Дети Доброты

Глава 24

Мрак

Стафка сидел на кровати — одетый, обутый, словно и не ложился. Больше в комнате никого не было, но Мрак на всякий случай поднёс палец к губам.

Стафка понятливо закивал. Соскочил с кровати, на цыпочках подбежал к нему.

— Где комбез? — неслышно, одними губами, спросил Мрак.

Стафка досадливо ткнул пальцем в стену-перегородку, разделяющую комнаты. Так же тихо, как Мрак, прошептал:

— Там. Они сумку к себе в комнату забрали. А комбез разглядывали, удивлялись. Не видали таких... Я проберусь тихонько, — продолжил он раньше, чем Мрак успел ответить. — Я видал, куда они сумку положили, быстро найду. И ходить умею тихо. Главное, чтобы дверь опять не заскрипела.

— А если заскрипит?

— Скажу, что уборную искал, да перепутал спросонья. А ты на крыльцо выскакивай, чтоб не увидали. Уж из дома-то они точно не высунутся. Авось не заметят, как выскочил.

Ишь ты, всё продумал. Значит, ждал, что Мрак за ним придёт.

— А если заметят?

Стафка понурился.

— Ну... уходи тогда. Я про тебя — клянусь, что молчать буду. Кто ты, откуда, слова не скажу.

— Они всё равно когда-нибудь поймут, что ты мне помогал.

— Ну... То ж ещё не скоро будет. Я уж сбегу к тому времени.

— И куда подашься?

Стафка опустил голову и замолчал. Ответить ему было нечего, это Мрак и сам понимал. На юге пацан теперь — такой же чужой, как они с Серым.

— Может, она и не заскрипит, — прошептал Стафка. — Или, может, скрипнет, а они не проснутся? Сейчас не проснулись же?

— Ну... Может, и не заскрипит. Шаман здесь? В посёлке?

Стафка качнул головой:

— Нет. Посланники сказали, отдохнул да уехал. Сами-то они, как солнце село, на дорогу отправились — вас караулить. А возвращались уже со мной. А Шаман выспался, да дальше поскакал. В соседнем посёлке уже, говорят, Материна дорога начинается.

— Ясно. И далеко до этого посёлка?

— Ночь пути.

— Ясно, — повторил Мрак.

Если бы Стафку не угораздило напороться на посланников, Шамана они завтра к середине ночи уже точно догнали бы. И Стафка это сам отлично понимал, потому и глядел так виновато.

Из комнаты выбирались осторожно, прислушиваясь к каждому шороху. Мимо скрипучей двери — боком, стараясь её не тронуть.

— А где сумка-то лежит? — уже в коридоре спохватился Мрак.

— Под столом. Они и свои вещи туда сложили, чтоб под ногами не мешались. Я быстро найду, не волнуйся.

Стафка взялся за ручку двери, осторожно потянул. Мрак затаил дыхание.

Дверь открылась, не издав ни звука. Доносящийся из комнаты храп стал громче и различимее, сейчас уже было ясно, что храпят двое. Мрак даже сумел прикинуть, где стоят кровати: одна справа, прямо возле двери, другая в левом дальнем углу.

Стафка, чтобы проскользнуть в комнату, для чего-то пригнулся, но вёл себя уверенно. Шагнул через порог и босиком (обувь оставил в коридоре), неслышной тенью пересёк комнату. Возле стола опустился на колени.

Свет пробивался в комнату сквозь щели в ставнях. Мраку, оставшемуся снаружи, было отлично видно, как Стафка нырнул под стол. Копался он неслышно и недолго. А вынырнув, уже тащил за собой заплечный мешок. Рожа довольная, аж сияет.

Ох, не к добру, — мелькнуло в голове у Мрака, — рано лыбишься, сглазишь! Но одёрнуть пацана вслух, конечно, не мог.

