Нэпман 10. Финал

Глава 22 Демонстрация

Утро следующего дня выдалось на удивление ясным и безветренным. Идеальная погода для того, что я задумал.

— Товарищ Окунев, — обратился я к танковому командиру во время утреннего совещания, — подготовьте, пожалуйста, показательные учения для наших китайских союзников. Хочу продемонстрировать возможности Т-30 в полевых условиях.

— Когда проводить учения, товарищ Краснов? — спросил Окунев.

— Сразу после встречи с генералом Фэном. Полигон подготовить в северо-восточном секторе, там есть подходящая местность с разнообразным рельефом.

Затем я повернулся к Овсянникову:

— И еще одна демонстрация. «Катюши». Один залп по пустому полю, чтобы наши союзники оценили мощь этого оружия.

Офицеры переглянулись, понимая стратегический смысл моих распоряжений. После вчерашнего боя японцы, несомненно, усилят разведку. Демонстрация огневой мощи будет адресована не только Фэну, но и потенциальным наблюдателям противника.

К полудню приготовления завершились. Фэн прибыл с небольшим эскортом, точно в назначенное время. На этот раз генерал держался с большей сдержанностью, чем накануне, что я расценил как признак готовности к компромиссу.

— Генерал Фэн, рад приветствовать вас в Дацине, — я встретил его у входа в штаб. — Надеюсь, вчерашнее столкновение с японцами не причинило значительного ущерба вашим войскам?

— Мои солдаты опытные бойцы, — ответил Фэн с легкой улыбкой. — А с такими союзниками, как ваши танкисты, мы можем не опасаться японских провокаций.

Мы прошли в гостевую крмнату, где уже ожидал Воронцов с подготовленными материалами по нефтяному месторождению.

— Прежде чем мы продолжим обсуждение административных вопросов, — начал я, — позвольте представить вам последние данные наших геологов.

Воронцов развернул карты и диаграммы, начав энергичный рассказ о масштабах месторождения и качестве нефти. Фэн внимательно слушал, изредка задавая точные технические вопросы, демонстрируя неплохое понимание темы.

— Впечатляющие результаты, — заметил он, когда Воронцов закончил. — Теперь понятно, почему Советскому Союзу так важен контроль над Дацином.

— Прежде всего, нам важно, чтобы эти ресурсы не попали в руки японских милитаристов, — ответил я. — В этом наши интересы полностью совпадают с интересами Китая.

— Несомненно, — кивнул Фэн. — Вчерашний бой показал, что японцы не оставляют намерений вернуть контроль над регионом. И без вашей технической и военной поддержки китайским силам будет сложно противостоять таким атакам.

— Именно поэтому я предлагаю пересмотреть наш вчерашний разговор, — сказал я. — События развиваются быстрее, чем мы предполагали. Японцы готовят крупное наступление в ближайшие дни. Нам необходимо четкое соглашение о сотрудничестве.

Фэн выпрямился в кресле:

— Я предлагаю следующий вариант: китайская сторона признает ведущую роль советских специалистов в разработке нефтяных месторождений. Контроль над добычей остается за СССР сроком на десять лет. Распределение прибыли: шестьдесят процентов — советской стороне, сорок процентов — китайской администрации.

Я был удивлен такой уступчивостью. Вчера Фэн занимал гораздо более жесткую позицию.

— В обмен, — продолжил генерал, — я прошу гарантий военной поддержки моим войскам в противостоянии с японцами. Техника, боеприпасы, советники. И официальное признание моей администрации как легитимного представителя китайской власти в регионе.

Теперь все встало на свои места. Фэн торговался не столько за нефть, сколько за политическую легитимность и военную поддержку. События последних суток показали ему, что без советской помощи его позиции против японцев весьма уязвимы.

— Ваше предложение приемлемо с экономической точки зрения, — сказал я после короткого размышления. — Что касается военной поддержки — мы готовы обеспечить защиту региона от японской агрессии. Однако вопрос официального признания вашей администрации требует согласования с Москвой.

— Разумеется, — кивнул Фэн. — Но я надеюсь на вашу поддержку в этом вопросе, товарищ Краснов.

