Нэпман 10. Финал

Глава 13 Перед операцией

— Приветствую вас в Чите, товарищ Краснов, — официальным тоном произнес военный. — Получили телеграмму о вашем прибытии, но, должен признать, весьма туманно представляем суть вашей миссии.

— Товарищ Забродин, — я протянул ему руку, — благодарю за встречу. Что касается нашей миссии, все детали строго конфиденциальны. Могу лишь сказать, что мы действуем по прямому указанию Москвы.

Забродин нахмурился еще сильнее:

— Разумеется. Но как начальник гарнизона я должен знать, что происходит в зоне моей ответственности. Особенно если речь идет о перемещении техники и людей в приграничный район.

Я понял, что столкнулся с первым примером местной военной бюрократии, о которой предупреждал Ворошилов. Забродин был типичным представителем старой военной школы, основательным, дотошным и чрезвычайно подозрительным к любым инициативам «со стороны».

— Понимаю ваши опасения, — ответил я спокойно. — Но вот документы, которые прояснят ситуацию.

Я достал кожаную папку с полномочиями эмиссара и протянул ее Забродину. Тот медленно прочитал документ, и его лицо постепенно менялось от недоверчивого к озадаченному, а затем к почтительному.

— Товарищ Краснов, — совсем другим тоном произнес он, — прошу прощения за недоразумение. Разумеется, мы окажем вам всестороннее содействие.

— Благодарю. Нам потребуется отдельное помещение для штаба, доступ к закрытой связи, транспорт для передвижения по городу и окрестностям, а также содействие в размещении людей и техники.

— Все будет организовано немедленно, — Забродин сделал знак адъютанту, и тот тут же умчался выполнять распоряжения.

Через полчаса мы уже размещались в гостинице военного ведомства, старинном двухэтажном здании из красного кирпича в центре Читы. Для штаба выделили просторный зал на первом этаже с отдельным входом и возможностью организации круглосуточной охраны.

Не успели мы разложить вещи, как прибыл связной от Климентьева, представителя ОГПУ, с приглашением на срочную встречу. Я отправился немедленно, взяв с собой Александрова.

Климентьев ждал нас в неприметном одноэтажном доме на окраине города. Невысокий, худощавый человек с внимательными серыми глазами и неприметной внешностью, идеальный разведчик, которого не запомнишь в толпе.

— Товарищ эмиссар, — Климентьев пожал мне руку. — Рад приветствовать в Чите. У меня для вас пакет из Центра и свежие разведданные.

Он протянул мне запечатанный конверт.

— Японцы активизировались раньше, чем предполагали в Москве. По нашим данным, они уже начали концентрировать силы вокруг Цицикара. Перехваченные радиограммы свидетельствуют о планируемой провокации через десять-двенадцать дней.

— Значит, счет идет на дни, — я распечатал конверт и быстро просмотрел содержимое. — Придется ускорить подготовку. Что с нашей агентурой в регионе?

— Все агенты приведены в состояние повышенной готовности, — ответил Климентьев. — Сеть функционирует без сбоев. Вот специальная радиостанция для связи с ними.

Он передал мне небольшой чемоданчик, внутри которого находилась компактная радиостанция с шифровальным устройством, настоящее чудо советской инженерной мысли.

— Инструкция по эксплуатации внутри. Диапазон частот меняется ежедневно по специальному алгоритму, — пояснил Климентьев. — Также подготовлены маршруты для курьерской связи на случай радиоперехвата.

Следующие несколько часов мы обсуждали оперативную обстановку, состояние дорог, возможные маршруты движения и опорные пункты по пути к границе. Климентьев оказался не только опытным разведчиком, но и прекрасным знатоком местности.

— У вас могут возникнуть проблемы на третьем участке маршрута, — предупредил он, указывая на карту. — Непролазная грязь после дождей. Грузовики завязнут. Предлагаю использовать альтернативный путь через Мензинский перевал. Дольше на тридцать километров, но дорога там гравийная, проходимость гарантирована в любую погоду.

Я внимательно изучил предложенный маршрут. Действительно, объезд казался более надежным, хотя и добавлял несколько часов к общему времени движения.

— Принято. А что со сведениями о японских пограничных постах?

Климентьев раскрыл еще одну карту с отмеченными на ней красными флажками.

