Башни Анисана

Глава 3. Исчезновение

Вступив в привычное информационное поле домашней обители, Гиб Аянфаль ослабил контроль над мыслями, который он старательно поддерживал в замке Сэле. Аба Альтас удалился в мастерскую залу заниматься проектом для консула, а он наконец-то остался предоставлен сам себе и немедленно поспешил к башне. Сегодня ему как никогда хотелось побыть в тишине и спокойно обдумать всё, что произошло у Сэле, не опасаясь, что информационные потоки унесут прочь сокровенные мысли, сделав их доступными для соседских умов. Желал он и встречи с Ае. Пожалуй, только ему можно рассказать о том странном событии, в которое он оказался вовлечён. На вершине башни он застал последние лучи садившейся Звезды – Онсарра заходила за тучи, сгустившиеся далеко на горизонте. По верхушкам деревьев стелились алые отблески света, почему-то будившие в душе смутную тревогу. Тихо. В вышине неба начинают серебриться звёздные вихри и яркие точки соседних твердынь с тонкими полосками колец. Кольцо ближайшей Шестой твердыни простирается почти на треть небосклона величавой дугой, а кольцо Пятой тает в темнеющем небе на восточной стороне горизонта. Если приглядеться, то можно рассмотреть призрачные купола межтвердынных строений, среди которых покоятся в ожидании странствий огромные капсулы кораблей-градосфер.

Гиб Аянфаль вгляделся в заходящий бело-оранжевый диск. Асайи, обладающие рабочей точкой говорящих со Звездой, способны глубоко нырять в волны, исходящие от светила и внимать к его голосу. Но Гиб Аянфаль совсем не понимал этого мерного гула, а иначе он спросил бы, откуда взялась тревога, столь неуместная в умиротворённых вечерних волнах.

Почувствовалось чьё-то приближение и, как и вчера, на площадку опустился Ае. Сегодня он почти не заставил себя ждать. Ае приветствовал юного асайя лёгким кивком, после чего устроился рядом, так же устремляя взгляд на заходящую Онсарру. Гиб Аянфаль почувствовал, что старший родич устал за сегодняшний день. Находясь среди густых общих волн внизу, Ае никогда не высказывал этого: узреть его истинное состояние за волновой завесой было невозможно. Но здесь, в отстранённой тишине, Гиб Аянфалю дозволялось это видеть.

– Я слышал, аба Альтас принял зов консула Сэле, – меж тем проговорил старший родич, – Полагаю, от такого он не отказался.

– Конечно, нет! Я тоже был с ним у Сэле, – с готовностью ответил Гиб Аянфаль, – Вот только консул беседовал с нами как-то странно.

– Догадываюсь, как это могло происходить, – усмехнулся Ае, – Я предупреждал его утром, что вести дела с Сэле будет не слишком легко.

– Отчего? Он говорил, что сотрудничал с консулом два цикла назад. Потом что-то случилось, и… вот сегодня Сэле снова его призвал.

Гиб Аянфаль с интересом взглянул на старшего родича, ожидая, что он поймёт намёк и поведает о загадочном событии, которое почему-то не освещают волны. Ае всё понял, однако ответил сдержанно:

– Да, два цикла назад аба действительно трудился у него, вместе с другими архитекторами он возвёл ту обитель, которую мы все знаем как замок Сэле. Однако потом Сэле стал относиться иначе и к нему, и к другим патрициям. Он любит выставлять сложные условия, да и вообще часто бывает непредсказуем, – Ае взглянул на Гиб Аянфаля и легонько прикоснулся к его руке, – но тебе-то незачем беспокоиться. Я так предвижу, что ты поладишь с консулом.

Гиб Аянфаль ничего не ответил, только ближе подвинулся к старшему родичу. Ему казалось, что Ае встревожен чем-то более явным, чем призрачная перспектива неудачного общения абы Альтаса и консула Сэле. А беспокойство Ае не могло быть беспричинным.

– Что-нибудь ещё произошло, Ае? – спросил он, – Я чувствую, ты думаешь не только об абе.

