Чëрный Выброс: подкритическая реактивность

Диск 7, фрагмент 2

Бельская ждала его в своём логове не одна. К её столу, заваленному бумагами и классными журналами, был продвинут ещё один стул, на котором, нервно постукивая ручкой по блокноту, возвышалась монументальных размеров тëтка в милицейской форме. Но это ещё ладно! Гораздо хуже было, что, растерянно пробежав взглядом по кабинету, Рэй увидел ещё и отца. Причём не на стуле, не в кресле, а на облупленной скамеечке у стенки. На которую обычно сажали ругаемых младшеклассников, ну, или посетителей, совсем случайных и неважных. Виктор Петрович сидел неподвижно, как древний сфинкс, держа свой толстый рабочий портфель на коленях. С лицом, по-древнеегипетски же непроницаемым.

— Здрасьте! — буркнул Рэйден, стараясь, чтобы в голосе прозвучало хоть сколько-нибудь смущения. Миролюбивого такого смущения, типа "Ну, давайте, я тут поизображаю для вас очень кающегося без пяти минут комсомольца, вы исполните свой педагогический долг, и мы все наконец пойдëм обедать".

— Здравствуй, здравствуй, Майно-Коломенский, — масляным голосом пропела Бельская. Масло явно было оружейным, и им смазывали винтовку перед расстрелом. Чтоб уж наверняка не заклинило. Лезть в завучевскую ноосферу Рэю не хотелось, противно.

— Расскажи нам, пожалуйста, — продолжила З. А.Е свою арию, — С каких пор для советского школьника, почти комсомольца, стало нормой совершенно бандитские поведение? Игнорировать учителей на уроках, приходить и уходить, когда заблагорассудится? Устраивать драки? Расскажи! А мы с твоим отцом и товарищем капитаном с удовольствием послушаем!

Вот в ноосферу отца Рэй сейчас с радостью бы заглянул. Но там висела защита, ничем не хуже его собственной храмовой. Не ломать же…

Милиционерша тоже молчала. Лицо у неё было усталое, серое.

— Майно-Коломенский, мы тебя очень внимательно слушаем, — напомнила о себе З.А.Е.

Почему-то все педагогические беседы начинаются именно так. "А расскажи-ка нам, мил человек, как ты научился получать двойки и хулиганить?" Интересно, на какой такой ответ подобные реплики рассчитаны? "Спасибо за вопрос, это было сложно, но я много тренировался?"

В пыльное оконное стекло билась жирная сине-зелëная муха. Рэйден перевëл взгляд на неё и стал представлять, что это американский бомбардировщик. Он хочет прорваться к мирно спящему Новгороду, но сверхмощное силовое поле, изобретëнное в "Эпи-Центре", не пускает. Детсадовщина, конечно, но лучше уж на мухе внимание сосредоточить, чем на завуче. Или на сфинксообразном отце. Бомбер не пройдëт! Интересно, сколько энергии должно жрать такое поле? Наверно, целый энергоблок должен только на него и работать…

— Майно-Коломенский, я, кажется, задала тебе вопрос!

— Анна Евгеньевна, он, кажется, был риторический.

Рэй не отрывал взгляда от мухи. Пропади всё пропадом, ну, не умеет он с людьми разговаривать! До сих пор. У них вечно, какие-то формальности, условности. Эти, как их, социальные игры. Вот сейчас Бельская от него явно ждëт чего-то, но вот чего? Угадывать же придëтся, или считывать. А залезать к ней мозги тошно…

— Ты ещё и иронизируешь, Майно-Коломенский? — З.А.Е соорудила на лице страдальческое выражение. "Вот видите?" — вопрошал её осуждающий взгляд, — "Я с ними по-человечески, А они… "

— Я? Нет…

— Что "нет"?

— Не иронизирую. Я не понял вопроса.

