Орден геноцида-4. Демоны внутри

Глава 3

Бронеход был старый. Ну, по моим меркам, разумеется.

В настоящем ж времение «неокрафт» вряд ли существовал даже в виде проекта. Три башни, ультимативное вооружение в виде 75-миллиметровой гаубицы, 37-миллиметровой пушки и трёх пулемётов калибра 7,92 миллиметра, броня в пятнадцать миллиметров и скорость в тридцать километров в час по шоссе — настоящий монстр среди бронехлама начала двадцатых годов. Да ещё и с относительно адекватной компоновкой.

И сейчас «неокрафт» уверенно пёр вперёд, ровняя гусеницами изрытую воронками землю нейтральной полосы.

Гранёная башня повернулась, на меня глянул триплекс из двух пушек и пулемёта.

— Ложись! — крикнул я, падая на дно траншеи.

Взрыв!

Гаубичный снаряд разметал бруствер в паре саженей левее. В ушах зазвенело, меня обсыпало землёй и древесной щепой.

Я быстро вскочил на ноги, установил бронебойную винтовку на сошки, прицелился…

Выстрел!

В плечо будто бы конь лягнул, и пуля вошла аккурат в смотровую щель механика-водителя.

Бронеход продолжал движение, хотя управляющий им солдат, скорее всего, был мёртв. Бронебойка калибром 14,5 миллиметров — это вам не шутки, такую броню шьёт на раз, и всё, что будет за ней — тоже. Но надо хорошо знать куда стрелять, чтобы поразить жизненно важные части.

Выстрел!

Левая гусеница «неокрафта» лопнула, машина остановилась и её занесло чуть в сторону, так что пулемётные очереди хлестнули немного левее моей позиции.

Основная башня опять начала проворачиваться, но я всадил третью пулю в её боковую сторону, пробив крышку люка, и она замерла — вероятно, погиб наводчик.

Ещё один выстрел — в боковую смотровую щель передней пулемётной башенки, которая уже начала наводиться в мою сторону.

Чуть выждал, переведя прицел обратно на главную башню…

Командирский люк распахнулся, и из него высунулся бронеходчик с пистолетом в руке…

Выстрел!

Верхнюю часть противника просто разметало в клочья.

Я отложил в сторону бронебойную винтовку с замершим в крайнем заднем положении затвором. Рядом были ещё снаряжённые пачки патронов к винтовке Симонова, но я знал, что мне она уже не пригодится.

Огляделся по сторонам.

— Все живы? — поинтересовался я.

Все были живы. Уже хорошо. При создании варденд-лимба я не церемонился, так что любого, кто попадётся в его ловушку, с первых же минут ожидал жёсткий пресс со стороны боевых проекций.

Оба брата Спанека так и продолжали лежать на полу траншеи, а вот отец Марк предусмотрительно укрылся в одной из «лисьих нор».

Любопытный момент — сейчас нас всех «переодело» в военную форму цвета хаки, согласно «правилам» окружающей реальности.

— Боевая проекция? — невозмутимо осведомился у меня экзорцист, поднимая и отряхивая от земли каску, которую немедленно натянул на голову.

— Она самая, — кивнул я, подбирая валяющий на бруствере автомат. Рассовал по подсумкам запасные барабаны и рожки к нему, схватил сумку с ручными гранатами.

— Бронеход? Довольно оригинально.

— На это и расчёт. Первая линия обороны, а большего зачастую и не требуется. Готов поспорить, что дальше бронехода господин онейромант не выживал. Верно? Эй. Эй! Подъём! У нас не так много времени — нечего разлёживаться.

— Что… что это такое? — выдавил Явор. — Где мы? Что происходит?

— Твой братец решил залезть в мои сны и нарвался на защиту, но это ты и сам знаешь. А это всё, — я обвёл рукой вокруг себя, — и есть моя защита.

