Орден геноцида-4. Демоны внутри

Глава 1

— Что ж, — сказал я, непроизвольно кладя руку на револьвер в кобуре. — Я подозревал, что всё не может быть так замечательно…

Ну, а напрячься и правда было с чего.

Осмотр новопожалованных владений я в долгий ящик откладывать не стал, тем более, что князь Долгорукий любезно вызвался сам меня отвезти на неделе. Чего уж тут отказываться-то?

Правда, что сразу же насторожило — просил, чтобы для начала съездил я один. Не требовал — упаси Ормузд! Но — просил.

А когда власть имущие просят это, как правило, мало отличается от приказа. Так что…

Взял револьвер, обвешался амулетами и оберегами, выслушал причитания сестёр, какой я мерзкий, что их с собой не беру, ну и отправился.

Новополученные земли Винтеров располагались на западной окраине Москвы, в одной из излучин Москвы-реки же. Места, конечно, живописные — густой сосновый бор, река, даже дичь водилась, как понял…

Но, как всегда, существовало одно Но. Одно, но большое такое и очень неприятное…

Помимо сотни десятин князь великодушно пожаловал мне и усадьбу с содержанием. И вот в ней-то и была проблема…

— Зрелище, конечно, не самое вдохновляющее, — с энтузиазмом произнёс Фёдор Владимирович Долгорукий. — Но! Друг мой, думаю, вам это не доставит особых затруднений…

Я сей энтузиазм не разделял. Категорически. Почему? Ну, как бы сказать… Усадьба — да, и правда была хороша. Солидная — аж три этажа, два флигеля, сад… Живи да радуйся, как говорится. Тут не то что вчетвером — тут в четыре семьи можно жить и ещё место под пару рот солдат останется…

Одна беда — усадьба выглядела будто бы оплот нечисти из дешёвого романа ужасов.

Выбитые окна, черный камень облицовки и фундамента, острые башенки, будто зубы исполина… От дома за версту веяло мрачностью и чем-то нехорошим. И нет, это не было голословным утверждением — я отчётливо различал не самые хорошие эманации, исходящие от усадьбы.

— Ваше высочество, если честно, будь моя воля — я бы снёс это место воздушной бомбардировкой или бронеходами, — как на духу сказал я. — Нехорошее оно…

— Друг мой, ну что вы, право слово, как дремучий крестьянин… — укоризненно покачал головой князь. — Нехорошее… Ну что за мракобесие!

— Ваше высочество, я это вам как потомственный борец с монстрами и прочей дрянью говорю. Место — нехорошее. Тут не что жить — сюда заходить-то лишний раз не стоит, если жизнь дорога…

— Значит, не по нраву пришёлся мой дар? — печально произнёс Долгорукий. — Значит — отказываетесь, да?

Вот же… поросёнок. Знает же на что давить.

— Этого я не говорил… — я вздохнул. — Фёдор Владимирович, вы же сами прекрасно понимаете — ну кто в здравом уме откажется от земли, титула и денег? Но давайте тогда начистоту — мне нужна полная картина, чтобы… вступить во владение, так сказать.

— Чудесно! — немедленно просиял князь. — Ну, тогда слушайте, мой юный друг…

Что ж, рассказ Долгорукого немного прояснил ситуацию.

Собственно, история, в целом, была вполне банальная — усадьбу князь унаследовал со всем прочим состоянием и поначалу особого внимания не придал. Долгорукие в Москве сидели крепко, пустив корни во все стороны, если так можно сказать — сколько недвижимости им принадлежит в городе и княжестве не знал, наверное, и сам Фёдор Владимирович.

— Я на самом деле не большой поклонник отдыха на природе, — сообщил мне князь. — Ну, где я и где природа? Мне с детства ближе было вкусно отобедать да посидеть в кресле с хорошей книгой, чем куда-то за город ехать на охоту…

— Довольно неожиданное заявление от вас, — слегка иронично произнёс я. — Учитывая вашу военную карьеру я смел предполагать, что природа вашему высочеству будет как-то привычнее и роднее…

— Природа, знаешь ли, смердит, друг мой Конрад, — вздохнул Долгорукий. — И как раз потому, что я немало времени провёл, так сказать, в поле мне стал как-то ближе городской комфорт. А с возрастом — так особенно. Так что ко всем этим загородным усадьбам я относился с изрядной долей прохладцей… Но — однажды пришлось мне всё-таки посетить сие владение и только представьте себе моё удивление, когда я увидел сие строение!..

