Нэпман 10. Финал

Глава 7 Японский план

Эвакуация шла полным ходом. После успешного завершения бурения и получения неопровержимых доказательств наличия нефти времени на раскачку не оставалось.

Первый грузовик с образцами и документацией уже отправился по тайному маршруту, минуя основные дороги. Вторая группа готовилась выдвинуться с рассветом по официальной трассе для поддержания легенды.

Я склонился над походным столом, сверяя маршруты и рассчитывая оптимальное время выхода для обеих групп. Главная задача сейчас заключалась в том, чтобы вывезти бесценные материалы, не привлекая внимания японцев. Их присутствие в районе становилось все более навязчивым.

Китайские рабочие под руководством Воронцова отлично замаскировали буровую скважину, а последние образцы нефтеносной породы тщательно упаковываны. Несмотря на видимую суету, эвакуация проходила организованно, согласно заранее разработанному плану.

Проблема заключалась в том, что уже возникли признаки повышенного интереса японцев к нашему лагерю.

Я проверил часы. До назначенного времени отхода основной группы оставалось чуть больше пяти минут. Усталость после бессонных ночей бурения давала о себе знать, но адреналин и ощущение успешно выполненной миссии поддерживали силы.

В этот момент Александров появился в палатке словно призрак, бесшумно и неожиданно. Его лицо, обычно непроницаемое, сейчас выражало тревогу, а это верный признак серьезных проблем. В руках он сжимал потрепанный кожаный планшет.

— Леонид Иванович, необходимо срочное совещание, — произнес он, окидывая взглядом техническую палатку, где кроме меня находились Архангельский и Воронцов. — Только руководство, больше никого.

Я кивнул и отдал распоряжение часовому никого не пускать. Архангельский и Воронцов встали рядом. Александров положил на походный стол планшет и оглянулся, убедившись, что полог палатки плотно задернут.

— Удалось перехватить японские документы, — негромко сообщил он, доставая сложенные листы с иероглифами и штампами. — Наш агент в штабе японского гарнизона рисковал головой ради этого. Это сведения по линии разведки. Самые свежие.

Он развернул на столе несколько листов с машинописным текстом и схемами. Рядом положил фотокопии каких-то приказов с японскими печатями.

— Квантунская армия планирует провокацию, — продолжил Александров, переходя на шепот. — Не в сентябре, как вы предполагали, а через три дня. Очевидно, наша экспедиция что-то изменила в их планах.

Я склонился над документами, пытаясь разобраться в японских иероглифах и схемах.

— Мне удалось сделать частичный перевод, — Александров положил сверху лист с рукописными заметками. — План следующий. Диверсионная группа подрывает участок Южно-Маньчжурской железной дороги возле станции Лютяохэ, обвиняют китайских партизан, и вводят «миротворческие силы» для защиты стратегических объектов.

— Стандартная схема, — кивнул я, — но почему сейчас, а не в сентябре? Вы точно уверены?

Александров указал на карту, прилагающуюся к документам:

— Обратите внимание на отмеченные цели. Район наших работ включен в список первоочередных объектов захвата. Боюсь, японцы что-то подозревают о нефти. Вернее, не подозревают, а знают.

Мы все склонились над картой. Действительно, наш участок обведен красным карандашом и помечен каким-то кодовым обозначением.

— Господи, — выдохнул Архангельский, — неужели наши предосторожности оказались напрасны?

— Вряд ли они знают наверняка, — заметил Воронцов, рассматривая схему. — Скорее подозревают. Танака не зря интересовался нашими работами. Но подозревают очень сильно. Про Краснова уже знают и слышали не только в Советском Союзе.

Я обвел взглядом соратников. События развивались слишком стремительно, и теперь нам предстояло принять, возможно, самое сложное решение за всю экспедицию.

— Что ж, товарищи, — произнес я, опускаясь на походный стул. — Обсудим наши варианты.

В палатке воцарилась гнетущая тишина. Керосиновая лампа отбрасывала причудливые тени, а на лицах читалась смесь тревоги и решимости.

— Я предлагаю немедленную эвакуацию, — первым нарушил молчание Архангельский. — Основная задача выполнена. У нас достаточно образцов и данных, чтобы доказать наличие месторождения. Нужно срочно доставить материалы в Москву.

