Нэпман 10. Финал

Глава 19 Закрепление успеха

Сражение закончилось, но настоящая работа только начиналась. Та самая, ради которой все это и затеяно.

Я спустился с крыши японского командного пункта и направился к автомобилю. Водитель беззаботно дремал за рулем. Увидев меня, он встрепенулся и выпрямился.

— Следуем к нефтяным разведочным площадкам, — распорядился я. — По дороге захватим Воронцова с инженерной группой.

— Есть, товарищ Краснов! — Степан завел мотор, и мы тронулись по дороге, разбитой гусеницами танков.

Я смотрел из окна вокруг.

Дацинская долина, еще несколько часов назад бывшая ареной ожесточенного сражения, постепенно возвращалась к жизни. Санитары выносили раненых, похоронные команды занимались погибшими, танкисты эвакуировали подбитую технику. Воздух все еще пах гарью, порохом и жженым металлом, но сквозь эти запахи войны уже пробивался обычный летний аромат трав и нагретой солнцем земли.

По дороге мы подобрали Воронцова, дремавшего прямо на ящике с инструментами. Невысокий сухопарый инженер с седеющими висками и цепким взглядом голубых глаз давно заслужил мое уважение. Изумительный технический специалист, способный из металлолома собрать работающий механизм, он всегда находил решения в самых безнадежных ситуациях.

— Ну что, — обратился я к нему, когда машина тронулась, — не устали без настоящего дела? Готовы приступить к главной цели нашей экспедиции?

Воронцов достал из нагрудного кармана потертую записную книжку в кожаном переплете.

— Готов, Леонид Иванович. Вот мои предварительные расчеты на основе геологических данных, полученных еще в ходе первой экспедиции. Предполагаемые запасы нефти, три-четыре миллиарда тонн, но это очень приблизительно. Нужно провести детальную разведку.

— Для этого мы здесь, — кивнул я. — Кстати, вы мне так и не рассказали, что за спор у вас вышел с Архангельским насчет структуры месторождения?

Воронцов усмехнулся, потеребив аккуратно подстриженную бородку.

— Архангельский считает, что нефтеносный пласт в Дацине залегает горизонтально, а я полагаю, что он имеет куполообразную структуру. От этого зависит вся стратегия бурения.

Конечно же, я не стал говорить, что знаю правильный ответ благодаря своим знаниям из будущего. Пусть специалисты сами разберутся, так надежнее.

Вскоре мы прибыли к месту, где японцы начали первичную нефтеразведку. Картина представшая перед нами, не впечатляла.

Примитивная буровая вышка из деревянных балок, несколько сараев для оборудования, маленький лабораторный домик. Никаких серьезных работ японцы провести не успели.

Вокруг площадки располагался небольшой палаточный городок, где размещались инженеры и техники. Несколько десятков японских рабочих-китайцев сидели в стороне под охраной партизан Хэ Луна.

Выйдя из машины, я сразу направился к буровой вышке, где Архангельский, наш главный геолог, уже изучал документацию, обнаруженную в лабораторном домике.

— Что здесь имеем? — спросил я, подходя к нему. — Насколько продвинулись японцы?

Архангельский поднял голову от бумаг. Его выразительное лицо с высоким лбом и глубоко посаженными глазами выражало смесь удивления и воодушевления.

— Японцы сами толком не поняли, на что наткнулись, Леонид Иванович. Вот смотрите, — он протянул мне несколько листов с графиками и таблицами. — Они пробурили всего две скважины на глубину чуть более ста метров. Получили признаки нефти, но решили, что месторождение небольшое, промежуточного типа.

— Вот как? Значит, они еще не узнали, что здесь на самом деле? — спросил я. Хотя сам прекрасно знал ответ.

— Гигантское месторождение! — Архангельский не скрывал восторга. — Они просто не добурились до основного пласта. Помните, наши предварительные опыты в прошлую экспедицию? Настоящая нефть залегает на глубине двухсот-трехсот метров, а возможно, и глубже.

Воронцов, подошедший к нам, заглянул через мое плечо в японские отчеты.

— Примитивная техника разведки, — презрительно фыркнул он. — У нас оборудование на порядок лучше. Мы доберемся до настоящих запасов за несколько дней.

Я внимательно осмотрел площадку. Необходимо организовать работу так, чтобы максимально быстро получить результаты. Время имело решающее значение.

— Товарищ Воронцов, — обратился я к инженеру, — разворачивайте оборудование. Первым делом проверьте японскую буровую на предмет мин и ловушек. Затем установите наши буры. Начинайте работу немедленно.

