Чëрный Выброс: подкритическая реактивность

Диск 8, фрагмент 2

Однажды, чтобы хоть немного разогнать хмурые тучи на небосклоне общего настроения, решили сгонять в кино. Тем более, что афиша обещала не какую-нибудь там любовную чепуху, а "питерскую из будущего" ленту про пожарных на орбитальной станции. Аккуратной Лине поручили купить на всех билеты, Рэй подрядился, если возникнет необходимость, телепатически пояснять для бэ-энчика детали, на которых зависнет его неподражаемый ретранслятор. Встретиться договорились в сквере возле кинотеатра "Икар" за час до фильма. На том, чтобы именно за час настояла всё та же Лина, обоснованно опасаясь безупречной пунктуальности Чернобыльникова.

Но познакомиться поближе с буднями космических огнеборцев Рэю оказалось не суждено.

Нет, Чернобыльников-то как раз в кои-то веки пришёл вовремя. "До отвала челюсти удивив ноосферу Мироздания" — прокомментировал ехидный ВВЭР, за что получил по шее одновременно и от Антона и от Дайичи. (От последнего, правда, только морально). Опоздала Оксана, обычно вполне организованная и лëгкая на подъём.

Сначала никто не беспокоился, ну, мало ли, почему человек задержался, а времени до сеанса вагон. Слопали по пирожку с мясом из ближайшего ларька, запили газировкой. Потеребили замеченную Эриком на газоне маленькую аномалию "химичка", но ничего интересного в ней не сболталось, малявка просто покрывала всё, что в неё запихивали кристалликами соли.

— Не повезло, — резюмировал ВВЭР для бэ-энчика, незнакомого ещё с таким типом аномальной активности, — Иногда удаëтся даже золото синтезировать или алмазы. Только очень редко. Сэнед на своём неповторимом языке ответил, что тягой к стяжательству не страдает, а смотреть, как на глазах обрастает блестящим серебристым налëтом засунутый в "химичку" мусор всё равно интересно.

Когда истязать аномалию окончательно надоело, спохватились, что уже без пятнадцати семь, а Росшанской до сих пор нет. Забеспокоились. Позвонили на коммуникатор. Равнодушный механический голос ответил, что аппарат выключен или вне сети. Позвонили на домашний из автомата. Из трубки понеслись длинные гудки. Послали телепатический вызов, но он бессильно размазывался по защите, которую Оксане недавно показал Рэй. Считать с ноосферы смогли только досаду и раздражение.

Когда до сеанса осталось десять минут, Рэйден, чувствуя себя в глубине души благородным страдающим героем и позорно балдея от этого, начал уговаривать остальных на фильм всё-таки идти. А сам он дождëтся рано или поздно Оксану, а потом они вместе возьмут себе билеты на завтра. Сэнед быть героем в одиночку Рэю не позволил и тоже остался. Снова склонился над "химичкой" и принялся засовывать в неё листья, бумажки, и всё, что только можно подобрать возле ближайшей мусорки. На его родине в Сиарнарской Зоне таких аномалий почему-то не водилось.

Оксана явилась телепортом минут в пятнадцать восьмого. Злющая-презлющая. Волосы взъерошены, губа закушена, глаза только что не молнии мечут. Рэй её раньше в таком состоянии не то что не видел, даже не представлял себе никогда.

Более того, Оксана явилась не одна. За её спиной переминался, засунув руки в карманы тот самый рыжий верзила, которого Рэй нашпиговал частицами в квартире Росшанских. Быстро же его из больницы выпустили!

— Привет! — сказала она так мрачно, будто, собиралась следующей репликой объявить, что её приговорили к расстрелу по ложному обвинению в шпионаже. Её рыжий спутник, вместо того, чтобы поздороваться, прожëг обоих активити злобным взглядом.

— Что у тебя стряслось? — спросили хором Сэнед и Рэй, не сговариваясь решив игнорировать хама до последней возможности.

— Весь день просто задница! — рявкнула Оксана, — Чтоб враги мои так жили!

Рэй бухнулся на облезлую скамеечку с вырезанным на спинке бессмертным "Витя плюс Лена", похлопал по облезлым деревянным планкам рядом с собой.

— Рассказывай!

— Я подожду, — презрительно процедил рыжий громила. Оксана села. Он остался стоять.

Сегодняшний день у Оксаны Росшанской, ученицы восьмого "бэ" класса светлоярской школы номер два не задался с самого начала.

