Дети Доброты

Глава 25

Серый

— Но... я не понимаю. — Георгий растерянно топтался посреди комнаты, глядя на Ариадну. К приходу его и Марии Серый её развязал, и сейчас девчонка сидела на лавке у стола, скорбно опустив глаза в пол. — Что он такое говорит? — Георгий недоумённо перевёл взгляд на Серого.

— Не знаю, — всхлипнула Ариадна. — После того, как рассталась с вами, я проповедовала учение Матери Доброты в других посёлках. Меня не было почти два месяца. Я устала, возвращалась домой. А он... он напал на меня! Притащил сюда, заставил надеть этот костюм. А теперь позвал вас и рассказывает какие-то ужасные вещи!

Георгий сдвинул брови, повернулся к Серому.

— Ты напал на беззащитную девушку?! Да ещё и клевещешь?

— Подожди, — Мария тронула Георгия за руку. Обратилась к Ариадне. — Ты возвращалась домой? И где же ты шла?

— По... дороге, — настороженно отозвалась та. Подвох в вопросе почуяла мгновенно, но изобрести сходу правдоподобную ложь не сумела.

— Твой дом далеко от ворот, — напомнила Мария. — Получается, ты шла через весь посёлок? И никого не встретила?

— Было уже поздно, люди ложились спать. Я спешила, чтобы успеть до рассвета.

— А я допоздна оставалась в лечебнице, и тоже ушла оттуда перед самым рассветом. Но не видела на дороге ни тебя, ни его, — Мария кивнула на Серого.

— Да потому что не было меня ни на какой дороге! — огрызнулся Серый. — И её не было! Говорю же, я на речку пошёл. Специально ходил каждое утро, уж это наверняка только ленивый не заметил. Я подумал, что раз выгнать нас не удалось, значит, убить попытаются. Ждал. Вот и дождался.

— Но у нас нет таких одежд, — Георгий осторожно тронул серебристую ткань комбинезона.

— У нас их тоже с собой не было. Ни у меня, ни у Мрака — ни к чему. Мы и без них под солнцем не горим, сто раз рассказывал. Блин, ну включи ты башку! Ты сюда вместе с нами почти неделю ехал. Помнишь, как мы под ливень попали, потом всё барахло из рюкзаков повывернули, чтобы просушить? Кабы у нас комбезы были, неужели б ты не заметил? И, кабы они у нас были — неужели на вас бы не напялили, чтоб побыстрее добраться?

Георгий недоверчиво сопел.

— Комбезы были у отца и у Джека, — продолжил Серый. — Но Шаман их отобрал и притырил. Верно говорю? — он повернулся к Марии.

— Да, это правда, — кивнула женщина. — Их вещи хранились у Шамана. И костюмы, и оружие. А сейчас ни того, ни другого на месте нет.

— Вот, — кивнул Серый, — о чём и речь.

— То есть, получается... — медленно проговорил Георгий, — что из дома Шамана их кто-то забрал?

— У нормальных людей это называется «спёр», — хмыкнул Серый. — Даже знаю, кто. Вон сидит, — ткнул пальцем в Ариадну. — Знала про комбезы, что в них можно под солнце выходить, вот и пригрела. А дальше уж — гуляй, не хочу, пока вы дрыхнете! Она и скоту отраву подбрасывала, чтобы вы думали, будто это Мать Доброты гневается. И деревья ядом облила. И стрелять в нас пыталась... Потом Джек свалил, она утихла. А потом люди прививаться начали. Поверили, что мы зла вам не желаем, что, наоборот, польза от нас может быть. Она и взбеленилась. Самовар на улице стоит, под навесом. В дом его не уносят — тяжёлый, не натаскаешься. И яду в воду сыпануть — проще, чем высморкаться.

— Этого не может быть, — глядя на Ариадну, беспомощно пробормотал Георгий. — Яд... в самовар...

— Ага, — кивнул Серый, — да ещё какой забористый. Я лично воду пробовал, чтоб убедиться.

— Это так, — подтвердила Мария. — Он пробовал воду при мне.

— А при мне потом от боли корчился, — добавила Эри. — Стал бы он так делать, если бы знал, что вода отравленная? Как ты думаешь?