— Могу обещать, что представлю ваше предложение в самом положительном свете, — дипломатично ответил я. — А пока предлагаю сосредоточиться на практических аспектах нашего сотрудничества. После переговоров я хотел бы пригласить вас на демонстрацию некоторых образцов нашей военной техники.

Фэн заинтересованно подался вперед:

— С удовольствием принимаю приглашение.

Следующий час прошел в обсуждении деталей соглашения. Мы определили структуру будущей совместной администрации, распределение полномочий, порядок взаимодействия военных подразделений. По каждому пункту достигли разумного компромисса, записывая согласованные позиции в черновик документа.

После завершения переговоров я пригласил Фэна на заранее подготовленный полигон. Китайский генерал, явно интересовавшийся военной техникой, охотно согласился.

Мы разместились на небольшой возвышенности, откуда открывался отличный вид на полигон. По моему сигналу Окунев начал демонстрацию возможностей Т-30.

Тяжелые машины двигались с неожиданной для своих размеров маневренностью, преодолевали препятствия, которые считались непроходимыми для танков. Затем следовали скоростной маршбросок и стрельбы. Три Т-30 поражали мишени с расстояния полтора километра, демонстрируя высокую точность огня.

Фэн наблюдал за учениями с нескрываемым восхищением:

— Впечатляющие машины. Намного превосходят все, что я видел у японцев.

— Это лишь часть нашего технического арсенала, — заметил я. — А теперь, с вашего позволения, еще одна демонстрация.

По моему сигналу на позицию выдвинулась маскированная «Катюша». Расчет быстро привел установку в боевое положение.

— Обратите внимание на дальний край полигона, — сказал я Фэну. — Там мишенная обстановка, имитирующая оборонительные позиции противника.

Командир расчета поднял руку, давая сигнал готовности. Я кивнул, и в следующее мгновение воздух разорвал свистящий грохот стартующих ракет. Десятки огненных трасс прочертили небо, устремляясь к целям.

Серия мощных взрывов сотрясла дальний край полигона. Когда дым рассеялся, на месте «позиций противника» зияли глубокие воронки. Мишени полностью уничтожены.

Фэн застыл с выражением глубокого потрясения на лице. Я понимал его чувства: даже для человека, повидавшего многие войны, мощь «Катюш» выглядела устрашающе.

— Что… что это за оружие? — наконец выдавил он.

— Реактивная система залпового огня, — ответил я. — Новейшая разработка наших конструкторов. Шестнадцать снарядов за восемь секунд, дальность до пяти с половиной километров.

— И у японцев нет ничего подобного? — спросил Фэн.

— Нет. Это уникальное оружие, которого нет ни у одной армии мира.

Фэн помолчал, обдумывая увиденное, затем решительно повернулся ко мне:

— Товарищ Краснов, думаю, нам следует немедленно подписать предварительное соглашение о сотрудничестве. Временное правительство Маньчжурии готово признать особые права Советского Союза на разработку нефтяных месторождений Дацина на изложенных ранее условиях.

Я сдержал улыбку удовлетворения. Демонстрация военной мощи сработала даже лучше, чем я ожидал. Теперь Фэн не просто соглашался на наши условия, но и торопился закрепить союз юридически.

— Я также готов, — ответил я. — Документы уже подготовлены.

По дороге обратно в штаб я заметил на краю полигона группу крестьян, наблюдавших за демонстрацией. Среди них выделялись несколько человек в европейской одежде, с фотоаппаратами и блокнотами.

— Кто эти люди? — вполголоса спросил я у Александрова.

— Иностранные журналисты, — так же тихо ответил он. — Представители американского, британского и французского информационных агентств. Прибыли вчера вечером из Харбина, интересуются событиями в Дацине.

— Вы дали им разрешение присутствовать при демонстрации?

— Не напрямую, — хитро улыбнулся Александров. — Но и не препятствовал. Они обнаружили полигон самостоятельно, по шуму моторов. Я подумал, что международная огласка нам только на руку.

— Правильно подумали, — одобрил я. — Пусть весь мир узнает, что китайские патриоты при поддержке добровольцев-интернационалистов дали отпор японским захватчикам. И что они обладают впечатляющей боевой мощью для защиты освобожденных территорий.