— Да меня уже задолбала это твоя защита! — с нотками истерики заорал Навор. — Этот грёбаный бронеход взрывал меня из пушки, расстреливал из пулемёта, давил гусеницами! Или артобстрел, которым меня накрывали⁈ А если пробовал бежать обратно, то подрывался на минах, меня кололи штыками или сжигали из огнемёта! Что это вообще за защита такая, если она продолжает меня преследовать⁈ Что ты за псих такой⁈

— Меня тоже интересует эта защита, — отец Марк принюхался. — Мне доводилось побывать на бургундской войне… И удивительно похоже, знаете ли. Не то, чего можно ждать от шестнадцатилетнего мага, который даже не является онейромантом.

— Зато у меня богатая фантазия, а в моём клане знают, как применять окклюменцию, — невозмутимо ответил я и протёр от земли циферблат наручных часов. — Я расскажу больше, но чуть позже.

— Почему? — спросил Явор.

— Потому что у нас осталось всего три минуты до начала артобстрела по этим позициям, — ухмыльнулся я. — И… подберите оружие, если хотите жить. А вам придётся выжить, если больше не хотите снова сюда возвращаться.

Навор Спанек сильнее всех не хотел сюда возвращаться, и я его, в принципе, понимал… Удовольствие, мягко говоря, сомнительное — каждую ночь вместо обычного сна со сновидениями или нет попадать в такое вот… не слишком гостеприимное место. Особенно, если не сразу понимаешь, что всё это — сон, и совершенно не понимаешь, что делать и как выжить. Да даже если и понял, что это сон, то что толку?

Я вооружился автоматом Шпагина, братья подобрали по винтовке «ли-метфорд», а экзорцист забросил на плечо ручной пулемёт «льюис».

Мы выбрались из траншеи и бегом рванули вперёд по изрытой воронками выжженной земле, перепрыгивая через остатки проволочных заграждений и валяющиеся тела убитых солдат.

Вовремя.

На траншеи позади нас обрушился шквал артиллерийского налёта, перепахивая землю на сажень в глубину.

Пробежать требовалось примерно сотню саженей нейтрально полосы… Но единым рывком её пробежать было просто невозможно.

Как только я увидел впереди низкие — не выше пояса — остатки каменного фундамента разрушенного дома, то моментально скомандовал:

— Делай, как я! Залечь!

Экзорцист повиновался без колебаний и братьев Спанеков увлёк за собой. Я рухнул на землю в сажени от них, скрючившись за остатками каменной кладки.

Раз… Два… Три… Четыре… Пять… Пять… Пять?

Спереди ударили два станковых пулемёта, со свистом полосуя потоками пуль воздух сверху. Хотя нет-нет, но шальные пули ударялись о камни, кроша импровизированный бруствер.

Пулемётчики били с рассеиванием по фронту, так что нужно было лишь выждать нужный момент…

Ждать… Ждать… Сейчас!

Я быстро высунулся по пояс, беря более точный прицел.

Резкий жест рукой, и пулемётное гнездо справа от меня разнёс мощный воздушный таран. Ещё один резкий жест, и на позиции слева обрушилась волна жидкого пламени.

Пулемётный огонь моментально затих.

— Вперёд! — крикнул я, вскакивая на ноги и перепрыгивая каменный бруствер.

Швырнул вперёд широкую волну воздуха — не способную убить или даже покалечить кого-либо, но поднявшую огромное облако пыли и земляных крошек, что сейчас хлестнули по глазам солдат противника.

Вместо слитного залпа раздались лишь несколько выстрелов, направленных кто куда.

Последний пяток саженей до позиций врага я преодолел одним громадным прыжком, вложив усиливающую магию в ноги, а затем приземлился прямо в траншею.

От меня в стороны рвануло кольцо пламени, сжигая и разбрасывая противников вокруг меня.

Швырнул файербол в группу солдат прямо перед собой, присел, обернулся назад и длинной очередью перечеркнул траншею позади меня.

Выщелкнул опустевший барабан, достал из подсумка новый, вставил его в автомат, взвёл затвор.

Траншея была хорошая, добротная — больше сажени в глубину и почти столько же в ширину, укреплённая изнутри брёвнами и досками.

Позади меня грузно приземлились братья Спанеки, а следом за ними и отец Марк, который сразу же взял на прицел противоположный край траншеи. Сразу видно — опытный. Хотя навыки штурма пехотных траншей — это не совсем те знания, что ожидаешь от боевого экзорциста.

