Эхо 13 Род Которого Нет. Том 1

Глава 7 Священники не любят ждать.

— Станислав Аркадьевич… — голос Якова был ровным, почти нейтральным. Он стоял у двери, словно страж на границе дня и ночи. — Не забывайте: вы и вправду потеряли память. Для всех. Пока не восстановите её полностью — так и будем говорить. Это не обман. Это защита. Вам — и роду.

Он сделал паузу, выдохнул. Тишина в комнате сгущалась — за окном уже царствовала ночь.

— Завтра будет сложный день. Нам придётся подготовить один из родовых артефактов. Настроить его под вас. Сейчас вы светитесь, как лампочка в подвале: ярко, нестабильно и слишком заметно. Ваше Эхо отличается. Сильнее. Структурно и энергетически. Церковники обладают артефактами, которые позволяют им видеть чужое Эхо. Даже без таланта Видящего. Это не то же самое, что видите вы — и не то, что умеют те, кто действительно Смотрит в Эхо. Но если они решат вас проверить — различия будут очевидны.

Он говорил спокойно. Но каждое слово весило больше, чем казалось. Я вскинул бровь, задержался на долю секунды и заговорил:

— Мы ведь… угасший род. — Я подался чуть вперёд, всматриваясь в лицо Якова. — Разве предшественники не вынуждены были продавать всё, что оставалось? Хотя бы ради того, чтобы сохранить остатки власти. Или просто выжить?

Яков едва заметно покачал головой, в голосе его прозвучала тихая твёрдость:

— Нет, господин. Он не тронул артефакты рода. Он ошибался, как и любой молодой, но никогда не предавал суть рода. Всё, что он получал — тратил на людей. Вложил последние средства в восстановление деревни, в дороги, в тех, кто остался. Он слишком рано стал взрослым. И слишком честным для этого времени.

Он на мгновение замолчал, потом добавил:

— Артефакты, что уцелели — уцелели не потому, что он их прятал. А потому что понимал: родовое — не личное. Оно принадлежит тем, кто будет после. Вам.

Я хотел было что-то ответить, но в этот момент память снова подала голос. Всплеск. Образ. И я понял: да, он был благороден. Слишком благороден для этого мира. Честный, прямой. Ты учил его быть настоящим аристократом, Яков. И, похоже, он действительно таким и стал.

Я медленно выдохнул:

— Коллекция небольшая, верно? — спросил я скорее вслух, чем ожидая ответа. — Помню… он часто приходил к ним. Смотрел. Старался понять. Но, кажется, так и не успел. Или не смог.

Он выдержал паузу, потом чуть склонил голову и заговорил мягко, почти задумчиво:

— Коллекция, правда, небольшая. — Он прошёлся взглядом по комнате, словно видел сквозь стены. — Артефакт, который нам нужен… его мало кто сейчас вообще способен понять. Нет, не потому что он уникален или обладает какими-то великими способностями. Скорее наоборот. В этом мире он абсолютно бесполезен.

Я медленно выдохнул, позволяя мыслям сложиться в последовательность.

— Бесполезен… — повторил я, скорее для себя. — Возможно, потому что он не усиливает Эхо, не подчёркивает его. А наоборот — прячет. А в вашем мире, судя по всему, принято демонстрировать силу, а не скрывать её.

Яков слегка кивнул, но не вмешивался.

Я продолжил размышления:

— Значит, этот артефакт сможет спрятать моё Эхо. Или хотя бы замаскировать его так, чтобы не определить с первого взгляда. Не хватает деталей, чтобы точно описать принцип работы… но логика прослеживается.

Я задержался на долю секунды, глядя в пустоту.

— И если его считают бесполезным… и, судя по тому, как ты посмотрел на меня, когда я понял принцип печати на письме… — я чуть прищурился, — то, возможно, шанс есть. Что я смогу переплести этот артефакт. Или хотя бы улучшить. Пусть не прямо сейчас — но позже.

