Дети Доброты

Глава 11

Серый

— Ты хочешь сказать, — медленно проговорила Эри, — что кто-то осознанно отравил цветущие деревья?

— Тут и говорить ничего не надо, — мрачно отозвался Серый. Качнул злополучную ветку. — И рад бы глазам не верить, да не выходит.

— Яблочко, говорят, от яблони, — буркнул Джек.

— О чём ты? — удивилась Эри.

— О том. Посёлок отравленный помните? Шаман людей истреблял — не кашлял. А тут деревья.

— Но Шамана ведь увели? — удивился Серый.

— Его-то увели. А дело, видать, живёт.

— Ангелина? — предположила Эри. — Она ведь так и не вернулась.

— Нет, — брякнул Серый. Напоролся на тяжёлый взгляд Джека и осёкся. Совсем забыл, что о смерти Ангелины знают только они двое. Поправился: — То есть, я не думаю, что это она.

— А кто ещё? — настаивала на своём Эри. — Больше некому! Остальные просто не додумаются до такого. Они, по сути своей, очень простодушные люди.

— Угу. И факелом по роже тебя огрели — исключительно по простоте душевной.

Эри надулась.

— Да хорош вам, — одёрнул Джек. — Кто это устроил, до поры дело десятое. Вопрос, как провернули?

— То есть? — удивился Серый. — Чего тут проворачивать? Берёшь отраву — в принципе, подойдёт любое едкое вещество, — растворяешь в воде. Раствор наливаешь в пульверизатор, и опрыскивай на здоровье. Опрыскиватели у них наверняка есть. Может, с до того как всё случилось уцелели, а может сами смастерили — штука-то нехитрая.

— Окей, — кивнул Джек. — А теперь прикинь, сколько времени надо на то, чтобы все деревья в саду облить.

— Н-ну... Часа два. Может, три... Блин!

— Дошло? — усмехнулся Джек. — То-то.

— До меня не дошло, — сердито вмешалась Эри. — Ну, два часа — и что?

Джек покачал головой:

— Вот, сразу видно — не доводилось тебе яблони по чужим садам обтрясать. А если мимо кто пойдёт? Пульверизатор — здоровая хреновина, в карман не спрячешь. И поди объясни, что тут вообще делаешь.

— Думаешь, это был кто-то их тех, кто работает в саду? — удивилась Эри.

— Не, тоже хрень. Местные — дурни, конечно, но уж спросить у того, кто опрыскивал, что это он такое в пульверизатор залил, сообразили бы... Нет. Этот гад втихаря работал.

— Да каким макаром? — Серый огляделся. — Тут ведь постоянно люди ходят! По любому спалили бы.

— Дак, а я о чём?

— Утром и вечером весь посёлок на молитве, — напомнила Эри. — Этот человек мог, например, притвориться больным и не пойти на площадь.

Серый качнул головой:

— Не успел бы. Молитва — от силы полчаса.

— Может, он несколько ночей притворялся?

— Тогда и деревья постепенно бы сохли... Нет. Это точно сделали в один приём.

— Тогда я ничего не понимаю, — сердито проговорила Эри. — Ночью его бы заметили, днём, когда на улице никого нет, он не мог здесь оказаться из-за солнца. Людей, которые могут себе такое позволить, в посёлке всего двое — и это вы.

— Ну, стало быть, не зря нас поджигать приходили, — усмехнулся Джек. — Рассказывай, Серый, где опрыскиватель прикопал?

— Подожди, — Серый поморщился, по-отцовски потёр виски — Кирилл всегда так делал, если хотел сосредоточиться. — Слушай, Джек. А где ваши с отцом комбезы? У вас ведь были с собой?

— У нас много чего было. Да только, как в плен попали, так сразу и закончилось.

— То есть, ваши вещи здесь, в посёлке? — Серый хлопнул себя по лбу. — Точно, здесь! На Ангелине ведь был комбез — помнишь?

— На Ангелине? — удивилась Эри.

Серый, под яростным взглядом Джека, прикусил язык. Постарался исправить оплошность:

— То есть, я хочу сказать, что она или Шаман запросто могли пользоваться вашими комбезами.

— А вот это точно, — согласился Джек. — Шаман, Ангелина... Или тот, кто знал, куда наше шмотьё заныкали.

