобки.

— Вот, — сказала она, открывая. — Здесь всё, что нужно.

Внутри по углам стояли швабры, грабли, лопаты, несколько чёрных мешков для листвы, банки с краской и пара кистей.

Я осмотрелся.

— А трудовик, кстати, где? Это ведь по его части вроде?

Завуч вздохнула, сдержанно, будто я только что задал вопрос вне школьной программы.

— Трудовик у нас занятой человек. У него четверть ставки. Он только приходит иногда, когда совсем нужно, — выдала она.

— Занятой, значит…

Она скрестила руки на груди.

— Может, вместо того чтобы задавать странные вопросы, вы, Владимир Петрович, просто возьмёте и поможете? Даже, — она прищурилась. — Возьмёте на себя часть уроков по труду?

— Не возьмём, — улыбнулся я.

Секунда тишины, потом я прошёл к стене, где стояла старая тележка, взял её и начал грузить туда мешки, банки с краской, кисти, грабли. Всё делал спокойно, размеренно, как человек, привыкший разруливать дела, а не обсуждать их. Когда закончил, толкнул тележку к двери.

— Ну, вроде всё, что нужно, — сказал я.

— Всё, тогда занимайтесь, — буркнула завуч. — А я через два часа вернусь, проверю.

— Подождите, — сказал я, поворачиваясь к ней. — А помочь? Куда это вы собрались?

Мымра чуть попятилась, будто не ожидала вопроса.

— У меня… совещание в управлении. Срочное.

— Конечно, совещание, — повторил я с лёгкой иронией.

— К сожалению, помочь я ничем не могу, — произнесла Мымра, уже мягким голосом.

Она подошла чуточку ближе, запах её духов стал резче — сладкий, чуть приторный, будто сироп.

— У меня… дела, — шепнула она и, глядя прямо мне в глаза, продолжила, — но я ведь могу рассчитывать на вас, Владимир Петрович? Может быть, покатаемся как-нибудь на вашем новом джипе?

Она осторожно коснулась моей руки кончиками пальцев.

— Пообщаемся с глазу на глаз… попьём кофе. И не только, — последнее прозвучало шёпотом.

Пазл сложился моментально. Прежний владелец этого тела на такие трюки охотно вёлся. Видимо, завуч привыкла, что чуть подмигнёт — и я уже под каблуком. Ну что ж… сыграем по старым правилам.

Только с новой ставкой.

Я резко сблизился. Завуч чуть отступила, но не успела — я обхватил её за талию, притянул к себе и улыбнулся.

— А чего ждать-то, давай прямо сейчас уединимся. Я тебя прокачу на своём… своей машине. Народ я запрягу работать, а мы с тобой… ну, как вы выразились, по кофе со сливками.

Завуч замерла, ещё секунду назад в её глазах был блеск, но теперь появилась растерянность.

— Прямо… сейчас?.. — пролепетала она. — Да вы что, Владимир Петрович… у меня же дела, да и… дети тут, ученики… как это будет выглядеть?..

— А чего ж ты тогда предлагала? — спросил я, не отпуская её талию. — Или это просто слова, чтоб проверить, поведусь ли?

Мымра запыхтела, покраснела и вывернулась из моих рук.

— Вы неправильно поняли! — быстро сказала она, поправляя пиджак. — Я… имела в виду… чисто по-деловому.

— Конечно. По-деловому.

Я помолчал секунду и, не меняя интонации, добавил:

— Иди уже по своим делам. А то вдруг и вправду опоздаешь на совещание.

Завуч что-то буркнула и почти бегом выскользнула из двери. Я посмотрел ей вслед и усмехнулся.

Я только собрался выкатывать тележку, но почувствовал вибрацию мобильника в кармане. На экране был пропущенный вызов от Сани Мылова.

Я нахмурился. Тот самый ботан, что пошёл к банкомату с деньгами. Я посмотрел на часы — прошло минут двадцать с того момента, как он ушёл. Набрал номер.

Гудки пошли — один, второй, третий. Потом холодный механический голос прервал связь:

— Абонент временно недоступен.

Я молча выслушал эти слова и перезвонил снова. Та же песня.

— Что-то не отвечает, — пробормотал я себе под нос, глядя на экран. — Абонент не абонент.

Внутри что-то кольнуло. Интуиция — штука, которая редко меня подводила. Но… торопиться с выводами тоже не буду. Сейчас всех на уши подниму, а выяснится, что у пацана просто интернет не ловил.

Я сунул телефон обратно в карман и, покатив тележку, вернулся к ребятам. Тележка с инструментами загремела по плитке. Я остановился посреди двора и хлопнул ладонями, привлекая внимание.

— Так, девчонки, парни, внимание сюда.

Музыка из машины стала тише — Гена сообразил убавить. Я кивнул в сторону тележки, гружённой граблями, мешками и банками с краской.