— Могу представить…

— Мне, знаете ли, сразу на ум пришли родовые поместья Данешти, — Долгорукий поморщился. — А я бы их, ну право слово — сколько лет не видел, да и слава пресветлому Ормузду, и дальше бы не видеть.

— Приходилось сталкиваться?

— Семиградье, 1907 год, если вам это о чём-то говорит.

— Да, вполне, — кивнул я.

Трансильванское крестьянское восстание, перекинувшееся в том числе и на конфедеративную Валахию, захватившее Нитру и Аварский каганат. Сам я, естественно, к этому никакого отношения не имел, потому как в то время ещё пешком под стол ходил, но историю знал.

Ситуация была абсолютная типичная — местная аристократия настолько замордовала крестьян, что те решили поднял господарей на вилы. Довольно удачно, нужно сказать. Дружины частично разбежались, частично перешли на сторону восставших, а маги против толпы долго не продержались.

— Господарь Кароль нанял наш отряд, когда крестьянское войско перешло границу Валахии, — продолжил князь. — Сам он со своей дружиной в это время был на Ближнем Востоке, гарнизонные части княжества ушли в Болгарию, а то Византия что-то опасно зашевелилась… Ну, мы мятежников выбили за границу — не самое сложное мероприятие, я скажу. Да, крестьян было больше, зато у нас были пулемёты. Ну, а потом на плечах отступающих и по Трансильвании прошлись немного…

Долгорукий поморщился.

— Скажу честно, друг мой — будь я семиградским крестьянином, сам бы восстал. У меня в княжестве тоже, чай, не молочные реки в кисельных берегах текут, но там… Совсем уж всё плохо было. Да и сейчас вряд ли лучше. Да и господари Семиградья — это я скажу…

— Данешти, — кивнул я. — Маги крови.

— Кровопийцы, — скривился князь. — Давайте уже скажем как есть — кровопийцы и демонопоклонники. И вот сия усадьба как раз в духе их родовых гнёзд — всё какое-то тёмное, злое и какое-то… острое, что ли. Неприятное.

Да, про трансильванских Данешти я кое-что помнил ещё из той — будущей жизни. Их родовой Дар — Магия Крови. Ну, точнее — один из, потому как самые известные из них довольно-таки различаются. Как по силе, так и по некоторым другим… особенностям.

Ротерморген, Алое Утро — это как у меня, самое простое. Я могу создавать из крови оружие — до короткого меча включительно. Ничего сложного, разумеется — револьвер или винтовку не сделать. Точнее, нет — сделать можно. Но по они будут просто цельными болванками. Создавать можно только сплошные поверхности — колющее и режущее оружие, например.

Ещё — что-то вроде собачьего чутья, если можно так выразиться. Могу идти по следу, могу почуять человека без заклинания поиска, могу многое определить по крови. Могу даже воспроизвести, что делали люди какое-то время назад, если на этом месте пролилась их кровь.

Скромненько, в принципе. Но зато очень даже полезно, если ты охотник и в первую очередь — охотник на людей. И кровь здесь — всего лишь предмет, с которым возможно взаимодействовать, но не более того.

Следующая стадия — Ротертаг, Алый День соответственно. Это, например — Батори, это — те же Данешти. Кровь становится первоэлементом, как в случае со стихийными магами — там, где кровь, там и сила. Такие маги крови могут обходиться без Праха, если кругом льётся кровь — и неважно, своя ли, чужая. Но свою они проливать не любят, конечно.

Такие маги крови становятся быстрее, сильнее, кровь становится их оружием. Их сложнее убить, они дольше живут, они могут черпать силы в чужих смертях и страданиях, и…

Очевидно, что владеющие таким Даром аристократы частенько становятся извергами и жестокими убийцами. Прожить чуть подольше, просто запытав до смерти десяток-другой крестьян? Да запросто!