— Но мы могли бы получить еще более убедительные доказательства! — возразил Воронцов с жаром. — Эх, жаль, что мы не можем остаться! Еще одна ночь бурения позволила бы нам точнее определить мощность пласта и границы месторождения.

— А я считаю, что мы должны противодействовать японским планам, — вмешался Александров, постукивая пальцами по перехваченным документам. — Если предотвратить провокацию, выиграем время для дополнительных исследований и безопасной эвакуации.

Архангельский посмотрел на него и покачал головой:

— Товарищи, давайте будем реалистами. Наши силы ограничены. Основная задача экспедиции геологическая разведка, а не контрразведывательные операции.

— А что если разделить экспедицию? — предложил Александров. — Одна группа продолжает геологические работы, другая занимается предотвращением провокации.

Пока шло обсуждение, я размышлял, взвешивая все «за» и «против». Передо мной лежала карта Маньчжурии с отмеченными красным карандашом целями японского наступления. Мое знание будущего давало преимущество, но также и колоссальную ответственность.

Если позволить событиям идти своим чередом, Мукденский инцидент произойдет, пусть и раньше исторического срока. Япония оккупирует Маньчжурию, и доступ к нефтяным месторождениям будет потерян на долгие годы.

А ведь эта нефть могла изменить баланс сил перед неминуемой схваткой с фашизмом. Тем более, я почти стопроцентно уверен, что этот сдвиг по времени в этой реальности произошел намного раньше именно из-за моего вмешательства.

Не появись я здесь, все шло бы своим чередом и инцидент произошел бы в сентябре, как и полагается.

Попытка предотвратить инцидент несла огромные риски. Провал мог стоить жизни всем участникам экспедиции, а главное, добытые с таким трудом сведения о нефти никогда не достигли бы Москвы. Может, это и есть попытка здешней реальности восстановить баланс, нарушенный мной?

Я поймал взгляд Александрова. Он словно читал мои мысли и едва заметно кивнул, безмолвно подтверждая, что понимает всю сложность выбора.

— Я принял решение, — наконец произнес я, прерывая затянувшийся спор. — Мы разделим экспедицию на две группы.

Все замолчали, внимательно слушая.

— Первая группа под руководством Архангельского и Воронцова продолжит геологические работы и подготовку к эвакуации. Вторая группа, я, Александров и Перминов, займемся предотвращением инцидента.

Я развернул карту района и указал на ключевые точки:

— У Кравцовой будет задача создать надежный канал связи с Москвой через консульство. Нам нужно срочное одобрение операции и специальные полномочия. Архангельский, вы срочно эвакуируете все материалы по нашему плану. Разделите образцы и документацию на несколько частей для повышения шансов на сохранность.

Геолог кивнул с серьезным видом.

— Воронцов, на вас быстрое завершение маскировки буровой и создание убедительной видимости обычных инженерных работ.

— Будет сделано, — отозвался инженер.

Затем я повернулся к Александрову:

— Мне нужно с вами переговорить наедине о деталях операции.

Когда остальные вышли, мы с Александровым склонились над картой района.

— Наши шансы? — спросил я прямо.

— Пятьдесят на пятьдесят, — честно ответил военный. — Но если привлечь китайские власти и международную прессу, можно повысить вероятность успеха.

— Думаете, китайцы помогут?

— У них нет сил противостоять японцам напрямую, но для прикрытия нашей операции могут быть полезны. Губернатор Цицикара тайно симпатизирует Советскому Союзу и ненавидит японцев.

— Хорошо, включаем в план. А теперь нужно срочно связаться с Москвой.

Консульский телеграф оказался самым надежным средством экстренной связи. Кравцова отправилась в Цицикар под прикрытием технической необходимости и вернулась только к ночи, уставшая, но с важными новостями. Мы продолжали ехать навстречу тайными тропами.

— Телеграмма отправлена с дипломатическим шифром, — доложила она. — Пришлось дважды менять маршрут из-за японских патрулей.

Мы с Александровым переглянулись. Ситуация усложнялась с каждым часом.

— Когда можно ожидать ответа? — спросил я.

— Консул обещал связаться с нами сразу по получении. Ориентировочно к утру.

Я кивнул и отправил Кравцову отдыхать в салон грузовика. Александров остался со мной для детальной разработки плана. Мы сидели в кузове громыхающего грузовика.