— Задача у нас следующая — всем вместе надо привести в порядок территорию школы.

Инвентарь есть, — я показал рукой на тележку. — Грабли, мешки, кисточки, краска — полный набор.

Школота закивали хором.

— А чтобы сделать работу хорошо, надо что?

— Что? — отозвались сразу несколько голосов.

— Надо её правильно организовать. Так что прямо сейчас займёмся организацией. Построились, молодёжь!

На этот раз строй взяли ещё быстрее. Я прошёл вдоль строя, окинув всех взглядом.

— Значит так. Мы разделим фронт работ. Всё по-честному, в добровольно-принудительном порядке. Я называю задачу и количество людей, которые на неё нужны. Кто вызывается добровольно — делает шаг вперёд. Если людей не хватает, тогда выбираю я. Всё ясно? Вопросы?

Кирилл, стоявший ближе всех, поднял руку.

— Владимир Петрович, а если желающих будет больше, чем надо? — поинтересовался он.

Я улыбнулся краем губ.

— А вот тут, Кирюха, как в жизни. Кто первый встал, того и тапки. Понял принцип?

Кирилл кивнул, за ним на всякий случай закивали остальные.

— И ещё одно! — я поднял указательный палец. — Все помнят, что я после больнички, и у меня с памятью беда. Так вот, чтобы мне не путаться, прежде чем обращаться ко мне — называете имя и фамилию. Ясно?

Класс согласно загудел.

— Вот и отлично. А чтобы я быстрее вас запомнил, предлагаю прямо сейчас познакомиться поближе. — Я достал телефон, открыл список 11-го «Д». — Ну что, поехали. Аминев, — прочитал я первым. — Твою рожу помню, можешь не выходить.

Пацан в худи ухмыльнулся, остальные засмеялись.

— Идём дальше. Афанасьева!

Из строя плавно вышла девчонка в короткой юбке и белой рубашке навыпуск. Взгляд наглый, уверенный. Она надула пузырь из жвачки и…

Хлоп!

Выглядела «школьница», конечно, эффектно. Хотя сейчас и не разберёшь, кто перед тобой — одиннадцатиклассница или студентка с последнего курса. Времена такие. Макияж, ногти, губы — и половина девчонок выглядит старше своих родителей.

По Афанасьевой сразу было видно, что она из тех, кто знает, что производит впечатление. По её глазам я понял, что она проверяет, как я на неё отреагирую.

— Как тебя звать, чудо? — спросил я, приподняв бровь.

Она улыбнулась, облизала губы, убирая следы от лопнувшего пузыря.

— Меня зовут Милана.

— Милана, значит. Ну что ж, Милана, надеюсь, сегодня ты не только жвачкой упражняться будешь.

Класс прыснул от смеха, кто-то даже захлопал. Милана шутку поняла и подмигнула мне.

— Я, между прочим, отлично крашу, — сказала она, демонстративно откидывая волосы и открывая ушко.

— Вот и славно, — кивнул я. — Значит, тебя в маляры поставим. Там работы — хоть отбавляй.

Она пожала плечиками, будто играя в равнодушие, и вернулась в строй, покачивая бёдрами. Я удержался от того, чтобы не проводить Милану взглядом.

Милана… вот блин, раньше такое имя можно было услышать разве что от какой-нибудь «ночной бабочки». Ну или певицы из кабака. А теперь — вот, школьница, одиннадцатый класс. Модно стало, видать. Не знаю, чем старые имена вроде Маш, Даш, Кать или Лен не угодили.

Я снова глянул в телефон.

— Так, дальше у нас кто… — сказал я, пролистывая список, чувствуя, что знакомство обещает быть нескучным.

Один за другим ученики выходили, называли имена, я запоминал, кто есть кто.

— Так, — пробормотал я. — Борзый… отсутствует. И дружков его тоже нет.

Что и требовалось доказать, консенсуса мы не нашли. Эти охломоны продолжали гнуть свою линию. На контакт не идут, за спиной гадят… И тут не «консенсус» нужен, а другое слово. Консенсус бывает с союзниками.

— А кому-нибудь они сказали, почему не пришли? — спросил я, поднимая взгляд на ребят.

Повисла пауза, потом отозвался Кирилл, почесав затылок:

— Да, говорили. Мол, не для того их мама родила и папа растил, чтобы они дворниками работали.

— Вон как…

Ну что ж, раз они себя выше всех поставили — значит, пусть потом и отвечают выше всех.

— Значит так, — я кивнул на тележку с граблями и мешками. — Территория у нас большая, граблей — целых пять. Работаем парами и меняемся. По два человека на грабли, кто не на граблях — собирает листву в мешок. Поняли задачу?