В штабе нас ожидал подготовленный текст меморандума. Фэн внимательно изучил каждый пункт, затем решительно поставил подпись.

— Это историческое событие, товарищ Краснов, — торжественно произнес он. — Начало новой эры советско-китайского сотрудничества.

— И важный шаг к освобождению Маньчжурии от японских милитаристов, — добавил я, также подписывая документ.

После церемонии подписания Фэн отбыл в свой штаб, чтобы отдать необходимые распоряжения по координации действий с нашими частями. Я же остался в кабинете, размышляя о результатах насыщенного событиями дня.

Соглашение с Фэном значительно усиливало наши позиции в противостоянии с японцами. Мы получили не только формальное признание нашего контроля над нефтяными месторождениями, но и важного стратегического союзника. Теперь, когда японцы попытаются вернуть Дацин, им придется иметь дело с объединенными советско-китайскими силами.

Демонстрация «Катюш» и танков Т-30 также сыграла свою роль.

Я подошел к окну, глядя на закатное солнце, окрашивающее небо над Дацином в янтарные тона. Операция, начавшаяся как смелая авантюра, превращалась в историческое событие, меняющее баланс сил на Дальнем Востоке.

Сталин будет доволен. Промышленный НЭП доказал свою эффективность, позволив создать передовое вооружение, советская дипломатия укрепила позиции в стратегически важном регионе, а главное, мы получили контроль над крупнейшим нефтяным месторождением, способным обеспечить энергетическую независимость страны на десятилетия вперед.

Вечером радист принес шифрограмму из штаба Квантунской армии. Японцы, озадаченные неожиданным отпором и впечатленные нашей демонстрацией силы, предлагали провести переговоры на нейтральной территории.

В предложении сквозила тщательно скрываемая тревога. Разгром разведывательного отряда и демонстрация «Катюш» произвели на них неизгладимое впечатление.

Я собрал ближайших помощников в штабе для обсуждения.

— Японцы запрашивают переговоры, — сообщил я, протягивая расшифрованное сообщение Александрову. — Предлагают встретиться в Харбине, на территории консульства нейтральной страны.

Александров внимательно изучил текст:

— Интересная реакция. Видимо, в Токио не горят желанием начинать полномасштабный конфликт. Предлагаю согласиться, но настоять на другом месте встречи.

— Согласен, — кивнул я. — Харбин слишком удобен для японских провокаций. Лучше приграничный китайский город Хайлар. Там меньше японского влияния.

Сопкин, просматривающий утренние сводки разведки, поднял голову:

— Товарищ Краснов, позвольте напомнить, у нас неожиданные гости. Группа иностранных журналистов каким-то образом пробралась в Дацин. Американцы, англичане, даже пара французов.

— Вот как? — эта новость меня скорее обрадовала, чем встревожила. — И чем они интересуются?

— Событиями последних дней. Разгромом японского гарнизона, захватом нефтяных месторождений. Говорят, информация о масштабном столкновении советских и японских войск уже появилась в западных газетах.

Я задумчиво потер подбородок. Присутствие международной прессы могло сыграть нам на руку, обеспечив дополнительную защиту от японской агрессии.

— Где разместились журналисты? — спросил я.

— В деревне Лунхуа, в доме старосты. Настаивают на встрече с руководством операции.

— Организуйте. Сегодня же.

Александров вопросительно поднял бровь:

— Какую линию держим?

— Официальную, — твердо ответил я. — Операцию провели китайские патриотические силы при ограниченной поддержке интернациональных добровольцев. Особо подчеркиваем героизм отрядов Хэ Луна и войск генерала Фэна.

Сопкин усмехнулся:

— А демонстрация техники? Они наверняка уже сделали десятки фотографий «Катюш» и Т-30.

— Скажем, что это опытные образцы, переданные китайским союзникам для испытаний в боевых условиях. Подготовьте пару танков без опознавательных знаков и с китайскими экипажами для демонстрации.

Александров одобрительно кивнул:

— Грамотный ход. А что насчет японского предложения?

— Передайте по дипломатическим каналам, что представитель советско-китайского командования готов встретиться через три дня в Хайларе. Подчеркните, что мы идем на переговоры исключительно из гуманитарных соображений.