Георгий захлопал глазами. Он растерянно переводил взгляд с Эри на Марию, на Серого. Как будто ждал, что кто-нибудь из них разрешит ему не думать о том, о чём не хочется. Научит, подскажет, что говорить и как действовать. Но они, все трое, молчали.

Серый вдруг брезгливо подумал, что эта жалкая потерянность — не у пацана сопливого, у взрослого мужика! — бесит, пожалуй, даже больше, чем оголтелая ненависть Ариадны. Та, по крайней мере, знает, чего хочет.

— Ариадна, — убедившись, видимо, что помощи ждать неоткуда, позвал Георгий. — Ты слышала, что он говорит?

— Слышала, — девчонка снова всхлипнула, подняла на Георгия несчастное, зарёванное лицо. — Я рассказала, как всё было на самом деле! А ты мне не веришь.

— Я думаю, что твой разум помутила Мать Доброты. — Голос Марии звучал мягко, но Ариадна вздрогнула.

— Что?

— После того, как Шаман и Ангелина покинули нас, разум помутился у многих, — так же мягко продолжила женщина. — Верно, Георгий? — Тот торопливо кивнул. Он кивал бы сейчас, кажется, чему угодно, лишь бы не говорить самому. — Возможно, ты так же, как другие люди, не осознавала, что делаешь. Ведь учение Матери нёс нам Шаман, а сейчас его нет. Ты могла неверно истолковать Её посыл. Твой разум помутился, и ты сама не понимала, что творишь.

Серый, открывший было рот, чтобы возмутиться, подумал — и возмущаться не стал.

Решил, что версия Марии не хуже и не бредовей любой другой. Принять горькую правду эти люди пока не готовы, а значит, сойдёт и так. Помутился разум — так помутился, хрен с ним. Лишь бы унять эту тварь. Лишь бы гадить перестала.

— Точно, — поддержал Марию он. — Ты ж глянь, на что девка похожа — краше в гроб кладут. Рожа опухшая, под глазами синячищи! Сто пудов разум помутился. Он, когда мутится, всегда первым делом по роже видать.

Слёзы в глазах Ариадны при словах Серого мгновенно высохли. Она смотрела на него с такой злостью, что было странно, почему до сих пор не сгорел на месте. А Георгий вгляделся в её лицо. Всплеснул руками.

— И правда! Бледная совсем. Отдохнуть ей надо, вот что! — придумал выход он. Аж просиял от радости. — А потом вернётся Шаман — разберётся, что делать.

— То есть, отдыхать она будет до возвращения Шамана? — уточнил Серый.

Георгий с облегчением закивал. Серый хмыкнул.

— Угу. Ну, хоть отпускать на все четыре не собираешься, и то хлеб... Ладно, хрен с ней. Пусть отдыхает. А где?

Георгий сдвинул брови:

— Что — «где»?

— Ну, где она будет «отдыхать»? Я ведь правильно понял, что до Шамана ты людям о ней рассказывать не собираешься?

Георгий вопросительно оглянулся на Марию.

— Мне кажется, не стоит так делать, — нахмурившись, проговорила женщина. — Будет непросто объяснить, что произошло. Шаман сделает это лучше нас.

— Да кто бы сомневался. — Серый дёрнул плечом. — Ладно, мне пофиг. Лишь бы не сбежала, второй-то раз хрен поймаю. Забирайте её и тащите, куда хотите.

Георгий с Марией переглянулись.

— Куда?

— Меня спрашиваете? — возмутился Серый. — Я откуда знаю, где тут у вас дур отбитых держат?

Георгий и Мария снова переглянулись. Уставились на Серого. Тот — на них.

В его родном посёлке редко, но случалось, что отдельных личностей приходилось изолировать от общества — если кто вдруг спьяну начнёт буянить, или в нечаянной драке берегов не увидит.

