Боги мёртвого мира

Глава 10. В дороге

Энтузиазм и воодушевление пропали в первый же день пути. Под вечер все, кроме Бессмертной, изнывали от усталости и жаловались на отсиженные зады и затекшие руки, поэтому привал пришлось устроить гораздо раньше, чем изначально планировала Инмори.

— Слабаки, — пренебрежительно фыркнула она и подала знак остановиться.

Она выглядела свежей и отдохнувшей, за день езды у нее даже не сбилась прическа, тогда как остальные покрылись пылью и потом. Животные тоже порядком устали.

Привал устроили в лесу у реки в живописном местечке, где русло огибало зеленую лужайку, защищенную от ветра густыми ветвями деревьев. Парни принялись разбивать лагерь, Нова спустилась к реке освежиться и набрать воды, а Инмори с черным псом в ногах уселась под дерево подальше от остальных. Она с усмешкой наблюдала, как Келл и Берт неуклюже пытаются развести огонь и собрать палатку. У них решительно ничего не получалось: ветки были слишком сырыми, чтобы занялось пламя, а Берт ни разу до этого не ставил палатку и не мог понять, какую палку куда воткнуть. Наконец Селестии надоел этот цирк, и она поднялась со вздохом безнадежности.

— Да вы, видно, криворукие неженки, избалованные своими воспитателями и не приспособленные к самостоятельной жизни. Все именно так, как я и предполагала.

Она бросила взгляд на хворост, и тот немедленно воспламенился, затем подошла к Берту.

— Я еще пожалею, что согласилась с вами нянчиться.

Берт усмехнулся этому замечанию.

— Можно подумать, ты в моем возрасте была мастером на все руки.

Женщина в выражении полнейшего пренебрежения приподняла бровь. Она уже успела собрать каркас палатки, осталось только закрепить ткань.

— В твоем возрасте, мальчик, я могла снять кожу с трупа за две минуты. Ах да, мне тогда было четырнадцать. А в двадцать я могла уже править миром.

Келл с Бертом переглянулись. Келл пожал плечами: он ничего не знал о прошлом Инмори.

— А ты, мальчик, думаешь, что всего можно добиться при помощи денег и власти своего отца? Как ни посмотри, он имеет небольшой политические вес, чтобы добиться чего-то большего, нежели права, которые дает титул барона. Если ты хорошенько подумаешь, то поймешь, что твой отец не свободен, он тоже подчиняется чужим приказам, живет по чужим правилам. И если ты окажешься достаточно умен, то отыщешь другие пути достижения желаемого.

— Я не совсем понимаю, — озадаченно ответил Берт, прикрепляя ткань, как ему показала женщина. — Но у меня нет никакой другой силы, кроме денег и титула.

— Сейчас у тебя нет ни того, ни другого. Ты отправился в это путешествие зная, что отец может лишить тебя наследства. Значит, для тебя есть нечто важнее титула. Спроси себя, будешь ли ты счастлив, имея деньги, но не имея желаемого? Иногда следует отказаться от груза, чтобы налегке идти к своей цели.

— Все не так просто…

— Конечно, — усмехнулась Инмори. — Вы, люди, всегда создаете себе трудности сами. Надеюсь, хотя бы с ужином вы способны справиться без моей помощи?

— Думаю, да, — осторожно ответил Келлгар и потянулся к луку. — Для начала нужно кого-нибудь поймать. Здесь должны водиться кролики или косули…

— Не трать свои силы понапрасну. Легче и быстрее будет поймать рыбу.

— Да? — Келл неуверенно перевел взгляд с лука на реку и на Берта. Тот выглядел таким же растерянным. — Но…

Инмори испустила картинный вздох.

— Еще скажите, что вы ни разу не ловили рыбу.

Оба покачали головами.

— Так и быть. Смотрите, как это делает мастер.

Женщина скинула сапоги, закатала штаны до колен и забрала у Келлгара лук с тремя стрелами. Все, включаю Нову, последовали за ней к реке, тихо споря, почему она не использует для поимки рыбы свои силы. Инмори зашла в холодную воду, с легкостью перескочила на камни посреди речушки и встала против течения. Одну стрелу она положила на тетиву, а две другие держала в зубах. С полминуты она вглядывалась в воду, а затем молниеносно выпустила все три стрелы одну за другой. Спрыгнула с камней и выдернула стрелы из речного дна. На каждом древке было по рыбине. Она отдала улов Келлу, а лук Нове.

