Башня времен. Заброска в советское детство

Глава 1

Жека Барсуков, возрастом сорок плюс, по большей части русский, привёз доставку на последнюю точку и долго не мог отыскать адрес. Навигатор тупил, телефон заказчика был вне зоны доступа, таблички с номерами домов на серых промзоновских стенах отсутствовали как таковые. В общем, красота.

В нужные ворота влетел, когда уже совсем стемнело.

Ветер гонял через пустую эстакаду снег, бумажки и пластиковые стаканчики, Жеку здесь никто не ждал.

Теребя в руках целлофановый файл с накладными, он прошёлся под моргающими светильниками, подёргал запертые двери. В будке охранника на проходной тоже, кажется, никого не наблюдалось.

На воротах складов висели замки, а рядом с некоторыми даже намело небольшие сугробы. В углу за поддонами жалась к подстилке маленькая пятнистая псина, она печально взглянула, не думая ни гавкать, ни даже вставать на лапы.

— Что за дела, скажи, собачка, — пробурчал Жека. — Где все: кладовщик, грузчики?

Он сходил всё-таки к проходной, и будка там была пуста и темна, как заброшенный на зиму скворечник. Залез в кабину «Газели», набрал ещё раз контактный номер, послушал снова про абонента, чей телефон выключен или находится вне зоны доступа. Позвонил своим, там не взяли трубку.

Выбрался обратно в снег и ветер, без особой надежды побрёл к углу здания, где перед высоким забором были навалены чуть прикрытые снежным покрывалом серые плиты. За забором раздавались голоса, кто-то лупасил кувалдой по железному, но эта деятельность Жеку Барсукова интересовала мало. На самом заборе через равные промежутки чёрной краской было написано одно и то же короткое, но ёмкое слово, и Жеке эта надпись показалась здесь как нельзя уместной.

За углом здание красивее не стало, оно смотрело оконными проёмами без стёкол, уходило в темноту пустыря. И там, где оно заканчивалось, лежал на земле прямоугольник света от невидимого отсюда окна.

Понимая, что едва ли там могут находиться те, кто ему нужен, Жека Барсуков всё же потопал туда.

Окно там действительно светилось. За стёклами виднелись шторы, какие-то очень домашние, такие неуместные в этих пошарпанных пейзажах. Шторы были не задвинуты, так что Жека смог увидеть: внутри кто-то есть. И дверь там рядом с окном тоже имелась — добротная, металлическая.

Жека стукнул два раза и потянул ручку на себя.

Внутри, за коротким тамбуром, оказалась светлая большая комната, и там за овальным или скорее круглым столом сидели в офисных креслах люди. Они все разом повернулись в сторону дверей. «Ну наконец-то», — услышал Жека чей-то глуховатый голос. Лысый мужик в комбинезоне охранника, невысокий и широкоплечий, шагнул навстречу. Жека захлопнул за собой двери, подумал и протянул лысому накладные. Тот взял, бросил не глядя на стол. Отодвинул свободное кресло:

— Давай, присаживайся, раз пришёл.

Сказал он это с какой-то непонятной Жеке иронией. А толстяк в клетчатой байковой рубахе усмехнулся и что-то пробурчал себе под нос.

— Да мне, собственно, рассиживаться некогда, — удивился Жека приглашению. — Мне бы выгрузиться побыстрее.

Мужики за столом переглянулись, на лицах мелькнуло неуместное, настораживающее веселье. Не очень-то они похожи на грузчицкую бригаду, подумал Жека. Да и комната эта не была складской бытовкой: чистая, цивильная.

— Кто будет принимать груз? — настороженно произнёс Жека.

Вопрос его секунд пять провисел в тёплом воздухе непонятного этого помещения. Потом тип с продолговатым хищным лицом пошевелился в кресле, потёр что-то на рукаве пиджака.

— Да расслабься, никто уже ничего выгружать не будет.

