Чëрный Выброс: подкритическая реактивность

Диск 4, фрагмент 4

"Волга", мягко заурчав, тронулась с места, замелькали за стеклом аккуратные многоэтажки и лохматые, местами желтеющие уже кусты. Рэй отправил по одинаковому сообщеньицу Лине и Дайичи и вредному Сосновскому и выключил коммуникатор. После всего писать Тохе…

Проклятье, проклятье, проклятье!

Ещё позавчера была у них единая система их пяти элементов. Может быть, не совсем идеально отлаженная, но всё-таки! Да, не все всегда понимали друг друга с полуслова, да, поругивались иногда. Но всё-таки были одним целым, этаким драконом о пяти головах. Про дракона, кстати, тоже как-то пошутил Михаил Константинович. И добавил, что если уж даже раздвоение личности опасным сумасшествием считается, то диагноз этого змея уж точно любого психиатра до обморока перепугает.

Но теперь у дракона выросла шестая голова. И вроде бы, по всей логике он должен стать сильнее, но вместо этого наоборот — сделался уязвимым. Теперь к родному Чернобыльникову просто так не подойдëшь, да и к другим тоже, наверное. Теперь придëтся, наверно, выбирать слова, следить за ноосферой, придëтся — бояться. Осторожничать, опасаясь больно удариться о ещё чьи-нибудь острые углы. Обходить в разговорах трудные места и острые вопросы. Дипломатничать, подбирать слова, внутри себя корчась от отвращения и жгучего чувства вины невесть за что. Расставаться каждый день с облегчением, а не с сожалением. Что же ты наделал, Антон-нехорошее-слово-в-рифму, ты же, получается, вообще всё сломал!

И главное — совсем непонятно из-за чего. Обвинения в шпионаже за уши притянуты, Сэнед на хладнокровного и циничного вражеского агента похож, как ВВЭР на "Канду"! Да и вообще это глупо — какого-то там шпиона засылать в город, где все подряд ноосферу читают, никакие защиты не окажутся достаточно надëжными. Да и Тоха никогда раньше манией преследования не страдал. Ну так почему тогда?

— А я тебе объясню, — зажглась у него в мозгу мысль Михаила Константиновича, — Это, как раз, достаточно просто.

— Объясните!

— Иногда так бывает — мы чувствуем к кому-то неприязнь, потому что этот кто-то нам напоминает о чём-то болезненном, стыдном, страшном. Слишком невыносимом для нас, короче. Только из-за этой самой невыносимости мы настоящую причину и осознать-то не можем, во всяком случае сразу. И тогда мозг начинает судорожно подыскивать какие-то более простые объяснения для этого чувства. Ну, нос там у товарища больно противный, или на руках бородавки. Или он, с этакой-то мерзкой рожей, наверняка только притворяется хорошим человеком, а на самом деле уголовник и подлец.

— Или шпион! — мрачно протелепатировал Рэйдэн.

— Или шпион. А на самом деле загвоздка тут в том, что у Тошки же тоже была авария. И это до сих пор его изнутри жрëт. Или он просто так, по-твоему, всю квартиру ликвидаторами обклеил?

— Не просто. Но Сэнед-то тут причём? Не он же чернобыльскую "четвëрку" наизнанку вывернул!

— Вывернул не он. Но его катастрофу есть возможность предотвратить. Он, умничка такой, стырил газетку, развëл бурную деятельность, свалился нам на голову милостью Меридиана. А в тошкин мир Меридиан пришёл уже после аварии. И сам Тошка родился после аварии. Он ничего не может сделать для своей ЧАЭС. Ничего, понимаешь?

— Но ведь у Дайичи тоже катастрофа была! — нерешительно возразил Рэй, — А Лину, ну, то-есть не её саму, конечно, а её АЭС фактически на металлолом порезали. А они к Сэнеду нормально отнеслись.

— Наш Фукусима-сан действительно по духу самурай. Он же тебе много рассказывал о том, как японцы относятся к судьбе и смерти. А суровую гражданку Ангелину Литвинову не язвит неосознанный стыд и такая же неосознанная зависть. Твою Фею Озера, если когда-нибудь и понесëт по кочкам, то явно от другой ситуации.

— Интересно даже, от какой? — Рэй попытался представить себе Лину, которую "несëт по кочкам", и у него ничего не вышло.

