Чëрный Выброс: подкритическая реактивность

Диск 7. АТОМНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ. Фрагмент 1

В кафе "Светлый яр" чай всегда был чудовищно невкусный. Жиденький и сахару в него жадничали. Эрик Сосновский называл такой чай "Кронштадт видно", а ещё говорил, что у него привкус веника. Не у Сосновского в смысле, а у чая. Рэйден отхлëбывал его (Чай, в смысле, а не Сосновского) маленькими глоточками, после каждого надолго ставя чашку на липкий стол. Чай стыл, и, остывая, делался всё гаже и гаже.

В перерывах между глотками, Рэй бездумно скользил взглядом по потолку, по чахлой пальмочке в кадке, по мозаике, изображающей весёлых колхозниц. Какая разница, на что смотреть, если тонешь в мареве собственных чëрных мыслей, толком ничего перед собой не видя? У чая был вкус краха. А у Рэя — несколько часов горькой свободы того, кому совсем некуда идти.

Рэй прогуливал школу. Впервые за все время, которое успел там проучиться, раньше все его пропуски были по уважительным причинам.

Невыносимость мысли, что сегодня придётся кому-то что-то объяснять уважительной причиной, увы, не являлась. Разумеется, Бельская за сидение в "Светлом Яре" вместо уроков выпьет у него потом дополнительный стакан крови, но сейчас Рэю было всё равно. Со станции он тоже отпросился. Честно признавшись, что сейчас в полном раздрае и на работу мозга всё равно толком не способен. Со станцией всё всегда было проще! И с её коллективом, и с ней самой. Там никогда не нужно было ни черта объяснять. Там ему доверяли и в активную зону грязными руками не лезли.

Последний остаток вчерашнего сумасшедшего вечера прошёл у Рэя спокойно. Он добрался домой, успел на поздний ужин и сумел вполне пристойно изобразить не заживо мëртвого, а просто очень усталого. Тем более, что всё внимание было приковано вовсе не к нему. Сэнед таки домучил ретранслятор и теперь с энтузиазмом говорил по-русски. Очень старательно говорил, с явной гордостью за свои успехи в программировании ретрансляторов. И совсем не обижался, что семья Головановых, наблюдая результаты этого программирования только что не по полу каталась..

— Машина учебная будет вместе со мной, — тщательно выговаривал урмильский бэ-энчик, и Рэй тоже смеялся, вполне искренне смеялся, по-настоящему. Всё плохое отодвинулось куда-то в сторону, о нём как-то не думалось и вообще, казалось, что стоит завтра как следует раскинуть мозгами, и всë решится.

— Сначала смешные слова, а потом красиво правильные. Мы с машиной ещё стихов будем после написать!

Стихов Рэйден откровенно испугался не выдержать и лопнуть, но вслух об этом говорить не стал. Сэнед улыбался от уха до уха, поглощал в невероятном количестве вкуснейших оладьи и заялял, что хочет научиться "так же вкусно поваровать". Галина Алексеевна таяла, расцветала и подкладывала всем добавки. Отец авторитетно басил что необычная манера говорить добавляет Сэнеду обаяния. Лилька хихикала, то и дело спрашивала, как будет по-хайкански это, вот это, а ещё вот это и обещала, что нарисует бэ-энчиковый портрет.

В общем, это было восхитительный ужин! Весëлый, уютный и по-настоящему семейный, что, увы, из-за постоянной занятости всех Головановых, случалось в их доме редко. Рэй был благодарен Сэнеду ещё и за это. А сам быстронейтронничек только что не мурлыкал, настолько ему было наконец-то хорошо и уютно. Общая ноосфера переливалась солнечно-золотыми волнами тепла и довольства. Даже Семëн Семëныч проникся настроением — лез ко всем на руки, урча, как трактор и подставляя чесать светло-рыжее меховое пузо. Хотя обычно с него любви и ласки фиг дождëшься…

Но, увы, это всё было вчера, а сегодня отчаянье вкогтилось в светлоярского активити с новой силой. Будто оно за ночь хорошо отдохнуло, подлое!

Так что Рэй мрачно сидел в "Светлом Яре", хлебал гнусный чай и перебирал в памяти всё обрушившиеся на него за три дня плохие новости, беды и катастрофы.

Побег от Бельской (Ни за что ведь не простит, зараза!), похищение ВИУРа (К счастью, не пострадавшего), явление Пузикова, страшный рассказ Сэнеда, мерзкая сцена за столом, тохин дурацкий побег. Подсмотренный кусочек разговора в хрусталëвском кабинете, из которого ясно, что ни силовики, ни исследователи от перспективы спасать Урмилу, мягко говоря, не в восторге.