— Основные посты расположены вдоль КВЖД, — он обвел рукой линию железной дороги. — Но в последнее время они выставили дополнительные секреты вот здесь и здесь. — Его палец указал на два места вблизи предполагаемого маршрута нашего движения. — Придется обходить.

Вернувшись в штаб, я созвал всех руководителей групп на оперативное совещание. Забродин тоже присутствовал, теперь он проявлял почтительное внимание к моим указаниям.

— Товарищи, ситуация меняется, — начал я. — Японцы активизировались раньше, чем предполагалось. Нам нужно ускорить подготовку. Товарищ Забродин, что с техникой?

— Первая партия уже в пути из Иркутска, — доложил начальник гарнизона. — Десять грузовиков «Полет-Д» с запчастями и горючим. Завтра к вечеру будут здесь. Пятнадцать танков Т-30 в доставляются по железной дороге, прибудут через три дня.

— Слишком поздно, — покачал я головой. — Нужно ускорить. Срочно свяжитесь с Иркутском, пусть организуют специальный поезд. И пошлите навстречу автоколонне эскорт с горючим, чтобы они не останавливались на заправку.

Забродин кивнул и отправился выполнять распоряжение. Я повернулся к своим людям:

— Воронцов, как только прибудут первые грузовики, немедленно начинайте подготовку к отправке. Архангельский, проверьте геологическое оборудование, особенно полевые лаборатории. Александров, организуйте круглосуточную охрану грузов и документации.

— А что с «Катюшами»? — спросил Овсянников, отвечавший за новое оружие.

— «Катюши» прибудут специальным рейсом послезавтра, — ответил я. — Две установки с полным боекомплектом. Твоя задача — привести их в боевую готовность за минимальное время.

Совещание продолжалось до поздней ночи. Мы обсуждали каждую деталь предстоящего марша, возможные действия японцев, варианты размещения техники и людей. К полуночи основные вопросы были решены, и я отправил всех отдыхать, понимая, что ближайшие дни потребуют колоссального напряжения сил.

Оставшись один в штабном помещении, я еще раз просмотрел карты и разведданные. Положение складывалось напряженное. Японцы усиливали контроль в приграничных районах. Наша задача осложнялась с каждым днем.

Мои размышления прервал стук в дверь. Вошел дежурный офицер:

— Товарищ Краснов, срочная телеграмма из Москвы.

Я распечатал конверт. Короткое сообщение, подписанное самим Сталиным, предписывало ускорить подготовку операции и при необходимости скорректировать план с учетом изменившейся обстановки. В конце стояла приписка: «Ресурсы нефтяного месторождения оправдывают любой риск. И. С.»

Это подтверждало мои собственные мысли. Дацинское месторождение имело стратегическое значение не только для обеспечения страны топливом, но и как козырь в международной политике. СССР, контролирующий такие запасы нефти, мог диктовать условия и Японии, и западным державам.

Наутро работа закипела с новой силой. С восходом солнца в штаб потянулись курьеры, связные, технические специалисты. Забродин, демонстрируя завидное рвение, лично контролировал подготовку карт, разработку маршрутов движения, организацию связи.

К полудню первая хорошая новость. Автоколонна с грузовиками прибыла на сутки раньше срока. Десять «Полет-Д» в отличном состоянии, с полными баками и запасными канистрами горючего, въехали на территорию военного городка на окраине Читы.

Я лично осмотрел каждую машину. Надежные дизельные двигатели, усиленные рамы, повышенная проходимость, эти грузовики были именно тем, что требовалось для операции в сложных условиях маньчжурских дорог.

— Отлично, — похвалил я Воронцова, руководившего приемкой техники. — Проверь особо систему охлаждения и тормоза. На перевалах это критично.

К вечеру поступило сообщение с аэродрома, спецрейсом из Москвы прибыли две «Катюши». Самолет выглядел так, словно его перегрузили до предела, тяжелые реактивные установки едва поместились в грузовой отсек ТБ-3.

Овсянников, смотревший на выгрузку своих детищ с отцовской гордостью, тут же приступил к проверке.

— Все в порядке, Леонид Иванович, — доложил он через два часа. — Даже стабилизаторы по вашему проекту успели изготовить. Теперь точность увеличилась минимум вдвое.

— Прекрасно. Боеприпасы?