Стафка дошёл почти до середины комнаты, когда вдруг остановился. Недоумённо посмотрел на мешок, который держал перед собой, в охапке. Сделал странное движение — дёрнул мешок, словно отцепляя его от невидимого крючка, Мрак с удивлением заметил, что левый нижний угол при этом движении вытянулся. А в следующую секунду раздался вопль:

— Куда?!

Ещё через секунду рядом со Стафкой оказался один из посланников — босой, в рубахе и штанах, приспособленных специально для сна, местные называли это «ночными костюмами». Посланник вырвал у Стафки из рук мешок.

— Куда тащишь?!

Пацан обалдело хлопал глазами. Версия с «искал сортир, ошибся дверью» в сложившейся ситуации очевидно не канала.

Мраку, застывшему посреди коридора, казалось, что слышит, как у Стафки скрипят мозги — силясь придумать хоть что-то правдоподобное.

— Сбежать хотел?! — сдедуктировал посланник.

Догадался, надо же.

— Да ну?! — ахнул из правого угла второй.

Его Мрак за дверью не видел, но ясно было, что и тот наверняка вскочил.

— Нет, — всхлипнул Стафка, — не хотел! Куда мне бежать-то? День на дворе!

— А почему одетый? Ты же спать лёг?

— Дак, я одетый лёг. Костюма-то ночного нету, я ж говорил, что торопился шибко, чтобы Шамана догнать. Не взял с собой ничего. А я того... стесняюсь. Вот и подумал — может, в мешке костюм найдётся? А то в одежде уж больно неудобно. Я ворочался, ворочался... Я ведь и без ботинок даже. Видите?

— Правда, без ботинок, — задумчиво пробормотал второй посланник.

Первый недоверчиво хмыкнул.

— То есть, своих вещей у тебя вовсе никаких нет? Ни миски, ни ложки, ни припаса в дорогу? Как же ты ехал-то от самого Барыбино? А?

«А как же вы-то сразу не отдуплили, что пацан — пустой? — почему-то с досадой подумал Мрак. — Допросчики хреновы... Видать, правильно Кирилл сказал, что башкой думать не приучены. Хотя, с другой стороны, этот вот — дурак дураком, а подстраховаться сообразил. Мешок, видать, к руке своей привязал. Леской, или ещё чем — таким, что и не разглядишь, если не присматриваться. Стафка мешок схватил и, получается, посланника за руку дёрнул. Вот он и подорвался, как ошпаренный. И теперь уж, видать, убедился, что с пацаном не всё гладко. Теперь от него не отстанет, пока наизнанку не вывернет».

Стафка весьма натурально шмыгнул носом.

— Я в посёлки заезжал. У соседей меня знают, а дальше там — просто люди помогали. По-доброте.

— Помогали, значит? — недоверчиво повторил посланник. — И ни один не велел домой возвращаться? Ох, темнишь ты что-то, парень...

— Я правду говорю.

— Да? А, ну Матерью Доброты поклянись! Что правду говоришь.

— Клянусь, — помедлив, неожиданно твёрдо и серьёзно сказал Стафка. — Мне... помогали. По-доброте. Человек один помог.

— Что за человек?

— Не скажу.

— Это почему?

— А вдруг вы на него тоже ругаться будете? Что домой меня не отправил?

— Вот же ж... — посланник подвис. Видимо, слов подобрать не мог. Приличные тут не годились, а употреблять неприличные Мать Доброты своим детям не велела. — Наконец выдал: — Как есть, дитё ты малое! Секреты у него, ишь! Что хоть за человек-то?

— Незнакомый. В пути повстречался.

— А если это плохой человек был? А?

— Нет, — так же твёрдо отрезал Стафка. — Очень хороший.

Мрак почувствовал, что к щекам прихлынула кровь.

— И куда же он потом делся?

— Не знаю. Наверное, дальше по своим делам поехал. Раз уж я Шамана почти догнал.