Яков чуть вскинул бровь, но голос остался ровным:

— Господин, не забывайте. Вы только пробудили своё Эхо. Случай с Ванессой — это, скорее всего, случайность. Вы могли погибнуть, работая с таким количеством струн, с каким вы тогда столкнулись. Да, результат получился… но тогда вы потеряли сознание. А с письмом — вы лишь увидели, как работает структура. Я не дал вам вмешаться. Осознанно. Понимал, что вы можете снова потерять сознание, а времени у нас не было. Завтра к нам прибудут гости. Мне нужно было ввести вас в курс дел — насколько успею. Чтобы вы хотя бы в общих чертах поняли, в каком мире находитесь.

Он задумался на секунду и добавил, чуть мягче:

— Хотя, должен признать, хорошо, что вы всё схватываете так быстро. Мне не пришлось разжёвывать вам каждую деталь.

— Ну, это логично, — отозвался я, не без тени иронии. — В моём мире я знал практически всё, что можно было изучить. Я гений.

Яков чуть усмехнулся, но тут же посерьёзнел.

Он на секунду задержался с ответом, словно подбирая нужные слова:

— Тогда многое становится понятным. Эхо вашего рода — не обычное. Оно требует высокой… скажем так, когнитивной нагрузки. Большей, чем у других. Не каждый разум способен выдержать работу с его плетениями. Возможно, именно поэтому оно и не активировалось у тех, кто был до вас.

Яков немного выпрямился, взгляд стал чуть жёстче, но не холодным:

— Я хотел бы откланяться . У нас ещё будет время обсудить некоторые детали, и вы сможете задать свои вопросы. А сейчас мне нужно подготовить артефакт, чтобы вы смогли им воспользоваться.

Я уловил, что это вежливый способ дать понять — разговор окончен. Хотелось напроситься с ним. Желание изучать перекрывало даже вопросы приличия. Но я понимал: меня всё равно не возьмут. Мне придётся остаться здесь.

— Спокойной ночи, — кивнул я. — Спасибо, что рассказали так много. Мне нужно время, чтобы всё это разложить по полкам.

Я начал подводить итоги последних событий.

О Якове. Он знает больше, чем говорит. Не врёт — просто не может говорить всё. Его что-то останавливает. Он понимает, как работает память, и даёт мне подсказки: имена, детали, факты. Не обучает напрямую — направляет. И это работает.

О Ванессе. Первый человек, с кем я заговорил в этом мире. Человек с мутацией. Я восстановил её руку, но, похоже, нарушил её расчёт. Она сама это сделала. Надо было чинить лицо — но вмешался туда, где не просили. Блондинка, подтянутая, с хорошей фигурой. И явно не похожа на простолюдинку.

О себе и Эхо. Я вижу плетения. Понимаю. Могу вмешиваться. Не всегда без последствий — но могу. По словам Якова, на этом ранге лучше не переусердствовать. Предел есть. Но и потенциал тоже. А значит — всё зависит от метода. Моего метода.

О мире. Он почти разложен. География, климат, структура власти, вспышка Эхо, разломы, монстры. Базовые знания есть. Дальше — детали. Яков дал мне основу, а теперь я могу делать то, что люблю: системно изучать. Это база. Фундамент. Короткий пересказ — но достаточный, чтобы идти дальше.

Раздался стук. Я повернул голову — не сразу понял, что это не мысль, а реальность. В дверях показалась женщина. Полная, лет сорока, с аккуратно убранными волосами. С подносом. Я почему-то ожидал увидеть Ванессу — привык её видеть и ощущать рядом. Думал, она продолжит ухаживать. Но нет.

— Молодой господин, я Марина, ваш повар, — сказала она, слегка наклонив голову. — Но вы, как правило, называли меня тётей Мариной. С малого возраста. Так привыкли. Яков сказал, что вы забыли… поэтому попросил принести ужин, а я решила сама зайти и напомнить, кто я.

На подносе был не бульон, а наконец нормальная еда: жареная картошка с крупными кусками мяса. Похоже на свинину — хотя пока не попробуешь, не поймёшь.

В тот момент, когда я вдохнул запах еды, внутри вспыхнуло что-то тёплое. Мягкое. Чистое. Воспоминание. Эта женщина заменила мне мать. Кормила, подкармливала, когда Яков пытался придерживаться строгих рационов. Она приносила мне пирожки, когда он запрещал сладкое. Она была рядом.

Я кивнул, стараясь не выдать эмоций:

— Спасибо, тётя Марина. Память возвращается, но медленно. Буду рад, если вы будете заходить. Может, сможете помочь мне вспомнить больше.