И Чернобыльников. Самое жуткое — Чернобыльников. После вчерашнего вряд ли когда-нибудь вообще получится с ним хотя бы о погоде заговорить. Четырёхметровой стеной, отмечающей границы Зоны Отчуждения, встало теперь между ними равнодушно-презрительное "Предотвратитель хренов". Навсегда.

Нет, Рэй, конечно, сам тоже виноват. Нахамил. Нафонил. Полез самое больное ковырять, когда совсем не время было. Так что естественно, что Тоха в ответ захотел ему совсем не цветочки вручить, тут кто угодно сорвëтся и взорвëтся! И любую другую однотипником сказанную гадость Рэйден мог понять, простить и забыть, но только не эту! И вовсе не потому, что сказано что-то совсем уж запредельно оскорбительное, иногда, войдя в раж, они не так ещё друг друга обзывали и не туда слали. А просто настоящий Чернобыльников, знакомый, свой и родной, никогда не смог бы выплëвывать изо рта такие слова спокойно и равнодушно, чуть ли не самодовольно. Это умел только какой-то новый, неведомый и чужой Чернобыльников. Казавшийся злой карикатурой на прежнего Тошку. А этого чужого Чернобыльникова Рэйден ни понимать, ни прощать не хотел. Да и вообще видеть не хотел.

Ожил коммуникатор, растревожив тишину полупустого кафе аккордами вступления к "Когда прощаешь, не плачь". На экране замигало "С вами хочет говорить Тимур Хлеборезов. Ответить/Игнорировать". Подумав секунду, Рэй нажал на "Ответить", Тим просто так его вызывать не станет. Не в тех они отношениях, чтобы от скуки трепаться. И какая, интересно, ещё пакость сейчас свалится на плитный настил? В том, что это именно пакость, активити не сомневался — в последние дни с ним творятся исключительно пакости. Единственная не-пакость — знакомство с Сэнедом. И то из-за него всё остальное полетело в тартарары.

— Привет, радиация, тут такое дело, — голос у одноклассника был смущëнный и недовольный, — Меня тут только что З.А.Е. в раздевалке отловила. Велела передать, что она тебя вызывает! В смысле, сегодня после уроков приказала к себе зайти. В смысле к ней зайти.

Что и требовалось доказать — пакость. Даже вполне ожидаемая. Скорее всего, неизбежная расплата за пятничный побег. Да и за сегодняшний прогул тоже. Хорошо хоть Хлеборезка предупредил, есть время морально подготовиться. Хотя как можно подготовиться к сеансу издевательств? И зачем к нему отдельно готовиться? Разве что соорудить себе новую защиту от считывания, которой на прошлой неделе так кстати научили Воины Храма.

— Тебе капут, Майно-Коломенский, — сочувственно вздохнул Тим, — В общем, ты там это… Держись!

Рэй пообещал держаться и отключился.

Ой, как прав Хлеборезов — капут и есть! Полный капут со всех сторон. С Тошкой разошлись, как в море корабли, в школе хоть вовсе не появляйся, рыжий дебил, отхвативший от Рэя на дне рождения тоже ведь наверняка начнёт искать новой встречи. В тëмных дворах и при поддержке парочки дружков поплечистее. Драка сама по себе Рэя не пугает, но вот только этого сейчас для полного счастья и не хватало!

А он ещё думал, что его услышал Меридиан! Знаки какие-то собирался искать, размышлял с чего начнётся особая миссия… Да если и есть вокруг сейчас какие-то знаки, то вот они. Все до одного ясно говорят: сиди-ка ты, Рэйден дома! Тот давний бросок к Риенке, победа над Тварью — просто счастливая случайность, она больше ни разу не повторится, так что лучше приводи в порядок свои школьные дела. Общественной работой займись, чтобы не смущать Заренкову. На станции отработай за пропущенные дни. Комнату свою разгреби, наконец, а то она у тебя на аномалию Длинный Дом похожа! А о спасении инопланетных АЭС пусть думают те, кому это по должности положено. Ты сам уже доспасался до того, что Чернобыльникова потерял. И это притом, что непосредственно к работе даже не приступили!

К работе… Мысли мгновенно перескочили на Хрусталëва. На то, что он, получается, врëт. На кухне Назаровых говорит одно, а в собственном кабинете — совсем другое. Как он тогда ВИУРу? Долг всякого порядочного человека, мы в зеркало на себя не сможем смотреть! А сам, получается, ничего делать даже не собирался? Только информацию искать? Чтобы потом в самом деле под сукно положить? А иначе бы, ясен дейтерий, говорил что-нибудь другое! Не это мямленье!