Онейроманты устало пыхтели после забега по нейтральной полосе и обливались потом.

Разумеется, при должном контроле, во сне нет нужды чувствовать не усталости, ни холода или жары. Например, я ничего из перечисленного не ощущал. Но это я, как создатель «бродячего лимба», а вот попавшие в него чувствовали всё.

— Отец Марк, прикроете мне спину? — спросил я, доставая из сумки гранату-колотушку, отвинчивая колпачок и доставая из рукояти шёлковый шнур, на конце которого было закреплено толстое фарфоровое колечко.

— Разумеется, — кивнул экзорцист, на котором надетая сейчас военная форма цвета хаки смотрелась на удивление гармонично. — Я так понимаю, что мы сейчас в чём-то вроде классического лимба? Ловушка сознания, нацеленная на поимку вторженца в разум?

— Именно, ваше преосвященство.

— Это полная чушь, — раздражённо бросил Навор, нервно сжимая в руках винтовку. — Во-первых, лимб такой сложности под силу построить только сильному магу…

— А я, что — слабый по-твоему? — хмыкнул я.

— … а во-вторых, я допускаю, что такой лимб можно построить. Но. Но! Я бы попал в него при попытке проникнуть в чужой сон и уже… уже не смог бы выбраться, — онейромант поморщился. Вероятно, ему было непросто признавать подобное. — Но вместо этого он просто продолжает преследовать меня, когда я пытаюсь уснуть!

— Просто преследует? — снова усмехнулся я. — Дружок, которую неделю ты уже не можешь нормально спать, а? Между прочим, пытка лишением сна — одна из самых жестоких. Хочешь поспорим, сколько ты в таком темпе ещё протянешь, прежде чем попросишь помощи из дома?

— Это не классический лимб, а его более слабая, но в то же время детализированная версия, — задумчиво произнёс отец Марк. — Не основная линия защиты, а всего лишь что-то вроде ловушки…

— Всего лишь? — взорвался Навор. — Всего лишь⁈

— Не кричи, — властно оборвал его экзорцист. — Ты хотел ворваться в чужой сон и думал, что тебе за это ничего не будет? Ты ошибся. И ещё мягко отделался. Не правда ли, брат Конрад?

— На самом деле — да, — признался я. — Если бы я считал, что мне всерьёз стоит опасаться траумфангеров… то есть онейромантов, то возвёл бы классический «лабиринт». И вот в нём бы ты точно остался бы до конца жизни.

— А это у нас значит, автономный самоподдерживающийся комплекс чар… Как вы его назвали, брат Конрад?

— Варденд-лимб, «блуждающий лимб». На самом деле я даже удивлён, что он смог доставить столько неприятностей пусть и начинающему, но всё же потомственному онейроманту…

— Будь вы потомственным онейромантом, брат Конрад, то знали бы, что только что продемонстрировали нечто, относящееся к Забытой Магии.

Вот оно как? Любопытно… А я-то думал, что старина Рэндольф просто научил меня нескольким полезным трюкам…

— Ладно, сейчас нам придётся прерваться, — произнёс я, выдёргивая шнур тёрочного запала гранаты и швыряя «колотушку» за угол траншеи.

Если я всё верно рассчитал, сейчас как раз должны подойти…

Взрыв!

Из-за угла вылетел, выброшенный ударной волной, солдат противника. В силу некоторой иронии, противников я представил в старой экипировке Пакта — серая шинель, островерхая каска-пикельхельм, противогаз с затемнёнными линзами и римская винтовка «каркано» с длинным штыком.

— Вперёд! — скомандовал я, заходя за угол.

Короткой очередью свалил двух противников впереди, снял одного сверху траншеи и ещё одного, вынырнувшего из бокового прохода.

Сзади послышался грохот ручного пулемёта и рык отца Марка:

— Под ногами хоть не путайтесь!

Вперёд, поворот, ещё поворот… Не лабиринт — просто траншея шла ломаной линией.