Она задержалась, посмотрела внимательно. Я понял, что она хочет что-то спросить, и едва заметно кивнул, давая разрешение.

— Как вы себя чувствуете, господин? У вас всё в порядке?

— Уже пришёл в себя, но память ещё не вся вернулась. Это непросто… но я благодарен, что вы продолжаете заботиться обо мне. Пока не могу сказать, что вспоминаю всё… но одно точно помню: пирожки с картошкой и луком у вас были безупречны. И пусть Яков запрещал — вы всё равно находили способ принести. За это — спасибо.

Я улыбнулся ей чуть теплее, чем планировал. Даже без воспоминаний я знал: к ней я не хочу быть холодным. Эти чувства — редкость. И менять их не хотелось.

— Приятного аппетита — тихо добавила она на прощание и вышла.

Я поел. Медленно. Смакуя. Горячая, жирная, настоящая еда. Вкусно — до неприличия. В прошлой жизни я ел всё: молекулярную кухню, исторические реконструкции, даже полевые пайки. Но такого… такого не было никогда. Простое. Тёплое. Живое.

Хотел было ещё немного подумать — но сработала свинячья болезнь. Сам поймал себя на этой формулировке и мысленно поморщился: "Не слишком ли вульгарно? Не по-аристократически как-то". Но тут же усмехнулся: после такого ужина можно называть это как угодно.

Сытость, тепло, усталость и слишком удобная постель — всё сложилось. Я просто лёг и глубоко уснул. Спал без сна.

Проснулся от стука в дверь. Лёгкого, ритмичного. Уже было утро. Я приподнялся и почти сразу предположил — это Яков. А кто ещё? Думаю, он запретил остальным ко мне заходить. Хоть и понимал, что с разумом у меня всё в порядке, но, вероятно, опасался, что я могу где-то ошибиться — сказать не то, повести себя не так, если меня вовремя не сориентировать.

Я коротко оглянулся на дверь — вставать не было смысла.

— Войдите, — сказал я чётко, спокойно. Голос вышел чуть тверже, чем ожидал. Почти не мой. Скорее — баронский. И странное ощущение: мне это не мешало.

Я встал с кровати. Рядом на стуле лежала чистая одежда — обычные брюки и белая рубашка. Не парадная, но и не повседневная. Хорошего качества, свежевыглаженная. Видно, что была подготовлена специально — вероятно, по приказу Якова. Под священников. Вчерашней посуды не было.

Я переоделся быстро, не придавая этому особого значения, но в голове уже щёлкнуло: даже такие детали продуманы заранее.

Как я и предполагал, вошёл Яков.

— Доброе утро, господин, — сказал он, слегка склонив голову.

— Доброе, — отозвался я и посмотрел на него.

В руке он держал шкатулку. Небольшую, тёмную, с тонкой гравировкой по краям. Материал не выглядел дорогим, но исполнение — точное, сдержанное. Что-то в ней казалось знакомым, будто я видел нечто похожее в музее… только там это было артефактом ушедших эпох, а здесь — обычный, будничный предмет. Не броский, не таинственный. Яков нёс её спокойно, без намёка на театральность. Без суеты, как вещь, которой просто пришло время быть использованной.

Я сразу понял: артефакт внутри не обычный. Не просто потому, что он лежал в шкатулке. А потому, что шкатулка глушила само Эхо вокруг. Абсолютно. Потоки обходили её стороной, словно пространство само не желало с ней соприкасаться. Это была не просто защита — это было полное сокрытие. Если артефакт надо было так прятать — значит, он важен. Ценный. А Яков сказал, что он бесполезен. Возможно, специально. Чтобы я не начал копать, не заинтересовался раньше времени. Может, он думал, что я захочу его переписать, разобрать, модифицировать. Он знал, что мне это интересно.

Кажется, он заметил, что я понял. Посмотрел чуть внимательнее:

— Что-то не так?

Я чуть усмехнулся:

— Нет. Всё нормально. Просто… кажется, ты впервые за всё это время сказал мне неправду.

Он ничего не ответил сразу. Лишь чуть склонил голову, будто раздумывая. А потом произнёс:

— С чего вы это взяли? Объясните.