— Хочешь попробовать?

Девушка с сомнением посмотрела на оружие.

— Но я никогда раньше не стреляла из лука.

— Не волнуйся, я только что впервые в жизни ловила рыбу. Это не так сложно, как кажется.

Девушка посмотрела на Берта в поисках поддержки. Тот ободряюще подмигнул ей и вручил стрелы.

— Попробуй, вдруг это твое призвание. Потом я тоже попробую.

— Народ, — позвал Келл, — я поставлю жариться рыбу и потом тоже к вам присоединюсь.

Пока Келл искал подходящие прутья для жарки рыбы, Нова по примеру Инмори скинула сапоги и закатала штаны.

— Холодная, — поморщилась она, опустив одну ступню в реку.

— Главное, сделать это быстро, — подбодрил ее Берт.

Нова состроила кислую мину: ему легко говорить, он-то стоит на берегу. Девушка собрала волю в кулак, добралась до камней, кое-как на них взобралась, чуть не свалившись в реку, и приняла, наконец, устойчивое положение. Берт прыснул. Нова гневно сощурилась.

— Смейся, смейся, я на тебя посмотрю, когда ты откажешься в моем положении.

— У тебя хорошо получается, — заметил подошедший к Берту Келлгар, изрядно приукрасив действительность.

Вместе они наблюдали за нелепыми движениями Новы, которая впервые в жизни взяла в руки оружие. Всему виной был Тильт Ролано: барон полагал, что для благородной леди куда важнее правильно поставленный голос, а поражать сердца мужчин до́лжно лишь при помощи лиры.

Девушка широко расставила ноги, натянула тетиву и пристально уставилась в воду. Прошло не менее пяти минут, прежде чем она сделала первый выстрел. Он получился слабый, стрела соскользнула в сторону. Нова выругалась и попробовала еще. Снова несколько минут выбирала цель, и снова у нее ничего не получилось.

Парни c берега подбадривали ее и давали советы. Бессмертная наблюдала издалека, облокотившись на Малыша. На ее лице, однако, не отражалось ни капли интереса, что немало озадачивало Нову: в отличие от всех знакомых ей девушек, по Селестии никогда нельзя было сказать, о чем она думает.

Нова сделала еще несколько выстрелов — и все мимо. Закончились стрелы, ей пришлось спуститься в воду, чтобы их подобрать. Берт позвал ее на берег, но девушка оказалась упорнее, чем от нее ожидали. Врожденное упрямство, а также нежелание упасть в глазах Бессмертной заставляли ее снова и снова спускаться в ледяную реку за пустыми стрелами.

Великое множество попыток спустя она спрыгнул в воду с победоносным криком. Она вытащила стрелу с рыбой на древке и показала ее парням. Замерзшая, но довольная собой, со счастливой улыбкой Нова рассматривала свой первый улов и принимала поздравления. Внезапно Келл вспомнил про рыбу, которую оставил над огнем.

— Все хорошо, — заключил он, ножом проверяя мясо. — Еще немного — и мы остались бы без ужина. — Он установил над огнем только что пойманную Новой рыбу, а готовые вручил друзьям. — Инмори, ты к нам не присоединишься?

— Не в этот раз.

— Ни разу не видел, чтобы она что-то ела. Чем она питается? — тихо спросил Берт, наклонившись к Келлу. Тот открыл было рот, чтобы отшутиться какой-нибудь ерундой, но ответила за него Бессмертная.

— Тебе лучше этого не знать.

Келл беззаботно пожал плечами на недоуменный взгляд друга, а сам едва не поморщился при ее словах. Путешествие только началось, и Келл не собирался пугать спутников подробностями из жизни их провожатой.

Друзья расселись вокруг костра и принялись за горячую жареную рыбу. За весь день они так устали и проголодались, что первую порцию съели жадно и быстро. Когда же чувство голода немного притупилось, парни снова спустились к реке, вооружившись луком и стрелами. Нова осталась возле костра греть замерзшие ноги. Она наблюдала за лижущими чешую языками пламени, покручивала шипящую рыбу и изредка поглядывала на Бессмертную.

Инмори неподвижно лежала, прикрыв глаза, и со стороны могло бы показаться, что она спит. Нове очень хотелось с ней заговорить, спросить у нее что-нибудь, но она все не могла найти тему для разговора. В какой-то момент — дело было еще в хижине — Нова прониклась к ней глубочайшим уважением, но и в некоторой мере скрытым страхом. Она бы не смогла объяснить причины этих чувств, но каким-то невероятным образом в присутствии Бессмертной ей всегда становилось спокойнее. Тем не менее она так и не решилась заговорить с ней.