Отец отправлял таких под замок в одну из комнатушек Большого Дома — чтобы проспался, если пьяный, ну или просто остыл, если чересчур разошёлся. Дольше суток никого там не держал, этого времени обычно хватало за глаза. Да и выход виновника торжества из «буйного чулана», как ещё со времён Германа называли это тёмное, без окон, помещение, сопровождался такими насмешками со стороны соплеменников, что десять раз подумаешь, прежде чем снова дурковать. Серый почему-то был уверен, что и здесь, у южан, подобный укромный угол имеется. А сейчас вдруг сообразил, что с Шамановыми способностями в пенитенциарных мерах просто не было необходимости. Для чего изолировать человека, если можно внушением заставить его вести себя «по-доброте»? Мария подтвердила догадку.

— Шаман никогда не держал людей взаперти.

— Ну да, — буркнул Серый. — Отец-то с Джеком — не люди.

Мария сделала вид, что не услышала.

— Сначала твой отец и Джек находились здесь, — она обвела комнату рукой, — мы принимали гостей в этом доме и раньше. А потом...

— Потом Шаман их разделил, — вспомнил Георгий. — Есть ещё один дом, да. Но... — он с сомнением посмотрел на Марию.

Та кивнула:

— Этот дом недалеко от площади, на самом виду. Если оставить Ариадну там — допустим, мы сумеем отвести её незаметно, — рано или поздно люди заинтересуются, для чего Георгий или я носим еду в дом, который они полагают пустым. И начнут задавать вопросы.

— А врать вы не обучены, — хмыкнул Серый. До него начало доходить, почему Георгий так настаивал на невиновности Ариадны. Ни он, ни Мария просто-напросто понятия не имели, что с ней делать в качестве пленницы. — И что дальше?

Мария развела руками.

— Мы не возражаем, если она останется здесь.

— Что-о?! — обе девчонки, Ариадна и Эри, выкрикнули это одновременно.

Серый сам чуть не подпрыгнул от неожиданности. Возмутился:

— Да ещё чего! Совсем уже охренели?

Георгий насупился. Мария поджала губы.

Серый посмотрел на Эри.

— Ни за что! — яростно впившись глазами в Ариадну, выпалила та.

Мрак

Посланник зевнул ещё раз. И протопал в сторону комнаты, где до этого держали Стафку. Мрак услышал, как закрылась дверь. Подумал, что так тихо он ещё, кажется, никогда в жизни не выдыхал.

Пронесло, не заметили. Можно уходить.

Стафка... Стафку уже не вытащить. Он попытался — но кто ж виноват, что посланники Шамана оказались не полными идиотами? А теперь шанс упущен. Хоть, вроде бы, и удалось Стафке снова отбрехаться — этот, который сообразил мешок к себе примотать, с пацана теперь глаз не спустит. Ни его самого, ни комбез никак не достать... Сколько мог, Стафка Мраку помогал. Без него, конечно, лошадь бы так просто не раздобыл. Да и обходить путников на дороге так легко не получалось бы. А сейчас Мрак почти у цели. Шаман — вот он, рядом, в нескольких часах пути. Объективно, в нынешних условиях Стафка скорее обуза. Без него сподручнее, что и говорить...

Решено. Потом пацана отыщет. После, когда остановит Шамана.

Мрак откинул занавеску, выбрался в коридор. Шагнул к двери. Неслышно открыл, вышел из дома.

Сбежал с крыльца, собираясь прижаться к стене — светиться на улице не собирался. И вдруг увидел свисающую со ставни цветастую повязку.

Пронеслось в голове недавнее воспоминание.

Ехидный вопрос посланника:

— А если это плохой человек был? А?

И твёрдый ответ Стафки:

— Нет. Очень хороший.

Так зло Мрак ещё, кажется, никогда не матерился.

Он взлетел обратно на крыльцо — быстро, единым рывком, чтобы не передумать. Рванул на себя входную дверь, подхватил с пола в коридоре Стафкины ботинки и ринулся в комнату, где остались пацан и посланник.

Они ещё не легли. Сидели каждый на своей кровати — видать, посланник решил продолжить допрос. Соображали люди Шамана не быстро, но судя по угрюмому, с упрямо сжатыми губами лицу Стафки, чем дальше, тем вернее. Вовремя Мрак решил вернуться.

На Стафку он, впрочем, почти не смотрел. Бросился к посланнику — в надежде, что заорать тот не успеет.

Обломался. Мужик успел и вскочить, и даже гаркнуть:

— Алексей... — но не договорил.

