Благословенный. Книга 7

Глава 22

Наступил момент для решающего удара. Скрытно подведя эту грозную силу к линии боя, генерал Бонапарт приказал выстроить корпус Буксгевденаодним большим каре: при этом пушки резерва занимали передний фас, гренадёрская дивизия, выстроившись батальонными колоннами, образовала центр построения, а кирасирские эскадроны встали на флангах и замыкали тыл.

Быстрым шагом колонны русских гренадёров бросились в штыковой бой. В поддержку пехоты кавалерия стремительно набросилась на противника, вынуждая его перестраиваться в каре, тем самым уменьшая численность стреляющих из мушкетов по подступающим гренадёрам. Батареи конной артиллерии выдвинули вперед свои пушки и начинали расстреливать в упор столь удобные цели. В результате этой массированной атаки на уже ослабленные боем линии противника во французском фронте вскоре образовывалась большая брешь.

«Вот оно! Момент истины! После проделывания бреши во вражеском фронте равновесие нарушается, и все остальное уже не помогает» — блеснула мысль в голове Николая Карловича.

Этот момент был настолько важен для успеха всего сражения, что для его достижения Бонапарт, всегда старавшийся сберечь своих людей, теперь был готов нести самые тяжелые потери, бросая в бой одну часть за другой. В раскрывшийся проём вслед за гренадёрами он тут же выслал конницу Мюрата и Кульнёва, а за ним — две батареи тяжелых 24-х фунтовых единорогов. Поддерживающие соединения подходили, чтобы расширить брешь, в то время как русские кирасиры перестроившись после своих атак, при поддержке драгунов и гусар, с громом неслась вперед с мелькающими вверх-вниз палашами и саблями, развивая успех прорыва, преследуя противника, пока под таким напором не рушилась вся линия фронта.

После прорыва фронта битва была выиграна.

Начался третий акт драмы на Заале.

Консул Жубер в бессильном бешенстве наблюдал, как русские войска, прорвав фронт корпуса Вандамма, прорываются к мосту. Русская артиллерия продольными выстрелами тотчас же очистила мост от французов: огромное количество пехотинцев и вольтижёров погибло, остальные, теряя оружие и амуницию, бросились в реку.

— Пельтье! — воскликнул он, обращаясь к своему адьютанту. — Приказываю дивизии Сюше пройти по мосту на тот берег и оказать помощь Сен-Сиру и Вандамму! Отправляйтесь к ним немедленно!

Адъютант поспешил к грозной, шевелящей блестящими примкнутыми штыками колонне Сюше. Не прошло и пары минут, как колонна дрогнула, и сверкая на солнце гранями штыков, потянулась к мосту.

Дальнейшее напоминало страшный сон. Не успели пехотинцы достичь и середины моста, как с другого берега грянули залпы. Ядра русских пронзали колонну насквозь, разбрасывая тела, как кегли, сбрасывая их в воду.

— Чёрт побери! где наша артиллерия! Лемуан, передайте мой приказ артиллерии корпуса Ланна: пусть встанут у моста и возьмут противоположный берег под обстрел!

Прогремел новый залп, и вода у моста вскипела от картечных пуль. Раздались крики; десятки солдат посыпались в воды Заале, тотчас же окрасившиеся в бордовый цвет.Тем не менее, солдаты дивизии Сюше героически продолжали маршировать по мосту на тот берег. Навстречу им устремились гренадёры в русских мундирах.

— Уничтожьте их картечью! Постройте перед мостом всю артиллерию, пусть она превратит их пехоту в кровавый фарш! Подавите артиллерию врага! — в бешенстве выкрикивал Военный Консул.

— Невозможно! Там наши войска перемешаны с неприятелем! — воскликнул адъютант.

— Тогда я сам поведу людей в атаку! — проревел Жубер, выхватывая шпагу.