— Уж Шаман с тобой разберётся, — пригрозил посланник. — Ему всё выложишь, как на духу! Ладно. Спать надо.

— Ага, — подхватился Стафка, — пойду, — и дёрнулся было к выходу.

— Ещё чего. — Посланник поймал его за плечо. Приказал: — Здесь ложись, в этой комнате. Алексей, а ты в ту иди. Пусть пацан на глазах будет.

Мрак в два неслышных прыжка сместился из середины коридора в сторону. Прятаться было негде, не под одеждой же на вешалке? Шмыгнул за занавеску, отделяющую сортир.

Напряжённый каждым нервом, слушал, как второй посланник вышел в коридор. Услышал, как мужик зевнул, как почесал пузо. Как отодвинул ногой в сторону Стафкины ботинки. И замер в задумчивости.

Если решит сейчас, что, коль уж идёт мимо, то почему бы не заглянуть... Мрак положил ладонь на рукоять пистолета.

Серый

Ариадна пришла в себя довольно быстро, но больше ни Серый, ни Эри с ней не разговаривали. Пленница так и провела день на полу, привязанной к ножке стола. Велик был соблазн вытащить завтра отравительницу на площадь. Показать людям, кто на самом деле виновен в их бедах. Эри настаивала на том, что именно так и надо поступить, а Серый вдруг заколебался.

Душой он и сам предвкушал торжество справедливости. Притащить Ариадну к людям и сказать: вот — ваш враг! Вот кого на самом деле вы должны ненавидеть! Забирайте эту дрянь и делайте с ней, что хотите, а нам дайте спокойно своих дождаться. Придут — свалим отсюда в ту же ночь, и как звать вас всех, забудем. Неужели так много просим? Но, чем дольше размышлял, тем ближе подступало понимание: люди ему не поверят.

Кто для них Серый? Вооружённый чужак, умеющий больно бить. А Ариадна — первый ребёнок, появившийся в посёлке. Девочка, которую все здесь обожают. Выросшая умницей и красавицей, свято почитающей Мать Доброты. И, пожалуйста, картина маслом: он, чужак, волочёт на площадь связанную Ариадну. Льющую крокодиловы слёзы и уверяющую, что ни в чём не виновата. Вопрос, кому поверят люди, ему или ей, при таком раскладе просто наивен. И доказательства вины Ариадны взять негде.

Комбез — эта дрянь скажет, что сам Серый на неё и надел. Пистолет — тоже скажет, что его, она к этакой пакости ни за какие коврижки не притронется. Яда Серый при девчонке не нашёл. Да и нашёл бы — кто ей мешает наврать, что подбросил? Что виноваты во всём они с Эри, а на неё пытаются свалить вину?

— Нет, — решил Серый.

Перед тем, как лечь спать, они с Эри совещались, что делать завтра. Вышли для этого в другую комнату, но дверь оставили открытой — приглядывали за пленницей. Говорили негромко, чтобы не подслушала. Сели на кровать и тесно придвинулись друг к другу.

— На площадь мы её не потащим.

— Почему?

Серый объяснил, почему. Эри, поначалу явно настроенная спорить, с каждым его словом всё больше затухала. Растерянно пробормотала:

— А что тогда делать?

— Позовём только Георгия и Марию. Георгий знает, что у нас с собой комбезов нет — кабы были, уж он бы мимо не прошёл. И пистолет у меня свой, на хрена мне ещё-то один? А Мария знает, что комбез был у Шамана, но пропал, как и всё наше барахло. И что у неё Джек об этом спрашивал. Если бы мы сами своё шмотьё увели, так неужто спрашивать бы припёрлись?.. Мария-то про комбезы, кабы не Джек, и не вспомнила.

— Ну... да, — подумав, рассудила Эри. — Вроде логично. Мария — умная женщина, и нам она доверяет.

