Орден геноцида-4. Демоны внутри

Глава 2

Впрочем, сразу же тайной особняка заняться не получилось — сначала требовалось решить один вопрос… Довольно срочный, на самом деле, хотя его и пришлось отложить до поры до времени.

И вот эта пора и это время настало.

В кабинете господина ректора собралась компания из, собственно, князя Долгорукого, руководившего всей Московской академией магии и высокого волшебства, а также двух деканов — Западного и Центрального факультетов. Рогнеда Всеволодовна Волкова — от «фениксов», а вот у «мантикор» нынче был новый глава — алхимик Дмитрий Симеонович Касимов. Формально он всего лишь исполнял обязанности декана, так как глава Западного факультета Викентий Ярославович Лютов решил уйти в отпуск по болезни…

Ну, точнее его попросили «уйти» под благовидным предлогом, потому что, как говорится — прогнило что-то в королевстве данов… Сначала формально пока ещё не «мантикоры», но самому тупому пню понятно, что именно «пока ещё» — устраивают безобразную потасовку в стенах общежития. И что самое досадное — люто огребают при этом, обладая подавляющим численным перевесом. Затем любовные дрязги, вылившиеся в принародный скандал и череду дуэлей, в ходе одной из которых были нарушены правила Академии и всей Конфедерации — тот придурок Саган ведь пустил в ход фактически заклинание призыва демона. Пусть и низшего, но всё равно демона.

По одиночке всё это декан смог бы пережить, дела бы замяли, но всё вместе и за такой короткий срок… Тут уже без вариантов. Отставка и хорошо ещё, если почётная, а не с позором. А то и чего похуже — с Конгрегацией мне побеседовать уже довелось, они-то сразу заинтересовались фактом применения запрещённого волшебства и теперь рыли носом землю в поисках того, кто же надоумил полудурка Сагана на все эти безобразия. Что это он не всё сам — это было ясно и последнему дураку.

И ведь в чём же самое интересное — Саган применил разные, но по-своему «интересные» заклинания.

Банальные и очевидные чары — зачерпнул силы в Той Стороне, сформировав канал подпитки. Это позволяет бить много, долго и больно. Чуть менее очевидные — призыв демонической многоножки.

Точнее, Саган-то наверняка думал, что просто придал своей новоприобретённой силе более-менее понятную разуму форму… Но на самом деле, это была, так сказать, первая ласточка — правда, хищная и многоногая, но всё равно — первая ласточка Железной Мукадэ, одной из герцогинь Той Стороны.

Сначала тупой малефик призывает одну сколопендру, потом несколько, считая их чем-то своих ручных зверушек… Но чем чаще он их призывает, тем шире и стабильнее становится проход между измерениями, по которому затем прорываются не только нимфы и разведчики, но и воины, преторианцы… А может и сама Мукадэ пожаловать. Последний раз она прорвалась на Японских островах семь сотен лет назад и выкосила половину главного острова архипелага, прежде чем её изгнали обратно.

А чего ещё ожидать от демонической сколопендры в полсотни саженей длинной и покрытой металлическим панцирем?

Ну, а другое заклинание было даже интереснее, ведь оно фактически взломало комплекс чар на дуэльной площадке. И что же это означало?

А то, что Сагану его передал тот, кто был хорошо знаком с магическими конструктами в Академии…

Иными словами — кто-то из сотрудников Академии.

Бывших или действующих. Причём, не какой-нибудь уборщик, повар или конюх, а довольно сильный и умелый маг.

И это не только объясняло, как всё произошло, но и проливало свет на атаку Лосиного острова. Что эти два события связаны лично для меня было ясно, как белый день. И не думаю, что так считал только я один.

…Ещё в кабинете господина ректора присутствовал, разумеется, я сам, а также Вилли и Хильда, которые сегодня играли нехарактерную для себя роль — молчаливых и покорных младших членов клана при официальном наследнике Дома. Сёстры с мрачно-торжественным видом стояли за моей спиной, являясь не только участниками сегодняшнего… мероприятия, но и, можно сказать, моей свитой.