— Независимо от полученного ответа, начинаем завтра, — решил я, расстилая на коленях подробную карту района Южно-Маньчжурской железной дороги. — Нам понадобится транспорт, вспомогательный персонал, а главное, доступ к месту предполагаемой диверсии.

Александров погрузился в расчеты и планирование, делая пометки в блокноте неразборчивым почерком профессионального разведчика.

К рассвету мы имели черновой план действий с несколькими запасными вариантами. Усталость давала о себе знать, но отдыхать было некогда. Только приехали в Цицикар, и дальше занялись делами.

Ответ из Москвы пришел неожиданно рано. Дежурный разбудил меня в пять утра, передав запечатанный конверт от нашего связного из консульства.

Я вскрыл пакет, внутри находился сложенный лист с машинописным текстом:

«Операцию одобряю. Действуйте решительно. Привлекайте все необходимые ресурсы. Ваши полномочия расширены. В случае успеха государственная награда всем участникам. В случае провала вся ответственность на вас. Дипломатическое прикрытие через посольство в Токио организовано. Сразу по завершении срочная эвакуация с материалами».

Высшее руководство санкционировало нашу операцию. Это упрощало решение многих вопросов, но и увеличивало ответственность.

Я немедленно разбудил Александрова и показал телеграмму.

— Начинаем немедленно, — сказал он, прочитав текст. — Первым делом нужно попасть в кое-куда здесь, в Цицикаре и встретиться с агентурой.

Через полчаса, после торопливого завтрака, мы уже трряслись на разбитой дороге в кузове грузовика, направляясь в провинциальную столицу. Утренний туман скрывал нас от возможного наблюдения с воздуха, но заставлял водителя-китайца двигаться медленно, беспрерывно протирая запотевающее лобовое стекло.

Цицикар встретил нас необычным оживлением. На улицах заметно увеличилось количество японских патрулей, а местные жители выглядели напуганными.

Мы с Александровым, переодевшись в неприметную гражданскую одежду, направились в условленное место, маленькую чайную в китайском квартале. Задняя комната этого заведения давно использовалась нашей агентурой для тайных встреч.

Советский консул, мужчина средних лет с непроницаемым лицом профессионального дипломата, уже ждал нас вместе с двумя неприметными личностями, которых Александров представил как местных сотрудников резидентуры.

— Обстановка накаляется, — без предисловий начал консул, когда мы расположились за столом с дымящимися чашками чая. — Японцы явно готовят крупномасштабную операцию. Последние сутки идет переброска войск и техники со стороны Мукдена.

— А китайские власти? — спросил я, обращаясь к одному из агентов, одетому как местный торговец.

— Губернатор в курсе ситуации, — ответил тот. — Открыто выступить против японцев он не может, но готов обеспечить прикрытие для ваших действий. В его распоряжении полиция и небольшой отряд личной охраны.

— Это уже что-то, — кивнул Александров. — А что с местом предполагаемой диверсии?

Второй агент, пожилой китаец с острыми глазами, развернул на столе подробную схему участка Южно-Маньчжурской железной дороги возле станции Лютяохэ.

— Здесь, — указал он на небольшой мост через ручей. — По нашим данным, именно этот участок выбран для подрыва. Удобное место, открытая местность, хороший обзор, легко организовать последующее наблюдение и фиксацию «китайских диверсантов».

Я внимательно изучил схему, отмечая подходы, возможные позиции наблюдения, пути отхода.

— А что с предполагаемыми исполнителями? Есть информация о диверсионной группе?

Консул переглянулся с агентами:

— По нашим данным, это специальная группа из разведотдела Квантунской армии. Шесть человек, руководит капитан Хидэо Сато. Все опытные диверсанты, проводили подобные операции в Корее.

При упоминании Сато Александров подался вперед:

— Сато… интересно. Я кое-что слышал о нем здесь, в Цицикаре. Он имеет серьезные долги из-за азартных игр. Плюс определенные идеологические колебания: его брат учился в Америке и привил ему некоторые либеральные взгляды.

— Потенциальная точка давления? — уточнил я.

— Возможно, — кивнул Александров. — Если предложить достаточную сумму, то даже ангел собьется с пути.

Мы обсудили еще несколько важных деталей, и наконец сформировали многоступенчатый план действий.

Первый этап — техническое противодействие. Воронцов с группой инженеров должен обследовать мост и подготовить возможность для незаметной нейтрализации взрывных устройств.