– Да, – согласно кивнул Ае, – пока вы были у Сэле, ко мне обратились техники волн нашего замка. Они сообщили, что вот уже который день им приходится прикладывать дополнительные усилия, чтобы поддерживать волновой баланс. Обычно так бывает, когда Онсарра слишком активна. Они даже пригласили нескольких свободных к себе на помощь.

– Я видел их, когда шёл мимо общей залы, – ответил Гиб Аянфаль, – думаешь, обители что-то угрожает? Я слышал в общем мыслетоке, что в городе рухнула одна из галерей в обители Джаноа. Говорят, из-за сильного волнового всплеска.

– Знаю, но там – другая история, довольно ясная, – уклончиво ответил Ае, – а тут нечто иное.

Ае смолк. Гиб Аянфаль хотел спросить, что он собирается предпринять, но не успел. Мерное течение волн вдруг всколыхнулось уже подзабытой тревогой. Сначала раз, потом снова. Ае, уловив это, поднялся на ноги, и посмотрел вниз. Его ярко-синие глаза погасли, излучая ровное голубое свечение. Гиб Аянфаль тоже поднялся, с ожиданием глядя на него. Он чувствовал, что в замке произошло нечто, чему он должен уделить внимание.

Глаза Ае ожили, и он с тревогой взглянул на строителя.

– Янфо, нам обоим нужно спуститься, – проговорил он, – я донесу тебя, так будет быстрее!

Гиб Аянфаль немедля согласился. Старший родич крепко обхватил его вокруг пояса и легко вспорхнул вместе с ним с башни, стремительно помчавшись вниз. Юный асай забеспокоился о том, справится ли родич с такой весомой ношей, но у самой поверхности Ае совершил ловкий манёвр, после чего опустил Гиб Аянфаля на траву.

Здесь волны колебались с уже хорошо различимой тревогой, сея беспокойство. Подобные гнетущие эмоции на твердынях Онсарры не жаловали. Страх будоражил волны, вносил сумятицу в спокойно текущую жизнь. Если где-то вспыхивал страх, то все находившиеся в округе белые сёстры и патриции сначала гасили его в волнах, не давая распространяться, и потом только искали то, что было причиной.

В это время сине-зелёные стебли замковых врат разверзлись, и наружу хлынула толпа обеспокоенных асайев. По большей части тут были простые строители, многие из которых жили в замке абы Альтаса. С крайне несвойственными детям Звезды страхом и отчаянием на лицах они разбегались прочь.

Ае выступил вперёд, и его глаза вновь погасли. Тут же возбуждённое движение волн начало затихать. Асайи остановились и несколько неуверенно приблизились к нему. Сквозь их нестройные ряды к старшему патрицию подошла белая сестра Тэти.

– Что случилось? – обратился к ней Ае.

– Росер! – воскликнула Тэти, – Она была вместе со всеми в общем зале, когда вдруг упала, и мы почувствовали… я ощутила, что её больше нет рядом! Внутреннее поле смолкло, и в следующий миг… Как будто само пространство поглотило её! Она исчезла… пропала из волн!

Белая сестра смолкла, потупив взгляд. Лицо Ае, слушавшего Тэти с требовательным вниманием, смягчилось.

– Вы хотите сказать, что она совершила пространственный прыжок в неположенном месте? – уточнил он.

– Это не было прыжком, мастер Ае! – упорно возразила Тэти, – Разве вы не слышите, как трепещут волны? Голос говорит, её больше нет здесь, и как будто никогда не было! Я думаю, вы понимаете, кто способен на такое, мастер Ае.

Лицо Ае помрачнело. Он окинул взглядом собравшихся вокруг асайев, которые ждали от него решительных действий, после чего вновь обратился к сестре:

– Хорошо. Уймите беспокойство среди жителей насколько сможете. Я сам сообщу обо всём мастеру замка и призову техников глубоких волн и чёрных стражей. Они смогут отыскать следы. Думаю, нам всем следует сохранять спокойствие! – сказал он более громко, обращаясь к остальным, – лишняя паника сейчас ничем не поможет!

Глаза Ае погасли на миг, во время которого он постарался гармонизировать внутренние поля обступивших его асайев, после чего он решительно направился к воротам обители. Тэти проводила патриция взглядом. Лицо её так и светилось беспокойством несмотря на то, что белые сёстры всегда должны быть примером самообладания.