Я не стал юлить. Кратко объяснил всё: поведение шкатулки, полное глушение Эхо, отсутствие даже фона — и невозможность обнаружить, что внутри, с помощью магии. Скрытность — всегда признак важности. А незаурядная реакция Якова только подтвердила: он не ожидал, что я это замечу.

Яков выслушал внимательно, не перебивая. В конце чуть кивнул:

— Отчасти вы правы. Артефакт действительно не простой. Это один из так называемых артефактов древних. Их находили ещё до Вспышки. До магии. Никто толком не знает, как они работают. Эти технологии утеряны. И, откровенно говоря, если вы спросите, как я его активировал — не отвечу. Не потому что не хочу. Потому что не смогу.

Он сделал паузу, потом добавил чуть тише:

— Но я не обманывал вас. Артефакт и правда бесполезен… в рамках этого мира. Здесь ценится сила, её масштаб. Видимость. А этот артефакт ничего не усиливает. Он может скрыть, может изменить, может уменьшить проявление Эхо. Но не усилить. Делает вас незаметным — в лучшем случае. Неопасным — в худшем. Это — не преимущество, а уклонение. И потому — не имеет цены. Даже продать нельзя.

Он посмотрел на меня чуть пристальнее:

— Так что я не солгал. Просто немного занизил значимость. Чтобы вы не отвлеклись раньше времени.

Я кивнул:

— Ну, давай, показывай. Ты ведь понимаешь, что я всё равно буду его изучать.

Яков открыл шкатулку.

И сразу стало ясно: даже если я сейчас изо всех сил захочу понять этот артефакт — не получится. Плетений Эхо было слишком много. Слишком глубокие. Слишком плотные. Если в случае с чёртовым светильником на столе я мог предположить, как изменить плетения или переплести части плетения, то здесь… мозг просто начал отказываться работать. Появилась боль. Настоящая, физическая. Мигрень.

Яков заметил, как я нахмурился, и спросил:

— Что-то не так?

Я коротко пояснил. Он выслушал, кивнул спокойно:

— Это нормально. Если вы пытаетесь читать то, что выходит за пределы вашего Эхо, организм будет сопротивляться. Это защитная реакция. Если бы вы сейчас попытались влезть в эти линии, велика вероятность, что вы бы… умерли. Или, в лучшем случае, остались без Эхо. Совсем. Просто оболочка. Так же, как вы лежали эти три дня, пока не пришли в себя.

Я покосился на него:

— Я вообще-то не все три дня был в таком состоянии.

Яков кивнул:

— Я знаю.

Он кивнул на шкатулку:

— Это браслет. Вы должны его надеть и сказать мне, какую магию хотели бы предпочесть для использования. В вашем случае, вы можете плести любую, какая существует в нашем мире.

Я задумался. Никогда раньше не размышлял, как плести магию. Но, когда он это сказал, в голове начали всплывать образы. Как создать огненный шар. Как направить молнию. Я понимал: пока мне это не под силу. Эхо — слишком слабое. Максимум, на что я способен сейчас — крошечный огненный шар. Или узкий, краткий поток пламени.

Все мои мысли были об огне. Наверное, это банально. Но кто в детстве не хотел поджигать вещи взглядом?

— Огонь, — сказал я.

Яков кивнул:

— Это не ограничит вас в других способностях. Но для всех Видящих вы будете магом огня — пока носите этот браслет. — И он провел рукой над браслетом.

Он надел браслет мне на запястье. Почувствовался лёгкий укол.

— Он берёт каплю вашей крови, — спокойно пояснил Яков. — Это необходимо для синхронизации. Без неё он просто не сработает.

Яков взглянул на меня и, кивнув в сторону двери, сказал:

— Пойдёмте на кухню, господин. За чашкой кофе вы лучше воспримете оставшуюся информацию.

Я молча кивнул. Мы вышли из комнаты, и по дороге к кухне Яков молчал — словно собирался с мыслями. Я, в свою очередь, чувствовал, как внутри медленно раскладываются всё новые плетения, отголоски того, что только что произошло. Я не мог не анализировать окружающее. Поместье оказалось совсем не таким, каким можно было бы ожидать от угасшего рода. Здесь не чувствовалось ни разрухи, ни показной роскоши. Всё — сдержанно, аккуратно, в хорошем состоянии. Стены из светлого камня, деревянные панели, ковры без пятен, картины на стенах. Настоящие, не дешёвые копии. Я задержал взгляд на одной — седой мужчина с упрямым прищуром. Что-то в нём отзывалось — не памятью, но ощущением. Может, предок. А может, просто правильный художник.