— Есть, товарищ Краснов! — Воронцов козырнул по-военному и тут же принялся распоряжаться, вызывая к себе техников и помощников.

Саперы, присланные Сопкиным, методично проверяли каждый сантиметр территории. Японцы действительно заминировали некоторые объекты, но нам повезло, при поспешном отступлении они не успели активировать большинство взрывных устройств.

К вечеру площадка преобразилась. Наше оборудование, доставленное на грузовиках, заняло место устаревших японских механизмов. Новенький турбобур, созданный на заводе по продвинутой технологии Касумова, впечатлял мощью и эффективностью. Дизельный двигатель, приводивший в действие буровое долото, работал ровно и надежно.

Я наблюдал за работой, стоя немного в стороне. Воронцов с засученными рукавами и измазанным машинным маслом лицом носился между механизмами, проверяя каждую деталь.

Вскоре ко мне присоединился Архангельский.

— Знаете, Леонид Иванович, — задумчиво произнес он, глядя на бурильную установку, — это напоминает мне экспедицию в Баку в двадцать пятом. Тогда тоже никто не верил в крупное месторождение, а мы нашли… Но здесь масштаб совсем другой.

— Совершенно другой, — подтвердил я.

— Если наши прогнозы верны, Дацинское месторождение может оказаться крупнейшим на Дальнем Востоке. Это изменит весь энергетический баланс региона.

— И геополитический, — тихо добавил я.

К нам подошел Перминов, по совместительству радист, молодой человек с серьезным лицом и въедливым характером. В Москве он успел пообщаться с Зотовым.

— Товарищ Краснов, — козырнул он, — первая полевая радиостанция развернута. Устойчивая связь с командным пунктом установлена. Работаем над созданием единой сети.

— Отлично, Перминов. А что с дальней связью? Сможем связаться с Читой?

— При хорошей погоде — да. Установили новейшую антенну на самой высокой точке. По технологии Бонч-Бруевича. Радиус действия около двухсот километров. Но для связи с Москвой придется использовать через штаб в Чите.

Я кивнул. Ситуация складывалась неплохо, но расслабляться еще рано. Японцы наверняка готовят контрудар. Необходимо как можно скорее создать оборонительный периметр вокруг месторождения.

— Товарищ Перминов, свяжитесь с Сопкиным. Передайте, что я выезжаю к нему через полчаса для обсуждения системы обороны. И еще, — добавил я, — подготовьте шифрограмму для Москвы. Доложим о первых результатах разведки месторождения.

Перминов козырнул и отправился к радиостанции, а я еще раз обошел площадку, наблюдая за кипучей деятельностью инженеров и техников.

Подобрав Александрова по пути, мы со Степаном отправились в штаб, расположившийся в бывшем японском командном пункте.

Дорога была уже расчищена от следов боя. Танки занимали оборонительные позиции на ключевых высотах, артиллерия укрывалась в наспех вырытых капонирах. Везде чувствовалась твердая рука Сопкина, опытного военачальника, не упускающего из виду ни одной детали.

— Как оцениваете обстановку? — спросил я Александрова, молчавшего всю дорогу.

Александров, сидевший рядом с водителем, повернулся ко мне.

— Противник деморализован, но не разбит полностью. По данным разведки, японцы отводят остатки частей к Цицикару. Там расквартирована дивизия, которая может быть переброшена сюда в течение двух-трех дней.

— Значит, у нас мало времени, — задумчиво произнес я. — Нужно создать такую систему обороны, чтобы отбить первую контратаку. Это даст нам необходимую передышку для дипломатического маневра.

— Вряд ли японцы немедленно бросят против нас всю дивизию, — заметил Александров. — Сначала проведут разведку боем, прощупают нашу оборону. Это дает нам дополнительное время.

Прибыв в штаб, мы нашли Сопкина склонившимся над картой района. Рядом с ним стоял Хэ Лун, командир китайских партизан, и несколько советских командиров.

— Товарищ эмиссар! — Сопкин выпрямился и одернул гимнастерку. — Разрабатываем схему обороны района. Осложняющий фактор — большая площадь, которую необходимо контролировать.

Я подошел к карте. Действительно, периметр получался обширным. Нефтяное месторождение, вспомогательные объекты, дороги, все это требовало защиты.

— Предлагаю концентрическую систему обороны, — сказал я, проводя пальцем по карте. — Внешний периметр охраняют китайские партизаны. Они знают местность, могут действовать малыми группами, используя засады и диверсии.

