Эликсир сущности

Глава 19

Конюх что-то скрывал. Мой магический дар ясно говорил об этом. Мне нужно было вывести его на чистую воду, чтобы узнать, кто опоил Мальчика.

В окружении других конюхов Слобонин чувствовал себя в безопасности. Он надеялся, что не привлечет мое внимание, если скажет то же, что и другие.

Но, оставшись один против меня и Нагайцева, он уже не будет так уверен.

— Вы можете идти, — сказал я остальным конюхам. — А вас, Тимофей Иванович, я попрошу задержаться.

Конюхи неторопливо разошлись. Одни из них делали вид, что произошедшее их не касается. Другие сумрачно поглядывали на нас. Похоже, они опасались, что я начну расспрашивать Слобонина о каждом их них.

На всякий случай, я запомнил недовольные лица. Но сейчас меня интересовал только Слобонин. А он ощутимо напрягся — я это чувствовал. Но лицо пожилого конюха оставалось непроницаемым.

— Сколько вам лет, Тимофей Иванович? — мирно спросил я.

— Шестьдесят два.

— И вы уже двенадцать лет работаете у графа Толубеева?

— Так и есть.

Как-то Зотов рассказывал мне про нехитрую уловку, которую следователи любят применять во время допросов. Надо задавать человеку простые вопросы, на которые ему будет легко ответить утвердительно. И в нужный момент задать решающий вопрос.

— В эти выходные вы оставались в конюшне? — поинтересовался я у Слобонина.

— Да.

— Ефим Никанорович сказал, что вы самый опытный конюх. Можно сказать, его правая рука. Это правда?

— Тренеру виднее, — впервые улыбнулся Слобонин.

Но я видел, что внутренне он согласен.

— Вы обычно ухаживали за Мальчиком? Кормили его, прогуливали?

— Да.

Прием, и в самом деле, работал. Приготовившийся защищаться Слобонин заметно расслабился и спокойно смотрел на меня, демонстрируя свою искренность.

— Вы знаете, кто отравил Мальчика? — не меняя тона, спросил я.

— Что? — напрягся Слобонин. — Нет.

Он хотел отвести взгляд в сторону, но вовремя спохватился. Только теперь смотрел мне в глаза с вызовом.

— Вы лжете, — без улыбки сказал я.

— С чего вы взяли?

— Об этом говорит мой магический дар. Не думаю, что это вы подлили коню зелье, иначе не вели бы себя так спокойно. Но вы точно знаете, кто это сделал.

— Вам виднее, ваше сиятельство. А только на этот раз вы ошибаетесь.

Нагайцев хотел что-то сказать, но я жестом остановил его.

— Дело в том, Тимофей Иванович, что Мальчику подлили очень необычное зелье, — сказал я. — Не могу раскрыть вам все подробности, скажу только самое главное. Этими зельями интересуется Тайная служба. А я знаком с ее начальником. Понимаете, что это значит для вас?

— Что? — сузив глаза, спросил Слобонин.

— Сейчас я пошлю зов начальнику Тайной службы и попрошу прислать сюда мага-менталиста. Менталист вывернет вашу память наизнанку, словно старую одежду, и узнает о вас все. После этого вас будут судить как сообщника.

Я не пытался запугать Слобонина. Если потребуется, я был готов вызвать сюда Зотова и передать расследование в его руки. Да, когда-нибудь мне придется оказать начальнику Тайной службы ответную услугу. Но ради Мальчика я пойду на это с радостью.

Слобонин понял, что я не шучу, и прикусил губу, напряженно раздумывая.

— Ваше сиятельство, — растерянно вмешался Нагайцев. — Да не мог Тимофей Мальчику навредить. Он же с рождения за ним ухаживал.

— Решайте быстро, — жестко сказал я Слобонину, не обращая внимания на слова тренера. — Даю вам минуту.

Слобонин перевел взгляд с меня на замолчавшего Нагайцева. А потом снова посмотрел мне в глаза.

— Ладно, — медленно сказал он. — Приперли вы меня к стенке, господин Тайновидец. Вы правы. Я все видел.

— Иваныч, ты что? — в изумлении спросил Нагайцев. — Ты знаешь, кто это сделал, и молчишь?

Он шагнул к Слободину, и мне пришлось повысить голос:

— Тихо! Дайте ему сказать.

— Прости, Ефим Никанорович, — скривился Нагайцев. — Не хотел я тебя выдавать. Ждал, что ты сам одумаешься.