Вот это Жеке вообще не понравилось.

— Так чего вы тут голову морочите, — сердито бросил он, сдёрнул со стола файл с документами и шагнул на выход.

Порывисто повернул дверную ручку, толкнул дверь. Услышал, как за спиной сказали: «Пускай побегает», — кажется, это был тот же продолговатолицый, а другой голос ответил: «Да я схожу, как раз курнуть хотел».

— Клоуны, блин, — пробурчал Жека, хлопнув дверью и топая теперь вдоль стены.

Ветер на улице стих, с тёмного неба летели большущие и неторопливые снежные хлопья. Исписанный неизвестным художником забор совсем скрылся в густой белой пелене, за ним уже не шумели и не кричали, а может, это снегопад гасил все звуки. Как бы то ни было, кругом стояла удивительная тишина.

Жека повернул за угол, сделал несколько шагов и остановился так резко, что поскользнулся и чуть не грохнулся.

Многоэтажного серого здания базы рядом с ним не было. Не было и исписанного матюками забора, теперь Жека это ясно увидел: за падающими хлопьями снега далеко просматривалось пустое пространство, поле. А по правую руку вместо здания — серой стены с разбитыми окнами — была тоже стена, но другая, из светлого силикатного кирпича, с налипшими понизу пятнами снега. И стена эта не тянулась туда, откуда пришёл Жека, она заканчивалась через какой-то десяток метров. И там, за углом, не было ни горки плит, ни эстакады с воротами складов, не было ничего. Была только жутковатая снежная пустыня.

Вместе с невесть куда исчезнувшими первоначальными ландшафтами пропала, понятное дело, и Жекина «Газель».

«Хм, не туда повернул, что ли?» — подумал Жека и оглянулся. Да нет, шёл сюда он именно этим путём, и свет из окна падал на присыпанную снегом землю точно так же, как и раньше.

Сбитый с толку, Жека почувствовал, как закружилась голова, и опёрся рукой о стену. Стена была настоящая — твёрдая, шершавая и холодная.

— Такая вот канитель, братишка, — послышалось за спиной. — Такая вот канитель…

Подошедший толстяк в клетчатой рубахе тронул Жеку за плечо, заглянул в лицо. У него были ясные печальные глаза и безобидный нос картошкой. Пахло от толстяка табаком и маринованными огурцами, а ещё лёгким и ненавязчивым водочным перегаром.

Толстый местный человек протянул Жеке сигарету, но Жека этого не заметил — Жека смотрел во все глаза в холодные, осыпающиеся снегами пространства. Ноги его сами собой потопали вперёд. «Ну куда ты, блин», — пробормотал толстяк и пошагал за Жекой. Но Жека, внезапно развернувшись и едва не врезавшись в толстяка, устремился, прыгая по снегу, обратно к дверям.

— Что здесь творится? — хрипло проговорил он, врываясь в помещение и обводя присутствующих отчаянным взглядом. — Где моя машина?

Машина была не его, хозяйская, но это, конечно, не имело значения.

От Жекиных нервных слов люди в комнате прервали беседу и поморщились. Охранник сделал шаг, но, вопреки ожиданиям, грудью не попёр — решил, видимо, что с проблемой в виде Жеки должен разбираться кто-то другой. А всклокоченный светловолосый паренёк в свитере с высоким горлом посмотрел, кажется, даже сочувственно.

Тип с продолговатым лицом и в пиджаке, что раньше говорил Жеке расслабиться, толкнул парня в подлокотник кресла, ухмыльнулся со значением:

— Ну давай, расскажи ему.

Паренёк завозился, посмотрел на остальных: «Я?». Двинул по столу белую в красный горошек чашку, проговорил тихим и каким-то невесёлым голосом:

— Здесь проводится некоторый эксперимент. Вас выбрали для участия.