Школьники молчали, а я продолжил:

— Желающие есть? Это у нас самая тяжелая часть работы, но, может, найдутся добровольцы? Кто хочет больше всех помочь нашему дружному коллективу?

Руки подняли те, кто уже был со мной знаком по случаю в торговом центре: Кирилл, Генка и Кастет.

— Хорошо. Ещё желающие? Если нет, то остальных назначу сам. Чтобы никто не обижался, применим чистую математику. Буду идти по списку и называть четыре человека по нечётным номерам. Возьмём двух из верха списка и двух с конца.

Я открыл телефон, пролистнул и стал называть фамилии. Три человека вышли, а когда я назвал последнюю фамилию с конца списка, последовала попытка откреститься.

— Подождите, а у меня фамилия Смирнов, а у нас есть Солёнов. У меня вторая буква «М», а у него — «О», значит, список искажён, — сказал пацан.

Я посмотрел на него, затем на Солёнова, тот заметно напрягся.

— Ну что, Солёнов, пойдёшь ты, не Смирнов? Шаг вперёд.

Солёнов вышел, опустив подбородок к груди. Он не спорил, просто сделал то, что от него требовали.

— Отлично, — продолжил я. — Теперь, что называется: грабли в руки, мешки под мышку и вперёд. Убирайтесь так, чтобы за вами не пришлось переделывать. Потому что переделывать будете тоже вы.

Я улыбнулся, и ребята, кто поохотнее, уже засуетились. Начали хватать грабли и мешки.

В строю остались шесть человек, стоявших так, будто корни пустили. Один зевал, другой ковырялся в телефоне… ну и Милана.

— Так, ребятки, ну а теперь — самая лёгкая часть работы. Вы пойдёте красить ворота и турники.

Милана закивала, она и так вызвалась добровольцем. Кстати, любопытно, откуда у неё навык что-то красить — или маникюр сама себе делает? Тоже какой-никакой, но навык. А вот парни напряглись и переглянулись.

— Это сложнее, чем грабли, Владимир Петрович! А вы говорили, что это легче…

Я развёл руками, делая невинное лицо:

— Я пошутил.

На секунду воцарилась тишина, потом тот самый Смирнов выдохнул:

— Блин… надо было соглашаться на грабли.

— Надо, Федя, надо, — сказал я с улыбкой. — А теперь поздно.

Ребята застонали, Смирнов театрально закатил глаза.

— Ну вы же сами сказали, что это будет легче. Мы думали, возьмём что-нибудь попроще.

— Вот видишь, — я усмехнулся. — Индюк тоже думал, да в суп попал. Вам, парни, будет уроком на будущее, что верить на слово нельзя.

Я постучал пальцем по банке с краской.

— Так что кисти в руки, и чтоб всё блестело, как в кремлёвском парке.

«Художники» тяжело вздохнули, но пошли. Один нёс банку, другой — кисти, третий — гримасу обречённого «солдата».

Школота медленно рассосалась по двору. Я стоял и наблюдал. Солнце било под углом, свет скользил по листве, и было видно, сколько здесь за осень навалилось добра — листья, мусор, окурки, пластиковые стаканы. После листопада двор, похоже, вообще не трогали. Школьный двор был в слое листвы. И по-хорошему тут рота дворников не справится.

Но ребята молодые, втянутся… по крайней мере, именно так я думал поначалу. А вот дальше моё мнение насчёт «справятся» начало меняться на диаметрально противоположное.

Первым делом я глянул на ребят, что взяли грабли, и картина была та ещё. Один держал грабли за самый конец черенка. Другой, наоборот, схватился почти у зубьев и елозил по земле, будто гладил кошку.

Листву они не гребли, а сдвигали с места, потом пытались прижать ногой, при этом ржали. Кастет зачем-то стал граблями «тыкать» в землю, будто пытался насадить листья на зубцы, как шашлык.

— Во дают, — пробормотал я.

Тем временем неподалёку, возле турников, началось представление номер два. Такое же занимательное и содержательное, как первое.

«Художники» взяли банки с краской и кисти. Кисти были не новые — на щетине были засохшие комья старой краски, как камень. Но парни даже не удосужились их размягчить или очистить, просто начали тыкать прямо в банку. Не ну а что? В их системе координат и мировосприятия ребят ничего не смущало.

— О, густо берёт! — радостно сказал Смирнов и тут же шлёпнул кистью по железной перекладине.

Краска легла неровным, жирным пятном, прямо поверх грязи и пыли. Второй паренёк стал её размазывать, оставляя разводы и комки.

То, что они делали, к покраске не имело никакого отношения. Милана тоже не помогла: вместо того чтобы красить, она отошла в сторонку и начала переговариваться с кем-то по телефону. Вот тебе и «команда ух».

Я прекрасно понимал, что такими темпами мы далеко не уйдем. Вернее, в принципе вообще никуда не уйдем…