— Был бы Джек, ещё больше бы доверяла, — хмыкнул Серый. — Ну, ладно. Будем надеяться, что не хуже выступим. Всё-таки, два человека — не толпа, да и в теме они наших дел более-менее. Георгию с Марией всё расскажем, а дальше пусть сами парятся, что им с этой дурой делать. — Сказал и невольно посмотрел на пленницу.

И вдруг увидел, что Ариадна тоже смотрит на них, жадно вглядывается в темноту комнаты.

«Чего уставилась?» — чуть не бросил Серый. А потом сообразил, что зрение у Ариадны, родившейся в Бункере, если и лучше, чем у Эри, то ненамного.

Ариадна не такая, как он или Мрак. И если он-то видит всё, что происходит в соседней комнате, как видел бы днём, то Ариадна различает в темноте разве что смазанные силуэты. Даже не заметила, что Серый на неё посмотрел, иначе давно бы уже отвернулась. А она таращится. И лицо при этом странное — будто грызут одновременно страх и любопытство. Что она такое разглядеть-то пытается?

Эри рядом с Серым что-то сказала, неловко повернулась, и старая кровать под ними скрипнула. Серый увидел, как вытянула шею Ариадна, прислушиваясь к звуку. Ещё пристальнее вгляделась в темноту.

Серый скрипнул кроватью сам, теперь уже нарочно. Девчонка ещё больше напряглась. А до него вдруг дошло.

Серый, не сводя глаз с Ариадны, положил руку на плечи Эри. Лица их Ариадна, судя по всему, не различала. А вот позы, жесты — вполне. Сидят на кровати — тесно, рядышком. Шепчутся. Кроватью заскрипели, обнялись...

— Ты чего? — удивилась Эри.

Не то чтобы ей были в новинку объятия — после ухода Джека девчонка здорово тосковала. Подсаживалась к Серому и подолгу сидела рядом, уткнувшись лицом в его плечо. Пару раз вообще бывало, что Серый просыпался, почувствовав, как на кровати под боком ворочаются. Бухтел, но Эри не прогонял, жалко было. Всё собирался как-нибудь прочитать ей лекцию о том, что делить на двоих походный спальник — это одно, а забираться посреди дня в постель к парню — совсем другое. То есть, идея-то не сказать, чтобы дурацкая, но подразумевающая определённую готовность... к некоторым вещам. И, если тебе нравится один парень, то так вот запросто лезть под одеяло к другому у нормальных девушек не очень принято. Однако вечером он о своих просветительских намерениях забывал напрочь, башка другим забивалась.

— Так надо... Тс-с-с, — прошептал Серый.

И притянул Эри ближе к себе. Внутренне ухмыляясь, опустился вместе с ней на кровать.

— Да что с тобой? — Эри попыталась вырваться.

Серый удержал.

— Тс-с-с, — повторил он. — Она за нами подглядывает!

— Кто?

— Ну, эта! Кто ещё?

— Зачем?

— Ну... думает, тут интересное что-то.

Эри непонимающе сдвинула брови.

— Думает, может, ты мне фокусы показываешь, — пояснил Серый. — Или я тебе... показываю что-нибудь.

Он с трудом сдержал смешок. С мстительным удовольствием наблюдал за тем, как всматривается в темноту Ариадна. Потом выпустил Эри, поднялся и подошёл к порогу комнаты. Ариадна, услышав шаги, тут же отвернулась.

Серый гоготнул. Посочувствовал:

— Что, хреново видно? Из кустов лучше было?

Готов был поклясться, что у Ариадны покраснел даже затылок.

— Матери Доброты помолись, — посоветовал Серый. — Глядишь, когда-нибудь и тебе обломится. А кина не будет, не надейся, — и мстительно захлопнул дверь.

Решил, что сбежать — не сбежит. Даже если сумеет освободиться от пут, на дворе белый день, дальше крыльца не уйдёт. Пусть её от любопытства сгорает.