Эликсир сущности

Глава 24

— Отойди, пожалуйста, — вежливо попросил я туннелонца.

Он послушно отплыл в сторону, качнув складками длинного черного плаща.

А я подошел к Мальчику. Обнял его за шею, прижался ухом к теплой мохнатой гриве.

— Все будет хорошо, Мальчик, — прошептал я коню. — Верь мне.

В ту секунду я не сомневался, что Мальчик и есть Огненный Скакун, которого много веков искали туннелонцы. Возникло острое желание оставить все, как есть. Пусть этот конь теперь выглядит несуразно — неважно! Это мой конь, мы с ним понимаем друг друга. Никакое он не магическое существо. Теплая, добрая и живая лошадь. А в кого превратит его колдовство?

Этого я не знал.

Но и отказать Мальчику в помощи не мог. Нельзя лишать живое существо права на чудо. Магия такое не прощает, но дело не в этом. Я сам себе не смогу простить такой поступок.

Мальчик обнюхал мои волосы и тихо фыркнул мне в ухо. Его горячее дыхание щекотало кожу.

Я достал из кармана флакон с зельем сущности. Тягучий янтарный состав сверкнул в солнечных лучах, которые наискось падали из длинного окна под крышей.

Открутив пробку, я вылил зелье в поилку и взглянул на Мальчика:

— Тебе решать.

Мальчик потянулся мордой к поилке. Задвигал широкими ноздрями, потом взглянул на меня. Я мог бы поклясться, что он все понимал. Затем конь сморщил верхнюю губу и улыбнулся совсем по-человечески.

Граф Толубеев и Нагайцев примолкли, даже дышать перестали, кажется. И только Черницын что-то бормотал себе под нос, и это ужасно сбивало. Я бросил на него уничтожающий взгляд, а Нагайцев бесцеремонно дернул репортера за рукав.

— Я уже статью сочиняю, — начал оправдываться Черницын.

И оборвал сам себя на полуслове.

Потому что Мальчик потянулся к поилке и стал неторопливо пить, с хлюпаньем втягивая воду.

Мне показалось, что солнечный свет стал ярче. Пьющий конь превратился в темный силуэт. Этот силуэт задрожал и расплылся, как будто на мои глаза неожиданно навернулись слезы.

Я моргнул, но мельтешение в глазах не проходило. Мне показалось, что темный силуэт стал выше ростом, и я нетерпеливо вытер глаза тыльной стороной ладони.

— Это не Мальчик! — сдавленно сказал за моей спиной граф Толубеев.

На месте неказистого доходяги стоял высоченный конь угольно-черной масти. Его мускулистые задние ноги были чуть длиннее передних, отчего круп коня немного поднимался. На широкой груди под тонкой кожей бугрились огромные мускулы. Небольшая голова напоминала голову хищного динозавра, уши были плотно прижаты. Широкие ноздри ходили ходуном, а в темных зрачках вспыхивали язычки пламени. Не веря себе, я вгляделся — так оно и есть! Самый настоящий огонь горел в глазах скакуна.

Я плохо разбирался в лошадях. Но с первого взгляда понял, что это великолепное животное создано для бега, для стремительного полета над землей.

Или между мирами?

Казалось, для этого скакуна нет преград, ни пространство, ни время не смогло бы устоять перед его неукротимым напором. Воплощенная магия — вот что это было такое.

— Как же мы его на скачки заявим? — растерянно ахнул Нагайцев. — Ведь любой дурак поймет, что это не обычная лошадь.

Мальчик покосился на голос и нетерпеливо дернул ухом.

— Ты на его копыта посмотри, Ефим, — шепотом произнес граф Толубеев. — Где мы такие подковы возьмем?

Подковать саму магию? От этой неожиданной мысли я чуть не задохнулся смехом. Мальчик тоже насмешливо фыркнул, а потом гордо поднял голову, словно позволяя хорошенько себя разглядеть.

Он был в полтора раза крупнее любого другого коня.

— Рядом с ним лучшие скаковые жеребцы будут выглядеть неуклюжими каракатицами, — подтвердил мою догадку Нагайцев. — Нам никогда не позволят его заявить. Иначе — прощай скачки. Соревноваться с таким конем никто не рискнет.

На мой взгляд, это сейчас было наименьшей проблемой. Перед нами стояло настоящее магическое создание — какие уж тут скачки! Какой жокей сможет оседлать его? Как удержать такого коня на дорожке ипподрома?

И тут произошло еще одно чудо.

Мальчик вскинул голову и заливисто заржал. Из его ноздрей вырвались язычки бледного пламени.

— Это же дракон! — воскликнул Черницын. — Настоящий дракон!

За дощатыми стенами денника послышалось ржание — другие лошади откликались на призыв магического жеребца.