После совещания я отправил радиограмму в Москву, запрашивая дополнительные инструкции и информируя о предстоящих переговорах с японцами и иностранными журналистами.

К моему удивлению, ответ пришел незамедлительно. Сталин лично одобрил план действий, предписав максимально использовать международное освещение событий для закрепления советских позиций в регионе.

Встреча с журналистами состоялась на следующий день в специально подготовленном помещении штаба. Стены украшали карты региона и фотографии боевых действий, тщательно отобранные для создания правильного впечатления.

Всюду висели красные флаги с китайскими надписями. Лишь в центре стола скромно расположился маленький советский флажок как символ дружбы народов.

Представители прессы собрались загодя, шестеро мужчин и одна женщина с фотоаппаратом, одетые по-дорожному, но с неизменными блокнотами и жадным профессиональным любопытством в глазах.

— Уильям Фаулер, «Нью-Йорк Таймс», — представился высокий американец с рыжеватыми усами и цепким взглядом. — Мы наслышаны о впечатляющей победе местных сил над японским гарнизоном. Весь мир обсуждает этот неожиданный поворот в маньчжурском кризисе.

— Артур Ричардсон, «Таймс» лондонский, — с легким поклоном добавил сухопарый англичанин. — Особенно интересует техническая сторона операции. Откуда у партизан современные танки и ракетное оружие?

— Пьер Дюбуа, «Матэн», — кивнул невысокий француз с блокнотом. — Мое правительство весьма обеспокоено масштабами советского вмешательства в Маньчжурии.

Я сдержанно улыбнулся, подмечая, как француз сразу перешел в наступление.

— Товарищи журналисты, — начал я, намеренно используя обращение, привычное в СССР. — Благодарю за интерес к событиям в Дацине. Я представляю Техническую миссию Народного комиссариата тяжелой промышленности СССР, оказывающую консультативную помощь китайским патриотическим силам.

— Значит, вы не командовали операцией? — прямо спросил Фаулер.

— Командование осуществлял Объединенный штаб китайских патриотических сил во главе с генералом Фэн Юйсяном и командиром Хэ Луном, — ответил я, не моргнув глазом. — Советская сторона лишь предоставила ограниченную техническую поддержку.

— Однако свидетели утверждают, что видели сотни советских солдат и офицеров, — вмешался Ричардсон.

— В операции участвовали интернациональные добровольцы, среди которых действительно присутствуют граждане СССР. Но это личная инициатива людей, сочувствующих освободительной борьбе китайского народа против японской оккупации.

Женщина-фотограф, молчавшая до сих пор, подняла руку:

— Маргарет Картер, «Ассошиэйтед Пресс». Нам удалось сфотографировать ракетные установки, которыми вы вчера так эффектно стреляли. Эксперты утверждают, что такое оружие могло разработать только крупное государство с развитой военной промышленностью.

— Не могу комментировать происхождение каждого образца вооружения, — уклонился я от прямого ответа. — Китайские силы получают поддержку из разных источников, включая советские профсоюзы, солидарные с борьбой трудящихся Китая. Кроме того, современное оружие захвачено у самих японцев в ходе предыдущих операций.

Дюбуа скептически хмыкнул:

— И японцы сами передали партизанам технику, которой нет даже в европейских армиях?

— Предлагаю вам задать этот вопрос представителям Квантунской армии, — улыбнулся я. — А теперь, позвольте представить вам командира Хэ Луна, героя освободительной борьбы китайского народа.

В комнату вошел Хэ Лун, специально для этой встречи облаченный в простую, но опрятную военную форму с красной звездой на фуражке. Его суровое лицо с резкими морщинами могло принадлежать только настоящему полевому командиру, закаленному годами партизанской войны.

— Товарищи журналисты, — начал он на китайском, который тут же перевели на английский и французский. — Народные силы Маньчжурии веками сопротивлялись иностранным захватчикам. Сегодня мы продолжаем героическую борьбу против японских милитаристов, и важная победа в Дацине доказывает, что объединенный китайский народ способен противостоять любому агрессору.

Журналисты засыпали его вопросами о тактике, численности войск, планах дальнейшего сопротивления. Хэ Лун отвечал уклончиво, но с подкупающей искренностью, умело перенаправляя разговор на героизм рядовых бойцов и «братскую помощь международного пролетариата».