— Вопрос уже может встать о твоём исключении из школы! — зашипела Бельская, — И это в самом начале учебного года! Восьмой класс! Взрослые лбы уже! Вот, скажи мне, Майно-Коломенский, только правду! Почему ты на уроках не слушаешь?

— Я слушаю, — сказал Рэй, — Когда могу.

З.А.Е. трагедийно сцепила руки перед грудью.

— Нет, вы поняли? "Когда могу"! Поведайте же нам, столь занятой и ответственный товарищ: чем же таким вы сейчас так озабочены, что не можете слушать на уроках!

— У меня важное дело в ноосфере, — ответил Рэй. Самую настоящую правду, между прочим, ответил. Но Бельская почему-то только что не задымилась от злости.

— В ноосфере! — вскипела она, — В ноосфере! А оценки ты собираешься тоже зарабатывать в ноосфере? Впрочем, судя по классному журналу за прошлый год, именно что так и собираешься. Одни отлично по всяким флюктуологиям и ноосфероведениям! А на всех остальных уроках ты энергоблоки рисуешь и в окно глядишь!

Вот это была сущая неправда. По крайней мере, по половине предметов у Рэя тоже было "отлично". Но воевать с Бельской по этому ничтожному поводу он не стал.

— И ты даже не задумываешься, что подводишь весь класс! Между отрядами идёт, между прочим, товарищеские соревнование по учëбе и дисциплине, аты весь коллектив тянешь назад! Ещё бы! Для тебя же это совершенно не важно. У тебя станция, ноосфера, инопланетяне эти твои религиозные. Тебе и так неплохо. А об окружающих думать — правильно — зачем? Какое тебе дело, что для них это важно по-настоящему, что они стараются, состязаются с полной отдачей. Тебе плевать!

Завуч не может не знать, что эти самые соревнования, ею же, кстати, и придуманные, никого из старшеклассников всерьëз не волнуют. Что с полной отдачей классы третьей школы состязаются только во дворе в футбол. Что в их восьмом "А" даже круглый отличник Дайичи и чеканно-принципиальная Заренкова на штурм первого места в этом дурацком марафоне не рвутся. Бельская прекрасно всё понимает. Ну и зачем сейчас это враньё? Почему люди вообще так много врут?

— Давайте лучше спросим его о другом, — холодно заговорила милиционерша, — Учëба, соревнования — это дела школы. А вот драка с применением ионизирующего излучения — совсем другой коленкор.

— Да, драка, — злорадно подхватила З.А.Е. — Безобразная драка в гостях! При девочках! Замечательно, Майно-Коломенский!

— У пострадавшего Сергея Смирнова врачи диагностировали последствия радиационного поражения, — изрекла милицейская тëтка. Без обвинения, без злобы. Просто сообщила.

— Мы, слава богу, живём в аномальной Зоне, — мрачно напомнил Рэй, — И у нас прекрасно умеют лечить лучевую болезнь.

Рассказывать, что этот пострадавший был свински пьян и сам первым на него накинулся, активити не собирался. Это будет волей-неволей звучать так, будто он оправдывается. А оправдываться, когда не виноват — значит стать совсем жалким. Храмовик не вправе терять достоинство. Никогда. Грех это.

— Умеют, — кивнула милиционерша, — Но его мать написала заявление.

Рэй ошарашенно взглянул на тëтку.

— Какое такое заявление, товарищ капитан?

Толстуха пожала плечами.

— Ну, какие к нам бывают заявления? Хулиганство. Причинение вреда здоровью.

— Браво, Майно-Коломенский! — Бельская издевательски похлопала в ладоши, — Просто великолепно! Приëмный сын председателя горисполкома Голованова напивается пьян, набрасывается на мальчика, избивает его, облучает! Майно-Коломенский, ты понимаешь, что тебе светит колония? А так как здесь у нас исправительного заведения для подростков нет, поедешь ты за Периметр! На Большую Землю! Позор на всю школу, да что там школа — на весь город! Как тебе это нравится, Майно-Коломенский? Долго и планомерно добивался, да?