Всю свою коротенькую жизнь активити СвАЭС был свято уверен: СНО "Эпи-Центр" может всё. Сегодня начал подозревать, что мочь может, да вот далеко не всегда хочет. И отлично умеет отделываться общими словами.

И как теперь у Хрусталëва работать? Как вообще жить, если даже лучший из лучших, тот, кому всегда доверял, мысли и воспоминания показывал, гордо таскал самонаблюдения и отчëты, врëт? В самом главном и самом важном, спокойно глядя в глаза, полные отчаянья — врëт? А ведь он, Рэйден, даже думал, что Арсений Никитич — именно тот, до чьего уровня надо тянуться! В будущем хотел стать, как он. Мудрый, добрый, всезнающий и во всём уверенный директор "Эпи-Центра"…

А ведь самое хреновое, что Сэнед директору тоже сразу поверил! И надеется, что здесь ему помогут! Что с этим делать? Поговорить с бэ-энчиком, предупредить и с ним вдвоём уйти на Меридиан? Искать тех, кто действительно что-то сделает, а не просто слов красивых наговорит, ничего не значащих на самом деле? Это, наверно, хорошая мысль! А ещё не надо будет ни Бельскую терпеть, не привыкать, что он, Рэй, теперь для Чернобыльникова пустое место. А Воины Храма уж точно его, точнее, их с Сэнедом, никогда не бросят. Они дикие фанатики, а не учëные-кипячëные!

— Уйти по Меридиану, конечно можно. Вот только тогда, с вероятностью, придëтся привыкать не только к жизни без Тоши Чернобыльникова. Но много к чему ещё, ещё более горькому, подлому и страшному.

Рэйден резко развернулся, вынудив стул визгливо заскрипеть, чиркнув ножками по серым плиткам пола. Директор "Эпи-Центра" стоял у активити за спиной, вокруг него ещё гасли голубые и серебристые искорки телепорта.

— Извини, Рэйден, я твои мысли подсмотрел, — Арсений Никитич грустно улыбнулся, — Точно так же непроизвольно, как ты нас в кабинете. Я присяду?

Рэй неопределённо пожал плечами. Хрусталëв устроился на соседнем стуле, выложил на стол приборчик размером с пачку сигарет, нажал на нём кнопку.

— Генератор изолирующего поля не помешает, — пояснил он, — Вряд ли ты хочешь, чтобы кто-то слушал твои трудные разговоры.

— Я вообще сомневаюсь, что мне нужны какие-то разговоры! — буркнул Рэй, вытянул из салфеточницы квадратик серой бумаги и начал аккуратно сгибать по диагонали.

— Особенно — разговоры с директором, который врёт?

Хрусталëв снял очки, достал из кармана клочок светлой ткани. Протёр. Водрузил обратно на нос.

— Рэйден, ты имеешь право думать всё, что угодно. И делать всё, что тебе кажется правильным на данный момент. Но ради всего святого, ради самой Зоны никогда не предпринимай ничего, исходя из недостаточного количества информации. Вот это для умного челове… для умного существа должно быть табу всегда!

Активити промолчал, нарочито сосредоточенно выгибая бумажке будущие крылья. Шёл бы товарищ директор со всей его мудростью… К себе в кабинет, в общем!

— РБМК-1000, будь добр прекратить лелеять обиды и начать рассуждать логически! Ты умеешь, иначе бы Храмовники тебя не уважали. И кстати, самолëтик у тебя не получится, бумажка слишком маленькая.

Рэй скомкал листочек, отшвырнул в сторону.

— А причём тут Храмовники? Они меня за радиацию ценят прежде всего!

— Считают священным, да, за радиацию. А вот уважают всё-таки за характер. Мы же с ними много о тебе говорили.

Рэйден вздохнул. Ни хладнокровным, ни особо логичным он себя не считал. Вот Лина…

— Вот Лина, будь она здесь, устроила бы тебе выволочку, — чуть улыбнулся директор "Эпи-Центра", — И нет, я не слежу за твоими мыслями сейчас. Я просто слишком хорошо тебя знаю. Наша Фея Озера всегда — первое, что у тебя ассоциируется с работой мозга.

Рэй тоже заулыбался, помимо воли. Но через долю секунды улыбку погасил. Процедил мрачно и едко:

— Может, я и руководствуюсь неполной информацией, но два и два всё-таки сложить могу!

Арсений Никитич нахмурился.

— Угу. Сложил. В результате получилось сорок восемь, но тебя это нисколько не смутило. Думаешь, если я начальство, так мне соврать — как чихнуть, и наплевать, что все вокруг телепаты? Одним наобещаю одно, другим другое, а когда истина через два дня вылезет, скажу "Ну, извиняйте, товарищи, так уж оно вышло." Я уж молчу, что у меня, раз уж я начальство, совести по определению нет!