И если Батори после пары случаев в своей истории выработали своеобразный кодекс мучительства, то вот Данешти никто не ограничивал. И они в своём познании запретного настолько преисполнились, что решили обратиться к Той Стороне в поисках ещё большей силы и могущества. Потому как это в средние века они себя прекрасно чувствовали на поле боя, но молниеносная реакция и способность порвать противника голыми руками не сильно помогают против артиллерии и пулемётов.

В будущем Пакт быстро прошёлся по Прикарпатью — Авария ещё до войны перешла под крыло алеманцев, и именно с её плацдарма они ударили сначала по Валахии, а потом и по Болгарии. Данешти в своей Трансильвании немедленно возомнили, что наконец-то пришло их время подгрести под себя всех соседей… Но, как только Пакт разобрался с русскими княжествами, то немедленно развернул вектор раздачи тумаков уже против Семиградья, почти полностью вырезав всех Данешти. Похоже, что герцогиня Гённегау имела на них изрядный зуб.

Впрочем, она имела его на каждого, кто так или иначе был уличён в попытках заручиться поддержкой Той Стороны.

— Исторический экскурс — это, конечно, хорошо, — сказал я. — Но, может, всё-таки вернёмся к усадьбе?

— Если честно, то там и рассказывать нечего, — досадливо махнул рукой Долгорукий. — Поместье принадлежало брату моей бабки, точнее жены моего деда — Глебу Шуйскому. Второй сын, не наследник, занимался изысканиями в магических науках, поместье выстроили по его проекту…

Ну, отлично. Именно так обычно и начинаются истории о том, как некоторые чрезмерно… увлечённые личности начинают читать книги, которые не стоит читать, и звать тех, кого звать не стоит ни при каких обстоятельствах.

— Дайте-ка угадаю… — вздохнул я. — Умер. Причём, не от старости.

— Апоплексический удар, — кивнул Долгорукий. — Официально.

— А неофициально?

— Повесился в своём кабинете.

Тааак…

— Возраст на момент смерти?

— Тридцать три года.

— Дети были?

— Дочь и сын.

— Кто был наследником?

— Дочь, старший ребёнок.

Я примерно прикинул её возраст… Годится Долгорукому в матери, возраст около семидесяти-восьмидесяти лет — маги в этом возрасте, как правило, ещё вполне бодры и здоровы.

— Жива?

— Умерла, — покачал головой князь. — Тридцать с лишним лет назад.

— Причина смерти? Возраст?

— Выпила яд. Ей было тридцать три года.

Под ложечкой неприятно засосало.

А может — ну его всё это, Конрад, а? Пусть и усадьба, и титул, и земля катятся ко всем дэвам… Не влезай в это — всех денег не заработаешь, всей славы не добудешь.

Но могу ли я вообще упускать такой шанс и такую возможность возвыситься? В грядущей войне мне бы пригодилось такое подспорье… Семье бы пригодилось такое подспорье…

Могу ли я отказаться от этого, без всякого сомнения, дурно пахнущего дела?

Информация. Мне нужно больше информации.

— Дети?

— Сын.

— Покончил с собой?

— В возрасте тридцати трёх лет, — кивнул Долгорукий. — Шесть лет назад пустил себе пулю в висок. Детей после себя не оставил. Во владение вступили его двоюродные родичи — их младший сын… Три года назад ему исполнилось тридцать три, и он вскрыл себе горло столовым ножом аккурат за званным ужином, где присутствовал в том числе и я.

Я присвистнул.

— Не свистите, мой юный друг, — серьёзным тоном произнёс князь. — А то денег не будет.

— А их и так нет, — пожал я плечами. — Что показало расследование? Не думаю, что вы оставили такое без внимания.

— Человек умудрился зарезаться тупым столовым ножом и запачкать кровью меня и мою дражайшую супругу? Естественно, я провёл расследование! В ходе которого и вскрылись обстоятельства смерти прошлых владельцев.

— Результатов оно, я так понимаю, не дало…

— Именно, друг мой, именно, — поморщился Фёдор Владимирович. — Хозяевам дома исполнялось тридцать три, хозяева дома лишали себя жизни. Всё. Больше ничего необычного, как бы это парадоксально ни прозвучало.

— Серьёзно? — я приподнял бровь и указал подбородком в сторону усадьбы. — Даже я могу сказать, что от этого места буквально разит злом.