Утром, один чëрт только и знает, как такое получилось, полетела на пол любимая чашка, купленная в прошлом году во во время поездки с мамой в Ригу. Другую такую же нипочëм не достанешь в Светлояре, чашечка была совершенно волшебная. Лëгонькая, если смотреть на просвет, полупрозрачная, с нарисованными словно чернилами и пером старинными башнями и парусниками. Оксана считала её своим талисманом. И мало того, что талисман погиб, так ещё пришлось ползать по полу, убирая горячую и липную чайную лужу. В семье Росшанских было принято железное правило: кто насвинячил, тот и убирает. Нет, правило-то мудрое и справедливое, но Оксана напоролась коленкой на осколок. Больно, между прочим, да ещё пришлось промывать и заклеивать пластырем царапину. И из-за этой ерунды начать уже немного опаздывать в школу.

Выйти из подъезда по-человечески тоже не получилось — у дверей нахально расположилась противная блуждающая аномалия "лифтëр", искажающая линии пространства. Коснëшься — и блуждай шесть часов по неевклидовости, пока эта подлюка не соизволит разрядиться и исчезнуть, чтобы возникнуть в каком-то другом месте. И Оксана, жутко расстроенная из-за чашечки, едва эту гадость не прозевала! Счастье, что детектор из портфеля рискнул громко и вовремя!

В школу она в итоге всё-таки опоздала. И получила от биологички в дневник замечание. А дальше мелкие неприятности посыпались одна за другой, похоже, рижская чашечка действительно была талисманом. И теперь до осиротевшей хозяйки долетели все несчастья, которые он раньше отводил.

Любка Неверова поклялась, что потеряла оксанину (А точнее, что хуже, папину) "Далëкую радугу", на алгебре Оксана позорно запуталась в простейшем уравненьице, хотя обычно легко решала такие пачками. Инга Кляймер внезапно передумала продавать журнал с плакатом "Депеш Мод"… В общем, не день, а сплошное наказание! Ещё и обед в столовой, как назло, самый невкусный, с молочным супом.

А когда невыносимая школьная тягомотина была позади, обед — нормальный, вкусный, мамин, дома — в желудке, мелкие домашние дела на скорую руку сделаны или с чистой совестью оставлены на потом и пора было уже идти на встречу с Рэем и остальными, оказалось, что у подъезда её терпеливо ждал Сергей Смирнов. Которого, как выяснилось, всё-таки не отправляли в больницу. Серëга всегда был парнем предусмотрительным, и зная, что на день рождения приглашëн Чернобыльников, заранее сломал тройную дозу "Антирада". Так что облучение получил поверхностное и минимальное, врачи справились быстро. Тому, что он в порядке, Оксана, конечно, была искренне рада. Но после свинства, устроенного на еë празднике, не хотела больше Смирнова ни видеть, ни знать!

О чём ему немедленно и сообщила. Вот только для самого Серëги эти её слова значили не больше комариного писка, он, видите ли, горел жаждой сначала разобраться с Рэем. Переубедить упрямца оказалось совершенно невозможно, вот и пришлось в итоге с собой тащить.

— Ну, пусть разбирается, — деланно ленивым голосом процедил Рэйден, — Я внимательно слушаю.

Второй драки с этим придурком он не хотел. Ни в коем случае не потому что боялся, ученику воинов веры с Риенки и десять таких Серëж не особо страшны. Но не при бэ-энчике же! И тем более не при Оксане! В, крайнем случае он собирался применить псионику.

— Мать заявление забрала! — сказал рыжий громила, — Можешь радоваться, трус паршивый!

Рэйден промолчал.

— Какое такое заявление? — не совсем поняла Оксана. За весь этот восхитительный почти месяц рядом с активити она с Серëгой практически не разговаривала — так, привет-пока. Дулась. Да и некогда было.

— Какое-какое… В милицию, вот какое! — парень скривился, — Какие, по-твоему, заявления бывают?

— Оксан, подожди! — Рэй всё-таки встал со скамейки, — Ты что, рехнулся? Думаешь, я кого-нибудь просил?

— А что ещё от тебя ожидать-то? — Смирнов сплюнул Рэю под ноги, — Мажор и есть мажор! Спрятался за папочкину спину…

Конечно, если совсем честно, при мысли о милиции у Рэя в животе царапался шипастый шар тоскливого ужаса, одновременно ледяной и липкий. Но забирать заявление он никого не просил! Это действительно была бы мерзкая, недостойная сталкера трусость. Унижение, даже более чудовищное, чем милицейское разбирательство. Но что-либо доказывать дурацкому Смирнову он не собирался.