— И знал, для чего нужны комбинезоны, — добавила Эри. — Я же вам говорю, что это Ангелина! Больше некому. Комбинезон может спасать от солнца около двух часов, так?

Серый пренебрежительно махнул рукой:

— Это старые два часа работали. Отец усовершенствовал пропитку, современные комбезы до четырёх часов солнца держат.

— Тем более, — всплеснула руками Эри. — Четырёх часов этому человеку за глаза бы хватило. Так?

— Ну да. Только мы здесь уже больше месяца, а я ещё ни разу никого в комбезе не встречал.

Джек фыркнул:

— Дак, поди, не дураки — палиться. С нас ведь станется и назад барахло отжать. Но только сдаётся мне, дело не в этом. А в том, что про комбезы мало кто знает. Так ведь, если подумать — когда нас с бункерным опоили и рюкзаки уволокли, небось на весь посёлок об этом не орали. Шаман с Ангелиной упёрли втихаря, втихаря же и пользовались. А у Шамана, кстати, кроме Ангелины, ещё две бабы есть.

Эри ахнула.

— Мария и Серафима?!

— Ну, может, и другие есть, конечно, — ухмыльнулся Джек. — Только нахрена, если с этими-то не знает, что делать?

Эри вздохнула.

— Ты как мальчишка, честное слово! Ты понимаешь, что это очень серьёзное обвинение?

Джек потрепал Эри по волосам.

— Обвинения, лапушка — то у вас в Бункере заморачиваются. У нас с этим делом попроще. Того, кто такое сотворил, обвинять не стали бы. Башку свернули, и всех делов.

— Как это — свернули? А если это не он?

— Дак, спросить можно.

Эри непонимающе нахмурилась.

— Джеку не соврёшь, — объяснил Серый. — И тебе тоже. Так ведь?

— Ой...

— Вот тебе и «ой». Ладно, — решил Джек, — топайте по своим делам, а я в лечебницу вернусь. Чует моё сердце, с шаманскими матерями есть об чём перетереть.

***

Вечера в посёлке Шамана начинались с общей молитвы. А после неё часть людей отправлялась туда, где они работали постоянно — на фермы, на поля, в теплицы, — а часть оставалась. Этим людям участок для сегодняшней работы раньше определял Шаман, теперь ушедшего главу сменил на этом посту Георгий.

На Серого и Эри, подошедших за распределением, собравшиеся возле Георгия люди старались не смотреть, отводили глаза.

«Думали, после вчерашнего не придём, — понял Серый. — Щас! Обойдётесь». Уверенно подошёл к Георгию.

— Здорово, начальник.

— Храни тебя Мать Доброты, — сумрачно отозвался тот. — Ты мог бы не приходить сегодня.

— Почему?

— Я слышал, что вы пострадали, — Георгий мазнул взглядом по ожогам на руках Серого, по щеке Эри.

— А я слыхал, что и других пострадавших немало было, — усмехнулся Серый. — Что ж теперь, дела себя сами сделают? Назначай, куда идти.

— Если ты здоров, можешь продолжить ровнять живую изгородь.

— Здоров, — кивнул Серый. — Выдавай инструмент.

Живая изгородь в посёлке Шамана заменяла забор, окружала его по всему периметру. За изгородью следили: колючему кустарнику не позволяли разрастаться ни вширь, ни вверх, обрубая лишние побеги. Работа была Серому знакома, он боролся с колючим кустарником не первую ночь. Эри, как существо, в огородно-полевых работах ничего не смыслящее, с самого начала отрядили Серому в помощницы. Если он рубил дрова, она таскала их в поленницу. Если чистил коровник, прибирала граблями пол. Возле изгороди Эри приспособилась собирать обрубленные Серым ветки, складывала их в кучу.

Уставала, конечно, быстро, и тонкие белые руки, несмотря на защитные рукавицы, в первую же ночь покрылись царапинами. Но Эри не жаловалась. Привыкла к Серому, знала, что чуть заикнётся об усталости — он тут же её прогонит. А сидеть дома терпеть не могла, там пришлось бы хозяйством заниматься. Это бункерная совсем не умела, Джек над ней в голос ржал. То у неё молоко сбежит и плиту зальёт, то печка зачадит так, что хоть ори «Пожар!», то ведро в колодце утопит — смех и грех. Вот и пыхтела рядом, ни на что не жаловалась. Обычно болтала без умолку, а сегодня помалкивала. Думала что-то своё.