Началась неразбериха. Жубер порывался вести в бой колонну 13-й полубригады, и даже схватил ее знамя. Офицеры штаба все, как один, уговаривали его одуматься; Военный консул был непоколебим. Но тут сама судьба разрешила спор: пока Жубер стоял прямо посреди моста, окруженный офицерами штаба, русские произвели новый артиллерийский залп. Картечная пуля, пронзив тело стоящего перед ним командира бригады, генерала Делануи, поразила Жубера в плечо. Офицеры тотчас же вынесли истекающего кровью командующего из боя.

На этом попытки французов деблокировать мост были прекращены.

Увидев, что Камбург захвачен и мост через Заале блокирован, Бонапарт выдвинул кавалерию Кульнёва и Шепелева на правый фланг французской армии, лишенной теперь всяких средств к отступлению. Командовавший этим флангом генерал Перрен, заметив опасность, пытался предотвратить ее, атаковав русских дивизией Мортье и кавалерией Фриана Но гренадеры Тучкова устояли против этой атаки, а Шепелев выставил две конно-артиллерийские батареи нанеся бессчетные потери интенсивным картечным огнём своей артиллерией.

Наконец, спеша воспользоваться остатками дня, Бонапарт выдвинул всю линию вперед. Пехота, кавалерия и артиллерия одновременно пришли в движение, тесня деморализованных французов. Увидев, что Камбург уже захвачен русскими, попытался отбить его и направил одну колонну к воротам города. Колонна вступила в город, отбросив солдат полубригад Дюпона и Нея. Новый бой разгорелся среди несчастного города, пожираемого пламенем. Французы оставили его за собой, оттеснив корпус Горчакова на запертую со всех сторон равнину, служившую полем поля. Бесстрашно защищавшаяся пехота Сен-Сира, не желая сдаваться, бросилась к реке. Увы, Заале не имела тут бродов, а потому почти все они утонули в реке. Вся артиллерия, которую Жубер успел перебросить на левый фланг, — 221 орудие — осталась в руках русских. Одна колонна с крайнего правого фланга русских, под командованием генерала Ламберта, с частью кавалерии, спаслась бегством по берегу Заале. Ночная тьма и неизбежная сумятица победы облегчили ей отступление, и колонне удалось ускользнуть.

Тьма скрыла отступление французской армии. Потери оказались чудовищны. Лишь два корпуса из семи оказались нетронуты, остальные были почти полностью уничтожены. Польские уланы, с таким воодушевлением вступавшие в бой, повернули коней и бежали по направлению к Баварии, сея панику до самого Мюнхена. Обоз, фургоны, полные раненых, толпы нонкомбатантов запрудили дороги на юг. Коляска со страдающим от раны Военным консулом плыла в этом людском море, и никто не знал, где им предстоит остановиться на ночлег.

Второе письмо А. Гумбольта. Порт-Александрийск, Сингапур, 12 марта 1801 года.

Итак, дорогой Вилли, я обещал рассказать о встрече с губернатором, полновластным правителем этих райских мест. Господин Муловский — еще молодой человек, ему всего 43 года, то есть во главе Порт-Александрийска он встал в возрасте Спасителя. Теперь он руководит огромным наместничеством, поименованным в официальных российских документах как «Южные Заморские владения» и делит Тихий океан с господином Рязановым, что руководит «Северными заморскими владениями» Российской империи. Ранее между г. г Рязановым и Муловским имели место быть разного рода недоразумения по поводу сфер их полномочий, недавно лишь разрешенные императором. Первым делом

Затем губернатор пригласил меня отобедать. Явилась супруга губернатора — прелестная малайка, дочь одного из владетелей Малакки, султана Кедаха, пришедшего под покровительство Российской Империи. К моему изумлению, она недурно разговаривает по-французски, и даже принялась изучать русский язык, в чём немало преуспела. Я был удостоен беседы. 'Мой отец, султан Кедаха, до появления тут русской фактории был вынужден отдаться под покровительство англичан. Увы, это не принесло ему счастья. Теперь он поступил под покровительство императора Александра, чему залог — наш брак с Григорием Ивановичем.