— Завидуешь — завидуй молча! — презрительно процедил он, — А всё остальное у мамочки своей спроси, а не с меня!

Глаза у Серëги потемнели от злости. И дышал он шумно и тяжело.

— Слушай ты, уникум дрипанный! Как насчёт честно по-мужски всё выяснить? Без этих твоих штучек. Или тебе слабо?

— Мне-то не слабо! — Рэй сложил руки на груди, — Мне неохота, это разные вещи. В общем, отвали по-хорошему!

— Не отвалю! — Сергей начал отстëгивать часы. Неторопливо так. Очень выразительно.

— Позëр! — хмыкнул Рэй, — Ковбой киношный.

Сэнед за скамеечной спинкой растерянно хлопал глазами, совершенно не зная, что делать и решив в итоге делать вид, что его тут нет. А вот Оксана никакой вид принимать явно не собиралась. Оксана свирепела всё больше с каждой репликой этого кретинского разговора, пока наконец не рассвирепела окончательно и неудержимо.

— Я не поняла! — дрожащим от ярости голосом спросила она, делая шаг и вставая между Рэем и Сергеем, — Вы тут что — делить меня собрались? Я, вам что — торт?

— Лично я не собирался! — быстро сказал Рэйден, вспомнив разговор с отцом про мужиков и девушек, — Но и никому другому не дам тоже. Потому что ты мне друг, а не торт!

— Тухловат торт! — ощерился Серëга, — На фиг ты мне упала, если ты такое… Такое нехорошее слово?

— Это какое же такое слово, а, Серëженька? — оксанины глаза метали молнии, — Слабо вслух сказать?

— Сама догадаешься, какое ты слово! Я тебя уважал, а ты…

— Уважал? — у неё даже руки затряслись от возмущения, — Значит, это, по-твоему, уважение такое? Нахрюкался, как сапожник, и полез в драку? А когда наполучал, побежал мамочке жаловаться?

Смирнов пошатнулся, будто от удара. На щеках выступили пунцовые пятна.

— Я не жаловался, идиотка! За мной же неотложка приехала! Матери врач позвонил. Это этот твой… понторез радиоактивный… Сначала удрапал, как заяц, а потом сразу папочке стучать! А тот и рад стараться!

Рэй молчал, ясно понимая, что у неё аж в глазах темнеет от желания врезать по рыжей физиономии. Оксана даже отступила на шаг назад, чтобы не было соблазна дотянуться. Всё-таки Росшанские — интеллигентные люди, морды бить, наверно, ниже их достоинства.

— Рэй не стучал! И вообще ты же первый к нему приставать начал!

— Конечно! Ты теперь его защищаешь! Рэйден вообще лапочка и хороший, да? — осклабился Сергей, — И после этого ты не знаешь, какое ты слово?

— Я справедливость защищаю! — рявкнула Оксана, — Сам — это слово!

— А по-твоему, я должен был спокойно смотреть, как он к тебе приставал?

— Он ко мне не приставал! Он мне стал настроение поднимать, когда вы все по разным углам разбежались, думать забыв обо мне. В мой день рождения, между прочим! — злые слëзы едва не брызнули у Оксаны из глаз — А ты в это время на кухне матч "Зенит"-"Спартак" обсуждать изволил, так что и молчи в тряпку! Видеть тебя не могу!

Парень замялся.

— Я, между прочим, потом даже извинился! Сообщением на коммуникатор. Только ты его удалила, не читая!

— А лучше было бы, чтобы я тебе гадостей понаписала? Я ж злая была, как чëрт!

— Да хоть как два чëрта! — он достал из кармана какую-то пластмассовую мелочушку и начал ломать на кусочки, — Если бы я тебе нужен был, ты бы сама потом мне написала. А ты не написала! Тебе некогда было! Надо же подлизаться к пасынку большой шишки, раз уж шанс предоставился… А простого Серëгу, значит, побоку?

— Ты придурок! — зло выдохнула Оксана через несколько секунд молчания, растянувшихся для неё в гулкую, словно тоннель, бесконечность, — Нет, даже не придурок, а вовсе круглый идиот!

— Зато ты умная! — презрительно скривился Серëга, — На членовозе теперь кататься будешь и икру полными ложками жрать, приятного тебе аппетита! Хорошо устроилась, блин! И даже Игналинскую третьей ради этого потерпеть можно, что уж там…

— Я сказала: катился бы ты колбаской по Малой Спасской! И мне наплевать, что ты обо мне думаешь!