— Это и есть Огненный Скакун? — спросил я, глядя на туннелонца.

К моему изумлению, туннелонец медленно покачал головой.

— Нет, Тайновидец, — ответил он. — Этот чудесный конь — потомок Огненного Скакуна. Дальний потомок. Но в его жилах течет не кровь, а чистая магия. Да ты и сам это видишь.

— В его родословной написано, что Мальчик — потомок Огнедышащего! — заявил граф Толубеев.

Хриплый смех туннелонца ответил ему лучше всяких слов.

— Когда я увидел его впервые, он выглядел по-другому, — сказал я. — Почему зелье сущности подействовало на него?

— Огненный Скакун умен и любит свободу, — ответил туннелонец. — Преобразившись, он защитил от лишнего внимания себя и своих детей.

Он повернулся ко мне. В глубоком черном раструбе капюшона фиолетовым светом сверкнули глаза.

— Ты отпустишь его с нами?

— Кого? — не понял я.

— Этого чудесного коня.

Я хотел резко отказать — не думая, это был порыв. Но магический дар вовремя толкнул меня в грудь.

Отказать — значит, заявить свои права на магию. Присвоить ее себе и оберегать, словно собственность.

Разве так обращаются с чудесами?

Вот такой жадности и хотел избежать Огненный Скакун, когда сам принимал чужое обличье и давал его своим потомкам.

Магия свободна, пока ее не замечают.

— Думаешь, это решаем мы с тобой, туннелонец? — улыбнулся я. — Спроси Мальчика, хочет ли он пойти с вами.

Туннелонец дернулся, словно от удара, и опустил голову.

— Ты прав, Тайновидец, — тихо сказал он. — Магия сама решает, когда приходить в мир, а когда уходить из него.

Он посмотрел на Мальчика и заговорил с ним на неизвестном языке. Странные звуки напоминали шум дождя за окном.

Несколько мгновений Мальчик прислушивался к ним. Потом фыркнул, обрывая речь туннелонца. Переступил с ноги на ногу и опустил голову мне на плечо.

Я улыбнулся и нашарил в кармане свое секретное оружие — горбушку черного хлеба, густо посыпанную крупной солью. Мальчик деликатно взял хлеб теплыми губами и благодарно вздохнул.

— Похоже, он выбрал остаться, — сказал я.

И погладил жеребца по шее.

— Но и не отказал, — возразил туннелонец. — Кажется, мы можем надеяться, что когда-нибудь Огненный Скакун вернется к нам, хотя бы ненадолго… по его меркам. Нашему миру этого хватит.

Мальчик снова фыркнул и нетерпеливо толкнул меня мордой в плечо.

— Хочешь погулять? — улыбнулся я. — Идем.

— Погодите, ваше сиятельство, — неожиданно вмешался Нагайцев. — Нельзя же так. Позвольте, я хоть уздечку на него надену.

— Думаете, на магию можно надеть уздечку? — рассмеялся я. — Бросьте, Ефим Никанорович.

Я потянул на себя дощатую загородку и кивнул Мальчику:

— Выходи.

Граф Толубеев и Нагайцев посторонились, а растерянный репортер Черницын остался стоять столбом прямо на дороге. Тренер потянул его в сторону.

— Не путайся под копытами!

Осторожно ступая длинными ногами, жеребец вышел из денника. Неторопливо пошел по длинному коридору, косясь на других лошадей. Я шел рядом с ним и видел, как они на него смотрели.

После сумрака конюшни солнце ослепило меня. Сладкий летний воздух ударил в ноздри. Он пах свободой.

— Скачи, Мальчик! — сказал я. — Только возвращайся, обязательно.

И магический конь побежал по широкому тренировочному кругу. Его рысь была обманчиво-неторопливой и легкой, словно Мальчик танцевал. Огромные копыта едва касались земли, каждым шагом конь неотвратимо пожирал пространство.

— Как бежит! — хрипло сказал у меня за плечом Нагайцев. — Как бежит!

Я услышал шорох наверху. Поднял глаза и увидел за стеклами второго этажа смутные белые пятна. Это конюхи прилипли к окнам, глядя на пробежку настоящего Мальчика.

Рядом со мной стоял Черницын. Раскрыв рот, он следил за тем, как мчится по широкому кругу огромный вороной жеребец.

— Заварили вы кашу, господин Черницын, — улыбнулся я. — Ох, и хлебать вам ее теперь.

— И пусть, — неожиданно сказал репортер. — А только оно того стоило.

Я прислушался к его эмоциям и удивленно хмыкнул. Ни злости, ни обиды не осталось в душе газетчика. Только одно восхищение.

— Если вы расскажете Тайной службе все, что знаете по делу Сойкина и Удашева, я не стану подавать на вас в суд, — решил я. — Наслаждайтесь вашей сенсацией.