Также слева от меня в кресле сидел мрачного вида головорез лет тридцати в чёрном одеянии Конгрегации — его преосвященство епископ Марк. Высокий — на голову выше меня — раза в два шире в плечах, лысый, смуглокожий и весь в шрамах. Колоритный господин, в общем.

Ну и завершали картину ещё двое студентов — мелкие тощие парни-первокурсники с факультета Мантикоры. Близнецы. Правда, теперь их различить было несложно — у одного кривовато сросся нос, после того как я его сломал ударом двери. А второй имел нездорового цвета сероватую кожу и здоровенные тёмные круги под красными глазами. И красными — от недосыпа, а не от природы или магии. Нет, первый тоже демонстрировал все признаки бессонницы, но у него они хотя бы не так бросались в глаза.

— Итак, господа Спанек, — начал Долгорукий, обращаясь к близнецам. — Вы знаете, зачем мы здесь собрались.

Парни закивали. Причём красноглазый я бы сказал сделал это практически лихорадочно… Впрочем, неудивительно, в его-то ситуации, хех.

— Ещё раз отмечу — это делается для вашей же пользы, — продолжил маг. — Если дело получит огласку, то самое меньшее, что вам может грозить — это отчисление из Академии. А с учётом того, что за последнее время случилось много чего загадочного и… нехорошего — вами могут заинтересоваться. Серьёзно заинтересоваться.

Боевой экзорцист посмотрел на Спанеков и нехорошо усмехнулся. В исполнении здоровенного громилы с изукрашенным шрамами лицом это и правда смотрелось довольно внушительно. Тем более, что это были не пустые угрозы — если Конгрегация действительно посчитает этих двоих потенциально опасными, то они быстро исчезнут. Нет, насколько я знал, гончие псы Демавенда не имели привычки убивать подозреваемых направо и налево… Но также я знал, что Тетраграмматон пусть и был самой зловещей, но далеко не единственной церковной тюрьмой.

Да, ты будешь жить, но для всего остального мира всё равно что умрёшь, да и остаток своей жизни проведёшь в тяжёлом труде и постоянным молитвах… Так себе участь, прямо скажем.

Братья шумного сглотнули.

— Против Конгрегацио Малеус не рискнут пойти даже владетельные князья, не говоря уже о прочих семьях, — заметил ректор. — Тем более, что вы, господа — не первые наследники в своём Доме. И, разумеется, о развитии вашего Дара можете забыть раз и навсегда — онейроманты и так привлекают много ненужного внимания, так что можете получить в наказание, например, «рыбацкую сеть»…

И это тоже не было пустыми угрозами — лишение магии было довольно-таки распространённым наказанием магов, которым посчитали возможным оставить жизнь. И да, «рыбацкая сеть» — штука страшная. Одна из самых страшных вещей для чародея вообще в принципе — всё равно что для обычного человека потерять правую руку или обе ноги. Была магия, а потом — раз! И её у тебя больше нет. Или того хуже — оставляют самые крохи. И сначала волшебник думает, что здорово, оставили хоть что-то… А спустя время понимает, что от этого только горше.

Приходилось сталкиваться и с теми, кого полностью лишили магии, и с теми, кого наказали только лишь отчасти. В будущем Пакт иногда и сам такое практиковал, когда жалкий побеждённый враг не мог помешать планам и был полезен в качестве наглядного пособия. А кого-то наоборот — избавлял от участи инвалида от колдовства. До Великой Войны это считалось невозможным, но Пакт вообще много чего невозможного делал… Теперь я даже знаю почему и благодаря кому. Той же Ольге Кровавой магию вернули. Не всю, не в полном мере, но какая разница, если боевые артефакты Пакта способны компенсировать утрату?

— Однако, в своём великодушии барон Винтер решил забыть о вашем конфликте и, с нашим посредничеством, раз и навсегда решить этот вопрос, дабы в будущем не возникло каких-либо проблем, — очень обтекаемо продолжил Долгорукий.

