Чëрный Выброс: подкритическая реактивность

Диск 10, фрагмент 2

Установка "Монолит" оказалась очень похожей на рабочее место стоматолога. Кресло с высокой спинкой, откидывающейся, чтобы в нём можно было полулежать, блестящие хромированные кронштейны, маленький белый столик рядом. Только, разумеется, вместо бормашины — шапочка с электродами, а на столике не разложены зеркальца, крючки и пинцеты самого пугающего вида. И никаких плевательниц. Ну, и над самим креслом — не яркая медицинская лампа, а закреплëнный в манипуляторах, похожих на паучьи лапы чëрный шипастый шар размером с футбольный мяч. В тëмной прозрачной глубине шара то и дело вспыхивали разноцветные огоньки, по гранëным иглам пробегали крошечные молнии.

— Ничего себе "Монолит"! — хмыкнул Эрик Сосновский, — Зубодëрня!

— А ты что ожидал тут увидеть? — слегка обиделась Оксана, — Сверкающий алмаз размером с "Камаз"?

— Этот алмаз распахнëтся и поглотит тебя! — развил мысль Рэй, — А назад вернëт уже новой личностью — с мозгами.

Дайичи сделал строгое лицо. Девочки и Сэнед прыснули.

— Зависть иссушает душу, Рэйден, — не остался в долгу Сосновский, — Тебя-то он даже глотать не станет. Сразу поймëт, что ты безнадëжен!

— Это у них всегда такая дуэль? — спросил Юрий Петрович у дочери, поглядев на Рэя, придумывающего достойный ответ.

— Всегда. Один РБМК, другой ВВЭР, вот и подзуживают друг друга все время. Нескончаемое шоу.

— Потому что эта каналья канальная своим существованием оскорбляет мои эстетические чувства! — Эрик показал Рэю язык. Рэй в ответ продемонстрировал кулак. Нестрашный, учитывая, что улыбался при этом от уха до уха.

— Хочешь, я тебя, кастрюля, заодно ещё и действием оскорблю? По носу!

— Нет уж, нет уж, никакого физического насилия в нашей лаборатории! — Росшанский изобразил на лице шуточный испуг, — Это всё-таки излишне и недостойно передового учëного.

— Хорошо! Значит, я его потом задушу! — хихикнул Рэй, — После лаборатории.

— Юрий Петрович, а что это за шар? — спросил Дайичи, — Я таких артефактов никогда не видел.

— Это искусственный артефакт "Всевидящее око", — с тихой гордостью в голосе начал объяснять инженер, — Синтезирован пока что в единственном экземпляре в одной из лабораторий "Эпи-Центра". Предназначен для подбора и контроля заданных параметров ноосферических потоков. Вмонтированы здесь и ещё артефакты — целых шесть хорошо известных всем "Лунных вспышек".

— Это которые остряют псионическую способность? — уточнил Сэнед.

— Да. Плюс, чисто нейрофизиологическая стимуляция, — инженер указал на шапочку. Результаты выводятся сразу на мнемокодер, так как человек, подвергающийся действию установки, находится в глубоком трансе, в который погружается с помощью гипногенератора. И разумеется, подсоединены разного рода усилители и ускорители импульса. Все эти устройства могут работать по одному или в разных сочетаниях, в экстремальном режиме включается всё сразу, но это опасно. А в дальнейшем мы построим несколько дублирующих установок и станет возможно ещё и объединять сознания. Вот тогда от наших учëных уже ни одна тайна Вселенной не убежит!

Юрий Петрович улыбался, светло и вдохновенно.

— Мы будем слушать весь Меридиан! Проникать разумом на самые дальние и странные планеты. Сможем находить любые координаты, любые объекты! "Монолит" уравняет в возможностях слабых поисковиков с самыми яркими и удачливыми. То, что сегодня есть малопонятный и неподконтрольный человеку случайный дар капризной Зоны, завтра может стать общим достоянием и основой для технологий. Во всех областях — от медицины до связи, ведь изучая данные, полученные с помощью "Монолита" мы сможем гораздо лучше понять механику взаимодействия разума и ноосферы. Ох, ребята… Тут такие перспективы открываются, такие вершины… Голова кружиться начинает!