Оказалось, еще за несколько лет до появления в этих водах экспедиции Муловского Британская Ост-Индская Компания уже пыталась проникнуть в эти края. Султан Кедаха, * только-только вступивший тогда на трон после дли­тельного периода междоусобиц, боявшийся сиамского вторжения, поддался на приманку англичан, обещавших, что они защитят Кедах. В обмен они пожелали получить во владение остров Пинанг, расположенном близ побережья Кеда­ха. Ост-Индская компания обязывалась защищать Кедах, платить его султану ежегодно 30 тысяч талеров и снабжать Кедах оружием.

Захватив и укрепив остров, Ост-Индская компания ожидаемо наруши­ла соглашение с Кедахом. Уже в следующем году английские власти от­казались помочь султану против надвигавшейся угрозы со сто­роны Сиама и уменьшили размеры денежной компенсации.

Обманутый султан пытался бороться и собрал флот, чтобы изгнать англичан с острова. Однако англичане внезапно напали на кедахский флот в устье реки Праи и разгромили его, заставив правителя Кедаха подписать новое соглаше­ние, в котором уже ничего не говорилось об обязательствах Ост-Индской компании, а компенсация за Пинанг уменьшалась до 6 тысяч талеров в год.

Далее, в прошлом году Англия приобрела у Кедаха за 4 тыс. долл. в год прибрежную полосу напротив Пинанга, которая была на­звана Провинцией Уэлсли. Делая сие приобретение, англичане желали получить конт­роль над обеими сторонами пролива, отделяющего Пинанг от полуострова. Султан Кедаха наивно полагал, что, отдав жадным иноземцам часть территории султаната, он побудит их оказать ему помощь против Сиама, однако ему снова пришлось испытать разочарование.

Теперь по соглашению с Россией англичане покидают Малайю, в том числе и Провинцию Уэлсли. Губернатор Муловский был страшно занят обретением сиих новых владений России, и потому, увы, отнёсся к моей миссии весьма прохладно. Вторжение Сиама, иначе называемого Раттанокосин, заставило правителей Малайи прибегнуть к его покровительству, что сразу же потребовало от России демонстрации силы. В Порт- Александрийске начата была высадка аннамских наемников, числом, как говорят, более двух тысяч, направляемых для поддержания порядка в Малакку и Кедах. Я видел этих солдат на пристани: невысокие, как все азиаты, в лёгкой бумажной одежде, вооружённые тяжелыми русскими ружьями. Среди них лишь несколько русских и немецких офицеров, остальные — их соотечественники-аннамцы. Как уверяет губернатор, этот отряд обходится дешевле, а действует в джунглях лучше любой европейской армии. Войска эти предназначены для тропических владений, а на Южный континент будут посланы войска, набранные среди туземцев Сандвичевых островов, а также уроженцы русских степей, известные как «кассаки». Должно быть, Вилли, ты видел этих «кассаков» в действии и можешь сам оценить их боеспособность, я же со своей стороны могу лишь поддержать отправку в страну, известную своими обширными пространствами людей, привычных к такому ландшафту

Губернатор вручил мне инструкции, давно ужеполученные им и сберегаемые до моего появления. При этом случился казус. Из содержания письма императора Александра следовало, что мне надлежит взять с собою тридцать верблюдов, десять помощников-парсов и несколько русских офицеров, и, высадившись на южном побережье континента «Австралия» осуществить его исследование и картографирование. Попутно мне следовало осуществлять поиск удобоизвлекаемых полезных ископаемых, действуя, главным образом, путём опроса местных жителей. Для этого мне надлежит постоянно носить с собою самородок золота, необработанный алмаз и несколько образцов разных руд, чтобы при встрече с туземцами показывать эти ценимые европейцами, но совершенно ничего не стоящими в глазах дикарей предметы и выспрашивать, не знают ли они мест, где может найтись изобилие такого рода вещей. Способ сей, как ты понимаешь, весьма ненадёжен, ибо дикари видят лишь то, что прямо лежит на земле: никто из них даже не пытался когда-либо вырыть яму хотя бы на фут в глубину. Кроме того, даже самое ограниченное общение требовало проводников, знакомых с местными диалектами, чего у Муловского не оказалось. Впрочем, губернатор тотчас же вызвал капитана Беллинсгаузена, заведовавшего морской частью экспедиции, и посоветовавшись с ним, с чисто русским легкомыслием решил, что мне ничего не стоит найти таковых прямо на месте, в Австралии. Мои сомнения на сей счёт оставлены были безо всякого внимания.

