Чëрный Выброс: подкритическая реактивность

Диск 3, фрагмент 3

Ни на грош-то Чернобыльников инопланетному активити не поверил! Чтобы понять это даже в голову ему заглядывать не обязательно. И так ясно — по голосу, по выражению лица. По грустному и осуждающую взгляду, который коротко бросил на сына Александр Николаевич и повисшему в "эфире" обрывку его мысли "А я думал, что ты у меня добрее". Урмильский бэ-эн, похоже, это всё тоже заметил. Опустил голову, завесив лицо длинной пушистой чëлкой. Руки на коленях в замок сцепил. Маленький такой, совершенно одинокий, раздавленный непомерно огромной и тяжелой задачей. Задачей, в которой он худо-бедно смог справиться только с первым действием, и то — потому что отчаянно повезло. Где-то там, в мешанине миров, в путанице измерений выдавала в сеть киловатты обречëнная АЭС Майтирэн, беспомощно не зная о нависшей над ней страшной опасности. Ползали по городу Сиарнару автобусы, ну, или на чём ещё они там ездят. Люди торопились по делам, совершали покупки, ругали на кухнях правительство. А будут ли они этим заниматься через полгода по времени таинственной Иссы или обуглятся в ядерном огне, зависело сейчас от растерянного маленького активити. У которого ничегошеньки нет для спасения родной станции, кроме, собственно, желания помочь. Причём, помочь, не смотря на то, что, похоже, не очень-то любезно его раньше там принимали…

Рэй стянул с сэнедовской тарелки бутерброд и вцепился в него зубами изо всех сил. Будто целый месяц до этого не ел. Потому что если набить рот и жевать, перестанет быть горячо в глазах и горький болючий комок куда-нибудь денется из горла. Рэй-то, как раз, во всё сразу поверил.

И ему отчаянно захотелось обнять хрупкого быстронейтронничка, стиснуть так крепко, будто что-то угрожает оторвать его и унести назад на эту страшную Иссу. Уткнуть в себя носом, пригладить тëмные волосы. Сказать, что нечего больше бояться, что самое главное Сэнед уже сделал, и теперь он, Рэйден непременно поможет спасти станцию. А лучше — даже обе станции сразу, Иссе, наверно, тоже ведь не по нраву всё, что на ней творится. Да, ровно так и следовало поступить, если бы Рэй был настоящим героем.

Вот только, к сожалению, героем он, как раз не был. А значит, и поддаваться этому порыву, мягко говоря, не стоило. Враньë это будет, мерзкое, самонадеянное, унизительное враньë! Потому что на самом деле он тоже не знает, как спасать Майтирэн и Иссу. И у него тоже для этого ничего нет. Во всяком случае, пока.

Нет, Рэй, конечно, этого так не оставит! Он поговорит с Костровым, с Храмовниками, с самой Зоной и с лысым чëртом, если понадобится. Он Меридиан бантиком завяжет и Мироздание в трубочку свернëт! И если есть во вселенной хоть какая-нибудь справедливость, у него всё получится. В конце концов, в прошлом году с Храмом и Тварью же получилось. Хотя там дело тоже казалось поначалу безнадëжным. Тогда Рэю Зона помогла, так неужели и теперь не поможет? Да быть не может такого!

Сэнед Ар-Майтирэн, похоже, понял или считал его чувства. Поднял голову и посмотрел на светлоярского активити огромными своими глазами, в которых плескалось столько всего! И боль, и отчаяние, и надежда, и робкая, ещё недоверчивая благодарность, и… В общем, в крохотную, на пару секунд, паузу в разговоре вместилась для Рэйдена целая древнеримская река Рубикон. Который они с мелким бэ-энчиком навстречу друг другу вброд перебежали. Сэнед улыбнулся, но теперь уже не смущëнно и виновато, а благодарно и доверчиво. И улыбка, настоящая улыбка, была у него такой светлой, будто от неё одной в город возвращается лето.

Рэйден бегло вслушался в мысли остальных.

Эрик искренне обрадовался, что мелкий иномирянин перестал наконец быть таким печальным. Лина, не смотря на всё свойственное ей спокойствие и хладнокровие, прямо-таки сгорала от желания узнать об этом всём больше. Александр Николаевич нисколько за своё похищение не злился и от всей души хотел хоть чем-то бэ-энчику помочь. Дайичи уже прикидывал, какие на быстронейтронных реакторах вообще возможны аварии, и как сделать, чтобы вообще никакие стали невозможны. А параллельно с этим сочинял танка о том, как важно в несчастье обрести друга. И только Антон Чернобыльников мучительно диссонировал с общей тëплой волной. Ощущался сейчас недобрым, колючим, ощетинившимся. Он не верил Сэнеду, злился на его поступок и ожесточённо размышлял о том, с каким удовольствием сдаст "этого ряженого придурка" майору Кострову, как только тот рядом появится. И это было настолько на прежнего привычного Чернобыльникова не похоже, что Рэю захотелось взять Тошку за грудки и долго-долго трясти, пока не вытрясется вся дурь.