Ещё четверо врагов. Скосил их одной длинной очередью. Снял ещё двоих сверху траншеи.

Развилка.

Швырнул за угол гранату. Взрывом вынесло огненное облако, в проходе заполыхало пламя — вероятно, рванул баллон ранцевого огнемёта.

Вперёд, поворот, ещё одна короткая очередь в пару бегущих навстречу врагов… Автомат замолчал. Кончились патроны в барабане.

Выщелкнул тяжёлый бубен, потянул за секторным в подсумке…

Из прохода справа выскочил враг.

Зажатым в руке магазином отбил винтовку в сторону, громыхнул выстрел. Впечатал нижнюю часть «рожка» в горло противника, ломая трахею.

Спереди из-за поворота выскочили ещё двое и рванули ко мне, вскидывая винтовки.

Я присел, пропуская первый выстрел над собой. Выпрямился и отклонился в сторону, уходя от второго.

Нет, от пуль увернуться невозможно — даже и пытаться не стоит, если только не хочется помереть. Но вот если ты точно знаешь когда и куда выстрелит твой противник — это становится очень даже выполнимо…

Впечатал одного противника в стену траншеи «воздушным кулаком», вставил магазин в автомат. Отбил им удар винтовки, пнул врага под колено и впечатал ему в лицо автоматный приклад.

Взвёл затвор, всадил короткую очередь в пытающегося прийти в себя второго противника.

Вперёд, вперёд, вперёд…

Вывернул из-за угла. Тут меня явно не ждали.

Срезал короткой очередью одного врага, второго, третьего — они даже оружие вскинуть не успели.

Поворот назад — снял показавшегося наверху траншеи противника.

Движение впереди.

Развернулся, приседая и уходя от выстрела. Выпрямился, одновременно бросая режущее заклинание, перебившее горло врагу.

Сделал шаг, подпирая плечом оседающее тело, в которое ударило несколько автоматных пуль.

Полоснул в ответ из своего автомата, зачищая пространство перед собой.

Снова кончились патроны.

Выщелкнул опустевший магазин, потянулся за следующим…

И опять атака справа во время перезарядки…

Что-то я начинаю повторяться. С другой стороны, если это тупо, но работает — это не тупо.

Заблокировал и отвёл в сторону удар винтовкой, пнул врага под колено и впечатал приклад ему в шею.

Достал новый магазин, вставил…

Движение сзади!

Чуть отклонился в сторону, пропуская удар штыком и ударил назад локтем. Пинком выбил винтовку из рук врага, но тот моментально взял меня в захват сзади.

Ещё один враг подбежал спереди.

Пнул его в живот, оттолкнулся и впечатал первого противника спиной в стену траншеи, одновременно взводя затвор автомата.

Срезал короткой очередью врага, но на его место подскочил другой, занося винтовку для удара.

Со всей силы двинул локтем назад, пригнулся и вырвался из захвата.

Штык вошёл под ключицу врагу, что удерживал меня мгновение назад.

Ударом плеча оттолкнул противника впереди и подсечкой сбил его с ног. Перекинул автомат через плечо и, не глядя, выстрелил назад, а затем короткой очередью добил лежащего передо мной врага.

Всё.

Этот этап почти завершён.

Сзади подоспели тяжело дышащие братья Спанеки и экзорцист, сменивший ручной пулемёт на автомат.

— Как ты… — унимая тяжёлое дыхание, выдавил Явор. — Как ты это делаешь?

— Я сейчас сдохну… — прохрипел его брат-близнец. — Сколько можно бегать…

— Как будто в этом мире что-то вообще зависит от ваших мускулов, — иронично заметил отец Марк.

— Угу, — сказал я, доставая гранату и готовя её к броску. — Я даже воздухом не дышу.

Швырнул «колотушку» за угол. Взрыв! И из-за поворота рухнуло двое врагов.

Вот теперь точно этап завершён.

Остался последний.

— Я так понимаю, что этот лимб-ловушку нужно каким-то образом завершить, — сказал экзорцист. — И тогда чары рассеются.

— И снова верно, ваше преосвященство, — подтвердил я. — Это эпизод сражения, поэтому здесь нужно прорваться на позиции врага и уничтожить командира. Первое мы сделали.