— Но я слышал! Ну, то-есть по ноосфере считывал…

— Маленькую часть большого разговора. Ту, где мы обсуждали, что всё зависит не от меня и не от Кострова.

— А от кого тогда? От генерального секретаря?

— От тебя и твоих друзей! От того, сколько и каких данных вы сможете добыть об этом деле. Без пресловутой полноты информации о каких-либо действиях даже речи лучше не начинать. Вот что я, по-твоему, могу сказать хоть тем же "законовцам"? Как в сказке про Ивана — пойди туда, не знаю, куда?

— Но ведь вы же…

— Всё знаю, всё умею, всё могу, да, Рэйден? — директор "Эпи-Центра" скептически прищурился, — И если до сих пор не сделал, значит, просто не хочу, так?

— Но вы же сами говорили! Сиарнар ценой Светлояра…

— А ты сам? Представь себе на минуточку: эта Исса обладает силами, настолько могучими, что в итоге не мы спасëм Майтирэн, а они захватят СвАЭС! Думаешь, этого не может быть, потому что этого не может быть никогда?

Честно говоря, Рэй именно так всегда и думал. Родная Светлоярская АЭС казалась незыблемой. Вечной. Обязательной и неотъемлемой, как небо и солнце. Разве с ней может, даже в теории, что-нибудь, по-настоящему плохое случиться?

Арсений Никитич, получается, допускал, что может. И Рэй впервые в жизни почувствовал себя беззащитным. Чувство ему не понравилось.

— Ты сам предложил воспользоваться общей ноосферой, — продолжал директор, — Я поручил сбор данных вашей группе. А мы с Михаилом Константиновичем сейчас заняты тем, что просчитываем все возможные варианты. Оптимальную схему действий выберем, когда эти данные у нас будут. Но успокойся, вряд ли этой самой оптимальной схемой окажется невмешательство. Учитывая попытку напасть на вас в субботу, Иссе уже известно, где находится их беглый активити.

Рэю стало ещё неуютнее.

— Я просто думал…

— Ты не думал! — жëстко сказал Арсений Никитич, — Точнее, полагал, что всё как-нибудь само собой образуется. Ты не попробовал подступиться к делу. И наверняка полагаешь, что стоит мне назначить сбор добровольцев на двадцать третье, допустим, сентября, и всё остальное получится само собой. Твой Храмовник, впрочем, тоже считает, что главное — уже сейчас маленькую армию созывать. А когда она соберëтся, всё остальное даст Зона. В результате похищенный тобой кусок диалога выглядел так: Воины Риенки готовы спасать неведомый Майтирэн, а холодные жестокие мы им запрещаем.

Сгорающий со стыда активити выдавил из себя едва слышное "Извините!".

— Извиняю, — чуть иронично кивнул директор "Эпи-Центра", — Но впредь, когда воруешь у меня информацию, будь любезен потом уточнять, правильно ли ты её понял!

Рэй энергично пообещал Арсению Никитичу, что подобное безобразие больше никогда-преникогда не повторится. А самому себе — что займëтся Иссой сегодня же. Может быть, даже сейчас же, как только разговор закончит.

— И вот тебе ещё раз предельно честно, первый блок СвАЭС, — товарищ Хрусталëв погрустнел, — Принять решение в любом случае будет трудно. А убедить других в его правильности ещё труднее. И уж совсем тяжело его потом исполнять. Так всегда бывает, когда принимаются очень важные решения, Рэюшка. После них обязательно меняется всё, весь мир для тебя меняется. И чем масштабнее решение — тем больше.

Рэй нервно сглотнул. Можно подумать он сам этого не понимает. Понимает отлично! Поэтому, честно говоря, до сих пор старался, чтобы эти самые решения принимал кто-нибудь другой. Постарше, поопытнее, попрофессиональнее. У них, таких, это явно уж получится лучше, чем у мыслящего РБМК-100, который в таком вот виде живёт на свете всего три года и не очень хорошо понимает людей. Но ведь Сэнед… Как допустить мысль, что ему может не получиться помочь?!? Что всё-таки погибнет АЭС Майтирэн, возникнет ещё одна страшная Зона Отчуждения? Нет уж, пусть товарищи Костров и Хрусталëв что-нибудь придумают обязательно! Ведь иначе он, Рэйден никогда в жизни не посмеет взглянуть бэ-энчику в глаза… Да и не только бэ-энчику, а и вообще никому!

Арсений Никитич встал, печально улыбнулся Рэю и ушёл, взвихрив маленький сверкающий смерчик телепорта. Активити вздохнул, посмотрел на часы и понял, что пора уже потихонечку отправляться на казнь.