— При чем тут Нагайцев? — резко спросил я.

— Это он заходил к Мальчику сегодня ночью.

— Что? — взревел тренер. — Да я тебя своими руками…

Сжав кулаки, он бросился к Слободину. Но я был наготове и успел его перехватить. Нагайцев попытался вырваться, но я оттолкнул его в сторону.

— Хватит! Я знаю, что Мальчика опоили не вы. Но если вы не успокоитесь, мне придется вас связать.

Нагайцев тяжело дышал, его пальцы судорожно сжимались. Но вырваться не пытался — мой резкий окрик подействовал на него не хуже, чем ведро холодной воды.

Через секунду я почувствовал, что его мышцы расслабились, и отпустил тренера.

— Стойте спокойно и молчите, — сказал я ему. — Вы мешаете мне работать.

Слободин не защищался. Опустив руки, он смотрел на Нагайцева.

— Расскажите подробно, что вы видели, — приказал я Слободину.

— Шарик ночью залаял, — неохотно ответил он. — Я и проснулся. Подошел к окну и увидел, как Ефим заходит в конюшню.

— Врешь! — снова не выдержал Нагайцев. — Я дома был. Жена подтвердит.

Я понял, что спокойно расспросить Слобонина он мне не даст.

— Где привязан Шарик? — спросил я.

— Здесь, возле конюшни, — ответил Слобонин, посмотрев на тренера.

— Идем к нему, все вместе. Ну!

Шарик оказался милейшим псом серой волчьей масти, но с круто загнутым вверх хвостом. Увидев нас, он залился радостным лаем, высоко подпрыгивая и звеня тяжелой длинной цепью. Трава вокруг будки была вытоптана до голой земли.

— Подойдите к собаке, — сказал я Нагайцеву.

Тренер непонимающе уставился на меня.

— Зачем?

— Погладьте ее.

Нагайцев подошел к Шарику и положил руку ему на голову. Пес немедленно завилял хвостом и завалился на спину, подставляя брюхо. Нагайцев присел на корточки и почесал его живот.

— Пес лаял так же радостно? — спросил я Слобонина.

— Нет, — растерянно ответил конюх. — Злобно, будто на чужого.

По выражению его лица я понял, что он наконец-то мне поверил.

— Уверен, это был другой человек, — кивнул я. — Просто очень похожий на Ефима Никаноровича.

— Конечно, дурак ты старый! — уже беззлобно сказал Нагайцев, поднимаясь на ноги. — Как только ты мог подумать такое?

— А я еще удивился, почему Ефим одет необычно, — нахмурился Слобонин. — И дверь он открывал осторожно, как вор.

— Дверь была не заперта? — спросил я.

— Заперта на засов. Ефим его так медленно отодвинул, как будто боялся зашуметь.

Слобонин смешался.

— То есть, не Ефим, а этот…

— А почему вы не запираете конюшню на замок? — спросил я.

— А если пожар, ваше сиятельство? — объяснил Нагайцев. — Знаете, сколько таких случаев было? Сжигали, сволочи, конюшни вместе с лошадьми.

— Разумно, — кивнул я. — Долго этот человек пробыл в конюшне?

— Минут десять, — ответил Слобонин. — Я ничего и не заподозрил. Думал, что Ефиму не спится, вот он и решил лошадей проверить. Я сам иногда так делаю.

— Что было дальше?

— Он вышел, дверь за собой аккуратно прикрыл. И пошел себе спокойно.

— В какую сторону он пошел? — уточнил я. — К коттеджу?

Слобонин покачал седой головой.

— Нет, к воротам.

— Непонятно только одно, — сказал я. — Как он миновал вашу систему охраны.

— Сам ума не приложу, — развел руками Нагайцев. — Я должен был проснуться.

Слобонин машинально отвел взгляд в сторону.

— Что? — заметив, спросил я. — Вы и об этом что-то знаете?

Слобонин молчал, опустив глаза в землю.

— Говори, Иваныч, — грозно повысил голос Нагайцев.

— Охранную систему твой сынок отключил, — неохотно сказал Слобонин. — Ты не подумай чего. Девчонка у него в Сосновке, вот он к ней и бегает по ночам. А к утру обратно возвращается.

— А ты откуда знаешь? — снова взревел тренер.

— Так это не в первый раз уже. Видел я.

— Выпорю мерзавца, — зарычал Нагайцев. — Выпорю и на конюшне запру. Будет один овес вместе с лошадьми жрать! И ты вместе с ним. Что я теперь графу Толубееву скажу?