Хэ Лун согласно кивнул:

— У меня достаточно людей для этой задачи. Можем рассредоточиться на площади в пятьдесят квадратных километров. Любое движение противника будет обнаружено.

— Отлично, — продолжил я. — Второй эшелон обороны — основные силы пехоты, артиллерия, противотанковые средства. Они занимают укрепленные позиции на господствующих высотах.

Сопкин делал пометки на карте, отмечая позиции артиллерии и пехотных подразделений:

— Учитывая рельеф местности, предлагаю сосредоточить артиллерию здесь и здесь, — он указал на два холма, господствующих над дорогой с юга. — Это позволит контролировать основные подходы к району.

— А танки держим в резерве для контрудара, — добавил я. — Располагаем их скрытно, в лощине за этой грядой холмов. В случае прорыва противника выдвигаем по этому маршруту и бьем во фланг.

Офицеры одобрительно закивали. План простой, но эффективный.

— Важно создать единую систему связи, — заметил Александров. — Внешние посты должны иметь возможность быстро предупредить об обнаружении противника.

— Над этим работает Перминов, — ответил я. — Устанавливаем полевые радиостанции и организуем посты летучей связи для дублирования.

Минут сорок мы посвятили детальной разработке системы обороны, расставляя на карте фишки, обозначающие наши подразделения и вероятные направления ударов противника.

Когда основные вопросы были решены, я попросил всех, кроме Хэ Луна, Сопкина и Александрова, покинуть помещение.

— Теперь о самом деликатном, — сказал я, когда мы остались вчетвером. — О политическом прикрытии нашей операции.

Хэ Лун внимательно посмотрел на меня. Его узкие глаза с морщинками в уголках выражали понимание.

— Официальная версия такова: китайские патриотические силы при поддержке добровольцев-интернационалистов освободили район Дацина от японских захватчиков, — начал я.

— А на самом деле это спланированная советская военная операция, — усмехнулся Хэ Лун. — Понимаю, товарищ Краснов. Политика требует маскировки. СССР не хочет открытого конфликта с Японией.

— Именно, — кивнул я. — Поэтому необходимо срочно изменить внешний вид нашей техники. Убрать или замаскировать все признаки принадлежности к РККА. Технику передислоцировать в менее заметные места. А на передний план выдвинуть ваши отряды.

Сопкин задумчиво потер подбородок:

— Непростая задача. Т-30 сложно выдать за что-то другое. Это современные машины с уникальной конструкцией.

— Можно представить их как трофейные, захваченные у других японских гарнизонов, — предложил Александров. — Или как технику, тайно поставленную из СССР по линии Коминтерна.

— Второй вариант предпочтительнее, — кивнул я. — Это позволит объяснить наличие современного вооружения, но сохранит правдоподобное отрицание прямого военного вмешательства.

Хэ Лун внезапно улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы.

— Не беспокойтесь, товарищ Краснов. Мои люди уже распространяют среди местного населения историю о героическом освобождении Дацина китайскими патриотами. Через неделю вся Маньчжурия будет уверена, что это мы разгромили японцев.

— А что с «Катюшами»? — спросил Сопкин. — Их очень сложно замаскировать. Такого оружия мир еще не видел.

— Именно поэтому «Катюши» необходимо немедленно перебросить в тыл, — решительно сказал я. — Оставим только одну установку для возможной демонстрации мощи в случае попытки японцев вернуть контроль над районом.

Мы еще около часа обсуждали детали маскировки нашего участия в операции. Разработали легенду для каждого типа техники, придумали объяснения для возможных вопросов иностранных наблюдателей и журналистов, которые неизбежно появятся.

Под конец совещания я достал из планшета текст обращения к населению на русском и китайском языках:

— Необходимо распространить это воззвание в окрестных деревнях и городах. В нем говорится о создании освобожденного района под управлением Временного народного комитета во главе с товарищем Хэ Луном.

Хэ Лун взял листок и быстро пробежал глазами текст.

— Выглядит убедительно. Особенно абзац о защите от японских захватчиков и призыв к местному населению. Добавлю еще пару фраз о совместной борьбе китайского народа и международных друзей.

— Отлично, — кивнул я. — К утру нужно распечатать не менее тысячи экземпляров и начать распространение.

Когда все вопросы были решены, я вышел на крыльцо командного пункта. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багряные тона.

Дацинская долина, пережившая сегодня яростную битву, постепенно погружалась в тишину. Только изредка доносились приглушенные команды офицеров, да гудели моторы перемещающейся техники.