Пока у костра Нова пыталась преодолеть смущение в гнетущей тишине, с реки доносились крики и смех, и скоро парни вернулись с уловом.

— Чем вы там занимались? — Девушка хмуро оглядела их мокрую одежду и счастливые лица.

— Уж точно не тем, о чем ты подумала, — подмигнул ей Берт.

Пока рыбу приспосабливали над огнем, Берт весело рассказал о своих успехах на рыбалке — для него ловля рыбы тоже была в новинку. Когда с рыбой было покончено, парни, толкаясь и смеясь, стянули с себя мокрую одежду, чтобы высушить ее возле огня. Берт на какой-то миг напрягся, когда бросил взгляд на полуголого Келла, а затем с подозрением взглянул на Нову: не наблюдает ли она за другим мужчиной. К его великому облегчению, Нова даже и не повернулась в сторону парней. Быстро подавив свой глупый порыв, Берт завернулся в одеяло и уселся у костра. Они втроем весь вечер болтали о всяческих пустяках. В основном, конечно, в разговоре участвовали парни, которые, похоже, успели найти общий язык, а Нова иногда вставляла свои едкие комментарии.

Когда же все наелись, наговорились и почувствовали невыносимую усталость, солнце уже давно село. В лесу стало настолько темно, что дальше пяти шагов от костра окружение тонуло в непроглядной тьме. А вместе с сумерками пришла и прохлада. Берт и Нова на ночь забрались в палатку, оставив Келла мерзнуть под открытым небом.

Келл обернулся к Инмори, чтобы пожелать ей спокойной ночи, и от удивления у него отвисла челюсть. Женщина сидела около своей собаки уже в совершенно другой одежде, а вокруг лагеря курились благовония, отпугивающие насекомых.

— Как ты это сделала? — после минутного потрясения выдавил он. Он точно помнил, что Селестия с собой не взяла ни одной сумки. Тем не менее, у нее каким-то образом нашлись благовония и сменная одежда.

Бессмертная открыла глаза, подняла руку ладонью вверх, и в ладони тут же появилась пиала для чая из хижины. Еще через мгновение она исчезла так же внезапно, как и появилась. Келл ошарашенно вперился взглядом в пустую ладонь наставницы.

— Я и не знал, что ты так можешь… — растерянно проговорил он.

— Материализация и дематериализация существующих предметов. Я могу в любое время взять любой предмет из любого своего дома или места, где я была. С животными и людьми так не пройдет, потому что у живого организма слишком сложная и хрупкая организация.

Келлгар какое-то время переваривал услышанное, затем нахмурился и заговорил голосом обиженного ребенка:

— Так значит, я мог бы и не тащить с собой одеяло и одежду…

— Если за тебя все будут делать другие, ты ничему не научишься. Расстрою тебя заранее и скажу, что перемещать предметы не в твоих силах. Так что отстань от меня и иди спать.

— Но ты могла бы хотя бы…

— Нет. Спать.

Мужчине ничего не оставалось, кроме как послушаться. Он покорно отправился к своему одеялу у костра. Пока от углей шел жар, было не холодно, но так непривычно. В бока впивались корешки и неровности почвы, где-то неподалеку слишком громко кричали ночные птицы, и ко всему этому примешивался неумолчный стрекот цикад и комариный писк.

— У тебя не найдется случайно палатки? — без особой надежды сделал последнюю попытку Келл, но Селестия, как всегда, оставалась непреклонна.

— Нет. Спи уже.

— Сколько у тебя домов и почему ты живешь в хижине, если можно жить где угодно?

— Ты сегодня не в меру надоедлив, мальчик. Каждые пятьдесят лет я меняю место жительства, чтобы никто ничего не заподозрил, так что шестнадцать.

— Так много… А где? Наверно, по жилищу в каждой стране?

— Достаточно, ты меня утомил.

Она легла на землю, положив голову на своего пса, а Келл вздохнул и перевернулся на спину. Сквозь ветки на него смотрело звездное небо, такое чистое и глубокое. Когда-то Инмори учила его читать созвездия. Она рассказывала что-то о телах из замороженной воды, металла или газа, но так сложно было поверить, что эти с виду одинаковые светящиеся точки на самом деле огромные и разные, и что они не светятся, а лишь отражают свет.