— Мы построим Великое Кольцо! — заразился настроением Рэй, — Помните, в книжке одной было? Связь со всеми мирами, взаимопомощь!

— Совершенно верно! — лицо инженера сияло, — По всему Меридиану, а не как сейчас: пара-тройка постоянно сопряжëнных реальностей, а всё, что чуть-чуть дальше отдано на откуп случайности и зависит исключительно от удачи сталкера, ползающего там на свой страх и риск.

— И мы не будем скованы скоростью света и немыслимой протяжëнностью космических расстояний, — добавила Лина, — Ведь по Меридиану можно перемещаться очень быстро, иногда мгновенно. Тем быстрее, чем лучше ориентируешься в его координатной сети. А когда у нас будет много этих "Монолитов"…

— Да! — с жаром сказал Юрий Петрович, — Ты абсолютно права. Когда у нас будет много "Монолитов", мы сможем определить и систематизировать все "привязки" Меридиана. Составить их универсальный реестр, как аришмийцы сейчас создают свой вечно неполный каталог альтов, мутантов и аномалий. Это будет дар всем человечествам всех миров! Причём, дар именно от нашего маленького Светлояра. Потому что создать подобную установку по разным причинам не удалось ни в этой Аришме, ни в Ленинграде даже, хотя тамошние люди и обгоняют нас по времени на двести лет. Имя нашего города узнают все во Вселенной, представляете? Зведолëты в его честь будут называть!

— Папка такой патриот, — чуть смутилась Оксана, — Как председатель колхоза какой-нибудь из старого фильма.

— Да. Я патриот своего города, своего завода. Более того! Я считаю, что каждый человек должен быть патриотом и даже, наверно, немного и фанатиком. Своего края, и самое главное — своей работы. Дела, которому он служит. Потому что иначе как сможет он всего себя отдать этому делу? Будет так — с девяти до пяти, ни шатко, ни валко. И какой тогда может быть успех?

— У нас в Храме говорят, что если ты отдал для победы не всё, то это не твоя победа, а случайное везение, — задумчиво сказал Рэй, — То-есть по сути то же самое другими словами.

Росшанский тепло улыбнулся.

— Ну, в Храме вашем мне, пожалуйста, всё-таки делать нечего. Во всяком случае, пока. Но приятно знать, что с тобой согласны эти суровые воители.

— Простите, может быть, мы начнём работать? — Дайичи сделал шаг в сторону кресла, — Здесь, насколько, я понимаю, громадное количество электроники, которую нужно подключить и настроить. А время уже не раннее.

— Да, как-то мы, и верно, увлеклись, — спохватился Юрий Петрович, — Если нас утром тут кто-нибудь застанет, ох, дадут мне по шапке за несанкционированные опыты! С несанкционированным же привлечением добровольцев. Но уж очень хотелось этот эксперимент всё-таки провести, сами понимаете. Это же фактически первое полевое испытание, мне вас сама Зона послала.

— А нам вас! — радостно сказал Рэй, — Показывайте хозяйство, поможем вам тут всё подрубать!

Хозяйство оказалось весьма обширным, и дело нашлось всем. Росшанский дирижировал процессом, объясняя, что где находится и как это включается, тестируется и отлаживается. Главный управляющий блок с процессором на артефакте "Синяя Звезда", спрятанный в толстой "ноге" кресла, отдельного внимания не требовал, а вот всё остальное… Энергонакопители, контроллеры, дополнительное питание, стабилизаторы плотности волны, ещё раз доппитание, сканеры, датчики, борзописцы, мнемокодеры, гипногенератор — установка "Монолит" оживала медленно и величаво. Словно пробуждался от тысячелетнего сна погребëнный в сокрытой пещере древний дракон, потревоженный беспечными археологами.