Жека быстро задумался. Эксперимент? Понятно. Вернее, непонятно, но жутковатые оптические иллюзии на улице обещали как-то объясниться, и Жека украдкой вздохнул с облегчением. И даже ощутил интерес. Вместе с тем, воспоминания о пережитом испуге заставили рассердиться.

— Я ни на что не соглашался, — оглядел он поочерёдно всю эту компанию, на него смотрели в ответ, выражения лиц были Жеке непонятны. — Что ещё за эксперимент? В чём он заключается? И сколько это займёт времени?

Лоб парня на секунду собрался морщинами, потом разгладился.

— Времени нет.

— И у меня нет, — согласился Жека. — И чем быстрее мы…

Тут длиннолицый тип в пиджаке нетерпеливо качнулся в кресле своём вперёд, стукнул по столу фирменной кепкой-бейсболкой и Жеку перебил:

— Да ты не понял фишки, — усмехнулся он неприятно и зубасто. — Это здесь нет времени, чувачок. Такое вот место.

— Слышь, я тебе не чувачок! — отрезал Жека, пропустив мимо ушей диковатый смысл сказанного. — Вам… не чувачок… — сдал неохотно назад, предположив в зубастом типе босса конторы, заказавшей сегодняшнюю доставку. Хотя — да пошли они все вон, шутники хреновы.

Зубастый и пиджакастый ничего не сказал.

Зато сказал парень.

— Нас будут отправлять в прошлое. По телевизору так передали.

Так сказал парень. При этом он показал пальцем на стену напротив, гладкую, белую и совершенно пустую.

Нелепые эти слова повисли в душноватом воздухе комнаты. Слова повисли — и никто не прыснул в кулак, не захихикал и не загоготал.

Вот тогда Жека испугался едва ли не больше, чем недавно на улице. Да это какое-то сборище сумасшедших, и он тут вместе с ними в комнате, в безлюдной промзоне на отшибе цивилизации. В ловушке. В дверях стучал по полу ногами, стряхивал с подошв снег толстяк в клетчатой рубахе, выход был перекрыт. С другой стороны виднелись тоже двери, но вели они скорее всего в какие-то внутренние помещения, в тупик.

Жека мысленно заметался. Что, что делать? Попробовать всё же прорваться? Он сделал шажок к двери.

Толстяк, видимо, прочитал его мысли.

— Э, ну не надо никуда бежать.

— Да, не надо, — согласился лысый и коренастый охранник. — Не надо, мы тут уже всё кругом исбеѓали. Нет там кроме снега ничего.

Он посмотрел на Жеку и усмехнулся, устало и понимающе, хотя что он там себе понимает, было неизвестно.

— Мы здесь, уважаемый, такие же, — доверительно продолжал он, — направлялись по своим делам, а оказались в этой комнате с белыми стенами, с видом на снегопады. Я в тренажёрку новую заглянуть хотел, с работы, вон, на время отошёл…

Он дёрнул себя за тёмно-синий комбинезон. Жека прочитал слова на нашивке: охранное предприятие «Демиург», хмыкнул про себя.

— Да, — продолжал охранный человек, потирая блестящую свою лысину. — Костя прямо рядом с домом заблудился. Вон тот добрый дядя в пиджаке офис турагентства искал, а нашёл вот это вот. Николаич… Что там у тебя было, а, Николаич?

— Такая же канитель и была, — со вздохом кивнул толстый байково-клетчатый Николаич, — шёл туда, а пришёл вот сюда.

— Ага, — кивнул охранник. — Нас, дружище… Как тебя, кстати?

— Евгений.

— Фёдор.

Лысый протянул руку, была она большая, твёрдая.

— Так вот: нас, видимо, вроде как похитили.

— Похитили? — переспросил Жека. — Кто?

— Конь в пальто, ёпта, — пробурчал тип в дорогом пиджаке. — Разумный, инопланетный.

— Кто, это пока непонятно, — сказал, не обратив на остряка внимания, лысый охранник Фёдор.