— Ну, не знаю даже. Допустим, где-то происходит революция, народ свергает правительство, посмевшее вот таки вот подло распорядиться лучшим энергетическим объектом страны. Людям удаëтся отстоять станцию с оружием в руках, что-то в этом духе.

Рэй кивнул. Лине, пожалуй, действительно лучше ничего подобного не видеть. А то, не приведи Зона, придëтся поругаться ещё и с ней, и он этого точно не переживëт.

— В том и самая пакость, — продолжал майор, — Из вас шестерых только двое счастливчики, у которых с родными станциями всё в порядке. И мне такая статистика очень-очень не нравится. А мы приехали!

— Можно подумать, она вообще хоть кому-то может понравиться! — пробурчал Рэй вслух, вылезая из машины. Решение сделать всё возможное, чтобы спасти Майтирэн, после этого короткого разговора окрепло в нём ещё больше. Теперь ясно, что это надо сделать не только ради симпатичного бэ-энчика и его человеческих соотечественников. Есть ещё один уровень у этой задачи, ещё один более глубокий и всеобъемлющий смысл. Это Фукусима-сан философски относится к судьбе и смерти. А он, Рэйден верит, что с ними надо до последнего бороться и бодаться. И заставить несправедливое соотношение стать хотя бы равным — три на три. А потом… Потом он, может быть, найдëт и спасëт ещё какую-нибудь обречëнную станцию. Да хоть ту же Иссу!

Да! Вот это, наверно, была бы самая красивая и почëтная жизненная дорога, которую он, Рэйден, может для себя избрать! Бродить по Меридиану и спасать попавшие в беду станции. У него даже голова закружилась от великолепия этой мысли. И штукатурно-серые тучи над этой самой головой чуть-чуть разошлись, и в разрывах заблестело белое солнце. Мокрый мир взорвался великолепием красок — каждая дождевая капля засверкала, как бесценный бриллиант.

Рэйден решил считать это хорошим знаком. Верным свидетельством того, что сам Меридиан слышит его, согласен с ним и обещает ему помогать в благородном деле. А раз так, значит, вообще всё будет хорошо! Тошка со всеми помирится и полюбит трогательного инопланетного бэ-энчика. Они все вместе отстоят Майтирэн и Иссу, отыщут множество других гибнущих станций и способ помочь и им отыщут тоже. С каждой новой операцией они будут становиться сильнее. А потом, через много лет, наука же не стоит на месте, изобретут же когда-нибудь и способ путешествовать во времени! И тогда держись, авария на ЧАЭС, у тебя не останется ни шанса! Дракон с шестью умными и бесстрашными головами тебя вообще на всех параллелях Земли из реальности сотрëт!

Рэй гордо выпрямился, поднял лицо к светлеющему небу. На душе стало хорошо и легко. Он представил себе себя — таким красивым и непобедимым, похожим на киногероя. Он шагает через миры и времена, оставляя за спиной обезвреженных преступников и неслучившиеся катастрофы. И все АЭС во вселенной шлют ему благодарное ласковое тепло…

Пусть только эта мечта сбудется! Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! В Храме верят, что если изо всех сил сосредоточиться на заветном желании, Меридиан, который там называют Священным Путëм, чуть меняет свои свойства и исполняет его. Правда, что-то там было ещё про осторожность, про то, что последствия могут оказаться горькими и страшными, но он, Рэй, ничего не забоится! Это же ради всех во вселенной станций…

— Рэюшка, давай двигай! — прервал его грëзы голос майора Кострова, — Мы сюда всё-таки по делу пришли.

— Да я двигаю, — он не без сожаления перевëл взгляд с разбегающихся туч на вход в приземистое двухэтажное здание "конторы". Хотелось петь, хотелось любить весь мир, а больше всего хотелось немедленно бежать куда-то на правый и праведный бой с тëмными силами. Но прежде всего надо было получить под расписку обещанные Костровым наборы защитных устройств, так что Рэй согнал с лица улыбку и пошагал к знакомой слегка облезлой двери. Майор и Сэнед шли чуть сзади, и жизнь казалась ослепительно прекрасной.

Когда с занудными делами (Ух, как Рэйден ненавидел всяческие бланки-штампы и расписки-подписки!) было, хвала небесному МАГАТЭ, покончено, Михаил Константинович, извинившись, убежал на какое-то "внезапно свалившееся на голову" срочное совещание. Сэнед растерянно заозирался вокруг.