Где-то через час всё было готово к работе. Датчики мигали, генераторы гудели, колючий шар наливался оранжевым светом, каким-то маслянистым и тяжёлым по ощущению, будто бы жидким, хотя как может быть жидким свет? Экран большого мощного мнемокодера на стене приглашающе мерцал.

— Ну, что, кто пробует? — спросил Росшанский, когда всё было готово, наконец, готово, — Может быть, девочки?

Лина покачала головой.

— Пусть сначала Рэйден. Мы же не развлекаться сюда пришли, нам нужна конкретная координата. Времени мало, так что начнём с самого сильного, чтоб уж наверняка.

— Ты правая, — заулыбался быстронейтронничек, — Мы сделаем нужное всё сначала, а потом я тоже хочу попробованным стать! Только две нам координаты. Исса и Майтирэн.

— Хорошо, пусть будет две координаты, — инженер завозился с пультом. Рэйден, добро пожаловать!

Рэй устроился в кресле и постарался расслабиться. Спинка тихонечко загудев, откинулась ещё ниже, так что он оказался фактически лежащим. Игольчатый мяч истекал у него над головой своим странным жидким светом.

— Прямую нейростимуляцию мы использовать не станем, — сказал Юрий Петрович, — Ты всё-таки активити, и я не уверен, что устройство твоего мозга полностью совпадает с человеческим. Применим для начала только внешние усилители в разных сочетаниях. Пока без гипногенератора даже — схема "Альфа". Если не получится, включим "Бету" — генератор плюс артефакты плюс ленинградский синхронизатор импульса.

— А гамма? — спросил Рэй, не открывая глаз.

— А "Гамма" — это экстремальный режим, — объяснил Росшанский, — "Гамма" — это когда работают все системы одновременно, причём на пределе мощности воздействия. Но её я тебе включать не буду — опасно. К тому же, мы "Монолит" ещё ни разу в экстремальном режиме не тестировали. Так что "Альфа".

— Мне самому что делать?

— Ничего особенного. Как ты всегда — расслабляешься, сосредотачиваешься. Думай о своей задаче, машина сама всё нужное считает и откорректирует. Ну, товарищи… Как говорил Гагарин: поехали!

Рэй закрыл глаза и постарался думать о станции Исса. Она где-то есть, с неё пришёл Сэнед. Там три блока, интересно, с какими типами реакторов? Вообще, это было бы здорово, увидеть инопланетный реактор! И даже поработать на нём, хоть за ВИУРа, хоть за кого. Он бы быстро разобрался. Во-первых, он активити, с невозможным для человека интуитивным "чувством агрегата". А во-вторых, наверно, все реакторные установки во вселенной принципиально похожи друг на друга — вода и уран-то везде одинаковые! Хотя там вполне может быть не уран, а допустим, торий. И не вода, а допустим, натрий. Это и на родной Земле-матушке вполне себе может работать, а кое-где даже и работает. На Белоярской АЭС, например, на третьем блоке теплоноситель именно натрий, а вовсе не вода…

Перед внутренним взором предстала величественная Белоярская, Рэй ощущал её чëтко и ясно, будто видел воочию. Вплоть до гудения проводов и попискивания птиц на деревьях. Пахло водой, чуть-чуть электричеством и пронизанной солнцем сосновой хвоей. Можно было войти на территорию станции (Ну и что, что только мысленно — всё равно же всё как наяву!), пройти на третий блок, рассмотреть в подробностях всё оборудование. Да хоть внутрь самого реактора попасть и пронаблюдать процесс деления ядер! Рэйден едва удержался, чтобы не застонать от удовольствия. Во что только не приходилось ему раньше всматриваться через ноосферу, но никогда ещё вИдение не давалось так легко и не было таким чистым и ярким. Надо будет не забыть сказать Юрию Петровичу, что его установка — просто чудо! И с отцом тоже поговорить. Пусть сделает всё от него зависящее, чтобы "Монолиты" как можно скорее довели до ума, внедрили в производство и поразмещали везде. Не исключая школы! Вот будет прикольно учить историю или, допустим, географию, лëжа в креслах таких установок! Эльзушка ходит между рядами, что-то рассказывает — и всё, о чём она говорит, предстаëт перед глазами в мельчайших деталях, с ощущениями, запахами и звуками! Да двоечников после таких уроков не останется вовсе ни одного.