— С графом Толубеевым я поговорю сам, — успокоил я его. — А вы наведите порядок на конюшне. И больше никого не подпускайте к Мальчику.

— Сам возле него ночевать буду, — заверил меня Нагайцев. — Только как его теперь обратно вернуть? Может, лекаря позвать?

Я не стал обнадеживать Нагайцева.

— Не думаю, что лекарь сумеет помочь. Мальчика опоили редким зельем. Но я знаю, где преступник его взял. Попробую там же найти противоядие. А вы пока не делайте ничего, чтобы не навредить Мальчику еще больше.

— Понял, ваше сиятельство! — готовно закивал Нагайцев. — Спасибо вам! Я ведь как понял, что Мальчика опоили, так чуть умом не двинулся. Хорошо, что сообразил вам зов послать. Вы же найдете того, кто это сотворил?

— Найду, — кивнул я.

— Только в камеру его не сажайте, — попросил Нагайцев. — Привезите сюда. Своими руками задушу гада и в навозе похороню.

Я удивленно посмотрел на тренера и понял, что он не шутит.

— Не это сейчас главное, Ефим Никанорович, — напомнил я. — Важно вернуть Мальчику настоящий облик.

— А ведь верно, — расстроился тренер. — Скачки через два дня.

— Запишите мне имена и фамилии всех ваших работников. Их все равно придется проверять.

— Зачем? — нахмурился тренер.

— Преступник хорошо знал порядки в вашей конюшне. Знал даже то, что магическую охранную систему по ночам отключают. Значит, кто-то рассказал ему об этом.

— Негодяи!

Нагайцев снова сжал кулаки.

Как бы он не испортил мне своей горячностью все расследование.

— Не вздумайте самостоятельно устраивать допросы, — строго сказал я ему. — Тем более, кого-то увольнять. Ваша задача — охранять Мальчика и других лошадей. Больше ничего. Если от вас потребуется что-то еще, я с вами свяжусь.

Пока тренер ходил в контору за списком работников, я снова заглянул к Мальчику. Слобонин сопровождал меня, но держался позади.

Мальчик с аппетитом хрумкал свежим сеном. Когда я подошел к его деннику, он повернул голову и приветливо дернул правым ухом. Конь не выглядел больным или ослабевшим, и это меня успокоило.

— Все будет хорошо, Мальчик, — тихо сказал я ему. — Я встречусь с туннелонцами и раздобуду у них лекарство для тебя.

Мальчик одобрительно кивнул, как будто понял мои слова, и снова взялся за сено.

— Любите лошадей, ваше сиятельство? — спросил меня Слобонин, когда мы выходили из конюшни.

— Не знаю, — улыбнулся я. — Теперь, кажется, да.

Нагайцев отдал мне листок с фамилиями конюхов и проводил к мобилю. На мостике я остановился и заглянул через перила в таинственный сумрак оврага.

Под мостом густо зеленели ивовые кусты. Они совершенно скрывали ручей — о нем можно было догадаться только по еле слышному журчанию воды и запаху сырости. Над головой шумели высокие сосны, а над ними скользили в высоком летнем небе пушистые облака.

Беззаботная пичуга громко чирикнула, заметив меня, сорвалась с ветки и полетела куда-то.

Я невесело улыбнулся. В этой умиротворенной лесной тишине особенно не верилось в то, что на свете бывают такие подлецы. Прокрасться ночью в конюшню, чтобы опоить ни в чем не повинного жеребца колдовским зельем. Зачем?

Чтобы Мальчик не смог участвовать в скачках? Чтобы навредить репутации графа Толубеева? Или это предупреждение мне, чтобы не совал нос в дела, которые меня не касаются?

Разные причины, и за каждой из них могли скрываться разные люди. Значит, пока у меня была только одна надежная зацепка.

Кто бы ни навредил Мальчику, он достал зелье у купца Сойкина. С этого и надо было начинать.

Я коротко попрощался с Нагайцевым и бросил папку с документами на пассажирское сиденье мобиля. Мотор нетерпеливо заурчал, словно мобиль устал дожидаться меня в сонной лесной тишине.

Осторожно пробираясь по извилистой лесной дороге, я первым делом послал зов Никите Михайловичу Зотову. Рассказал ему о том, что произошло на конюшне графа Толубеева и продиктовал фамилии конюхов. Для этого мне пришлось коситься на листок, не отрываясь от управления мобилем. Но я не хотел останавливаться.