— Осталось найти и убить командира?

— Искать не нужно — его бункер совсем близко. А с его смертью эта навязчивая мысль прекратится.

— А, так вот в чём идея? — экзорцист чуть склонил голову. — Ловушка на основе навязчивой мысли? Должен признать — просто, но весьма элегантно.

— Главное, что работает, — сказал я.

— Но даже на беглый взгляд вся схема кажется необычной… Откуда вы её только взяли, брат Конрад?

— Секретные семейные знания, разумеется.

Пожалуй, мне это даже не надоедает говорить… Есть всё-таки некоторые положительные стороны в том, что являешься представителем древнего, но малочисленного и не самого влиятельного клана — никто о вас толком ничего не знает.

…По пути до бункера я подхватил первую попавшуюся сумку с гранатами, и когда цель была уже за поворотом, присел за углом.

Открутил у шести гранат ручки, разместил цилиндры со взрывчаткой вокруг такого же на гранате с ручкой. Отцепил ремень от сумки, продел его в петли-клипсы на цилиндрах и затянул потуже.

Экзорцист наблюдал за мной с интересом.

— Фугасный снаряд? — спросил он.

— Приходилось сталкиваться?

— Было дело.

— Потребуется хороший взрыв, — объяснил я. — А так — быстрее, чем пытаться взламывать магией.

— Ты же создатель этого лимба? — удивился Навор. — Разве здесь ты не всемогущ?

— Да что ж вы за онейроманты-то… — вздохнул я. — То, что я его создатель этого лимба означает лишь то, что я знаю, что, как и когда тут происходит. Но в сам лимб я вошёл на тех же правилах, что и вы. Вам что, даже основы окклюменции и легилименции не дали?

Спанеки промолчали.

Ну да, мог бы и не спрашивать. Если клан большой, то «секретные семейные знания» всем могут и не дать, если посчитают слишком слабыми. Атака и защита разума — это прерогатива траумфангеров и им подобным, но если сноходец слаб, то цель и сама сможет вломиться к нему в разум. Собственно, что я и проделал. Разве что моя ловушка была всего лишь дежурной и в основном создавалась в качестве тренировки, а то мало ли — вдруг подзабыл эту магическую дисциплину… Ну, и я всё-таки не был специалистом в области ментальной магии — так, по верхам нахватался можно сказать. Поэтому что-либо из разума Навора я прочесть не смог. Да и как вообще у меня бы такое получилось-то? Формально — я вообще ему в голову не влезал, это он сам куда-то влез, что-то подхватил, а я тут, в общем-то, и ни причём даже…

— Можете даже особо ничего не делать, — сказал я, заряжая последний оставшийся у меня магазин в автомат. — Просто не мешайте и не лезьте вперёд. Как только я войду в бункер — вы должны войти вместе со мной.

Это я говорил в основном для близнецов, вполне уверенный, что экзорцист-траумфангер прекрасно понимает, что в чужом сне лучше не переть, как паровоз. Пусть лучше это делают те, кто в нём лучше ориентируются…

То есть, к примеру, я.

Я отбросил в сторону сумку с с гранатной связкой, вывернул из-за угла и длинной — на все тридцать пять патронов — очередью скосил полдюжины противников, стоявших перед входом в бункер.

Проблема была в том, что врагов оставалось ещё с полдюжины, а вот патронов у меня больше не было…

Зато была магия.

Швырнул автомат в одного из врагов, усилив бросок магией, и солдата как будто товарным составом снесло и отбросило на остальных его товарищей.

Единственный оставшийся на ногах противник бросился на меня, занося винтовку для удара.

Я резко рубанул воздух ребром ладони, и врагу на бегу рассекло горло, и солдат рухнул на колени передо мной. Уклонился от удара, подхватил винтовку из его рук и ударом ноги отбросил противника в сторону.

Шагнул вперёд, перехватывая винтовку двумя руками.