Магические светильники встроены прямо в стены, тёплое освещение не било в глаза. Всё работало. Всё жило. Здесь точно жили — и старались сохранить не только стены, но и достоинство.

Пока мы шли, в голове начали проступать образы. Именно фраза Якова — про кровь и синхронизацию — будто сдвинула внутреннюю схему. Это стало первым ключом. Я не мог описать всё, но уловил: плетения в браслете не были биоматерией. Не тем, что питало письмо или светильник. Это было другое — энергетическое, плотное и чистое. Плетение было энергетическим. Стабильным. Без органики.

Я подумал о светильнике — и неожиданно понял, как устроен его магоэлемент. Не до конца, но достаточно, чтобы уловить идею. Это переработанная магическая энергия — без остаточных фрагментов монстров, как в других артефактах. Что-то очищенное. Возможно, аналог из моего мира — переработка нефти: фильтрация, дистилляция, сжатие. Магия вместо химии, энергия вместо материи.

И чем глубже я вглядывался в плетения браслета, тем лучше понимал даже более простые конструкции. Осознание приходило волнами: чем сложнее объект, тем яснее становится механизм примитивного. Если я когда-нибудь полностью разберу браслет — смогу разобрать всё. Даже чёртов светильник. И сделать из него, если понадобится, энергетическое оружие.

Мы дошли до кухни. Просторное, светлое помещение с плитой у дальней стены и массивным деревянным столом в центре. Запах кофе витал в воздухе, тонкие струйки пара вырывались из-под крышки кофейника.

Яков жестом указал на стул, и я занял место. В это время он достал из навесного шкафа простую фарфоровую вазу с печеньем и аккуратно подвинул её ко мне. Затем, с размеренной чёткостью, налил из кофейника две чашки кофе.

Я посмотрел на кофейник и чуть улыбнулся. Никогда не любил такие штуки — слишком много мороки с мытьём, кипячением, заваркой. В прошлой жизни предпочитал кофемашины: кнопка — и готово. Но здесь… запах был другим. Глубже. Живее. И понял: это, без сомнения, лучшее кофе в моей жизни. заранее.

— Попробуйте, господин, — сказал он, подавая чашку.

Я сделал глоток. Горячий, плотный, с терпкой глубиной вкуса.

— Лучше, чем в моей прошлой жизни, — пробормотал я, ставя чашку на стол. Он не ответил, только тихо усмехнулся.

Это явно была не столовая, предназначенная для приёма гостей или семейных сборов, — скорее место для повседневных забот, для тех, кто здесь живёт и работает. Но сейчас именно оно стало местом, где продолжится разговор.

— Яков, — сказал я, — когда браслет меня уколол… сначала я почувствовал укол, а потом — сдвиг. Внутри. Не физический. Вы сказали, что это для синхронизации — и в этот момент я понял часть плетения. Ваши объяснение дало недостающий фрагмент. И с этого момента я стал понимать лучше плетения и в других вещах. Даже в светильнике.

Здесь, среди привычных запахов и тихих звуков, Яков начал объяснение — спокойно, неторопливо, как будто передавал не тайну, а рецепт семейного блюда.

— Вот и начало, господин. Именно в этом суть силы вашего рода.

Он чуть помолчал, выбирая слова. Он начал рассказывать, как это работает. Если обобщить, то Эхо рода — это не просто сила. Это способность видеть всё как плетения: сложные, переплетённые, многоуровневые. Чем выше ранг — тем больше глубина понимания. И если ты способен распознать всё — можешь изменить всё. Не просто использовать магию, а переписать её.

Но он также предупредил: чем больше я понимаю — тем сильнее это давит. На сознание, на тело, на Эхо. Чтобы работать с большими плетениями, нужен ранг. Без него — перегрузка. Потери. И, возможно, смерть.

