Чëрный Выброс: подкритическая реактивность

Диск 7, фрагмент 3

Домой ехали, что не удивительно, в полном молчании. Думая каждый о своём. Милиционерша просто дремала. Теперь, сидя рядом с ней, Рэй мог, развернувшись на кресле, ясно рассмотреть печать привычной многодневной усталости на широком некрасивом лице, мешки под глазами, тоскливо опущенные уголки тонких губ, чернильное пятнышко на толстом пальце. Капитана Новикову стало очень жалко. И не страшная она совсем, а просто предельно задëрганная жизнью тëтка. И как вообще здесь в Зоне человек может дойти до жизни такой? Оперативники майора Кострова вот например почему-то совсем другие. Они тоже, конечно, бывают и нервными, и усталыми, и злыми, но совершенно иначе. У них это всё — как случайный налëт ржавчины на железе. Чисто внешнее, зависящее от обстоятельств. А вот у толстой капитанши, похоже, усталость давно уже внутренней сутью стала. И это ужасно неправильно! Как резкий диссонанс в ноосферной волне, как перегрев одной или нескольких сборок в активной зоне реактора, как… В общем, нельзя жить в Зоне с такой сутью и с таким сердцем! Вот бы ей помочь, вот только Рэй мучительно не может придумать — чем…

— Привет! — коснулся его разума телепатический импульс Сэнеда, — Ты как там? А меня, видишь, в "Эпи-Центре" научили долгие сеансы личной связи держать менее энергозатратно, чем я на Урмиле мог. Здорово, правда?

— Здорово! — согласился Рэй. На душе моментально потеплело. Все неприятности и порождëнные ими чëрные мысли опять начали скукоживаться и отползать в сторону. Сэнед — солнышко! Местами, правда, страшненькое, если начинает говорить не как сказочный принц, а как аналитик со зловещей Иссы. Но всё равно солнышко! И чего ради его Чернобыльников так невзлюбил сходу?

— Мы тут вообще замечательно сидим с вашими учëными! — бэ-энчик лучился довольством.

— А память твоя как? — обеспокоенно спросил Рэй.

— Пока никак, — светлоярский активити словно воочию увидел, как Сэнед печально опустил голову, как улыбка сразу сбежала с его губ, как он вздыхает, тяжело и виновато, по обыкновению крутя в руках ретранслятор. И пожалел о своём вопросе.

— Мы ещё кое-что смогли всё-таки наработать. Чисто логически. Кое-какие цепочки скомпоновали, кое-какими умными вопросами задались. Домой приеду — всё расскажу в подробностях, вот.

— Ну вот видишь! — Рэй заставил себя улыбнуться и изо всех сил сосредоточился на том, чтобы переслать эту улыбку Сэнеду. Кажется, получилось, быстронейтронничек, вроде бы, приободрился.

— Самое противное знаешь что, Рэй? — в этой телепатический реплике Сэнеда уже не чувствовалось ни виноватости, ни обречëнности, только деловая озабоченность, — Хрусталëв говорит, что в такой ситуации важнее всего иметь координату мира. Меридианную привязку. И беда в том, что, как раз её-то я дать и не могу. Во всяком случае, пока.

— Всё получится, Сэнед! — Рэй постарался вложить в сообщение как можно больше уверенности, — Мы её накопаем, вот увидишь!

— Ой, меня тут зовут, извини! — пискнул бэ-энчик, — До связи!

Оставшись один в собственной голове, Рэй снова помрачнел. Координата — это серьëзно. Её отсутствие как бы не сделало напрасным и бессмысленным вообще всё остальное. Вот о чём надо сейчас думать, а не про Бельскую и милицию. Врайлы бы сожрали рыжего и глупого Сергея Смирнова!

Чëрная "Волга" добиралась до дома Головановых самой длинной дорогой — через нарядный широкий проспект Энергетиков. По просьбе отца шофëр давал бедной милиционерше время хоть немного поспать, а Рэю — хоть немного остыть. Хотя этого последнего уже и не требовалось — РБМК-1000 совсем позабыл о Бельской. Он думал о Меридиане.

Тем, кому посчастливилось жить в Зонах, не нужны космические корабли. Меридиан соединяет миры и параллели миров напрямую не через пространство, а через ноосферу — живую память и мысль Вселенной. И между ними не летают, а ходят. В буквальном смысле — ногами. Пример того, как простецки может выглядеть для стороннего наблюдателя процесс невообразимой сложности.

Для этого самого наблюдателя перемещения по Меридиану похожи на колдовство или на детскую настольную игру с кубиками и стрелочками. Вот только кубики бросает Зона, условия придумывает ноосфера, а фишкой становится сам путешественник. И играет он без соперников, зато в многослойности-многомерности.

Сам Меридиан чисто внешне ничего особенного собой не представляет. Не зная, что это такое, его не всякий у себя под ногами-то сходу различит.