Серый тоже молчал. Мысли в голове бродили нехорошие. Это Эри могла подозревать Ангелину, а он-то знал, что главная жена Шамана мертва. И выходило, что деревья потравила либо Серафима, либо Мария.

Серафиму Серый почти не знал, не было поводов общаться. Едва ли десятком слов с ней обмолвился. Но ему хватало того, что видел — Серафима казалась воплощением простоты и добродушия. Да и физически этой полной, немолодой женщине тяжеловато было бы управиться с пульверизатором. А вот Мария справилась бы легко. Чем-то она напоминала Серому Лару — такая же стройная, сильная, привычная к любой работе. Только Лара весёлая, а у Марии вечно губы в ниточку стянуты, и взгляд отстранённый — будто говорит с тобой, а сама не здесь. Иногда Серому казалось, что женщина с удовольствием вела бы себя по-другому. Смеялась бы вместе с ними, болтала о всякой ерунде. Но Мария этого не делала. Она приходила к ним частенько, в начале помогала обустраиваться, потом — Серый думал, что по привычке. Пока Эри сегодня не ляпнула про Джека.

Мария справилась бы с опрыскивателем, в этом сомнений не было. Но зачем?!

— Зачем? — Серый сам не заметил, что говорит вслух. — Она ведь лучше всех в посёлке к нам относится.

— Что? — удивилась Эри. — Кто к нам лучше всех относится?

— Да никто, — отмахнулся Серый, — не обращай внимания... О! Джек идёт.

Живая изгородь доходила ему до плеча. Они стригли кустарник с внешней стороны периметра, с внутренней закончили ещё вчера.

От устроенной в изгороди калитки разбегались тропинки. Самая широкая вела на поля, налево уходила дорожка, ведущая к лесу, а с правой стороны метров через пять начинался овраг, по дну которого текла речка. Серый слышал от местных, что летом её можно перемахнуть в два прыжка, случались годы, когда вовсе пересыхала. А сейчас, в конце весны, когда с гор всё ещё сходил снег, это была настоящая река — неширокая, но бурная.

Эри не видела, что происходит за изгородью, не хватало роста. Она поднялась на цыпочки. Приближающийся Джек помахал рукой. Серый слышал, как он сквозь зубы выругался — для того, чтобы попасть на ту сторону изгороди, пришлось шагать к калитке. Перемахнуть колючую ограду, не оцарапавшись, не получалось даже у него.

— Ну, что? — накинулись на Джека Серый и Эри.

— Хрень, — коротко отозвался тот. — Комбезы пропали.

— В смысле — пропали? — удивился Серый.

— В прямом. Я у Марии спрашиваю — мол, знаешь, где они? Она говорит, знаю. Я говорю, покажи. Есть мыслишки кое-какие — насчёт того, почему деревья загнулись. Она аж с лица сбледнула — сообразила, видать. Их, говорит, Шаман прибрал, вместе с другим вашим барахлом. А я ж помню, как мы пытались у Шамана шмотьё назад отжать, перед тем, как уйти. Он тогда отбрехался, что, мол, всё огню предал — там ведь ещё и оружие было, и наше, и Олеськина винтовка. Я слышал, что врёт, а он ощерился — мол, ищите, если хотите. На раз не раскололся бы, а вытрясать с него правду и схроны разыскивать времени не было — сами помните, как спешили.

— Помним, — кивнул Серый. — И что?

— Ну, Мария сказала, что комбезы у него в схроне. Сейчас, говорит, проверю. Пошла домой, я с ней потопал. Она велела на крыльце ждать. Ушла в дом, а через минуту появляется, бледнее снега. Нету, говорит, ничего. И комбезы пропали, и всё остальное.

Серый присвистнул.

— Я говорю, пусти в дом, сам посмотрю, — продолжил Джек. — Она поупиралась, но пустила. Схрон — тьфу, одно название, просто шкаф в стене. Было бы у нас времени побольше, нашли бы, конечно. И внутри шкафа ничего особенного — книжки всякие, банки-склянки. А в самом низу, Мария сказала, наше барахло лежало. Рюкзаки Шаман сразу отдал — этим своим, которые по округе за Мать Доброты агитируют, — шмотьё, походу, и правда пожёг. А комбезы и оружие, она сказала, точняк в шкафу были. Шаман сказал, что ему, мол, чужого не надо, но и выпускать из рук этакую пакость нельзя. Пусть у него будет, так надёжнее. А теперь — нету ничего. Пропало. И хлопает на меня глазищами — дескать, как так-то?