Яков оценил мой уровень. Сказал, что, скорее всего, я могу понимать артефакты до пятого-шестого ранга. Заклинания других магов — до третьего. Боевые плетения людей, идущих по Пути Силы — до шестого-восьмого, если повезёт. Хотя и они отличаются. Это — усиление тела, но не за счёт стандартных заклинаний, а вплетение магии в мышцы, сухожилия, волокна. Ткань становится носителем силы.

— Меня, кстати, тренировали, — сказал я делая глаток ароматного напитка. — Мы так и не обсудили: у меня тоже открыт Путь Силы? И если да, то на каком я уровне?

Яков чуть кивнул:

— Да, господин. Вы на седьмом уровне. Универсальное развитие. Без перекосов. Это не вы выбрали — это было моё решение. Я тренировал вас для выживания. Потому что не знал, пробудится ли у вас Эхо. Шанс был. Но последние шестьсот лет оно не пробуждалось ни у кого из рода. Поэтому я делал ставку на Путь Силы. На то, что вы выживете, даже если Эхо не проснётся.

Он посмотрел на меня. В его глазах вспыхнул огонь, в глубине мелькнул синий отблеск, словно на мгновение проскочила искра. И только после этого он произнёс:

— Но оно проснулось. И вы стали потомком.

Он произнёс это спокойно. Но слово "потомок" прозвучало особенно. Как будто сам мир прислушался. Внутри что-то сдвинулось. Почти неуловимо. Как в тот раз, когда он назвал имя. Тогда всё дрогнуло сильнее — но и сейчас ощущения были похожими. Нити чего-то большего — будто начали колебаться.

И тогда я понял: он не просто произносит слова. Он вкладывает в них силу. В тот раз я не заметил вспышку в его взгляде — но теперь понял, что она, скорее всего, тоже была. И когда он произносит такие слова с использованием своей силы, мир прислушивается. Он начинает открывать какие-то врата. Или запускает процессы, которые пока не поддаются точному анализу. Эти действия могут изменить многое. Или не изменить ничего вовсе.

Он задержал взгляд, потом продолжил, словно ничего не произошло:

— Обычно делают упор на силу — для тяжёлого оружия. Или на ловкость — для скрытных операций. У вас — баланс. И это хорошо для выживания. Но плохо для боевой специализации. Универсал — не специалист.

Он задумался и добавил:

— Огнестрел на высоких уровнях уже не работает. После шестого-седьмого ранга пулям просто не хватает пробивной силы. Кожа выдерживает, как бронежилет. Потому Путь Силы — почти всегда путь к холодному оружию. И то, как вы развиты, говорит, что вы готовы ко всему. Это разумный подход с моей стороны. Но для вас не легкий. — Он договорил это ровно в тот момент, когда в кухню кто-то вошел.

В кухню вошёл мужчина в форме. Строгая тёмная ткань, аккуратно заправленные перчатки, твёрдая поступь. Он двигался уверенно, сдержанно, не как слуга — скорее как боец. Родовая дружина? Гвардия? Армия? Нужно будет уточнить у Якова, как здесь это называется.

Он остановился у порога, выпрямился и отрапортовал с чёткой интонацией:

— Господин, Станислав Аркадьевич. Господин Яков. Добрый день. Священники на подходе. Будут в течение десяти–пятнадцати минут.

Яков едва заметно кивнул.

Я взглянул на него спокойно, коротко, сдержанно кивнув в ответ — без слов, без суеты. Так, как и следовало бы барону. И в этот момент я понял: память вернулась. Манеры, движения, повадки — всё стало на свои места. Я больше не думал, как поступить. Я знал, как нужно.

Воин кивнул и вышел, оставив нас снова наедине.

Яков сделал последний глоток кофе, неспешно поставил чашку на стол и произнёс:

— Господин, как и договаривались: вы потеряли память. Если будут спрашивать, отвечайте, что понимаете, как управлять огнём. Этого будет достаточно. Остальное — интуиция, логика… и немного актерства. В остальном я вас прикрою.

Я чуть улыбнулся и допил свой кофе до конца. Напиток оставался горячим, ароматным — словно знал, что его допьют, и ждал.

Мы встали одновременно — без лишних слов. Всё было уже сказано.

— Пора, — спокойно добавил Яков. — Священники не любят ждать.

Мы направились во двор. Навстречу первому испытанию — и первому впечатлению.