Второй этап — информационная кампания. Я лично брался организовать утечку информации о готовящейся провокации в международную прессу, создавая атмосферу всеобщего внимания к этому району.

Третий этап — дипломатическое давление. Консул активизировал свои каналы, чтобы привлечь внимание международных наблюдателей и усложнить исполнение японского плана.

Четвертый этап — вербовка «двойного агента». Александров взялся за организацию подхода к капитану Сато с предложением крупной суммы денег за информацию о точном времени операции.

Консул выделил нам двух связных из местных китайцев и небольшой запас наличных денег из консульской кассы для оперативных расходов.

— Действуйте крайне осторожно, — предупредил консул на прощание. — Если японцы узнают о нашем вмешательстве, последствия могут быть непредсказуемыми. Официально консульство не имеет к вашим действиям никакого отношения.

Мы молча кивнули, понимая всю деликатность ситуации. Дипломатическая игра требовала соблюдения множества условностей даже в такой критической ситуации.

Следующие два дня превратились в непрерывную лихорадочную активность. Каждый час на счету, каждое действие требовало точного расчета и безупречного исполнения.

Моя задача, работа с прессой, оказалась неожиданно сложной, но увлекательной. В Цицикаре нашлось два иностранных корреспондента: американец из «Ассошиэйтед Пресс» и британец из «Манчестер Гардиан». Оба циничные профессионалы, повидавшие многое на своем веку.

Встречу с американцем, мужчиной лет сорока с потрепанным кожаным портфелем и вечной сигаретой в углу рта, я организовал в ресторане гостиницы «Модерн».

— Джон Паркер, — представился он, крепко пожимая мою руку. — Чем обязан такому таинственному приглашению?

— Инженер Краснов, железнодорожное ведомство, — я поддерживал легенду даже здесь. — У меня есть информация, которая может вас заинтересовать.

— О, еще один инженер с сенсационными новостями, — скептически усмехнулся Паркер. — Позвольте угадать. Японцы готовят какую-то пакость, а вы хотите, чтобы пресса подняла шум?

Его проницательность впечатляла. Я молча достал из внутреннего кармана пиджака фотокопии нескольких японских документов, которые Александров подготовил специально для этого случая. Достаточно подлинные, чтобы выглядеть убедительно, но без критических деталей, способных раскрыть наши источники.

Паркер бегло просмотрел бумаги, и его скептическая улыбка медленно исчезла.

— Где вы это взяли? — спросил он, уже серьезно.

— Источник назвать не могу, — я сделал глоток кофе, демонстрируя спокойствие. — Но могу гарантировать подлинность. Японцы планируют провокацию возле станции Лютяохэ через два дня. Инсценировка диверсии, обвинение китайских партизан, ввод войск.

— Классическая схема, — пробормотал журналист, изучая схему моста. — Но почему вы показываете это мне?

— Потому что только международная огласка может предотвратить кровопролитие, — я намеренно повысил патетический тон, зная, что журналисты любят драматические истории. — Если об этом напишут ведущие мировые газеты до того, как произойдет инцидент, японцам будет сложнее реализовать свой план.

Паркер задумчиво потер подбородок:

— Допустим, я вам верю. Но одной моей статьи недостаточно. Нужно подтверждение из независимых источников.

— Разумеется, — кивнул я. — Именно поэтому через час у меня встреча с вашим британским коллегой из «Манчестер Гардиан». Уж он найдет неопровержимые доказательства.

Паркер выпрямился, азарт журналиста загорелся в его глазах:

— Томпсон? Черт возьми, этот британец всегда стремится меня опередить! — он решительно сложил документы. — Хорошо, я напишу об этом. Но если окажется, что это фальшивка…

— Приходите послезавтра на станцию Лютяохэ и убедитесь сами, — я поднялся, давая понять, что встреча окончена. — Только будьте осторожны. Японцы не любят свидетелей.

Встреча с британским журналистом прошла по схожему сценарию, но с другими документами и немного иными акцентами. Томпсон, педантичный англичанин с блокнотом в твердом переплете, задавал больше технических вопросов и требовал более детальных доказательств. Но в итоге и он согласился написать статью о готовящейся провокации.

Вернувшись в нашу временную квартиру, организованную консульством, я застал Александрова за приготовлениями к встрече с капитаном Сато.