Белоярская АЭС, кремово-красно-голубая красавица со множеством вонзающихся в небо тонких труб растаяла, сменившись маленькой уютной квартиркой рэевской классной. Сама Эльзушка сидела в большом синем кресле перед телевизором и гладила разомлевшего у неё на коленях большущего рыжего кота. Кота звали СтЕфан с ударением на первом слоге), он был ленивый, добродушный и однажды в мелком котячестве умудрился выбежать из квартиры и даже из подъезда, а во дворе едва не попал под мотоцикл…

Пожелай сейчас Рэй — и он без малейшего усилия увидит и двор, и сверкающую на солнце красную "Яву", и трëхмесячного, ещё тощего, как шпротина, до полусмерти перепуганного Стефана, удирающего в подвал. Узнает, как зовут мотоциклиста и всех соседей Эльзы Карловны, у кого какой характер и кто кем работает… Ещё никогда он не мог считывать настолько легко и свободно и в то же время безупречно чëтко!

Вот только, кажется, он совсем отвлëкся от своего вопроса, от нужной станции. Надо сосредоточиться…

— Режим свободного скольжения работает безупречно, — глухо и отстранëнно, как через вату донëсся до Рэя голос Юрия Петровича, — Теперь тестируем поиск по заданным параметрам.

— Заданные параметры, — отозвался Рэй мысленно, — АЭС Майтирэн на планете Урмила. Или Исса, блуждающая АЭС.

— Этого слишком мало, — Юрий Петрович колдовал над пультом, — И я не совсем это имел в виду, Рэйден. Невозможно задать параметры объекта, о котором неизвестно фактически ничего, кроме того, что он есть на свете. Так что я говорил про твои собственные параметры. Например, я могу усилить тебе концентрацию. Или вообще заблокировать возможность думать о чём-либо, кроме поставленной задачи. Но это последнее — уже не "Альфа", а "Бета".

— Давайте "Бету"! — Рэй хотел было махнуть рукой, но тело налилось свинцовой тяжестью и шевелиться не желало.

— Думай об Иссе! — скомандовал Юрий Петрович, — Включаю "Бету".

Что-то коротко пискнуло, приборы загудели громче. Рэй опять попытался думать об Иссе, представлять себе: какая она, даже попробовал мысленно нарисовать некую абстрактную, первой пришедшую в голову станцию как задний план, на фоне которого стоит Сэнед. В надежде, что он угадает, это окажется Исса, и можно будет зацепиться за образ, чтобы по нему выстраивать считку дальше. Но ноосфера, такая податливая пару минут назад, на этот раз заартачилась. Картинка "плясала", сбивалась, за спиной у воображаемого быстронейтронничка возникала то Кольская АЭС, то Чернобыльская, а то и вообще Темелин. Причём, если позволить мыслям переключиться на Темелин, Кольскую, самого Сэнеда, да хоть чëрта в ступе, вИдение мгновенно обретало прежнюю лëгкость и остроту — считывай сколько угодно. При попытке же вернуться к Иссе или к Майтирэну, всё снова беспомощно размазывалось. Будто вокруг этих двух станций зияла какая-то чëрная дыра. Но ведь не бывает чëрных дыр в информационном пространстве! Мудрая наука ноосфеооведение утверждала, что ни в коем случае!

И тем не менее, внутреннему взору Рэя был сейчас доступен весь Меридиан, вся Земля, доступен, наверное, весь Космос до самых дальних галактик. Доступно всё, кроме двух станций. С тем же успехом они могли бы вообще никогда не существовать.

Но ведь они существуют! А значит, постоянно привносят что-то в эту самую ноосферу, добавляют информацию в банк вселенской памяти. А все АЭС на Меридиане вообще живые. Пробуждëнные, как говорят в "Эпи-Центре". Даже обитель Воинов Храма Риенка, давным-давно ставшая руинами. Они излучают как живые существа, считываются как живые существа, воспринимаются как живые существа. Иногда слабые, полумëртвые, едва теплящиеся — но живые.