— К черту сенсацию! — задиристо ответил репортер. — Вы посмотрите, как он бежит!

— Вот только со скачек Мальчика придется снять, — озабоченно сказал граф Толубеев. — Тут уж ничего не поделать, Александр Васильевич, поймите правильно.

— Не беда, — улыбнулся я. — Поговорю с Игорем Владимировичем. Что-нибудь мы обязательно придумаем.

Мальчик легко преодолел несколько кругов, а потом подбежал к нам и остановился рядом со мной. Его бока равномерно вздымались, конь дышал свободно, без всякого напряжения.

— Даже не вспотел! — с восторгом сказал Нагайцев, привычным движением щупая спину жеребца.

Затем он наклонился и потрогал его огромную переднюю ногу.

— Прирожденный бегун, прирожденный.

— Ефим, там господин Зотов подъехал, — вмешался граф Толубеев. — Пойди, встреть его.

— А я пока отведу Мальчика обратно в конюшню, — улыбнулся я. — Или ты хочешь еще побегать?

Это я спросил уже у жеребца. Он был таким рослым, что мне приходилось задирать голову.

Мальчик приподнял верхнюю губу и показал ровные зубы. А потом помотал головой.

Вот честное слово, он меня понимал!

— Тогда идем, — рассмеялся я.

— Этот господин Зотов — начальник Тайной службы? — тихо спросил меня туннелонец.

— Да, — ответил я. — Можно сказать, главное лицо Империи по магическим делам.

— Я не уверен, что хочу с ним встречаться.

Я пожал плечами.

— Зато он очень рассчитывает на встречу с тобой. И огорчится, если ты попытаешься ее избежать. Вы ведь не собираетесь сегодня же уходить в другой мир?

— Думаю, мы захотим остаться здесь на какое-то время, — сказал туннелонец. — Если никто не будет против.

— Тогда тебе лучше откровенно объясниться с Никитой Михайловичем, — кивнул я. — Магия магией, а закон — это закон.

— Мне жаль, что наше появление здесь устроило такой переполох. Мы никогда не использовали наши зелья во вред.

— Вот, именно так советую и сказать. Уверен, что Никита Михайлович все поймет правильно. А потом я отвезу тебя в заброшенную лабораторию.

Оставив туннелонца наслаждаться летним солнышком и обществом начальника Тайной службы, я увел Мальчика в конюшню. Он спокойно шел рядом со мной.

— Не тесновато тебе здесь будет? — спросил я, заводя его в денник. — К твоим размерам больше подойдет отдельная конюшня. Пожалуй, предложу графу Толубееву построить ее.

Мальчик одобрительно кивнул и с аппетитом принялся жевать сено.

— Вкусно? — улыбнулся я. — Сейчас мне придется уехать. Но ты ведь уже привык к тренеру Нагайцеву? Вот, он и будет тобой заниматься дальше. А я буду иногда приезжать. Может быть, ты меня даже покатаешь.

Я поймал себя на том, что говорю с магическим жеребцом как с ребенком. Судя по невозмутимому виду Мальчика, он был не против.

Хлопнула дверь конюшни, и в коридоре послышались знакомые шаги.

— Господин Тайновидец! — услышал я голос Зотова.

Разумеется, Никита Михайлович не мог уехать, не посмотрев на магического жеребца.

Я выглянул из денника. Следом за Зотовым, метя полами длинного плаща устланный соломой пол, летел туннелонец, похожий на темного призрака.

— Вижу, вы поладили, — улыбнулся я.

— Ну, арестовывать магическое существо из другого мира я не собираюсь, — подтвердил Зотов. — А вот вас прошу о содействии. Помогите убедить этого талантливого алхимика, что его зелья не должны расползаться по городу. По крайней мере, без одобрения Палаты алхимиков и целителей.

— В нашей жизни есть свои сложности, — объяснил я туннелонцу. — И бюрократия входит в их число.

Туннелонец молча наклонил голову.

— Надо как-то утрясти сложности с местом их проживания, — поморщился Зотов. — Заброшенная лаборатория принадлежит Сойкину. Если его осудят, то казна ее конфискует — как ни крути, а именно там незаконно изготавливали зелья. Разумеется, потом лабораторию выставят на торги. И новый владелец вполне может попросить туннелонцев убраться.

— Я в этом не разбираюсь, — честно признался я. — Но поговорю с Игорем Владимировичем. Уверен, он сможет предложить вариант, который устроит всех.

— А это и есть ваш знаменитый жеребец? — спросил Зотов, с любопытством глядя на Мальчика. — Ничего себе, здоровяк!

Услышав этот комплимент, Мальчик покосился на Зотова дернул ухом и выпустил из ноздрей облачко пламени.