Отбил в сторону удар штыком одного из поднявшихся на ноги и, продолжая движение, впечатал ему приклад в голову. Ударом в грудь отбросил ещё одного врага и отбил вниз винтовку третьего, а затем вогнал штык ему аккурат под подбородок.

К сожалению, противник оказался здоровым, так что махом свалился вперёд, ещё глубже насадившись на клинок и намертво заблокировав винтовку.

Я без сожалений расстался с ней, повёл рукой, вытягивая кровь из убитого врага и превращая её в короткий меч.

Сделал резкий взмах левой кистью, пробивая «тройным лезвием» грудь пытающегося снова встать на ноги солдата. Выставил щит, от которого отскочил штык ещё одного противника и немедленно рубанул его блутшвертом.

Враг инстинктивно вскинул винтовку, пытаясь защититься от удара… Но сделанный из крови магический меч с лёгкостью разрубил дерево ложи и металл ствола, вскрыв противника от шеи до живота.

Выхватил из его левой руки кусок винтовки с штык-ножом, провернулся и снёс голову ещё одному подбежавшему противнику. А затем довернул корпус и воткнул штык в грудь ещё одному врагу.

Дверь в бункер со скрипом приоткрылась, и мне пришлось пригнуться, пропуская над головой автоматную очередь. Я метнул блутшверт в ответ, но дверь уже снова закрылась. Впрочем, меч из крови без проблем вонзился в сталь, будто бы в дерево.

Я подошёл к двери, магией призвав сумку с гранатной связкой и повесив её на торчащий меч. Выдернул запальный шнур, отбежал за угол и махнул рукой наблюдавшим за мной товарищам, которые благоразумно не полезли в драку. Спанеки, вероятно, просто не чувствовали в себе сил лезть в такую задницу, а экзорцист… Вообще-то я не сомневался, что он тоже бы без проблем справился. Но, скорее всего, ему просто поручили за мной наблюдать и особо не вмешиваться. А я то? Я совсем не против, даже наоборот приветствую это.

Ведь чем лучше Конгрегации известны мои боевые навыки, тем меньше вероятность, что меня начнут подозревать в связях с Той Стороной.

Через положенные четыре-пять секунд взрыва не последовало…

Но зато через восемь секунд рвануло так рвануло! Обычная беда у многих гранат М-24 — задержка срабатывания взрывателя, хорошо ещё что вообще сработал. Да и снаряжённые в этих гранатах аммонал послабее тротила, зато три фунта суммарного веса — это всё-таки три фунта. Связкой из семи гранат вообще-то можно башню среднего бронехода с погона сбить…

Пока ещё не осела пыль и дым, я ворвался внутрь сквозь выбитую взрывом стальную дверь.

Моментально выставил щит, отражая поток пламени. Перепрыгнул через валяющегося на полу солдата, не снимая защиты, а затем сделал щит двойным, блокируя поток голубоватых молний.

В дальнем конце бункера стояла сгорбленная фигура, одетая в чёрный кожаный плащ и фуражку с высокой тульей. Лицо было скрыто противогазной маской, шланг от которой уходил под плащ. Погоны оберст-лейтенанта Пакта, палаш и пистолет на поясе, Железный Крест на шее.

Офицер бил с двух рук заклинаниями, почти не давая мне продыху — спасало лишь то, что я предугадывал его атаки и успевал выставить защиту на несколько долей секунд раньше.

Спустя несколько мгновений внутрь вбежали близнецы и экзорцист, и я снял свой второй щит — «зеркальный щит», если точнее.

Конечно, всю энергию атак он накопить не мог, но и того, что получилось перехватить вполне хватило на мощный взрыв.

Меня отшвырнуло назад… И почти сразу подняло в воздух и припечатало к стене бункера.

— Так, так, так… — глухо пробубнил офицер из-пол противогазной маски. — И кто же тут у нас, а?

Остальных моих товарищей тоже прибило к стенам мощнейшим магическим давлением, что исходило от вражеского командира.

— Тот, кто тебе нужен, — спокойно произнёс я. — Тот, кто не в своём уме.

— И на что мне сдался безумец? — спросил офицер.

— Ничего не поделаешь, — усмехнулся я. — Все мы здесь не в своём уме — и я, и ты.