Мрак успокоил его ударом в челюсть. Мужик упал, ударившись виском об угол стола, и затих. Мрак развернулся к двери.

Был уверен, что на крик первого посланника сейчас примчится второй — тем более, что шевеление в соседней комнате слышал, но и этот мужик сумел его удивить.

Несколько долгих мгновений, в течение которых Мрак напряжённо ждал — а потом дверь вдруг захлопнулась. Мрак услышал, как её снаружи закрыли на засов. Алексей, должно быть, рассудил, что оглушённому товарищу он уже не поможет, и решил нейтрализовать врага хотя бы таким способом.

Мрак навалился на дверь — безрезультатно, как и ожидалось. Засов, который он, стоя в коридоре, успел рассмотреть в подробностях, выглядел более чем внушительно.

Мрак подбежал к окну, распахнул ставни. Сквозь пыльные стёкла хлынул яркий полуденный свет.

— Комбез надевай! — рявкнул Мрак на Стафку. — Чего стоишь?!

Стафка бросился к мешку — теперь уж посланник предусмотрительно поставил его рядом со своей кроватью. Вытащил комбез, принялся одеваться. Без сноровки получалось у него не быстро, Мрак потянулся помочь. Когда дом вдруг сотрясся.

С потолка посыпалась труха, с печи — побелка, зазвенела на столе посуда. А в стене, отделяющей комнату от соседней, вдруг образовалась дыра. Мрак поначалу на показавшийся из дыры лом — у них в посёлке такими скалывали лёд — глаза вылупил, а потом сообразил, в чём дело.

Перегородка между комнатами была не бревенчатой — дощатой. Сверху доски обшили фанерой, вот тебе и готова «стена». Неудивительно, что тяжёлый лом проткнул её насквозь. А вот что Алексей собирается делать дальше, Мрак не сообразил. Пялился, как идиот, на дыру.

Когда сообразил, стало поздно. В комнате прогрохотал выстрел.

Если бы спросили, Мрак вряд ли сумел бы ответить, какие инстинкты заставили отпрянуть в сторону и оттолкнуть с линии огня Стафку за мгновение до выстрела.

Он дёрнул пацана за руку, заставляя упасть на пол, сам плюхнулся рядом. Пуля прошла над их головами, вонзилась в простенок, выбив из бревна щепу.

Взгляд Мрака заметался по комнате, ища укрытие. Доли секунды, необходимые невидимому стрелку для того, чтобы перезарядить обрез, нужно было использовать. Был бы Мрак один, уже выскочил бы в окно. А выпихивать на улицу Стафку, пока тот не упаковался как следует, для пацана если не смерть, то тяжелые ожоги.

Не придумав ничего лучше, Мрак опрокинул на пол громоздкий, стоящий здесь видимо ещё со времён до того как все случилось, стол. Посыпались на пол тарелки, кружки, опрокинулся и покатился чугунок с недоеденным варевом. Баррикада получилась сомнительная, пуля пронзит столешницу на раз, но теперь они со Стафкой — хотя бы не живые мишени. Если распластаться на полу, у Стафки есть шанс успеть напялить комбез до того как их пристрелят.

Мрак толкнул обалдевшего пацана, заставляя укрыться за столешницей. Рявкнул:

— Комбез!

А сам выпустил по стене очередь из пистолета, целясь чуть ниже дыры. Из-за стены раздался приглушённый вопль. Задел!

Мрак удовлетворённо выдохнул. Перекатился за стол. Стафка, лёжа на спине, заталкивал ноги в штанины комбинезона. Получалось плохо: пацан побледнел, руки у него дрожали. Дошло, видать, что пуля, предназначавшаяся Мраку, запросто могла прилететь в него.

— Быстрее! — бросил Мрак. Осторожно выглянул из-за края стола.

В ту же секунду древесину столешницы расщепила пуля. Прошла навылет и вонзилась в стену. Стафка округлил глаза, замер, придерживая у плеча полунадетый комбинезон.

— Шевелись! — рявкнул Мрак. — Не хрен пялиться!