— Мария сказала правду? — спросил Серый.

Джек кивнул:

— Правдивей некуда. Воровства у них не водится. Она до того обалдела, что кто-то посмел к Шаману в шкаф залезть, что аж сказать ничего не могла.

— А это точно не Серафима?

— Точно. Да Серафима в комбез и не впихнулась бы, по швам бы треснул.

— Тоже верно. — Серый задумался. Начал: — А... — но договорить не успел.

С противоположной стороны речки, из растущих на высоком склоне оврага кустов, грянул выстрел.

Они метнулись к Эри одновременно — Джек опередил Серого едва ли на полсекунды. Девчонка стояла столбом, зажав руками уши и почему-то зажмурившись. Удар Джека уронил Эри в траву — больше спрятаться было негде.

— Застыла, — приказал девчонке Джек. — Вжалась в землю! По команде — беги. Не вопи и не дёргайся. Поняла?

Он прикрыл Эри собой, придавил к земле своим телом. Серый не слышал, что ответила Эри. Тоже упал на землю и вглядывался в берег на той стороне, пытаясь понять, откуда стреляли. Следующая пуля зарылась в глину рядом с тем местом, где упал Серый, в полуметре от его локтя. В руке у Джека Серый увидел пистолет.

Выстрел — через речку, на ту сторону.

Секунда — Джек наблюдал, что происходит на той стороне. Серый ничего, кроме бестолково закачавшихся кустов, не заметил. А Джек кивнул каким-то свои мыслям и приказал Эри:

— Марш!

Вскочил, вместе с ней, одной рукой прижав девчонку к себе — выпрямился в пол-оборота, прикрыв её, — в другой руке держал пистолет.

Но выстрелов больше не было. Джек, вместе с Эри, в несколько прыжков добежал до калитки. С силой толкнул Эри под прикрытие ограды, крикнул:

— На землю! Отползла!

И сам тут же упал, спрятавшись за изгородью. Серый увидел, как вытянул руку с пистолетом. Но больше никто не стрелял.

Спустя минуту Джек поднялся в полный рост. Бросил Серому:

— Отбой.

И принялся разуваться.

— На разведку? — понял Серый.

Джек кивнул. Приказал:

— Прибегут — глазами хлопай, хлебальником щёлкай. Кто-кого — знать не знаешь. Тяни время, до пока не вернусь. Вкурил?

Серый кивнул.

Джек перекинул через плечо связанные за шнурки ботинки, конец шнурка зажал в зубах и заскользил босыми ногами вниз, по отвесному склону оврага.

Спустился. Шагнул в воду. Река потащила его за собой, едва ступил — но Серый уже понял, что собирается делать. Полусотней метров ниже река делала резкий поворот. Там отмель, если успеть зацепиться, то можно будет выбраться. Джек успел.

Серый увидел, как лёжа на спине в стремительном потоке он вытолкнул тело из воды, ухватился за свисающие ветки кустарника. Упёрся ногами. И быстро, перехватывая прутья, принялся подниматься по склону вверх.

Серый выдохнул. И услышал взволнованный шёпот:

— Что там?

Обернулся. Эри, прижавшаяся к земле за оградой, осторожно подняла голову.

— Джек через реку перебрался.

Эри ахнула:

— Зачем?

— Искупаться решил. Жарко.

Девчонка обиженно поджала губы.

— Посмотреть, откуда стреляли, — сжалился Серый. — Сейчас-то смылись, конечно, я видал, как кусты колыхались. Но хоть следы поглядит, найдёт, может, чего — уже хлеб.

Эри, подумав, кивнула — сделала вид, что поняла. Спросила:

— А мне можно встать?

— Валяй.

Серый подошёл к ней, протянул руку. Эри ухватилась за неё, поднялась. Проследила за его взглядом — Серый смотрел в сторону посёлка, на бегущих к ним людей. Сжалась.

— Зачем они... Чего они хотят?

— А я знаю? — Серый ответил нарочито грубо, чтобы заставить девчонку встряхнуться. — Прибегут — сами скажут. Стрельбу, небось, услышали, вот и всполошились. Ты помалкивай, поняла? Говорить я буду.