Едва Келлу удалось погрузиться в блаженное забытье, как его бесцеремонно растолкали. Кое-как продрав слипающиеся глаза, он увидел над собой Инмори. Точнее, ее силуэт в предрассветном сумраке. Спросонья он плохо соображал, поэтому лишь спустя пару минут до него дошел смысл слов Инмори:

— Тебе нужно продолжать обучение.

К тому моменту, как Келл подошел к Селестии, зябко кутаясь в плащ, она уже расставила в круг и подожгла благовония. Их дым клубился во влажном утреннем воздухе и смешивался с молочно-белым туманом, и эта белая пелена покрывала все вокруг густым слоем у самой земли толщиной в фут или два.

Келлгар уселся напротив своей духовной наставницы, положил руки на колени и принялся дышать, как его учила Инмори. Малыша нигде не было видно. Бессмертная сидела, скрестив ноги, и следила за своим воспитанником. Он дрожал от холода и из-за этого не мог настроиться на нужный лад, но упорно дышал и пытался расслабиться.

Прошло немало времени прежде чем согревающие благовония и размеренное дыхание возымели эффект и Келл погрузился в транс. Малыш тем временем вернулся с добычей в окровавленной пасти и Бессмертная смогла приступить к приготовлению завтрака. Она готовила не просто так — она бы никогда не стала готовить от нечего делать. Особенное мясо служило определенным целям. Келлгару такие завтраки помогали в развитии его способностей, а для Новы давали силы, чтобы окрепла ее утроба.

Бессмертная вырезала несколько кусков из молодой человеческой тушки — не старше семи, обязательное условие — и умудрилась даже не запачкаться кровью. Остатки с удовольствием доел пес. Инмори едва повела пальцем — и камни посреди пепла от вчерашнего костра раскалились. Она кинула на них куски мяса и приправила неведомо как оказавшимися в ее руке специями. Жир аппетитно заскворчал на горячих камнях и совсем скоро воздух наполнился соблазнительными запахами.

Инмори щелкнула пальцами перед носом Келла, через ткань палатки пнула ногой Берта со словами:

— Подъем!

Келл встряхнул головой, ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать, где он и кто он, но запах жареного мяса быстро привел его в чувства. Пока из палатки доносилась недовольная утренняя возня, Келл уже уплетал свою порцию. Вскоре на запах подтянулись и остальные, растрепанные и сонные.

— Чего так рано-то? — пробурчал Берт, а Нова только потерла заспанные глаза.

Селестия-Инмори, как и в большинстве случаев, проигнорировала вопрос.

— Сегодня на ночь мы снова остановимся у реки. Можно не брать много воды. Живее собирайтесь и выдвигаемся.

Пейзажи не отличались разнообразием. Они проезжали бесконечно сменяющие друг друга поля и леса, одинаковые и скучные, по пути встретили парочку деревень и миновали их стороной. Им попалось несколько разрушенных поселений с покрытыми мхом остатками фундамента и остовами построек, изъеденными временем и погодой. Эти покинутые, забытые всеми деревни напомнили Келлгару о доме и о том, что он недавно совершил во имя справедливости. Снова вернулось то чувство вины за содеянное и беспомощности, которое он испытал, когда узнал правду. Он хотел расспросить об этом Инмори, ведь знала же она откуда-то о том, что он сделал. Она всегда все знала, хоть зачастую и не спешила делиться знаниями.

Когда решено было остановиться на ночь, Келл все отирался поблизости от Инмори, не решаясь заговорить с ней. Возможно, где-то в глубине души он боялся правды и не хотел ее слышать.

Берт и Нова возились с палаткой. Они весело о чем-то друг с другом переговаривались и совсем не замечали одинокого, терзаемого сомнениями Келла, который в нерешительности бродил по лагерю. Он в очередной раз подошел к Инмори, снова струсил и собирался уже пройтись еще разок вокруг стоянки, как Бессмертная недовольно подняла на него глаза. От этого взгляда его пробрала дрожь.

— Ну, говори уже.

Келлгар понял, что оттягивать неизбежное больше не получится, опасливо присел напротив Инмори и несколько раз обреченно вздохнул, прежде чем, наконец, задать свой вопрос.

— Ты тогда сказала, что монахи не убивали жителей деревни… Но ведь я собственными глазами видел, что было написано в папке про меня! «Возможно, из деревни, которую мы сожгли»…

Бессмертная осуждающе подняла бровь.