— Да, да, да, — раздражённо процедил один из близнецов, которого я про себя прозвал Невыспавшимся. — Господин ректор, мы всё знаем и на всё согласны. Клятва верности? Пусть так будет клятва, только… только избавьте меня…

— А это уже предмет, интересующий меня и мою организацию, — а вот голос у брата Марка подкачал. Ну, в комплекте с его внешностью. Потому как у него оказался довольно приятный и мягкий баритон. — Брат Конрад, чем именно вы защитили свой разум? Поверьте, мой интерес вовсе не праздный — я уже говорил, что сам являюсь сноходцем… И для меня эта ситуация в высшей степени необычна.

— Что ж, — я слегка откинулся в кресле и переплёл пальцы. — Давайте по порядку. Но скажу сразу — Ваше Преосвященство, можете быть спокойным, ничего запрещённого я не применял. Клянусь Светлым Ормуздом.

Быстро осенил себя священным символом, хотя мне было прекрасно известно, что одержимые и прочие малефики без проблем могут клясться божьим именем и никакая кара их не настигает. Но — так сделать было всё равно необходимо. Своеобразный этикет, можно сказать.

— Однако Навор Спанек утверждает, что во сне его преследуют демоны, — заметил Марк.

— Обычное заблуждение человека, незнакомого с основами боевой и защитной онейромантии.

— При этом братья Спанеки — из клана потомственных сноходцев, а вы — истребитель тварей, довольно далёкий от онейромантии. В этой связи слова о незнании звучат иронично, не правда ли?

— Я всё объясню и покажу, но прежде всего — клятва, — напомнил я.

— Справедливо, — кивнул святой отец и посмотрел на Долгорукого.

— У вас уже есть формулировка? — спросил меня ректор.

— Разумеется, — кивнул я. — Я не требую полного подчинения — просто не вижу в этом нужды. Однако сотрудничество со сноходцами может быть полезно, поэтому о некотором подчинении я буду вынужден всё же просить. Взамен — обязуюсь избавить Навора Спанека от его тревог и забот.

— Хорошо, — кивнул Долгорукий и достал из своего стола деревянный футляр, изукрашенный защитными рунами и письменами. Да и наложенных чар на нём было прилично.

Ректор провёл несколько манипуляций, деактивируя защиту, а затем достал из футляра металлическое перо. Не обычное пишущее перо современного типа, а именно что поблёскивающее металлом птичье перо иссиня-чёрного цвета с острым кончиком.

— Господа, — обратился Долгорукий. — Берёте перо и даёте слово, чтобы связать себя магическим контрактом. Господа Винтеры, ваши слова — «я (тут называете своё имя) принимаю клятву. Делаю это добровольно и без принуждения, и да будет великая Маат моей свидетельницей». Господа Спанеки, ваши слова — «я (тут называете своё имя) даю клятву и пусть моя жизнь будет её зароком. Делаю это добровольно и без принуждения, и да будет великая Маат моей свидетельницей». Затем передаёте перо другому, он повторяет клятву. Всё понятно? Тогда, как только скажу — начинаем. И, прошу вас — не ошибитесь в словах. Но сначала — вы, господа.

— Как официальный опекун братьев Спанеков в Московской Академии Магии и высокого Волшебства, я даю своё разрешение на ритуал, — с ленцой произнёс Касимов, без особой приязни глядя на близнецов. — Отрицаю принуждение, всё происходит по доброй воле, и да будет великая Маат моей свидетельницей.

— Как официальный опекун барона Винтера и сестёр Винтеров в Московской Академии Магии и высокого Волшебства, я даю своё разрешение на ритуал, — сказала Волкова. — Отрицаю принуждение, всё происходит по доброй воле, и да будет великая Маат моей свидетельницей.

Дальше мы по очереди произнесли нужные слова — я, Хильда, Вилли и близнецы Явор и Навор.

Затем ректор выдал Спанекам лист желтоватой бумаги.

— Теперь, господа, вы должны написать точную формулировку этим пером. Барон Винтер?..

— Я не стану требовать невозможного или полного подчинения, — счёл нужным ещё раз напомнить я. — Формулировка будет следующая:

'Я клянусь не причинять вред члену клана Винтер или своим бездействием допустить, чтобы члену клана Винтер был причинён вред.

Я клянусь повиноваться всем приказам, которые даёт Конрад Винтер, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат первому правилу.

Я вправе совершать любые поступки, которые не противоречат первому и второму правилу'.