— А я о тебе теперь и вовсе не думаю! — не остался в долгу Сергей, — Делать мне больше нечего, как только обо всяких продажных малявках думать!

— Вот и отлично, вот и иди!

— Вот и пойду!

И он действительно пошёл. Сгорбившись и засунув руки а карманы. На Рэя даже не посмотрел, будто активити пустое место. Оксана прорычала что-то нечленораздельное и рухнула на скамейку.

— Идиот! Реально видеть его теперь не хочу! Жалею, что знакомы!

Было ей сейчас очень больно, активити это чувствовал. Стëклышками в бешено крутящемся калейдоскопе плясали в душе злость, обида, непонимание, чувство вины, желание задушить Серëгу, желание всё отдать Серëге, лишь бы он её простил и перестал думать о ней так гадко, что и вслух-то выговорить никак — слова в глотке застрянут… Очень похожий калейдоскоп ведь истязал и самого Рэя — из-за взбрыков Чернобыльникова. Но чем он может Оксане помочь, если он себе самому толком помочь не может, и в человеческих чувствах если и разбирается, то самую капельку?

— Слушай, — выдавил он из себя, — А может, нам с тобой к кому-либо из моих Храмовых наставников сходить? Они мудрые, наверняка дадут какой-нибудь хороший совет. Распада можно попросить, или Плутониума… Пойдëм, а?

— Знаешь, если бы это ляпнул кто-нибудь другой, я решила бы, что он издевается! — Оксана откинулась на спинку скамьи, — Но ты действительно вот настолько на всю голову активити!

— Но ведь с тобой произошёл инцидент! — Рэй осторожно потрогал её за рукав, — А я не знаю, как тебе помочь!

— И надо поскорее найти компетентного специалиста, чтобы всё отладил? Хорошо, хоть карбида бора откушать не предлагаешь, или что там в реактор пихают в таких случаях?

— Да, нет, ну, я же не настолько же, — растерялся бедный Рэй, — Просто Храмовники, они действительно мудрые…

Вместо ответа Оксана телепатически передала Рэю картинку, которую помимо воли нарисовало ей воображение: они сидят вдвоём в кафе "Светлый Яр" и дружно едят карбид бора из вазочек для мороженого. Стало смешно. В душевных тучах образовалась прореха, в которую проглядывало солнышко.

— Только не карбид бора, тогда уж, а борную кислоту, и не у нас, а у водо-водяных, — поправил Рэй, — Хотя и карбид бора часто используется, как поглотитель.

— И вообще у людей всё-таки как-то по-другому интенсивность реакции регулировать надо, — Оксана погрустнела, — Рэйден, знаешь, мне сейчас вообще кажется, что активити лучше людей!

— Почему?

— А потому что в вас нет грязи!

— В людях тоже в некоторых нет грязи! — убеждëнно сказал Рэйден, — Вот как мой отец, например. Или как твой!

— Да, наверное, — Оксана вздохнула. И тут же спохватилась:

— Ой, а мы же бэ-энчика перепугали, наверное.

— Я не пуганный, — Сэнед подошёл к их скамейке, — Я просто чтобы бестактновостей не соделать, пошёл ещё "химички" искать тут. Но всё был рядом в этом траве.

— В этом траве, к сожалению, только одна "химичка", вынужденно огорчил урмильца Рэйден, — Пойдëмте ко входу наших встречать, кино, наверно, уже кончилось.

Он старался держаться бодро и просто, чтобы тоже "не соделать бестактновостей". Но слова Оксаны про грязь не давали ему покоя.

— Кстати, я даже не говорила ему никогда прямо, что он мне нравится, — с обидой сказала Оксана по дороге к дверям кинотеатра, — Потому что сама для себя ещё это не поняла. Мы просто общались.

— А теперь получается, не будете? — Рэй смутился, быть причиной чьей-то большой и окончательной ссоры, оказывается, жутко неловко. Бедный Сэнед!

— А теперь, получается, не будем! Я просто раньше не знала, что он такой… ну — у… как уголовник какой-то, в общем. Как это сказать по-вашему, по-станционному? Считай, что между нами порваны все провода, вот!

— Ну, тогда, наверно, правильно, — улыбнулся, Рэй, — Если уголовник, то на фиг на него электричество тратить!