А на балконе обиженно скулил и повизгивал бедный Клондайк, о котором все от волнения просто забыли. Это тоже было свинство, и Рэй уже не телепатически, а вслух попросил Эрика несчастную собаку выпустить. Через минуту большой добрый пëс ворвался на кухню этаким серым и лохматым стихийным бедствием. Он крутился, вставал на задние лапы, рискуя снести стол и всё со стола, молотил хвостом и не знал, кого первым вылизывать — Сосновского, выпустившего его из неволи, или обожаемого Александра Николаевича. Воцарилась весëлая кутерьма. С жалобным "дзынь" прекратила быть одна из чашек Сэнед смеялся вместе со всеми и притворно испуганно выкрикивал что-то на родном языке. Голос у него оказался тоже симпатичный, хорошо поставленный, певучий такой. И смех приятный.

— А ведь это здорово, что нас теперь шестеро, — сказал Эрик, когда Клондайк, наконец, перестал беситься и улëгся под столом, устремив преданный взгляд на на Александра Николаевича, — И давайте, кстати, решим, заодно, где Сэнед пока что жить будет!

— Очень надеюсь, что не у нас! — злобно выдохнул Тошка.

Повисло гробовое молчание. От веселья мгновенно не осталось и следа.

— Антон! — ВИУР Назаров посмотрел на сына ошарашенно, — Что ты такое говоришь?

— Что надо, то и говорю! — припятский РБМК взял чашку, и тут же грохнул обратно на стол, с такой силой, что она треснула, — Я ни на грош ему не верю, история эта шита белыми нитками, и я готов спорить на что угодно, что он или преступник или шпион!

— И почему ты так думаешь? — спросил Дайичи, — Аргументируй!

— Да, аргументируй! — присоединилась к нему Лина, — Я понимаю, что ты злишься за похищение отца. Но эмоциям не место в обсуждении эксплуатационной проблемы!

— Тебя послушать, так эмоциям вообще нигде не место! — прошипел Тошка, — Снежная Королева!

Лина поджала губы и презрительно отвернулась. А Рэю просто захотелось Чернобыльникова немедленно удавить. Будь он хоть какой друг. Тем более, что сейчас припятский активити другом не казался. Это был какой-то иной, незнакомый Чернобыльников, чужой, гадкий и страшный.

В глазах Сэнеда погасла тëплая радость, и он снова сделался одиноким, и пронзительно беззащитным. Александр Николаевич, явно от родного Тошки такой реакции не ожидавший, закаменел лицом. У Эрика на добродушной физиономии написался полный шок. Под столом тоненько и обиженно взвизгнул Клондайк, кто-то, похоже, наступил бедняге на хвост.

— Хорошо, аргументирую, — безжалостно продолжил Чернобыльников и даже встал для пущей убедительности, — Аргументирую! Вся эта история очень уж топорно выглядит! И у неё концы с концами не сходятся, вот!

— Это почему ещё? — запальчиво спросил Эрик, — Как по мне, так вполне нормальные концы. И вполне себе сходятся.

— Угу, — набычился Тошка, — Такое прямо "нормально". Сначала этот тип говорит, что его уважали как аналитика и даже в этом качестве пригласили на Иссу, а потом "блестящий аналитик" лепит глупость за глупостью. Которых бы и трëхлетний ребенок не настрогал. Хоть бы уж придумал легенду получше, если уж припëрся шпионить!

Сэнед поднялся с места, поправил пышный кружевной воротник. Взял в руки ретранслятор. Вот сейчас он опять не казался ни растерянным, ни беспомощным. Наоборот, выглядел, как настоящий принц, которого оскорбили, и поэтому он теперь или перчатку в лицо бросит или вовсе прикажет казнить на месте. Плотно сжатые губы, гневно сведëнные брови, ледяной холод в глазах. Шпаги, правда, нету, но, её превосходно дорисовывает воображение.

— К сожалению, ты, Антон, сейчас тоже не демонстрируешь блестящих способностей аналитика. Иначе бы сообразил, что тот, кто действительно приходит шпионить, рассказывает, как раз, историю, безупречно правдоподобную. Иначе как бы он мог рассчитывать удачно внедриться? Хотя, я пожалуй, понимаю, почему ты невесть в чём меня подозреваешь. Тебе самому-то в компанию умных людей и существ как-то затесаться удалось.

ВИУР Назаров нахмурился. Антон, конечно, перегибает палку, но настолько безжалостно хлестать сына словами Александр Николаевич позволить всё-таки не мог. Лина закусила губу. Эрик со своей любовью к художественным гадостям, на бэ-энчика смотрел скорее восхищëнно. Дайичи — обеспокоенно.

Тошка же, что естественно, просто вскипел от злости. Истошно затрещал лежащий на подоконнике дозиметр.

— Я тебе шею сейчас сверну! — зарычал он и полез через стол. Рэю пришлось хватать припятчанина за плечи и силой ухаживать обратно. Просто потому что именно он к Чернобыльникову ближе всех сидел, и вот только драки всем тут и не хватало.