— Сто шестьдесят ракет, полный комплект для десяти залпов. Упакованы в специальные контейнеры с амортизацией. По вашему совету использовали подвеску от танков для снижения тряски при транспортировке.

Я с удовлетворением осмотрел грозные машины. Даже в сложенном для транспортировки виде они впечатляли своей мощью. «Катюши» станут нашим козырем, неприятным сюрпризом для японцев, привыкших к превосходству своей техники.

На следующий день прибыл поезд с танками Т-30. Пятнадцать боевых машин. Из Иркутска должны прибыть тягачи для транспортировки.

Звонарев, ответственный за танковое подразделение, лично контролировал разгрузку.

— Сроки отправки? — спросил я, глядя на горы деталей и узлов.

— При наличии всего необходимого оборудования — два дня, — ответил Звонарев. — Но можно ускорить, если работать в три смены.

— Действуйте, — кивнул я. — Время работает против нас.

К вечеру второго дня подготовки неожиданно возникла проблема, которую я предвидел, но надеялся избежать. В штаб прибыл Степаненко, начальник особого отдела ОГПУ Читинского гарнизона. Высокий, худощавый человек с холодными глазами и неприятной привычкой прищуриваться при разговоре.

— Товарищ Краснов, — начал он без предисловий, — мне доложили о необычной активности в гарнизоне. Перемещение техники, подготовка какой-то операции. Как начальник особого отдела, я должен быть в курсе всех деталей.

Я понял, что столкнулся с еще одним представителем местной бюрократии, причем более опасным, чем Забродин. Степаненко мог серьезно осложнить подготовку, если решит, что его авторитет подорван.

— Товарищ Степаненко, — я жестом предложил ему сесть, — полностью понимаю вашу озабоченность. Действительно, мы готовим специальную операцию по прямому указанию Москвы.

— Какого характера операция? — Степаненко подался вперед. — И почему особый отдел не был проинформирован заранее?

Я решил действовать напрямую, понимая, что уклончивые ответы только усилят подозрительность чекиста.

— Взгляните на эти документы, — я протянул ему папку с полномочиями эмиссара и шифропечать. — Как видите, я действую с особыми полномочиями от ЦК партии и правительства. Операция имеет высший уровень секретности. Детали могу сообщить только лицам с соответствующим допуском.

Степаненко внимательно изучил документы, особо задержавшись на личной подписи Сталина.

— Впечатляет, — произнес он, возвращая папку. — Но это не объясняет, почему особый отдел не был уведомлен. Моя обязанность обеспечивать государственную безопасность в зоне ответственности.

— Вы абсолютно правы, товарищ Степаненко, — кивнул я. — И именно поэтому я планировал встретиться с вами завтра утром, после завершения первичной подготовки. Вот шифрограмма от товарища Менжинского, адресованная лично вам.

Я передал ему конверт, полученный перед отъездом из Москвы специально для таких случаев. Степаненко вскрыл печать и прочитал содержимое. Выражение его лица постепенно менялось, становясь все более почтительным.

— Прошу прощения за недоразумение, товарищ эмиссар, — наконец произнес он совсем другим тоном. — Разумеется, особый отдел окажет вам всестороннюю поддержку. Если потребуются дополнительные сотрудники для обеспечения безопасности или контрразведывательных мероприятий, они в вашем распоряжении.

— Благодарю за понимание, — я слегка улыбнулся. — Думаю, нам действительно потребуется содействие особого отдела. Особенно в части контроля за возможными японскими агентами в приграничной полосе.

Последующий разговор прошел конструктивно. Степаненко оказался опытным контрразведчиком с хорошим знанием обстановки в регионе. Его информация о японской агентуре дополнила данные Климентьева, создавая более полную картину.

Когда чекист ушел, я вызвал Александрова.

— Первые препятствия преодолены, — сообщил я. — Местные власти обеспечат полное содействие. Но нужно ускорить подготовку. Время сжимается.

— Понимаю, — кивнул Александров. — Что с планом выдвижения?

— Корректируем с учетом последних разведданных. Основная колонна выходит через три дня. Передовой отряд на сутки раньше, для разведки маршрута и подготовки промежуточных пунктов остановки.

Мы еще долго обсуждали детали предстоящего марша, расположение сил, порядок связи. Александров, как опытный военный, предложил несколько ценных идей по организации охранения колонны на марше и в местах стоянок.