В голосе завуча прорезались визгливые истерические нотки, причём, больше не испуганные, не возмущëнные, а скорее наоборот — какого-то злобного торжества. Без всяких считок ноосферы Рэй с беспощадной ясностью понял: З.А.Е сейчас именно радуется. Мелкой, гнусной радостью человека, дорвавшегося наконец до возможности сделать гадость тому, кому завидует, перед кем всегда пресмыкался. Стало невыносимо мерзко.

Захотелось наплевать на всё и просто свалить отсюда телепортом. И пусть делают, что хотят.

Усилием воли он задавил это желание. На Бельскую-то плевать, но здесь капитан милиции и отец. И… он внутренне похолодел — неужели действительно отправят на Большую Землю? Жить без станции, без аномалий, без других активити, просто дышать каким-то иным воздухом, не воздухом Зоны? Он же этого не выдержит, он умрëт…

— Товарищ, капитан милиции, простите, не сказали вашу фамилию!

Виктор Петрович Голованов наконец перестал быть сфинксом, ожил, встал с дурацкой жëсткой скамейки. Совершенно мирный и безобидный на вид, сухонький, невысокий, в скучном сером костюме. Таких часто называют "мужичками" и "человечками". И любят снимать в комедиях. Старомодные очки, портфель, седеющие и редеющие остатки когда-то роскошной кудрявый шевелюры. Но когда он встал, показалось, что вокруг по-грозовому сгустился воздух.

— Новикова. Алла Олеговна, — запоздало представилась милиционерша.

— Ну так вот, Алла Олеговна. С вами мы поговорим чуть позже и в более спокойной обстановке. Надеюсь, вы окажете мне любезность прокатиться в моей машине.

Капитанша кивнула, Рэю показалось, что сдавленно.

— А теперь с вами, Анна Евгеньевна, — отец сделал шаг к завучевскому столу, В вашей же манере. Расскажите нам, почему вы считаете меня отвратительно плохим телепатом и ещё более никуда не годным отцом? Где и когда я давал повод так думать?

Бельская громко и смешно икнула.

Виктор Петрович продолжил:

— Вы пригласили меня сюда, точнее, не пригласили, а притащили. Позвонили мне на работу, сказав, что в школе ЧП. Я проверять не стал, сразу бросил всё и поехал. Если честно, за сына испугался.

— Приëмного сына, — зачем-то уточнила завуч.

— Моего сына! — отрезал Виктор Петрович, — Ну так вот, продолжаем. В школе, оказывается, ничего плохого не происходит, а драка была в каких-то гостях. И я слишком хорошо знаю своего, — он выделил голосом это слово, — Своего сына, чтобы поверить, что он просто так ни с того, ни с сего набросился на бедного мальчика.

— Я говорю со слов Татьяны Смирновой! — залилась краской завуч. Теперь очередь злорадствовать перешла к Рэю.

— Я сам поговорю с этой Татьяной Смрновой. И с мальчиком. Я разберусь. А вот вам, возможно придëтся подумать о заявлении по собственному.

Неприятное лицо З.А.Е побледнело, потом покраснело. Ярко напомаженный рот хлопал по-рыбьи.

— А теперь мы всё-таки едем домой обедать, ну, или, учитывая время, скорее ужинать! — нанëс Виктор Петрович последний удар, — Алла Олеговна, прошу вас!

Милиционерша встала, противно заскрипев стулом.

— До свидания, товарищ Бельская.

Завуч только сухо кивнула.

Если бы Рейден получше разбирался в людях и их играх или всё-таки не побрезговал залезть к З.А.Е-и-так-далее в мозги, он ощутил бы невыносимо жгучую горечь поражения. Впрочем, ему, пожалуй, было всё равно. Какая ерунда все эти школьные бури, если выяснилось, что ты зря подозревал во лжи директора "Эпи-Центра", а приëмный отец и Воины Храма всегда на твоей стороне!