Когда страсти немного улеглись, я предложил журналистам посетить позиции китайских войск, под тщательным контролем, разумеется.

— Советская сторона выступает гарантом мирного урегулирования конфликта, — подчеркнул я, завершая официальную часть. — Мы организовали переговоры с представителями японского командования, которые состоятся через два дня в Хайларе. Приглашаем представителей международной прессы присутствовать на них в качестве наблюдателей.

После официальной пресс-конференции журналисты отправились на экскурсию по Дацину под руководством Александрова, который отвечал за то, чтобы они увидели только тщательно подготовленные объекты.

К вечеру на стол легли предварительные материалы, подготовленные журналистами. Александров добыл черновики статей, которые предстояло отправить в редакции.

«Красный дракон показывает зубы», — гласил заголовок материала Фаулера. Американец подробно описывал масштабы операции, подчеркивая, что она стала «первым серьезным поражением японских сил в Маньчжурии с начала экспансии».

«Тайное оружие Москвы проходит испытания в Маньчжурии», утверждал Ричардсон, сосредоточившись на технических аспектах, особенно на ракетных установках, которые он назвал «революционным шагом в развитии артиллерии».

Француз Дюбуа откровенно писал о «неприкрытой советской интервенции», предупреждая о «новом очаге мирового конфликта».

Маргарет Картер оказалась наиболее объективной, просто описывая увиденное и цитируя как официальные заявления, так и рассказы местных жителей о «громадных огненных драконах, вылетающих из советских машин».

— Пусть пишут, — усмехнулся я, просматривая материалы. — Главное, что мир узнает о решительном сопротивлении японской агрессии. Даже самые критические статьи сыграют нам на руку, заставив Токио семь раз подумать, прежде чем отдавать приказ о полномасштабном наступлении.

— А что с переговорами? — спросил Сопкин. — Японцы подтвердили прибытие делегации в Хайлар.

— Готовьте демонстрацию силы перед переговорами, — распорядился я. — Не военную, дипломатическую. Пусть журналисты и дипломаты нейтральных стран станут свидетелями нашей принципиальной позиции.

В тот же вечер Александров организовал торжественный ужин для иностранных корреспондентов. Помимо журналистов присутствовали представители местной администрации, несколько китайских офицеров и даже крестьяне из окрестных деревень, специально приглашенные как «представители народа».

За ужином один из китайских командиров, молодой офицер по фамилии Ли, произнес эмоциональную речь о «героической борьбе народного ополчения», подробно описывая, как простые крестьяне с самодельным оружием противостояли «японским захватчикам на танках».

Его рассказ, чем дальше, тем больше напоминал волшебную сказку, но журналисты записывали каждое слово, а фотограф Маргарет Картер делала снимки его выразительного лица.

Я не вмешивался, понимая, что такая народная версия событий идеально дополняет нашу официальную линию.

На следующее утро пришла еще одна интересная информация. Японские газеты пестрели паническими заголовками: «Красная чума в Маньчжурии», «Советские войска оккупируют китайскую территорию», «Коммунистическая угроза японским интересам».

— Передайте нашим журналистам копии этих статей, — распорядился я. — Пусть увидят истерическую реакцию японских милитаристов.

Тем временем подготовка к переговорам шла полным ходом. Я составил подробные инструкции для делегации, сформулировал условия возможного компромисса, определил красные линии, которые нельзя пересекать.

Нефтяные месторождения Дацина должны остаться под советским контролем, это главное условие. Все остальное обсуждаемо.

Я понимал, что эта демонстрация силы, не только военной, но и дипломатической, может стать поворотным моментом в истории региона.

Теперь предстояло закрепить этот успех на дипломатическом фронте, заставив японцев признать новую реальность.

Вечером я отправил очередную шифрограмму в Москву, докладывая о развитии ситуации и запрашивая дополнительные полномочия для переговоров. К моему удовлетворению, Сталин снова оперативно ответил, выразив одобрение принятым мерам и подтвердив приоритет сохранения контроля над нефтяными месторождениями.

Теперь осталось одержать дипломатическую победу, после того, как мы одержали военную. Только не знаю, как получится, слишком много препятствий возникло на пути.