Мы стояли молча, наблюдая, как последние лучи солнца покидают вершины дальних сопок. Завтра предстоял не менее напряженный день. Нужно закрепить сегодняшний успех, превратить его в долгосрочное преимущество.

Я вернулся в штаб и вызвал связиста.

— Связь с Москвой установлена? — спросил я.

— Да, товарищ Краснов. Можем передать шифрограмму немедленно.

Я достал блокнот и написал короткое, но емкое сообщение:

'МОСКВА. ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ. ЛИЧНО.

ДАЦИН ВЗЯТ. ЯПОНСКИЙ ГАРНИЗОН УНИЧТОЖЕН. НЕФТЯНОЕ МЕСТОРОЖДЕНИЕ ПОД КОНТРОЛЕМ. НАЧАТА ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ РАЗВЕДКА. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ДАННЫЕ ПОДТВЕРЖДАЮТ ГИГАНТСКИЕ ЗАПАСЫ. СОЗДАНА СИСТЕМА ОБОРОНЫ. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРИКРЫТИЕ ОБЕСПЕЧЕНО. ОЖИДАЮ ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ.

ЭМИССАР-1'

Перечитав текст, я передал его связисту:

— Шифруйте и отправляйте немедленно. Высший приоритет.

Радист козырнул и направился к радиостанции, а я еще долго сидел, глядя на карту Маньчжурии. Впрочем, долго отдохнуть мне не дали.

Александров, вернувшийся с разведки, принес неожиданную новость.

— Товарищ Краснов, — сказал он, войдя в штабной кабинет, — с юга замечено передвижение крупного воинского соединения.

Я мгновенно напрягся:

— Японцы?

— Нет, — Александров покачал головой. — Войска Гоминьдана. По нашим данным, это части генерала Фэн Юйсяна, того самого «христианского генерала». Не проявляют агрессивных намерений, но продвигаются в нашу сторону.

Новость выбила меня из колеи. Во время планирования операции представитель Фэна, доктор Чжан, говорил лишь о нейтралитете и возможном отвлекающем маневре. О прямой военной поддержке речи не шло.

— Численность? Вооружение? — мои вопросы следовали один за другим.

— По приблизительным оценкам, до полка пехоты, несколько артиллерийских батарей, кавалерийский эскадрон, — ответил Александров. — Вооружение разношерстное, от старых винтовок до современных пулеметов. Замечено даже несколько броневиков американского производства.

Я нахмурился:

— Странно. Зачем такая демонстрация силы?

— Есть еще кое-что, — добавил Александров. — К нам прибыл представитель генерала, тот самый доктор Чжан Цзюцзе. Ожидает встречи в приемной.

Вот это уже интереснее. Я взглянул на часы — десять вечера. Странное время для визитов.

— Хэ Лун знает об этом?

— Да, — кивнул Александров. — Он уже здесь, в соседней комнате. Ждет вашего решения.

— Пригласите их обоих, — распорядился я. — И вызовите Сопкина.

Через пять минут в кабинете собрались все заинтересованные лица. Хэ Лун, с плохо скрываемым недоверием поглядывавший на представителя Гоминьдана; доктор Чжан, элегантный даже после долгой дороги, в безупречно отглаженном европейском костюме; и Сопкин, который сразу занял позицию у карты, анализируя расположение сил.

Доктор Чжан поклонился с изысканной вежливостью:

— Товарищ Краснов, позвольте поздравить вас с блестящей победой. Весть о разгроме японского гарнизона распространилась по всей Маньчжурии.

Его русский был безупречен, с едва заметным акцентом, выдающим образованного человека, изучавшего язык по классической литературе.

— Благодарю, доктор Чжан, — ответил я сдержанно. — Но я хотел бы понять, чем вызвано передвижение войск генерала Фэна к зоне недавнего сражения?

Чжан улыбнулся тонкой дипломатической улыбкой:

— Генерал Фэн стремится внести свой вклад в общую борьбу против японских захватчиков. Во время вашей решительной атаки на Дацин его войска блокировали южные дороги, предотвратив подход японских подкреплений из Цицикара.

Хэ Лун фыркнул:

— В первый раз слышу. Ни один из моих разведчиков не докладывал о действиях войск Гоминьдана на южном направлении.

Доктор Чжан повернулся к нему с невозмутимым видом:

— Командир Хэ Лун, я понимаю ваше недоверие, учитывая сложные отношения между КПК и Гоминьданом. Но перед лицом японской агрессии генерал Фэн считает необходимым временное сотрудничество всех патриотических сил Китая.