А сам со злостью подумал, что ранил стрелка, получается, несерьёзно. Быстро перекатился к другому краю стола. Выстрелил оттуда — теперь уже одиночным. Палил наугад, целясь всё туда же, чуть ниже пробитой в стене дыры. Вынырнул на мгновение и тут же кинулся обратно. Краем глаза заметил, что Стафка почти оделся, завязывает плетёнки на ногах. Бросил:

— Лезь в окно. В тебя он стрелять не будет, не ссы.

Стафка, помедлив, кивнул. Несмотря на заверения Мрака, выбираться из-за укрытия ему было, наверное, очень страшно. Но переспрашивать не рискнул. Бросился к окну, распахнул и, подтянувшись на руках, вскочил коленями на подоконник. Спрыгнул вниз.

Мрак подхватил с пола заплечный мешок. Прицельным броском швырнул его туда же, в окно — от души надеясь, что Стафке не прилетит по башке. Выждал пару мгновений — тишина, больше посланник не стрелял. И тоже рванул к подоконнику.

Секунда — преодолеть расстояние до окна. Ещё секунда — вскочить на подоконник и выпрыгнуть на улицу.

Приземлившись, Мрак от души выругался — под окном буйно разрослась крапива, обожгла и лицо, и голые руки. Но долго ругаться времени не было.

— За мной, — бросил Мрак прижавшемуся к стене Стафке.

И, огибая злосчастный дом, помчался на задний двор — где ещё перед тем, как пробраться сюда, приметил загон для лошадей.

***

Мрак и Стафка скакали четыре часа кряду — ровно столько, сколько, по уверению Кирилла, мог выдержать комбез. Никого на дороге в такое время, конечно, не встретили. Мрак скакал бы и дальше, в азарте погони усталости он не чувствовал. А Стафку приходилось беречь от солнца.

Снова — мёртвый посёлок. Длинное приземистое здание с небольшими, вытянутыми в ширину окнами. Чёрт его поймёт, что здесь было до того как всё случилось, но люди точно не жили. Широченные, двум конным можно разъехаться, рифлёные железные двери, яма в бетонном полу, вместо мебели — трубы и непонятные, насквозь проржавевшие громоздкие херновины разной степени сохранности. Мрак даже примерно не знал, что это такое. Да и чёрт с ним. Крыша есть, солнце в помещение не попадает, и ладно.

Он кое-как расчистил от мусора дальний от входа угол, раскатал спальник. Бросил Стафке:

— Ложись.

— Ага. — Пацан благодарно кивнул.

Он уже успел стащить комбинезон, прибрать в мешок. Пристроил мешок под голову.

Мрак, глядя на «сумку», вздохнул. Удобная вещь, но придётся её здесь и бросить, вытащив всё необходимое. Для них со Стафкой эта хренотень — что флаг над головой с надписью «я ограбил посланника Шамана».

Идиоты они, конечно. Точнее, он один идиот — Стафке-то откуда знать, что мешки у всех Шамановых посланников одинаковые? А вот сам мог бы сообразить, Джек или батя такую промашку не допустили бы.

Батя, впрочем, и за Стафкой вряд ли бы вернулся. У него сперва дело, потом всё остальное. А Мрак сопли распустил, теперь вот расплачивается. Не догонит Шамана — сам виноват будет...

— А почему ты за мной вернулся?

Мрак аж вздрогнул. И оттого, что Стафка так точно угадал мысли, и потому, что был уверен: пацан вырубился, едва коснувшись головой мешка.

Буркнул:

— Дурак потому что.

— Нет. — Стафка, приподняв голову, серьёзно смотрел на него. — Ты по-доброте поступил. Теперь уж Мать Доброты нас не оставит, вот увидишь! Поможет нам.

— Спи ты, блин, — простонал Мрак. — Мне ещё только Матери твоей не хватало.

***

На сон у Мрака и Стафки осталось три часа — для того, чтобы продолжить погоню за четыре часа до заката, и дальше ехать по темноте. В посёлок, где начиналась железная дорога, если верить карте, оставалось скакать около пяти часов. Если Шаман уже там и выдвинется до рассвета, они опоздают. Об этом Мрак старался не думать. Надеялся настигнуть Шамана в пути.

Они скакали. Три часа. Четыре.

Солнце село, но комбез Стафка не снимал, не было времени на остановки. Надежда таяла с каждым километром.