Родная АЭС Лины, обожжëнная великим предательством, застывшая в своей боли, словно заблудившаяся в недобром колдовском сне, не видящая и не слышащая ничего, не воспринимающая ни один импульс — она будто бы в коме, но она живая.

Раненая АЭС Тохи Чернобыльникова, все силы отдавшая на рождение активити, и поэтому не сумевшая сотворить вокруг себя сколько-нибудь ощутимой, внешне проявленной аномальной Зоны — она слабая, как кровью, истекающая страшной памятью, полуобморочная, но она живая.

Несчастная АЭС Фукусима, практически уничтоженная безжалостными стихиями — существо с переломанным хребтом, едва дышащее, ослепшее и оглохшее от страданий — она словно потеряла сознание от болевого шока, но она живая.

Что уж говорить о станциях благополучных и безаварийных! Они нанизаны на Меридиан как драгоценные камни на нить ожерелья, они сияют тëплыми разноцветными звëздочками. И сейчас Рэй легко может дотянуться мыслью до любой из них.

Кроме этих двух — Майтирэна и Иссы. Иссы и Майтирэна. Будто и в самом деле чëрная дыра какая-то. Капсула пустоты.

Он попробовал ещё раз, и ещё и ещё. Он искал пустоту, отворачиваясь ради этого от полноты и света. И успевал мимолëтно пожалеть об этом и попросить прощения у распахнутых миров, мимо которых скользил сейчас его разум, у сверкающих станций. Когда ещё у него возникнет возможность снова занять "Монолит", а без "Монолита" он вряд ли дотянется узнать, что это и где это — Кадилен, Эзэлхар, Коони, Мойрион, Олмерт. Только звонкие имена на самом краешке сознания, только доли секунд жгучей досады.

Виски уже начинало ломить, чем дальше, тем сильнее. ВИдение делалось менее чëтким, мысли путались. Серебряная нить Меридиана звенела и вибрировала в ритме сердечного стука, звëздные огни метались перед глазами…

— Рэйден, я отключаю! — словно из другого измерения долетел голос Юрия Петровича, — Аппаратура слежения рекомендует принудительный выход из транса.

Меридиан растерял с себя бусины дальних неизведанных Зон, зато оброс белым мехом и превратился в бешено виляющий хвост. Спинка кресла поднялась из лежачего положения в сидячее. Откуда-то послышался обрывок электронной мелодии. Рэй открыл глаза. Комната слегка кружилась.

— Вот, выпей! — Юрий Петрович протянул ему высокий стакан с каким-то густым жëлтым напитком. Рэй отхлебнул. Жидкость была приятной, хотя и очень сладкой.

— Восстанавливающий коктейль Вингера, — пояснил он, — Видел бы ты, Рэйден, какие богатства мнемокодер записал! Это же потрясающе!

— Ни Майтирэна, ни Иссы всё равно не записал, — буркнул Рэй, — Напрасно машину гоняли.

— Не напрасно! — с жаром возразил инженер, — Всё это имеет огромную научную ценность.

— Угу. Имеет. А вот иссовцы Майтирэн угрохают — и будет нам не такая ещё научная ценность!

— Рэй, — предостерегаще начала Лина, но светлоярский активити (Кажется, впервые в жизни) грубо перебил её.

— Что "Рэй"? Одно название я, а не ноосферщик! — зарычал он, — Ни хвоста уранового я не смог, даже с "Монолитом"!

— Потому что они там явно использовали какую-то хитрость, — попытался успокоить его Росшанский, — К сожалению, не одни мы изобретать умеем. А в обычной, нормальной ноосфере ты показал блестящий, потрясающий результат.

— Но это не есть нужественный результат, — потерянно сказал Сэнед. И часто-часто захлопал глазами.

Как же Рэйден ненавидел себя сейчас! Ну почему, почему всё-таки невозможно самому себе набить морду?