— Думаешь, я не в своём уме⁈ — вражеский командир немедленно рассвирепел.

И ладно бы всё только этим ограничилось, но нет же — офицер начал меняться. В буквальном смысле меняться.

Упала и покатилась по полу форменная фуражка.

Сгорбленная фигура начала выпрямляться и упёрлась затылком в потолок. Сквозь кожу плаща полезли шипы и заострённые пластины, рукава лопнули, и каждая из двух рук разделилась надвое, превращаясь в нечто среднее между лапой рептилии и насекомого.

Послышалось громкое шипение и металлический стрёкот.

— Думаешь, я не в своём уме⁈ — повторило чудовище, наклоняя ко мне закрытую противогазной маской морду.

— Конечно не в своём, — спокойно сказал я, глядя в затемнённые линзы. — Иначе как бы ты здесь оказался?

Монстр замер.

А затем неторопливо стянул с себя противогаз.

Рядом сипло вскрикнули оба брата-близнеца. Я же продолжал спокойно смотреть в лицо чудовищу…

В своё собственное лицо.

— Потому что меня нигде нет, — сказал Монстр и чуть отстранился. — Я снюсь тебе во сне.

— Ты знаешь, что будет, когда я проснусь, — сказал я. — Ты потухнешь, как свеча.

— Как свеча… — пробормотало чудовище.

— Свеча, свеча.

Монстр с моим лицом достал из кобуры на поясе «маузер» и приставил к своей голове.

— Но, если я — всего лишь сон, — неожиданно сказал он.

Всё вокруг затопил гул. Будто бы где-то рядом билось исполинское сердце.

Всё громче и быстрее, громче и быстрее.

Громче.

Быстрее.

Громче.

Быстрее!

И неожиданно всё стихло.

— Кто же тогда ты, Конрад Винтер? — сказал Монстр с моим лицом и нажал на спусковой крючок.

В тот же миг я вновь очнулся в кабинете ректора Московской Академии магии и высокого волшебства.

Вокруг стояли, собственно, сам господин ректор, деканы Волкова и Касимов, а рядом со мной сидели братья Спанеки и его преосвященство отец Марк. Колдовской дым вокруг нас постепенно рассеивался…

А вот ужас на лицах близнецов-онейромантов — нет. И я в общем-то знал, что именно их так напугало…

А что? Я вообще-то старался.

Экзорцист же просто задумчиво смотрел на меня, а затем всё-таки спросил:

— На этом всё, брат Конрад?

— Даю слово, что господину Навору Спанеку больше не придётся по ночам возвращаться на поле боя, — усмехнулся я. — За обычные кошмары ответственности уже не несу. Для успокоения нервов могу порекомендовать отвар пустырника и чай из зверобоя.

— И я просто не могу не спросить о…

— Внушает, правда? Не буду скромничать, но, вероятно, это моя лучшая нирмита, — я перевёл взгляд на ректора и деканов. — Если что, нирмита — это разновидность боевой проекции для защиты разума. Только более мощная и автономная. Мы столкнулись с такой в конце этого сна.

Близнецов синхронно передёрнуло.

— И всё прошло по плану? — спросил экзорцист. — Я полагал, что финальную проекцию придётся одолеть в бою…

— Ваше преосвященство, ну вот от вас не ожидал, — вздохнул я. — Я, может, и не специалист, но, по-моему, логично и естественно встроить механизм самоликвидации без нужды устраивать прямое побоище. Иными словами — я допускал риск, что мой же варденд-лимб могут использовать против меня и подстраховался. Если главный враг в конце должен умереть, а ты, так сказать, режиссируешь эту пьесу, то почему бы и не вставить, так сказать, потайной выключатель? Хотя, не спорю — нирмиту можно было одолеть в прямом бою. Трудно — даже мне со знанием структуры лимба — трудно, но вполне возможно. Однако, я решил не затягивать мероприятие.

Не признаваться же, что последняя фраза нирмиты не предусмотрена мнемокодом…

Надо бы проверить схему, а то не люблю я, когда заклинания начинают выкидывать такие вот фокусы.