Чëрный Выброс: подкритическая реактивность

Диск 3, фрагмент 2

Жил он жил на своей Урмиле, помогал благополучно крутиться турбинам АЭС Майтирэн и больше всего на свете обожал читать и учиться. Близких отношений ни с кем из тамошних людей у него, "к сожалению, но по причинам, вполне понятным" не сложилось, зато его "максимально среди коллег проявленные" ясновидческие и телепатические способности позволили ему всерьёз работать в лаборатории, занимающейся вопросами установления контактов с другими мирами и параллелями миров. Но, увы, Урмилу и свою жизнь на ней он, Сэнед помнит очень плохо, невнятными обрывками. Так получилось. Потому что однажды одним далеко не прекрасным утром проснулся под чужим незнакомым потолком. Пришла какая-то женщина и объяснила, что Сэнед, выбран из множества перспективных исследователей для работы в научном центре на АЭС Исса, и этим следует очень гордиться. Потому что теперь у него есть все шансы совершить какое-нибудь великолепное открытие в области физики информационного пространства. О подобного масштаба открытии он и мечтать бы не мог на своей Урмиле, ведь на Урмиле Серебряный Путь пролëг совсем недавно, так что её аборигенам даже не снились такие базы данных, такие приборы и такие технологии, какие есть здесь на Иссе.

Быстронейтронник капельку подумал и даже обрадовался. Слишком мало тепла оставил он в родном городе Сиарнаре, а научная работа всегда ему нравилась. Бэ-энчика даже не смутило, что в соответствии с принятыми здесь нормами безопасности, ему должны частично заблокировать память о родном мире. Он без малейшего дискомфорта для себя перенёс чуть позже соответствующую операцию и не раздумывая подписал договор, в котором в том числе прописывались нормы секретности и внутренней безопасности, "способные удовлетворить даже самого глубокого параноика".

Подозревать что-то неладное Сэнед начал где-то через месяц.

Во-первых, судя по содержанию материалов, которые ему выдавались для анализа, руководство этого научного центра интересовали исключительно аварии, катастрофы, опустошительные войны, покинутые планеты и погибшие цивилизации. Во-вторых, к станции Исса не прилагалось никакого города или хотя бы посёлка для энергетиков и их семей. ("Покидать станцию нам строжайше запрещалось, но по ноосфере-то я смотрел"). Всё электричество, которое вырабатывала Исса, уходило на её же собственные нужды. ("А ведь это много, очень много энергии"). Домики для сотрудников располагались прямо на территории станции, а весь её младший персонал состоял из роботов, полностью человекоподобных внешне, но, увы, не обладающих никакой личностью. И секретность, секретность, секретность, правила не только внешней, но и внутренней безопасности годились скорее не для атомной станции, а для военной тюрьмы.

Чуть позже и не без труда Сэнед выяснил, что АЭС Исса была… странствующей. Она могла произвольно менять свою координату, попросту исчезая в одном мире и возникая в другом. Причём, миры каждый раз выбирались на удивление мрачные и паршивые.

Жили на Иссе и двое других активити, "один похож на ваши БВР, а второго ретранслятор рекомендует называть токамаком, во всяком случае, его исходный реактор работал, используя не распад, а синтез". Но они обитали на двух остальных блоках и трудились в других лабораториях над другой проблематикой. Сообщаться друг с другом персоналу разных блоков не разрешалось.

А однажды случилось страшное.

Сэнед пришёл в хранилище "инокоординатных образцов печатных материалов" и случайно увидел на одном из столов газету на родном хайканском языке. Передовица, оплетëнная траурными виньетками, с глубоким прискорбием сообщала, что в результате пожара и взрыва на третьем энергоблоке АЭС Майтирэн трагически погибли общим числом более двухсот пожарных, военных и сотрудников станции, а множество жителей города Сиарнара и его ближайших окрестностей получило радиационные и химические поражения разной степени тяжести.

Обмерев от ужаса, Сэнед, вцепился взглядом в дату выхода номера. И понял, что газета — из параллельного мира, история которого обгоняет ту, которую он привык считать своей привычной, на десять лет.

Сэнед никогда не был особым патриотом. И совсем близких людей у него на родине не было. Скучал он, разве что, по восходам-закатам, запахам и знакомым голосам птиц. Ну, может быть, ещё по вкусу печенья из кафетерия при научном центре.

Но одно дело — почти не тосковать по родным местам. И совсем другое — равнодушно пожав плечами, позволить им сгореть. Конечно, параллельные миры на то и параллельные, чтобы история в каждом из них хоть чуточку отличалась. Но где гарантия, что и в родном мире Сэнеда не случится этой аварии? Что в соответствующем году третий блок родной станции непременно продолжит спокойно работать?

А ещё через несколько дней быстронейтронничек совершенно случайно ("Ну, я имею в виду — случайно только то, что мне повезло так быстро. На самом деле после обнаружения газеты я начал, насколько это было для меня возможно, шпионить за начальством станции") подслушал беседу главного инженера Иссы с одним из руководителей её научного центра. И из их диалога понял, что аварию одной АЭС Майтирэн изучают для того, чтобы детально воспроизвести на другой. Главный инженер говорил, что нужно подготовиться как следует, учесть всё до мелочей, и это займëт ещё минимум полгода по внутреннему времени Иссы. А руководитель злился и требовал, чтобы этот срок сократили хотя бы до четырëх месяцев. А ещё они спорили о неком Кукловоде, который по версии главного инженера "спешки и небрежности не одобряет", а по словам его оппонента наоборот "задержек на пустом месте долго терпеть не станет". И как ни хотелось маленькому активити, чтобы этот разговор оказался плодом его воображения, "отмахиваться от объективной истины — удел трусливых преступников и жалких предателей".