— Проверю каждого, господин Тайновидец, — отрывисто сказал Зотов.

— Сойкин рассказал вам о покупателях зелий? — спросил я.

— В том-то и дело, что нет. Этот пройдоха искал покупателей через своего приказчика — того самого Хвата. Уверен, вы понимаете, какого сорта были эти покупатели.

— Понимаю, — согласился я.

Кому могли понадобиться сильные зелья превращения? В первую очередь, тем, кто скрывался от закона.

— Вот и купец это отлично понимал, потому и не связывался с ними напрямую. Так что, кроме Удашева, у нас никого нет. По крайней мере, до тех пор, пока полиция не отыщет Хвата. А на это нужно время.

— Вот времени-то у меня и нет, — поморщился я.

— Это еще не все плохие новости, — сказал Зотов. — На складе магазина мы нашли остатки зелий, и наши эксперты проверили их. Так вот, запрещенная магия при их создании не использовалась.

— Совсем? — не поверил я.

— Да. Удивительные компоненты, незнакомые способы обработки растений — да. Но ничего незаконного.

— Это значит, что вы не можете арестовать Сойкина? — сообразил я.

— Теперь могу. При помощи проданного им зелья опоили вашего жеребца, а это преступление. Не подумайте, что я рад, но происшествие с Мальчиком случилось очень вовремя. Через час я должен быть на докладе у императора. Я добьюсь, чтобы высочайшим указом в Империи запретили любые зелья превращения. Надеюсь, император ко мне прислушается. Это здорово убавит работы полиции.

— Хоть кому-то случай с Мальчиком пойдет на пользу, — согласился я.

— Но главное зависит от вас, Александр Васильевич, — напомнил Зотов. — Вам удалось добраться до магических существ, которые изготовили эти зелья?

— Я занимаюсь этим, — коротко ответил я.

— Очень надеюсь, что у вас получится, господин Тайновидец. А я пока проверю, с кем могли встречаться конюхи.

— Благодарю вас, Никита Михайлович.

Выехав на шоссе, я прибавил скорости и послал зов Севе Пожарскому.

— Привет, дружище! Как там дела с Колокольчиком Бдительности? У вас получилось?

— Саша, не отвлекай, пожалуйста, — нетерпеливо откликнулся Сева. — Мы как раз накладываем на артефакт магическое плетение. Тут такая сложная схема, что запросто можно сбиться. Как только закончим, я пришлю тебе зов.

— Хорошо, — удивленно согласился я.

Сева говорил коротко и уверенно, словно настоящий мастер. Похоже, мастером мой друг и становился. Это происходило прямо у меня на глазах, и все же удивляло. Слишком уж я привык к его прежней горячности и порывистости.

Я несколько раз глубоко вдохнул, чтобы сосредоточиться. Происшествие с Мальчиком выбило меня из колеи. Больше всего я хотел прямо сейчас заехать в заброшенные алхимические мастерские и любой ценой встретиться с туннелонцами.

Мне нужно было противоядие, чтобы спасти Мальчика.

Магический дар чутко шевельнулся в груди. Я счел это предостережением против необдуманного поступка.

— Знаю я, знаю, — проворчал я. — Без Колокольчика Бдительности мне не обойтись. Что ж, значит, самое время вернуться к первоначальному плану.

Накануне я решил съездить в госпиталь — повидать Спиридона Ковшина и постараться ему помочь. Так почему бы не сделать это прямо сейчас?

Несколько секунд я обдумывал все детали предстоящей затеи. Убедился, что план может сработать и послал зов Екатерине Муромцевой.

— Добрый день, госпожа актриса! Через час я собираюсь заглянуть в госпиталь, навестить вашего друга Спиридона Ковшина. Хотите его увидеть?

— Конечно! — сразу же откликнулась Муромцева. — А меня пустят?

— Если вы будете со мной, никто не станет чинить вам препятствий, — улыбнулся я.

— Ура! — обрадовалась актриса. — Значит, через час у ворот?

— Если вы сейчас в театре, я могу заехать за вами, — предложил я. — Это по пути.

— Не нужно, — неожиданно отказалась Муромцева. — Лучше я сама приеду к госпиталю.

— Как хотите, — удивленно отказался я.

Загородная дорога превратилась в городскую улицу. По сторонам замелькали жилые дома, лавки и деловые конторы, и я сбавил скорость.