Жека помолчал в задумчивости.

— А про эксперимент, и что в прошлое будут отправлять — это откуда известно? — Он посмотрел на взъерошенного блондинистого парнягу в свитере. — Из какого такого телевизора?

Охранный демиург Фёдор вздохнул.

— А эта информация…

Он замялся, как будто подбирая слова.

— …Из не очень достоверных источников, — закончил за него зубастый в пиджаке.

— Ну, не то чтобы, — Фёдор взглянул на того с некоторой укоризной. — Оно вот как было. Мы тут уходили на разведку: решили вроде как проверить, что это за местность: мы-то, кстати, уже довольно долго тут кукуем, у кого-то, — он показал на пиджачного, — примерно третьи сутки пошли. Так вот: здесь оставался один Костя. И вот он говорит… Слушай, Костян, давай расскажи-ка сам, а?

Парень с растрёпанной причёской поправил высокую, доходящую чуть не до ушей горловину свитера, моргнул, кашлянул.

— Я… Ну, я сидел, их ждал… И вот здесь, — он указал пальцем на гладкую, идеально зашпаклёванную и покрашенную стену, — здесь появился экран. И там — человек: солидный такой, в костюме, галстуке. Кажется, это диктор был, из старых ещё, советских времён. И он говорит: сохраняйте, мол, спокойствие, вас отобрали для проведения научного эксперимента. Вам, мол, предстоит заброска в прошлое, ожидайте дальнейших указаний.

Он развёл руками и насуплено замолчал.

— И всё? — спросил Жека.

— Всё. Потом экран пропал. Голограмма, видать.

— А почему вы говорите, что информация недостоверная? — продолжал расспрашивать Жека.

Парень Костя шевельнул щекой, вздохнул. Жека увидел вдруг, что напрасно, пожалуй, определил его в молодые, не так уж он и молод. Лицо его было из тех, по которым насчёт возраста легко ошибиться, и в волосах светлых проглядывала, похоже, седина. Как раз про таких, как этот Костя, говорят смешные и обидные слова, что маленькая собачка — и в старости щенок. И ещё Жека подумал, что напоминает этот Костя героя детского фильма «Приключения Электроника», и не весёлого и безалаберного Сыроежкина, а его задумчивого роботизированного двойника.

— Я, тут такое дело, сейчас на таблетках сижу, — объяснял между тем человек неопределённого возраста Костя, вздыхая и то и дело странно шевеля щекой. — Прописали вот, депрессию лечу и ещё там, с ней связанное. Когда в комнату эту попал, решил, что это, ну, как бы обострение. Глотнул пару пилюль. А когда все ушли, подумал, что это, наверное, улучшение пошло, работает лекарство. Ну и ещё глотнул.

Он виновато отвёл взгляд.

— Подозреваешь, что никакого телевизора могло и не быть? — догадался Жека.

— В потолке открылся люк — не пугайтесь, это глюк, — проговорил зубастый и усмехнулся довольно гнусной усмешкой.

Костя отвернулся, засопел недовольно и обиженно.

Жека прошёлся вокруг стола, подумал и снял куртку, прицепил на вешалку к четырём другим. Прошёлся по помещению. Заглянул в одну из дверей, там оказалась вроде как спальня с пятью кроватями-топчанами, в две другие двери заглядывать пока не стал.

— А на улице что, — взглянул в окно Жека, — нашли вы что-нибудь?

Там, за окном, в сгустившейся темноте сыпал и сыпал снег.

Жеке рассказали, что на улице всё непросто. Во-первых, там всё время напролёт вот так, темень и снег. А во-вторых, они тогда сходили. Вышли, осмотрелись: кругом пусто, мобильники волну не ловят. Побрели по снежному полю, пока свет в окнах не пропал из вида — и скоро увидели вдалеке другой свет. Рванули туда, но обрадовались зря: это оказалось то же самое здание, где их встретил взбудораженный Костя и стал кричать о мужике на экране.