Следующий день прошел в непрерывной работе. К полудню заработала закрытая линия связи с Москвой, специальный аппарат с системой шифрования, установленный в отдельной комнате штаба. Я лично проверил качество связи, переговорив с Ворошиловым.

— Как обстановка, товарищ Краснов? — голос наркома звучал с легкими помехами, но вполне разборчиво.

— Подготовка идет по плану, товарищ нарком, — доложил я. — Возникли некоторые затруднения с местным руководством, но все улажено.

— Отлично. Докладывайте ежедневно в это же время. При необходимости можете запрашивать дополнительные ресурсы или людей.

— Понял, товарищ нарком. Что с международной обстановкой?

— Напряженная. Японцы активизировались на всех направлениях. Усилили группировку в Корее, перебросили дополнительные части в Маньчжурию. Лига Наций обеспокоена, но как обычно, ограничивается дипломатическими нотами.

После разговора с Ворошиловым я связался с Лужковым, чтобы уточнить детали по «Катюшам».

— Бронебойные головки готовы, — сообщил главный конструктор. — Пятьдесят штук отправлены спецрейсом. Прибудут завтра к вечеру. Проникающая способность впечатляющая, броня до тридцати миллиметров пробивается на расстоянии до километра.

— Именно то, что нужно для японских бронеавтомобилей, — одобрил я. — А что с дальнобойными снарядами?

— Тоже отправлены. Тридцать штук. Дальность увеличена до шести с половиной километров, но точность ниже. Подходят для обстрела укрепрайонов и аэродромов.

К вечеру я собрал всех руководителей подразделений для финального инструктажа.

— Товарищи, — начал я, разворачивая карту на столе, — через двое суток выступает передовой отряд. Задача — разведка маршрута, подготовка промежуточных пунктов остановки, обеспечение скрытности продвижения основных сил.

Я указал на отмеченные на карте пункты:

— Здесь, здесь и здесь будут оборудованы заправочные пункты. Сюда заранее доставят горючее, воду, продовольствие. Особое внимание — маскировке. Никаких следов нашего присутствия после убытия.

Александров, возглавлявший охрану и безопасность, дополнил:

— На всех этапах маршрута выставляется боевое охранение. Система паролей меняется ежедневно. Радиосвязь только в экстренных случаях, с обязательным шифрованием.

Мы еще долго обсуждали каждую деталь предстоящего марша, отрабатывая возможные ситуации и действия при непредвиденных обстоятельствах. К полуночи план был окончательно утвержден.

Поздно вечером, когда основная работа была завершена, ко мне в кабинет зашел Архангельский. Геолог выглядел задумчивым.

— Леонид Иванович, — начал он, присаживаясь в кресло, — меня не покидает ощущение, что вы знаете гораздо больше, чем говорите. Не только о нефтяном месторождении, но и о многом другом.

Я внимательно посмотрел на своего соратника. Архангельский был не только блестящим специалистом, но и проницательным человеком.

— Что конкретно вас смущает? — спросил я.

— Ваша уверенность, — ответил он. — Вы действуете так, словно заранее знаете, что и где произойдет. Мы уже обсуждали это. Но, тем не менее, я вынужден сообщить, что меня не покидают странные чувства.

Я помолчал, обдумывая ответ. Архангельский был одним из самых доверенных людей в моей команде. Мы прошли вместе не одну экспедицию, делили опасности и трудности. Но даже ему я не мог раскрыть всю правду о своем происхождении.

— Андрей Дмитриевич, — наконец ответил я, — каждый человек имеет свои методы анализа информации. Я использую комплексный подход, сопоставляя множество факторов. Иногда это позволяет предвидеть развитие событий с высокой точностью.

Архангельский покачал головой:

— Нет, Леонид Иванович, дело не только в анализе. Это что-то большее. Иногда мне кажется, что вы пришли из другого времени, из будущего, и точно знаете, что должно произойти.

Эти слова заставили меня внутренне напрячься. Слишком близко к истине.

— Интересная гипотеза, Андрей Дмитриевич, — я позволил себе улыбнуться. — Но боюсь, реальность более прозаична. Просто опыт, интуиция и хорошая информационная сеть.

Геолог не выглядел убежденным, но решил не настаивать.