Нет, на некоторых участках, конечно, можно увидеть и странности, и роскошь, и чудеса. Где-то обрамляют Меридиан с обеих сторон немыслимой красоты ажурно-кружевные кованые ограды из самых драгоценных металлов, и ворота в этих оградах, распахивая створки, вызванивают нежную мелодию. Где-то взметаются над ним высокие изящные арки, увитые пышными цветами. Где-то вдоль всего Меридиана горят неугасимые костры в громадных бронзовых чашах, с величайшим почётом вынесенных специально для этого из древних царских гробниц, а следят за огнями и чашами особо избранные жрецы и жрицы. В общем, от мира к миру — своё. Неповторимое.

Но что бы не отмечало петли и повороты Меридиана, хоть розы из хрусталя, хоть колючая проволока, это всегда результат труда окрестных жителей. Сам же по себе Меридиан выглядит до разочарования просто.

Всего-то лишь вьëтся даже не дорога, а дорожка. Довольно узкая, не шире метров пяти, чаще всего грунтовая и довольно разбитая. Если на ней есть асфальт или бетон, то отдельными маленькими участками, и непременно старый, растресканный, с пробивающейся там и сам травой. Да и на грунтовой части тоже трава, то отдельные растеньица, то ласковые пушистые островки и гривки. Самая обычная на первый взгляд. Трава и трава, с тонкими колосками на ломких стеблях и узенькими листьями-ленточками. Вот только она голубоватая, и никогда, даже в самый раскалëнный летний полдень не высыхает на ней роса. А если прийти зимой и выкопать меридианную траву из-под снега, то она живая и нисколечко не утратившая нежного чуть горьковатого аромата.

Если просто идти по Меридиану, как по самой обычной дороге, особо не думая ни о чём, то очень быстро доберëшься до места, где заросшая голубой травой грунтовка окончательно истончается, превращаясь в совсем уж несолидную, самого деревенского вида тропку. А та через несколько шагов ныряет в густые заросли шиповника, из-под которых угрожающе треща, брызжет маленькими молниями аномалия "электра". Обойти кусты кругом, конечно, можно, но с другой их стороны никакая дорога или тропа не выныривает. Рядом с "электрой" из густой травы, уже самой обыкновенной, торчит ярко-красный "предзонник" — по-научному "стенд слежения и информирования", металлическая прямоугольная тумба с экранчиками, на которые выводится всякая полезная цифирь. На блестящем предзонничьем боку табличка "Внимание, прямое сопряжение Светлояр — Аришма". Стенд чуть слышно басовито гудит и немножечко вибрирует, уютно так, словно старый холодильник.

А Меридиан продолжается дальше, но начиная отсюда, бежит уже по вельгенской земле, то-есть почве, к городу Аришме. Там тоже стоит предзонник, только местный. Тëмно-синий, более узкий, и круглый в сечении. Если встать в метре от красного стенда справа и сделать шаг — выйдешь уже на чужой планете. Там даже немного комфортнее. Там параллельно Меридиану проложено шоссе и ходит автобус до города. Для тех, кто вышел из другого мира, проезд бесплатный.

Есть ещё два прямых сопряжения. Одно возле автобусной остановки у дачного кооператива близ села Трубачи. Оно ведёт в славный атомград Сосновый Бор, на берег Финского залива. Это другая параллель Земли, там у них уже двадцать третий век. И тамошний НИИ ПСП (Прямого Сопряжения Пространств) оказывает Светлояру шефскую помощь едва ли не с самого Инцидента. Из "тамошнего" Ленинграда родом Арсений Никитич Хрусталëв, основатель Специального Научного Объединения "Эпи-Центр" и ещё куча всевозможных хороших людей, переехавших в Светлояр ради изучения здешней Зоны.

Второе ПС (На жаргоне сталкеров непочтительно "псина" и "сопля") находится почти возле самой станции, с территории которой доставшийся светлоярцам кусочек Меридиана, собственно, и выныривает. Там Селени, тоже город атомщиков. Интересно, что тамошнее человечество явно произошло не от приматов, а от крупных кошачьих. Ходят слухи, что у них есть даже рудиментарные хвостики.

В Сосновый Бор, (А оттуда телепортом или магнитной электричкой в Ленинград), в Селени и в Аришму попасть проще простого, и весь город знает, как это делается. Там даже детсадовская малышня по куче раз пребывала. И бабушки-божьи одуванчики. Некоторые забираются и подальше, из Селени, например, можно попасть в Сэйену, а из Соснового Бора — в Рейссен, Далмур и Амитру.

Со всем остальным сложнее. И не у каждого получается. А среди тех, у кого получается, абсолютная редкость те, у кого получается без каких-либо затруднений и ограничений.