Опоздали-таки...

Мрак мучительно соображал, что делать дальше. Дождавшись рассвета, пробраться в посёлок, попытаться разузнать, действительно ли Шаман уже уехал? Чем чёрт не шутит, вдруг они его опередили?.. Можно, кстати, рассвета не дожидаться. Стафку в этом посёлке не знают, заслать на разведку его. Пусть наврёт, что посланники Шамана отправили передать важные вести... Должно проканать. А не проканает — сбежит, к этому пацан уже попривык. На выезде из посёлка Мрак его подождёт и с возможной погоней разберётся...

— Вон! — заорал вдруг Стафка. — Смотри! Я же говорил, что Мать Доброты нас не оставит! — он привстал в стременах, указывая рукой вперёд.

И Мрак увидел то, что, если бы не усталость и тяжёлые мысли, заметил бы раньше Стафки.

Впереди на дороге клубилась пыль. Она окутывала фигуру одинокого всадника. Даже отсюда было видно, что человек, сидящий в седле, маленького роста. И что он одет в знакомый до боли серебристый комбинезон. Тоже торопится, падла!

— Погнали, — подобравшись в седле, бросил Стафке Мрак. — Держись позади меня. Не лезь вперёд, понял? Мало ли что, — и пустил коня галопом.

Когда расстояние, оставшееся до Шамана, сократилось вдвое, одинокий всадник обернулся. И мгновенно, как понял Мрак, сообразил, что к чему — местное население не носило камуфляжные штаны и майки. Может быть, Шаман его даже узнал. Он прильнул к шее лошади и тоже пустил её галопом.

Мрак выдохнул — догонит. Теперь уж не упустит. Лошади устали, конечно, ну так и у Шамана кобыла не железная. Тоже, поди, не первый час скачет. Шаман погонял, но расстояние между ним и Мраком неуклонно сокращалось.

Мрак уже решил, что будет делать. Даже успел обругать себя за то, что не умеет, как батя или покойная мамка, бросать веревочную петлю — до сих пор без надобности было, кто ж знал, где пригодится. Придётся обходиться теми умениями, которые есть. Решил, что как только подъедет ближе, перебьет Шаману локоть. Перестанет шибздик управлять лошадью — далеко не уедет. Мрак уже выхватил из кобуры пистолет. Уже целился. Когда Шаман вдруг обернулся. И в руке он тоже держал пистолет.

Грохнул выстрел. Правое плечо обожгло болью, Мрак покачнулся в седле.

Где ж ты, пацифист долбаный, стрелять-то научился?! — мелькнуло в голове. — И где пистолет взял?! У Егора, что ли? Но додумать Мрак не успел.

— Не-ет! — Стафка, дурак, заорал из-за спины, как резаный. — Не стреляй в него! Ты ошибся, они не желают нам зла! — Стафка поравнялся с Мраком. — Подо...

Выстрел. Пацана швырнуло назад.

Мрак увидел, как тонкая, болтающаяся в слишком большом для него, как ни утягивай, комбезе фигурка изумлённо покачнулась. Как Стафка широко распахнул и без того огромные, тёмные на бледном лице глаза, попытался крикнуть что-то — и не сумел. Выпустив поводья, свесился вниз.

С лошади он не упал, ноги застряли в стременах. Повис, словно выстиранная рубаха на верёвке. А лошадь, для которой пока ещё ничего не изменилось, продолжила скакать.

Мрак бросился к Стафке. Вдруг — жив?! Упадёт под копыта, затопчут... И тем самым спасся от новых выстрелов, теперь уже Шаман палил по нему. Мимо — где бы ни учился стрелять, тренировок было явно не достаточно. В первый-то раз скорее повезло, Матери Доброты молился, не иначе. Да и расстояние было меньше, сам Мрак, будь он на месте Шамана, попал бы, куда целился.

Он дважды выстрелил в ответ, но тоже неудачно. Попробуй попади, при такой скачке! А лошадь Шамана набрала разбег. Больше урод не стрелял. Прильнул к шее лошади, погоняя изо всех сил.

В момент, когда Мрак поравнялся со Стафкой и сумел перехватить поводья, понял, что гада уже не догнать. Ушёл.