Я внимательно наблюдал за этой перепалкой. Что-то здесь не складывалось. Фэн Юйсян, опытный военачальник и политик, не стал бы просто так перемещать свои войска в зону потенциального конфликта.

— Доктор Чжан, — прервал я их, — давайте перейдем к сути. Чего конкретно хочет генерал Фэн?

Чжан расправил невидимую складку на безупречном костюме:

— Генерал предлагает объединение усилий для обороны освобожденного района. Его войска могли бы занять южный сектор периметра, освободив ваши части для других задач.

Хэ Лун медленно покачал головой:

— Вы хотите получить контроль над частью территории. И, разумеется, над долей нефтяного месторождения.

— Природные ресурсы Китая должны служить всему китайскому народу, а не отдельным группировкам или иностранным державам, — уклончиво ответил Чжан, но его взгляд выдавал, что Хэ Лун попал в точку.

Я переглянулся с Сопкиным. Он едва заметно пожал плечами, как бы говоря: «Решать вам».

— Сотрудничество между всеми антияпонскими силами действительно необходимо, — сказал я, тщательно подбирая слова. — Но конкретные вопросы территориального контроля и экономического сотрудничества требуют детального обсуждения.

Доктор Чжан кивнул:

— Именно для этого генерал Фэн предлагает провести личную встречу с вами, товарищ Краснов. В его полевой ставке, в пятнадцати километрах к югу от Дацина. Или, если предпочитаете, на нейтральной территории.

Вот оно что. Фэн хочет переговоров на высшем уровне. Интересно, что известно генералу о моих полномочиях и о реальной роли СССР в операции?

— Когда генерал предлагает встретиться? — спросил я.

— Завтра в полдень, если это удобно. Генерал гарантирует вашу безопасность и конфиденциальность переговоров.

Хэ Лун выглядел обеспокоенным:

— Товарищ Краснов, я должен предупредить. Фэн Юйсян известен своим непостоянством в политических союзах. Сегодня он с вами, завтра с японцами, послезавтра еще с кем-нибудь.

Доктор Чжан улыбнулся с вежливым презрением:

— Генерал Фэн никогда не сотрудничал с японцами, в отличие от некоторых других китайских военачальников.

Атмосфера накалялась. Я решил взять инициативу в свои руки:

— Доктор Чжан, передайте генералу Фэну, что я принимаю его приглашение. Встретимся завтра в полдень на нейтральной территории — в деревне Лунхуа, на полпути между нашими позициями.

Чжан поклонился:

— Я передам ваш ответ генералу. Он будет удовлетворен.

После того как доктор покинул штаб, Хэ Лун не скрывал беспокойства:

— Товарищ Краснов, Фэн не просто так проявляет такой интерес. Он наверняка знает о ценности нефтяных месторождений. И захочет получить свою долю.

— Несомненно, — кивнул я. — Но нам необходимо разобраться в его истинных намерениях. И если возможно, заручиться поддержкой его войск для обороны от японцев.

Сопкин, молчавший почти всю встречу, наконец высказался:

— Предлагаю подготовить усиленный эскорт для завтрашней встречи. И держать резерв быстрого реагирования в полной готовности.

— Согласен, — кивнул я. — Необходимо подготовиться к любому развитию событий. Но главная цель — мирное соглашение, которое позволит нам сосредоточиться на отражении неизбежного японского контрудара.

Хэ Лун с сомнением покачал головой:

— Не доверяю я Фэну. За его благородными речами о борьбе с захватчиками всегда скрываются личные амбиции.

— Может, и так, — согласился я, — но сейчас мы не можем позволить себе конфликт между китайскими патриотическими силами. Япония только этого и ждет.

Совещание затянулось за полночь. Мы разработали детальный план встречи с Фэн Юйсяном, подготовили требования и возможные уступки, выработали стратегию переговоров.

Позже, оставшись один в кабинете, я еще раз проанализировал ситуацию. Появление войск Гоминьдана добавляло новое измерение в и без того сложную картину. Теперь приходилось учитывать не только неизбежную японскую реакцию, но и амбиции различных китайских группировок.

Я подошел к окну. Тусклый лунный свет заливал недавнее поле боя. Где-то на горизонте вспыхивали и гасли огоньки костров.

Нужно точно понять, что известно Фэну о реальной роли СССР в сегодняшнем сражении. И насколько далеко он готов зайти, чтобы получить свою долю контроля над нефтяными богатствами Дацина.

Ночь обещала быть короткой. День грядущий таил новые испытания и возможности.