Искусство ходить по Меридиану начинается с умения его слушать. Нет, разумеется, не в буквальном смысле — самыми обыкновенными ушами. Разумом и сердцем слушать. (По-научному это зовут скучнее: устанавливать информационно-энергетический резонанс). Хотя любой из таких слушающих с восторгом будет рассказывать именно о музыке Меридиана. Он ведь действительно звучит, для каждого по-своему. И под эту музыку так хорошо шагается по извилистой полузаросшей дороге, что путешественник не сразу и замечает, что вокруг давно уже не привычное, до последней чёрточки знакомое пространство между Светлояром и станцией, а что-то иное, таинственное, может быть даже волшебное. Это называется "идти по песне", и вот так — наудачу, отдаваясь на милость Зоны, бродят по Меридиану самые разные люди и целые научные экспедиции. Их называют "резонансными сталкерами" и не очень-то радуются, узнав, что кто-то из близких стал одним из таковых. Потому что они слишком часто не возвращаются.

Ещё бывают совмещающие и перемещающие аномалии, самые разные. Всевозможные "капли", "свëртки", "врезки"," шумовки", "миксеры". Одни живут всего несколько дней и ведут фактически в никуда, другие существуют чуть ли не со дня Инцидента, становясь только мощнее, обросли длинными бородами всяческих баек и дали материала на диссертации не одному десятку флюктуологов. Такие "знаменитости" носят не безликие номера, а самые настоящие имена, знакомые каждому обитателю Светлояра и ближайших окрестностей. И в любое время года вокруг них целое столпотворение разноцветных экспедиционных вагончиков.

Через аномалии тоже можно попадать в иные пространства. Если хорошо знаешь их, аномалий, свойства и соблюдаешь правила их игры. Детей, приезжих и прочий шебутной и неподготовленный люд к научным вагончикам, конечно же, на выстрел не подпускают — непредсказуемо и опасно.

А ещё бывают так называемые "привязочные" координаты. Нет, это не скучные ряды сухих цифр на потëртой карте, да и бумажную карту многомерного Меридиана попробуй ещё нарисуй. И не сигнал, который должно ловить какое-нибудь там хитрое ленинградское устройство. (Хотя устройства, конечно же, тоже существуют). По сути это путеводный знак, подаренный самой Зоной — некий сложный визуальный символ. Настроишься на него, удержишь перед внутренним зрением — и уже через несколько секунд возникнешь в том мире, который этот символ обозначает. Если не ошибëшься, конечно. А ошибëшься — промахнëшься, и где тогда окажешься, только одному Меридиану известно.

Привязочную координату можно считать. Из памяти того, у кого она там есть или просто с общей ноосферы. И перемещение с помощью координат — всегда самое быстрое и надëжное. И так можно хоть целую большую многолюдную экспедицию куда надо перетащить практически за несколько минут. Сам пришёл по координате, осмотрелся на местности — и включай ленинградскую маячно-пеленговую машинку. По сигналам которой сориентируются уже все остальные.

Координаты бережно хранят в памяти — своей собственной и больших компьютеров. Радостно дарят друзьям и ревностно берегут от врагов. Потому что без них — как в старой смешной песенке без воды, "не туды и не сюды". И нет ничего страшнее для сталкера, чем потерять координату родного мира. Ведь без неё же — страшно подумать — не получится вернуться. Затеряешься среди бесчисленных сопредельных реальностей. Рэю доводилось слышать легенды о безумных странниках, десятилетиями блуждающих среди чужих Зон.

А то, что произошло с Сэнедом ещё страшнее. Без координаты Урмилы, точнее, урмильской Зоны никто и никак не сможет предотвратить аварию. Всё окажется напрасным — похищение ВИУРа, заполошный побег с Иссы, даже ссора Рэя с Тошкой Чернобыльниковым. А каково жить на свете, потеряв родную станцию, Рэйден запрещал себе думать — это слишком ужасно.

Координату Зоны Урмилы надо считать. Станцию Майтирэн надо считать. Всё, что происходит на ней и вокруг неё, надо считать. Тогда будет ясно, сможет ли "Эпи-Центр" послать экспедицию и какую. А он, Рэй, вместо этого вынужден на всякие там дни рождения шастать, с Тошкой ругаться и З.А.Е-и-так-далее выслушивать! А потом от товарища Хрусталëва за это получать втык. Как же просто всё было в прошлом году на Риенке, и как здесь всё сложно! Там предельно ясно — вот свой, а вот враг. Вот опасность, а вот способ её преодоления. Вот каноны веры, а вот — злостное нарушение её заповедей. А самое главное, Храмовники не играют ни а какие социальные игры. И знают, что когда Вселенную наконец озарит Третий Взрыв, все остальные тоже перестанут в них играть. Незачем будет, потому что все равно узрят свет и истину.

Жаль только, что у самого Рэя верить в Третий Взрыв получается из стержней вон плохо.