Сложнее оказался вопрос с верблюдами и их погонщиками. Ничего подобного запасено не было, хотя из письма императора недвусмысленно следовало, что таковые должны были быть уже в наличие. На мое недоумение губернатор успокоил меня, обещав выделить лошадей и уверяя, что южная и восточная части континента не настолько пустынны, чтобы мне могли понадобиться верблюды. Действительно, люди и лошади мне были выделены, и третьего мая сего года экспедиция в составе твоего брата, моего заместителя — господина −090-, еще двух русских офицеров, шестерых малайцев, и дюжины лошадей отправились в путь на клипере «Гонец» под командованием лейтенанта Беллинсгаузена.

Вопрос с туземцами благополучно разрешился, когда мы зайдя в датскую колонию Новая Зеландия*, приняли на борт двух туземцев, немного умеющих изъясняться по-английски. Вопрос с верблюдами, кстати, тоже разъяснился: герр Фабиан по секрету сообщил мне, что эти животные вместе с погонщиками прибыли в Сингапур еще прошлою зимою, однако, из –за влажного климата стали страдать и чахнуть. Видя это, губернатор Муловский, не желая отвечать за их гибель, своею волею отправил и тех и других от себя подальше: две дюжины направили в Чили на транспортировку по пустыне добываемой в тех краях самородной селитры, а еще дюжину отправили вместе с адъютантом губернатора, господином Татариновым, в Калифорнию, на исследование южной, пустынной ея части. Так я оказался без причитающихся мне верблюдов. Впрочем, капитан уверил меня, что новую партию верблюдов с погонщиками смогут доставить из Аравии или с Индостана уже в следующий год, минуя вредный для их здоровья климат Сингапура.

Датская колония «Новая Зеландия» ранее называлась «Новый Южный Уэльс» и принадлежала англичанам. Она была передана датчанам в качестве компенсации за нападение на них английского флота во время Балтийской войны 1799 года. Тем не менее, я не сумел увидеть тут ни одного датчанина: всё население этого бедного края составляли несколько тысяч английских каторжников и их потомки. Когда Лондон передал датчанам это владение, то забрал своих солдат и офицеров, а датчане не прислали новых, так что несчастные колонисты, брошенные на произвол судьбы, влачат ныне самое жалкое существование. Ныне предмет вывоза из Новой Зеландии — местное дерево и шкуры животных, называемых тут «кенгуру», а самая большая ценность — спиртные напитки и женщины. Ром здесь — главная валюта и средство платежа за всё, и тот, кто владеет бочкою рома, считается местным богачом и хозяином округи. Все местные богачи составили себе состояние одинаковым образом — они покупали вскладчину бочонок или бочку рома у проплывавших в тех краях торговцев (обычно — у шкиперов военных судов, сбывавших казённый напиток), а затем в розницу распродавали его остальным колонистам. Ромом здесь совершаются сделки, приобретаются поместья, оплачивается труд батраков, покупаются должности и жены. Увы, нравственность здесь не в чести. После долгого восьмимесячного плавания при раздельном содержании, сходя на берег, каторжане и каторжанки устраивают такой разврат, что его неспособна пресечь даже вооруженная охрана.

Хотя местные почти полностью являются каторжанами, не стоит представлять их себе несчастными. Ремесленная работа в этой отдалённой части мира в превеликой цене, так что многие сколачивают целые состояния, работая, как у себя в Англии, кузнецами или бочарами.