— Пойдëм на стоянку, — предложил Рэй, — Может, там кто-то из знакомых обнаружится. Подбросит нас.

Две здоровенные сумки с приборами, артефактами и проводами немилосердно оттягивали руки. Быстронейтронничек потянулся взять одну, но светлоярец прожëг его уничтожающим взглядом и прошипел что-то нечленораздельное.

Снаружи их ожидал сюрприз. На низеньком прямоугольном крылечке, опираясь на бетонную вазу с чахлыми настурциями, маялся Антон Чернобыльников.

— Я это… Считал, короче, что вы тут, — слегка хрипло сказал он, теребя низ растянутого чëрного с широкой красной полосой на груди свитера. Этот свитер Тошка считал счастливым и надевал "в разных стрëмных ситуëвинах" — для привлечения удачи.

Ух, как ярко брызнуло с небес уже полностью успевшие освободиться от туч вечернее солнце! И даже чëртовы сумки махом стали легче. Безо всяких считок ежу понятно: Тоха мириться с ними пришёл! В своей обычной манере — просто делая вид, что ничего не случилось. По-другому он не умел, был из тех, кому легче десять раз подряд умереть, чем сказать одно-единственное "извините". Но какая в сущности, разница? Рэй бросил быстрый обеспокоенный взгляд на Сэнеда — не испортит ли всё слишком аристократичный бэ-энчик, вдруг ему, как раз, извинения принципиальны? Но урмильский активити глубоко задумался о чём-то своём по обыкновению вертя в руках ретранслятор.

— Тут это, — сказал Чернобыльников уже без малейшей взволнованной хрипотцы, — Рэй, дело такое есть. Мы, конечно, может, и погавкались, но ты мне завтра позарез нужен!

Ну, конечно! Это тоже знакомо, Тоха почти всегда после ссоры находит какое-нибудь важное-преважное дело. Чтобы разговаривать о нём, а не о ерунде всякой, а пока обсуждается дело, как раз, подробности поругачки забываются. Даже интересно, что он придумал на этот раз. Правда, завтра неплохо бы всё-таки заглянуть на станцию, ну да ничего, придëтся потом. Иначе Чернобыльников, чего доброго, решит, что Рэй хочет этим сказать "да пошёл ты в безъядерное будущее!". И всё опять станет плохо, очень-очень плохо.

— Рэище, в общем, Оксана меня позвала на день рождения. А я там, кроме неё никого не знаю. Составишь компанию?

— Да не вопрос! — не потрудившись выдержать для приличия даже секундной паузы, отрезал Рэйден, — А какая такая Оксана?

— Росшанская. Мы с ней в паре иногда выступаем на полëтах. Понимаешь, предполагалось ещё пара-тройка человек из команды, но они обломались внезапно все. Кто уехал, кто приболел. Так что все, кроме меня будут из её класса, из двора там. Чëрт-те кто, в общем.

— Я уже сказал, выручу, не вопрос! — Рэй поставил одну из сумок, чтобы хлопнуть однотипника по плечу, — Только ты её-то предупреди!

— Предупрежу. Ой, кстати, а что это у тебя за хабар?

— Хитромудрые штуки всякие для защиты от псионики и ноосферного преследования, — объяснил Рэйден, — На нас всех. Михаил Константинович выдал. Помоги тащить, в общем!

— Я бы того, кто их снабдил таким весом, самого ноосферно преследовал, — беззлобно проворчал Чернобыльников, навьючивая на себя одну из сумок, — Всю его оставшуюся жалкую жизнь. Ну, пошли, что ли, бурлаки без "Волги"!

— А кто такие бурлаки? — осторожно посмотрел на припятчанина Сэнед. Явно, проверяя, простил ли Антон ему его существование, иначе можно было бы спрашивать и у Рэя. Солнце опять скрылось за тучами и мир померк.

— Бурлаки — это мужики такие старинные, которые корабли на лямках тягали. Про них картина знаменитая есть, — чернобыльский активити всем своим видом демонстрировал благодушие, и у Рэйдена отлегло от сердца. Или от активной зоны, как сам он всегда предпочитал выражаться.

— А Волга?

— А Волга — река и в честь неё машина. Как раз такая у нашего Михаила Константиновича. Рэй, куда переть-то это богатство?

— Товарищ майор сказал: к тебе переть, — улыбнулся Рэй, — Дайичи с Линой и ВВЭР скоро подойдут тоже.