Сэнед ещё раз сходил в хранилище, разыскал страшную публикацию, переснял, тщательно спрятал распечатку и решил, что надо бежать.

— Я начал с того, что договорился, что у меня в личных апартаментах смонтируют установку для принудительной телепортации живых объектов с произвольно выбранных координат в пределах известного участка Серебряного Пути. Сказал, что хочу провести кое-какие дополнительные эксперименты в рамках темы моих исследований. Мой третий блок Иссы ведь именно соответствующими темами занимался — ксенология, социология, социоматика, лингвистика… И так как я был у руководства Иссы даже не на хорошем, а на идеальном счету, мне пошли навстречу. На самом деле я собирался найти место, где мог бы рассчитывать попросить помощи. Ведь вряд ли я сумею предотвратить аварию один.

— Честно говоря, не самый лучший план, — покачал головой Александр Николаевич, — Если ты вытаскивал людей по случайной выборке, могла произойти роковая ошибка. Люди же разные бывают. Ты мог, например, нарваться на восторженного идеалиста. Всем сердцем верящего в доброту и благородство своего человечества, в то время как оно не очень-то и достойно такой светлой веры. Или наоборот — на какого-нибудь отщепенца и бандита напороться. Сущий позор своего в целом мудрого и милосердного народа. И получилось бы, что ты выбрал мир неправильно.

— Я же просматривал воспоминания, а ещё задавал контрольные вопросы, — Сенед смущëнно улыбнулся, — И отталкиваясь от этих данных, считывал с ноосферы или аналитически выводил факты о том обществе, с выходцем из которого имею дело. Хотя признаю, методика действительно не лучшая. Но ведь и я не всесилен, я не смог придумать другую. Особенно, так быстро.

Светлоярский ВИУР вздохнул и пододвинул к гостю поближе тарелку с бутербродами. Быстронейтронничек благодарно взглянул на него, но ничего не взял. Снова повертел в руках ретранслятор и продолжил.

Покидать Иссу без разрешения вышестоящих лиц не разрешалось ни под каким предлогом. От любого рода телепортации между территорией станции и чем угодно за её границами имелась какая-то очень сложная защита. Как именно её расколупать, Сэнед до конца ещё не продумал, но "абсолютно непреодолимые барьеры невозможны технически, я искал способ и я бы его нашёл". В конце концов, украл бы устройство, с помощью которого станцию покидают те, у кого есть эти разрешения.

— А если это не устройство? — спросила Лина, — Если, допустим, это центральный пульт какой-то, который постоянно и тщательно охраняется? С него вводят команду: снять барьер для такого-то. Как бы ты тогда его украл?

Бэ-энчик упрямо вскинул голову.

— Я бы всё равно что-нибудь придумал. За четыре-то месяца! Только ничего воровать и изобретать не пришлось. Ваш Фукусима-сан, когда возвращал уважаемого Александра Николаевича, соорудил для этого портал неизвестной мне природы. И он погас не сразу.

— И ты, очертя голову, кинулся в телепорт с неизвестной тебе точкой выхода? — скептически прищурился Чернобыльников, — Ничего не скажешь, мудрость и осторожность просто зашкаливают. Только твои предыдущие решения были ещё мудрее!

Взгляд инопланетного бэ-энчика стал холодным.

— Я уже сказал, что признаю: мои решения далеко не оптимальны. Мне нетрудно признать даже, что твои, окажись ты на моём месте, были бы лучше. И я, оказавшись на твоём, наверно, не нашёл бы, что в них раскритиковать. Беда в том, что мы с тобой никак не смогли поменяться местами!

— А гостю из космоса-то палец в рот не клади! — восхищëнно протелепатировал Рэю ВВЭР, высоко ценивший, как он сам это называл, "искусство благородных гадостей", — Ой, Рэище, что-то будет!

Рэйден ничего не ответил. Бэ-энчик ему нравился, а вот то, что они с Чернобыльниковым сходу начали цапаться — совсем наоборот. Настроение, начавшее было улучшаться после поездки к Пузикову, снова стремительно покатилось вниз, к отметке "гаже некуда". И авария ещё эта…

Из пятерых живущих в Светлояре активити только сам Рэй и мог похвастаться тем, что с его станцией всё было хорошо. Линину АЭС вывели из эксплуатации под надуманным предлогом и по невнятным политическим причинам. Дайичину уничтожило цунами. Что произошло с Чернобыльской в тошкином родной параллели и ещё нескольких, вообще никому объяснять не надо. Эрикова Ленинградская, конечно, чисто технически была в порядке, но что это за жизнь, если вокруг капитализм, да ещё все РБМК меняют на занудные ВВЭР? Не авария, конечно, но всё равно знать об этом неприятно. А теперь приходит этот Сэнед, такой сказочный и симпатичный, и у него тоже катастрофа… Которую, он, как умеет, пытается предотвратить, а Тоха, вместо того, чтобы посочувствовать, критиканство разводит! Хотя уж кому-кому, а ему это, по идее, должно быть меньше всех свойственно. Да и вообще, раньше не замечалось за Чернобыльниковым склонности к придирками и свинству. Надо будет потом распросить, какое масло ему в парогенератор попало. Только наедине, а не при всех.