Тут, в Колонии Новая Зеландия, мы впервые нашли туземцев. Вряд ли можно найти хоть где-нибудь во всём мире людей более примитивных. Все формы быта, присущие аборигенам, столь архаичны, что дают возможность на их примере представить себе первобытное прошлое всего человечества. Возможно, что именно здесь, в Австралии, лежит ключ к разгадке нашего прошлого. Основа их хозяйства — охота на местного гигантского длиннохвостого зайца, именуемого ими «кенгуру». Орудия их самые примитивные — дротики и метательные дубинки, называемые «бумеранг». Несмотря на холодные ночи, единственной одеждой аборигенов служит набедренная повязка, причем многие племена не носят и ее. Когда нам привели двух туземцев, немного умеющих говорить по-английски, те на предложение сменить свой костюм Адама на что-то более приличное отвечал: «Зачем одежда⁈ У меня всё в полном порядке, мне нечего прятать».

Объясняясь частично жестами, частично словами, я объяснил туземцам, что хочу отправиться в путешествие и желаю, чтобы они последовали за мною как переводчики. Те были не против, и мы вскоре договорились о всех условиях. Однако, по словам аборигенов, у каждого племени тут свой язык, Обычно абориген владеет тремя и более языками: кроме родного он свободно говорит и на языках своих непосредственных соседей. Это обстоятельство, конечно, не могло меня удовлетворить, но выбирать не приходилось.

Необычен их семейный уклад. У женщин, независимо от возраста, существует обыкновение выходить замуж за мужчин старше сорока лет. Всё дело в том, что к сорока годам туземец достигает высшей ступени охотничьего искусства и может наилучшим способом обеспечить семью. Вообще, «распределение» жен у аборигенов чрезвычайно своеобразно. Старикам достаются молодые девушки, а юношам — старые вдовы. Сильные молодые жены могли охотиться и содержать своих старых мужей, а молодые мужчины сами способны прокормить семью. Естественно, что молодые туземцы этим недовольны, но обычай их весьма строг.

Наконец, закончив дела, мы вновь взошли на борт «Гонца» и отправились к южному побережью. Помню как сейчас высадку на южном побережье. Оказалось, что юг — далеко не всегда синоним жары! Ледяной ветер гнал по обширному пляжу песок, а я стучал зубами и не мог понять, какого черта меня занесло в эту безлюдную, наводящую тоску страну, где на сотни миль вокруг не считая туземцев нет ни одного человеческого существа. Напомню, Вилли, что июнь в Южном полушарии — разгар местной зимы.

Капитан Фабиан фон Беллинсгаузен, молодой энергичный моряк, родом из остзейцев, служивший ранее под началом известного на Тихом океане командора Ратманова, с коим я познакомился на Сандвичевых островах, произвел исследование южного берега Австралии и обнаружил несколько превосходных бухт. Одна из них особенно привлекла наше внимание — в ней прямо посередине находится огромный остров, прекрасно подходящий для устройства тут крепости. «Это прямо Новый Сингапур» — как высказался капитан. Однако, после бурного обсуждения. Решено сделать центром поселения другую бухту. расположенную западнее, поскольку там есть ведущая вглубь континента река.

Пока команда и солдаты устраивали казармы и форт, я объезжал окрестности, удовлетворяя свой зуд натуралиста.Здесь обитают огромное количество неизвестных науке кустарниковых орхидей и сотни видов птиц. К важным видам, обитающим на острове, относятся: королевский перепел, оранжевобрюхий попугай, малая крачка, белобрюхий орлан, болотный сцинк, длинноносый потору. Полагаю, впереди меня ждёт еще более захватывающие наблюдения и открытия.

Итак, дорогой брат, завтра я отправлюсь в долгое путешествие из ниоткуда в никуда, исследуя девственно-дикие просторы этого столь мало известного цивилизации континента. Ближайшая моя задача — исследовать земли к югу от датской колонии, произвести их картографирование и обеспечить демаркацию границы с колонией Новая Зеландия. Впереди меня ждут многочисленные препятствия, опасности и, несомненно, внезапные встречи с местным населением. Не стоит только зубоскалить по поводу приключений с прекрасными туземками. Еслимужчины тут выглядят чудовищно, то женщины — редкостные, ослепительные, дивного безобразия ведьмы!

Итак, жди следующего письма после завершения первого моего путешествия.

* — имеется в виду датская колония в Австралии, бывший Новый Южный Уэльс.