— Пусти меня! — заорал Тошка, — Пусти, придурок, я его сейчас просто убью!

— Сам придурок! Давай сейчас в собственной квартире погром устраивать! Озверел?

— Да, озверел! — Тошка выдирался так отчаянно, будто Рэй собирался не меньше чем продать его в рабство каким-нибудь дикарям-людоедам, а не от глупости удерживал, — Отцепись от меня, идиот, я ему шею сверну!

— А ну прекратить немедленно! — гаркнул ВИУР, грохнув кулаком по столу с такой силой, что вздрогнули многострадальные чашки, — Будьте добры в моём доме вести себя, как приличные люди!

— Пап, и ты туда же?! — взвился Тошка, — Ты, получается, на его стороне?

— Я на стороне здравого смысла, — Александр Николаевич нервным движением стащил с носа очки, повертел, водрузил на место, снова снял и снова надел, — И цивилизованного поведения. Антон, Сэнед, я требую… требую, чтобы вы сейчас друг перед другом извинились!

Он тяжело и шумно дышал — орать и рявкать интеллигентнейшему инженеру Назарову было несвойственно настолько, насколько это вообще возможно. Рэйден и остальные вообще никогда раньше его в таком состоянии не видели. И не слышали, чтобы вообще кто-то видел. Тошка, хвала всем радиоактивным элементам на свете, перестал выкобениваться и сел на место. Набычившись и демонстративно отвернувшись в сторону.

— Я охотно извиняюсь, — бэ-энчик снова выглядел трогательным, будто не было только что и быть не могло в нём недавней обледенелой стали. И голос его звучал растерянно и виновато, — Я недопустимо вышел из себя, это был неконтролируемый скачок мощности. Я случайно, правда. Просто испугался, что меня в такой гадости подозревают.

Рэйден едва не подавился следующим вдохом. Сэнед так спокойно об этом говорит! Сам Рэй скорее предпочёл бы врайлам себя скормить, чем признался, что чего-то боится. И Тошка с Эриком бы ни за что не признались. И Дайичи. И даже Лина, хотя ей как девочке молчаливо позволяется быть чуточку менее бесстрашной, чем парни. Нет, чисто разумом-то все понимали, (И от разных мудрых людей и альтов слышали, и в книжках читали) что рассказать о страхе зачастую труднее, и требует не меньше мужества, чем этот страх одолеть. Но понимать — одно дело, а уметь сделать это самому — совсем другое. Они вот совсем не могли. А бэ-энчик, оказывается, мог. Рэй поймал себя на том, что урмильский активити с каждой минутой нравится ему всё больше и больше.

— Я понимаю, — продолжил Сэнед, — Моим словам сложно доверять. Я наделал кучу глупостей, и из-за этого в моëм рассказе полно нестыковок. На любые вопросы я готов честно ответить. Но, пожалуйста, не надо подозревать меня в подлости!

— А как тебя не подозревать? — огрызнулся Тошка, — Ты даже говоришь не как нормальный человек, а как чëртов киногерой! К тому же — из плохого фильма.

— Это из-за ретранслятора, — бэ-энчик опять виновато улыбнулся, — Он любую речь делает слишком классической. Люди на улицах у нас так действительно не разговаривают… Но будьте покойны, для меня сейчас ваша речь отображается точно так же.

— А, кстати, как он вообще работает? — спросила Лина, обрадовавшись возможности сменить тему, — У нас ведь тоже подобные штуки есть. Из Ленинграда двадцать третьего века привозят.

— Честно говоря, я сам до конца пока не понял. Мне его на Иссе выдали, сразу как я там появился. Если совсем просто: устройство использует примерно те же принципы, благодаря которым возможна телепатия. По крайней мере, именно диалоговая. Ведь прежде, чем сказать что-то собеседнику, мы формулируем это у себя в голове. Машина ловит эти импульсы, расшифровывает и передаëт, причëм, каждому собеседнику кажется, что говорят на его родном языке.

— Классная псионическая штука! — одобрил Эрик, — Наши плюс-минус так же работают.

— Его ещё можно настроить и на расшифровку речи, — Сэнед засиял, как новенькая монетка, похоже, больше всего на свете он обожал что-то объяснять, — Тогда он, грубо говоря, будет телепатически подсказывать мне, как говорить по-русски. Честно говоря, скорее бы он с анализом покончил, надоело молчать всё время!

— А ты в меню поколупайся! — посоветовал Эрик, — Вдруг есть возможность машинку обучить по ускоренной программе?

Сэнед благодарно заверил его, что обязательно поколупается.

Рэйден хотел было спросить, не прихватил ли бэ-энчик ещё чего-нибудь полезного с Иссы, но дверной звонок подал голос снова. Клондайк вылетел из-под стола с радостным лаем. Сэнед и Чернобыльников обменялись одинаково уничтожающими взглядами, как договорами о коротеньком перемирии. ВИУР Назаров устало потëр переносицу и вздохнул.