— Как бы то ни было, — сказал он, поднимаясь, — под вашим руководством мы совершаем прорывы, которые казались невозможными. И это главное.

Когда Архангельский ушел, я еще долго сидел в кабинете, размышляя.

В чем-то он был прав. Я действительно знал больше, чем показывал. Знания из будущего давали мне преимущество, которого не было у других. Но использовал я эти знания во благо страны, стремясь изменить ее судьбу к лучшему.

Наутро подготовка продолжилась с новой силой. Танки Т-30 один за другим проходили проверку на полигоне.

Я наблюдал за их движением с наблюдательного пункта. Мощные дизельные двигатели работали ровно, с характерным низким гулом. Наклонная броня, 76-миллиметровая пушка, широкие гусеницы, обеспечивающие отличную проходимость.

Звонарев не скрывал восхищения:

— Леонид Иванович, эти машины — настоящий прорыв! У японцев нет ничего подобного. Их броневики и легкие танки игрушки по сравнению с Т-30.

— Главное сохранить фактор внезапности, — ответил я. — Чтобы они узнали о наших возможностях, только когда будет поздно.

Вечером прибыл специальный курьер из Москвы с пакетом документов. Среди них были последние разведданные о японских укреплениях в районе Цицикара, схемы расположения военных объектов, частот радиосвязи.

Особо ценной оказалась информация о подготовке японцами диверсии на КВЖД — точное место и время, имена исполнителей, детали операции. Это подтверждало мои расчеты. Японцы готовились к активной фазе захвата Маньчжурии, и времени оставалось совсем мало.

— Александров, — вызвал я начальника охраны, — корректируем график выдвижения. Передовой отряд выходит завтра утром. Основные силы — через сутки. Медлить больше нельзя.

Утро следующего дня выдалось ясным и прохладным. Солнце только-только поднималось над горизонтом, окрашивая небо в нежно-розовые тона, когда передовой отряд выстроился во дворе военного городка. Пять грузовиков «Полет-Д» с отборными бойцами, радиостанцией, запасом горючего и продовольствия. Командиром назначен Мельгунов, опытный офицер с безупречной репутацией.

— Задача ясна? — спросил я, осматривая колонну.

— Так точно, товарищ эмиссар, — четко ответил Мельгунов. — Выдвигаемся по маршруту согласно карте. Организуем промежуточные пункты остановки для основных сил. Ведем разведку обстановки. Поддерживаем связь через шифрованные радиограммы каждые шесть часов.

— Действуйте, — я крепко пожал ему руку. — От вашей работы зависит успех всей операции.

Грузовики тронулись, медленно выезжая за ворота военного городка. Передовой отряд отправился в путь, навстречу неизвестности.

А мы продолжили лихорадочную подготовку основных сил. Танки Т-30, «Катюши», транспорт, снаряжение, боеприпасы, все должно быть готово к выступлению через сутки.

Забродин, демонстрируя незаурядные организаторские способности, мобилизовал все ресурсы гарнизона для обеспечения операции. Степаненко предоставил дополнительные сведения о японской агентуре и организовал контрразведывательное обеспечение.

К вечеру пришло первое сообщение от передового отряда: «Первый пункт достигнут. Противника не обнаружено. Маршрут проходим для всех типов техники».

Это была хорошая новость. Но я понимал, что настоящие трудности ждут нас впереди.

Операция «Дацин» вступала в решающую фазу, и мне как эмиссару Сталина предстояло воплотить в жизнь план, который мог изменить ход истории.

Поздно вечером, оставшись наедине с картами и разведданными, я еще раз проанализировал все детали предстоящей операции. В моей голове прокручивались варианты развития событий, возможные сложности, пути их преодоления.

В своей прежней жизни я изучал историю, знал о Мукденском инциденте и японской оккупации Маньчжурии. Но сейчас, благодаря моему вмешательству, история менялась на глазах.

Я понимал весь масштаб ответственности. От успеха операции зависело не только энергетическое будущее СССР, но и судьба промышленного НЭПа, который я так упорно продвигал. Доказав эффективность своей экономической модели на практике, я мог изменить путь развития страны, избежать многих ошибок и трагедий, которые знал из учебников истории своего времени.

С этими мыслями я наконец отправился отдыхать, понимая, что завтрашний день потребует всех моих сил и способностей.