— Надеюсь, вы отдадите мне остатки зелья? — деловито спросил Зотов.

Я с улыбкой протянул ему пустой флакон.

— Вот все, что у меня есть.

Зотов спрятал флакон в карман.

— Благодарю вас за помощь, Александр Васильевич. Спасибо, что обратили мое внимание на Черницына. Да еще и прихватили его на горячем.

— Расспросите его про Удашева, — посоветовал я. — Может, и узнаете что-нибудь интересное.

— Скользкий тип этот Удашев, — поморщился Зотов. — Никаких улик против него нет, только показания Сойкина.

— А биографией артиста вы интересовались?

— Ничего интересного. Родился под Тверью, играл в каком-то уличном театре. Потом приехал в столицу и поступил в Старый Театр. Ни в чем подозрительном не замечен, зато покровителей у него хватает. Была у меня надежда на показания Ковшина, но и она не оправдалась. Похоже, зелье ему подлили в стакан с водой, когда Ковшин на минуту вышел из гримерки. Но он никого не заметил, когда возвращался.

Никита Михайлович покосился на туннелонца, ответил меня в сторону и понизил голос:

— Александр Васильевич, я вас прошу — поговорите вы с этим целителем Макаровым! Мне в палату к Ковшину снова пришлось с боем пробиваться. А терпение у меня не железное. В конце концов, арестую я его за то, что препятствует правосудию, вот и все! Полномочий у меня хватит.

— Поговорю, Никита Михайлович, — рассмеялся я.

— Так вы не станете подавать иск против Черницына? — между делом уточнил Зотов.

— Это целиком зависит от его откровенности с вами.

— Почему вы так снисходительны к этому проныре?

Я пожал плечами.

— Меня не покидает ощущение, что он просто сыграл свою роль в игре. А затеяла эту игру сама магия. И в конце концов, все обернулось к лучшему.

Я еще задержался в конюшнях, чтобы попрощаться с графом Толубеевым.

— Непременно приезжайте на скачки, Александр Васильевич! — настаивал граф. — Поверьте, зрелище великолепное. Эх, жаль, что Мальчик не будет скакать.

— Обязательно приеду, — пообещал я.

Наконец, мы с туннелонцем добрались до мобиля и отправились в город.

— Надеюсь, ты не собираешься угостить Мальчика очередным зельем и убедить пойти с вами? — напрямик спросил я.

— Нет, — просто ответил туннелонец.

Он откинул капюшон и крутил головой, любуясь окрестностями столицы.

— Нравится? — улыбнулся я.

— Очень, — признал туннелонец. — Поразительный мир. Такой живой, и весь пропитан магией.

— Думаю, наш мир не будет против, если вы задержитесь в нем, — предположил я. — А то и останетесь насовсем.

— Спасибо, — помедлив, ответил туннелонец. — Ты даже не представляешь себе, как много значит для нас такое приглашение.

Он еще помолчал, а потом спросил:

— Как я могу отблагодарить тебя, Тайновидец?

— За что? — удивился я.

— За помощь. За встречу с потомком Огненного Скакуна, за приглашение. За все вот это!

Туннелонец повел худой рукой вокруг.

— Я понял, — улыбнулся я. — Знаешь, один мой друг очень расстроился, когда вы унесли весь зверобой с его Потаенной поляны. Да еще и муравейник прихватили. Этот зверобой был нужен ему, чтобы кормить особенных пчел. Понимаю, что вам это просто не пришло в голову. Но если бы вы могли как-то возместить ему ущерб… Например, помочь снова вырастить зверобой. Вы умеете делать какие-нибудь магические удобрения?

— Конечно, — удивленно ответил туннелонец. — Мы сегодня же извинимся перед твоим другом и загладим свою вину.

— А удобрения для Туманной розы у вас найдутся? — вспомнил я о беде Библиуса.

— Ты удивительный человек, Тайновидец, — покачал головой туннелонец. — И очень похож на свой мир.

В конце концов, мы вместе доехали до моего дома. Я как раз собрался загнать мобиль в гараж и позаботиться об обеде. Как вдруг в моем сознании раздался нетерпеливый женский голос:

— Александр Васильевич, это Муромцева. Я хочу пригласить вас в театр!

— Неожиданно, — рассмеялся я. — У вас что-то случилось?

— Нет. Но вы обязательно должны прийти сегодня на спектакль. Это очень важно, поверьте!

— Хорошо, — терпеливо ответил я. — Никаких планов на сегодняшний вечер у меня не было, так почему бы не приобщиться к искусству.

— Замечательно! — обрадовалась Муромцева. — Тогда я буду ждать вас у главного входа.

— А в какое время спектакль? — запоздало спросил я.

— Начало через два часа.

Что ж, наскоро пообедать успею — и то хорошо.