— Занятная формулировка, — Касимов с лёгким интересом взглянул на меня. — Напоминает клятву пиратов Палемабанга.

— Не я её придумал, — развёл я руками. — Так, подслушал… кое-где, кое-когда.

…А что подслушал я её, пусть и несколько в ином виде, в своё будущем — ну про это можно и не говорить.

Явор Спанек взял перо, поискал глазами чернильницу поблизости. Ректор покачал головой, и проводник онейроманта решил писать без чернил — артефакт же…

И артефакт не подвёл.

Стоило только Явору поднести острый кончик пера к бумаге, как парень немедленно вскрикнул от боли — из артефакта вырвались тонкие стальные усики, усеянные шипами, и оплели пальцы Спанека.

Явор инстинктивно попытался выбросить перо, ну куда там — оно накрепко присосалось к руке парня, а на кончике пера набухла алая капля.

— Рекомендую побыстрее записать формулировку, — доброжелательным тоном посоветовал ректор. — Напомню — вы поклялись своей жизнью.

Спанек, скрипя зубами и кривясь, начал выводить необходимые строчки, и как только он закончил, перо немедленно втянула стальные усики. Явор с отчётливым отвращением передал артефакт брату, который, нужно сказать, даже не поморщился и записал клятву куда быстрее.

— Отлично, — Долгорукий забрал исполнивший свою роль артефакт и убрал его обратно в футляр. — И финальный штрих.

Ректор щёлкнул пальцами, и исписанный кровью листок подскочил в воздух и вспыхнул, молниеносно превратившись в пепел…

Который на мгновение сложился в силуэт женщины с парой крыльев за спиной, а затем исчез без следа.

— Клятва принята, — торжественно провозгласил Долгорукий. — А теперь…

— Сдержи слово, барон, — хрипло произнёс Навор. — Сдержи!..

— Ваше Преосвященство? — я посмотрел на экзорциста.

Тот кивнул и достал из-за пазухи…

Ну да, конечно. А чего я ещё ожидал? Разумеется — курительная трубка. Правда — не чета той, которая была у Явора и которую я тогда раздавил.

Эта была почти произведением искусства — здоровенная, из белой кости и чёрного дерева. Чаша в виде распахнувшей пасть змеи с синими камнями глаз и обвивающей хвостом мундштук.

Отец Марк щёлкнул пальцами, и пустая чаша наполнилась густым сизым дымом. Экзорцист сделал глубокую затяжку, выдохнул облако дыма, которое даже и не думало рассеиваться и передал трубку Навор. Вслед за ней протянулся явно колдовской дым, соединяя трубку и облако вокруг отца Марка.

Спанек с явным благоговением принял артефакт двумя руками и тоже осторожно затянулся, выдохнул облако и передал трубку брату. За ней снова тянулся дымный след.

Явор проделал всё те же манипуляции, а затем протянул артефакт мне.

Ну, и я тоже последовал примеру сноходцев, сделал затяжку из трубки… Не почувствовав ровным счётом ничего. Я даже сомневаюсь, что этот дым был хоть сколько-нибудь материальным, однако же теперь мы все четверо были связаны между собой… дымными путами.

— Сейчас я погружу нас всех в сон, — сказал отец Марк. — В сон Навора Спанека.

Я уважительно кивнул. Не просто войти в чужой сон, а связать нескольких человек силами онейромантии — это серьёзно. Не каждый траумфангер способен на такое, только те, кто долго и упорно развивали свой Дар…

— Все готовы? Тогда — я начинаю.

Экзорцист щёлкнул пальцами и всё вокруг заволокла тьма…

А затем я оказался прямо посреди поля боя. И прямо на меня пёр, лязгая гусеницами, бронеход Пакта.

Воздух разорвал пронизывающий до самых костей вой летящих снарядов, и перед линией траншей чуть правее прогремело несколько взрывов.

Воздух с визгом полоснула пулемётная очередь.

Я посмотрел на братьев Спанек, которые забились на дно окопа прямо передо мной.

— Говорил же — добро пожаловать в мой мир, — я пожал плечами, спрыгнул в окоп и подхватил бронебойную винтовку.