— Конечно, разит, — ничуть не смутился князь. — Теперь-то разит. Три самоубийства, три поколения семьи, все первенцы… Конечно, теперь здесь мировая ткань истончилась. Но, уверяю вас, друг мой — даже сейчас грань слишком прочна, чтобы пропустить что-то по-настоящему опасное. И нет, это не моё заблуждение — я всё равно ничего не смыслю в демонологии. Это заявили святые отцы из Конгрегацио Малеус, которых я приглашал сюда.

— Хм… — я задумался. — То есть, ни прорыва Той Стороны, ни проклятых предметов, ни странной магии… Ничего?

— Именно так, мой юный друг, именно так… Мы прочесали всё поместье, но ничего не нашли. Ну, немного запрещённых артефактов и книг… но у кого из старых семей их нет? Да и ничего действительно серьёзного там не было — даже святые отцы так решили, а они в этом деле определённо знают толк.

Странно. Очень-очень-очень странно… А я не люблю странности. Странности значат, что я чего-то не понимаю или не улавливаю. А это чревато последствиями — опасными последствиями.

— В общем, если говорить прямо — побочная линия отказалась дальше наследовать владение, он перешёл ко мне, но толку с него никакого, — Долгорукий досадливо махнул рукой. — Паре верных вассалов пытался вручать, так они наотрез отказались. Абы кому подарить не могу, на продажу выставить — тоже. Ну, сами понимаете почему…

— Разумеется, — кивнул я. — Серьёзный удар по репутации. Что ж вы, получается, за правитель такой, если с каким-то проклятым старым домом справиться не можете…

— Вот-вот, — вздохнул князь. — Поэтому я и подумал — люди вы новые, но умелые, храбрые и отчаянные. Если кто и справится, так это вы. Ну что, друг мой Конрад, берётесь? Землю и титул барона я в любом случае отпишу, но разгадаете тайну усадьбы — не пожалею денег и на хороший ремонт, и на денежное содержание.

И вот хотелось бы отказаться, потому как интуиция даже не шепчет, а командирским голосом рявкает — «не лезь, дурак!»…

— Берусь, — тоже вздохнул я.

Но жадность оказалась сильнее.

— Ни минуты не сомневался в вас, друг мой! — князь энергично пожал мою руку. — Вот ни минуты!

— Но я бы хотел прояснить ещё кое-какие моменты, ваше высочество.

— Ну, разумеется! Что же вас интересует, любезный мой Конрад? Отвечу на всё по мере своих сил.

— Можете как можно подробнее описать, как умер последний хозяин поместья? Он же умер на ваших глазах, как я понял. Не было какого-нибудь магического всплеска, необычных явлений? Возможно, он что-нибудь сказал перед смертью? Возможно, вы их запомнили?

— Необычных явлений, как и колебаний магии я тогда не припоминаю, а вот последние слова… — Долгорукий поморщился. — Такое забудешь, как же. Как сейчас помню, несчастный Николай сказал совершенно обычным тоном — «Все умрут. Так что надо сделать шаг». Ну и после этого тупым столовым ножом вскрыл себе горло. А я вам скажу, мой любезный Конрад, для этого нужна и немалая сила, и решимость. Вот помню судил я одного казначея, так он перед допросом умудрился в тазике с водой утопиться. Прямо вот сидел и дышал водой, пока не утопился насмерть — только бы секреты свои не раскрывать. Но это он зря, конечно, я-то всё равно…

— Подождите, подождите, ваше высочество, — остановил я словоохотливого князя. — Как вы сказали — «надо сделать шаг»?

— Именно, — кивнул Фёдор Владимирович. — «Все умрут. Так что надо сделать шаг». Знаете… И ведь буднично так сказал, ну как будто о погоде упомянул, а потом — раз!.. Но, друг мой… Неужели эти слова вам о чём-то говорят?

— Возможно, — уклончиво ответил я. — И последнее. Трое предыдущих владельцев умерли в доме, а вот четвёртый — нет. Верно?

— Поразительно! — восхитился князь. — Да, в тот роковой день Николай и правда пригласил нас в ресторан «Прага»…

— Что ж, ваше высочество… — я посмотрел на темнеющую впереди заброшенную усадьбу. — Полагаю, мне стоит как можно скорее навести порядок в моём новом доме.