На то, что, может, они, проблукав, дали кругаля, исследователи пространств Жеке ответили, что такое исключается: они потом ходили ещё, проверить. Как только свет в окне пропадает из видимости, он тут же появляется с другой стороны. Причём если выстроиться в цепочку, то пока заднему свет видно, у переднего он не появляется — вот такой удивительный оптический, а скорее геометрический, феномен.

— А вот это здание… — начал Жека.

Он хотел спросить, успели ли его обследовать, забирались ли на другие этажи, на крышу — но зубастый носитель пиджака его перебил.

— Мы говорим: башня, — заявил он.

Неприятный этот тип, как показалось Жеке, имел повадки бизнесмена средней руки. На его кепке были написаны иностранные слова «Paul Shark» и вышита тоже была эта самая «шарк», то бишь акула, так что Жека про себя и прозвал его Акулой. Лицом он слегка походил на актёра Нагиева, только был не такой раскачанный и с волосами на голове, хотя лысина уже атаковала его тёмную шевелюру двумя обходными клиньями.

— Почему «башня»? — спросил Жека.

— Потому что оно похоже на башню.

Сказано было таким тоном, что Жека ощутил острое желание приподнять зубастого Акулу прямо за воротник красивого его пиджака и хорошенько потрясти.

Тут где-то рядом затрещало, будто бы заискрила проводка. Все в комнате переглянулись: ага, не хватало ещё остаться в этом заснеженном и замёрзшем неэвклидовом пространстве без электричества.

Потом Жеку покормили пельменями и ещё всяким: здесь оказалась кухня с кое-какими припасами. Имелся и санузел с душевой кабиной и остальным необходимым для проживания нескольких человек.

На сытый желудок на душе у Жеки стало полегче, хотя тревога, конечно, никуда не ушла.

— Интересно тут устроено, — проговорил толстый и клетчатый Николаич, когда поток Жекиных вопросов исчерпался. — Снег валит и валит, а на земле покров какой был, такой и остаётся, совсем не прибавляется.

К тому времени они переместились уже из кухни обратно в зал, сидели там в креслах. Кресла были добротные, недешёвые, кожаные или из хорошего кожзама, на металлических качественных колёсиках.

После слов Николаича все посмотрели в окно и погрузились на время в молчание и задумчивость.

И когда за спинами раздался новый голос, подпрыгнули от неожиданности тоже все.

«Внимание! Займите, пожалуйста, кресла», — вот что сказал этот новый голос. А принадлежал он хмурому черноволосому мужику в тёмной водолазке. Мужик этот смотрел на присутствующих с экрана, цветного прямоугольника, что ярко горел на стене — на том самом месте.

— Ага, видите, — прошептал не вполне здоровый человек Костя.

Проектор, что ли, подумал Жека и помахал руками над головой. Тени, однако, на экране не появилось. А лицо экранного этого мужика было Жеке определённо знакомо, это был кто-то некогда известный, телевизионный… Но вспомнить не получалось.

— Ёпта, это ж Кашпировский, — пробормотал тип в пиджаке, Акула, вытягивая шею из-за спинки кресла.

Блин, точно, подумал Жека.

«Просьба ко всем занять кресла», — повторило экранное изображение.

— Будем взлетать, — неожиданно пошутил Костя.

— Ладно, ладно, — заторопился толстый байковый Николаич, которого появление картинки на стене застало топчущимся у окна и, кажется, напугало больше, чем других.

Кресло под ним скрипнуло, заскрипели и другие: народ то ли ёрзал в волнении, то ли усаживался поудобнее.

«Уселись? — строго зыркнул со стены подзабытый психотерапевт. — Молодцы. А теперь закрыли глаза. Всем спать!»

С этими словами Жекина голова качнулась помимо воли набок, и его вырубило мгновенно и бесповоротно.