— И ты даже не соизволил разузнать об этом побольше.

— Значит, ты все знала? Знала, кто это сделал?

Пару минут они молча смотрели друг на друга. Она знала. С самого начала знала. Он это понял.

Келл почувствовал внезапное головокружение. В ушах стоял звон, сделалось жарко. Он впервые в жизни разозлился на свою наставницу.

— Конечно, я знала.

— Так почему ты не сказала мне? — Он едва сдерживался, чтобы не вскочить с места. Внутри все кипело, и он просто не мог уже говорить спокойно. — Если бы ты мне сказала, стольких смертей можно было бы избежать! — Его голос сорвался на крик, Берт и Нова опасливо обернулись, прекратив возню. — Почему ты не сказала?!

Он хотел выкрикнуть что-то еще, но задохнулся. Его с головой накрыло убийственной давящей аурой Бессмертной, он хватал ртом воздух в попытках вздохнуть и не мог больше думать ни о чем другом. Его захлестнул страх. А она и бровью не повела. Со своим обычным холодным равнодушием она сказала:

— Это твоя личная месть, и ты должен совершить ее сам. Сам должен найти убийц и решить, что с ними делать. Успокоился? — Он с трудом кивнул, и Бессмертная отпустила его. — Мне абсолютно наплевать, что там произошло с монахами. Как по мне, тебе это только на пользу. — Она усмехнулась. — Ты ведь открыл себя с новой стороны? В этом мире все определенно: либо ты убийца, либо нет. Нельзя быть кем-то наполовину.

Келл все еще пытался отдышаться и прийти в себя после фирменного успокоительного Инмори. Ее слова не слишком радовали, но смысл в них был, особенно если опираться на странную логику самой Бессмертной.

— Среди тех монахов был только один человек, который принимал участие в разрушении твоей деревни. Он перевелся из другого монастыря на должность наставника и именно он занимался составлением дел на учеников. Не имею понятия, почему он решил упомянуть разрушенную деревню в твоем деле. Остальные монахи, насколько мне известно, ничего не знали о твоей семье.

Келлу совсем не полегчало от ее слов. Факт оставался фактом, с какой стороны на него ни посмотри: он виновен в смерти невинных людей, которые даже не знали, за что их убивают.

— И… кто тот человек, — спросил он хрипло, — который был в моей деревне?

— Без понятия, — Инмори равнодушно пожала плечами.

— А остальные? Где мне их найти?

Она снова пожала плечами.

— Возможно, в одном из городов, через которые мы будем проходить. Какому графству принадлежала твоя деревня?

— Шанор…

— А где мы сейчас, по-твоему?

До него начало доходить. Получается, эти монахи, черные всадники, где-то рядом, в пределах одного графства, и они обязательно должны их встретить. Это было бы вполне в духе Инмори. Вот только, узнает ли он их?..

— Неужели они могли зайти так далеко на север? — проговорил Келл как бы самому себе. Его деревня осталась бы далеко позади, если бы до сих пор существовала.

— Графство Шанор можно пересечь на лошади за пять дней, — как бы в ответ сказала Инмори.

А ведь и правда, но почему-то Келл об этом раньше не задумывался. В каждом графстве был свой монашеский орден, который занимался сборами налогов со злостных неплательщиков, таких как обедневшие деревеньки или зарвавшиеся бароны. Этот орден перемещался по графству по приказам свыше, но и у них было постоянное место жительства, свой монастырь. Осталось только найти его.

— Я ведь совсем не помню их лиц! Как я их узнаю?

Инмори криво усмехнулась.

— Здесь я вижу два варианта: перебьешь всех монахов графства или же оставишь свою месть.

Келл едва не плакал от беспомощности и безысходности. Он хотел было схватить Селестию за руку, но вовремя опомнился и лишь жалобно взмолился:

— Пожалуйста! Прошу тебя, скажи, кто это сделал! Я должен знать, я хочу убить их! Я не смогу сам узнать их! Пожалуйста!

Она долго молчала, пока Келл кусал губы и сгорал от нетерпения. Наконец, уголки ее губ еле заметно поползли вверх.

— Одно условие: ты используешь свою духовную энергию.

— Что угодно!

— Раз так, тебе придется поднапрячься с обучением. Я почти уверена, что завтра мы пройдем мимо их монастыря. И я не стану помогать тебе в твоей мести. Ты должен все сделать сам.