Гиб Аянфаль остался во дворе. Он не знал, что и думать. Мысль о том, что Росер так внезапно исчезла, была неприемлема. Он тут же захотел её увидеть и вслушался в волны, но вместо привычных колебаний, подсказывавших путь к нужному асайю, услышал лишь тишину, пробуждавшую в душе незнакомое щемящее чувство. Росер не было. Волны, окутывавшие твердыни и несущие в себе жизнь асайев, как будто забыли её. Прежде представить такое было просто невозможно. И именно эта внезапно обнаружившаяся хрупкость устоявшегося бытия так испугала и его, и остальных асайев. Но кого же имела в виду Тэти, указывая на возможную причину случившегося? Неужели искажённых? Так называли асайев, чьи мысли и моральные принципы выстраивались в ключе несовместимом с законами Онсарры. Искажённые асайи были способны на насилие, и именно с ними вели борьбу чёрные стражи. Но на просторах Пятой твердыни об искажённых уже давно никто не слышал, и столь внезапное явление их деятельности вызывало смятение и непонимание.

А вокруг замка тем временем поднималось всё большее оживление, несмотря на старания белых сестёр и Ае сдерживать нехорошие глобальные эмоции. Из всех концов к центральной зале сбегались те, кто ничего не видел и только сейчас ощутил тревогу волн. Снаружи к замку спешили асайи из соседних обителей, привлечённые вестью о бедствии. Некоторые из них, убедившись, что ничем не могут помочь, уходили. Другие оставались и если сами не могли пройти в наполненную асайями залу пасоки, то приставали с расспросами к жителям замка. Тревога волн вместо того, чтобы отпугнуть, только разогревала их любопытство. Они чувствовали, что лично им уже ничто не угрожает, и в создаваемых их умами мыслетоках уже разрастались десятки теорий, отчего и как могла исчезнуть белая сестра. Версия с деятельностью искажённых занимала среди них далеко не последнее место. Только скорое появление чёрных стражей охладило пыл всех любопытствующих.

Гиб Аянфаль, избегая попасть под это пагубное влияние ложных домыслов, даже не входил в обитель. Он вскоре встретил испуганную Гиеджи, и они вместе укрылись в саду, издали наблюдая за тем, как аба Альтас, бросив все дела, вместе с Ае находится в самой гуще событий, стремясь одновременно и расследовать случившееся и вернуть обитель к обычному течению жизни.

На смену беспокойной ночи пришло неяркое серое утро. Весть об исчезновении белой сестры из волн всполошила не только жителей Рутты, но и разнеслась по всей Пятой твердыне и далеко за её пределами. Она потеснила прочие новости, заполонив общее информационное пространство.

Гиб Аянфаль и Гиеджи, проведя ночь без привычного погружения в сонные волны, только с восходом Онсарры рискнули вступить внутрь замка, видя, что общий испуг понемногу сходит на нет. При этом Гиеджи по-прежнему опасалась это делать. С некоторым замиранием в груди Гиб Аянфаль тихо прошёл в зал пасоки, крепко держа её за руку. Сейчас тут никого не было, только в отдалении на ступенях молчаливо восседало четверо техников глубоких волн. То были высокорослые асайи, закутанные в тёмно-синие одежды. Постоянно погашенные белёсые глаза закрыты, а строгие лица, обрамлённые чёрными волосами, не выражают ни единой эмоции. Никакая внешняя суета не могла отвлечь их от погружения в сложные пространственно-временные глубины. Волны говорили, что они способны увидеть все пути, которые проделали асайи, переносясь в пространстве между городами, твердынями и Светилами. Но вот след Росер пока никто из них не нашёл. Рядом были и техники срединных волн. Они выглядели не такими отстранёнными, один из них даже о чём-то разговаривал с сестрой Тэти.

Гиб Аянфаль некоторое время наблюдал за ними издалека, после чего вознамерился подойти ближе и, быть может заговорить с кем-нибудь, но ему не дал это сделать неожиданно явившийся аба Альтас. Выглядел он подавленным, но это не помешало ему отчитать Гиб Аянфаля:

– Не мешай мастерам техникам! От них сейчас всё зависит, а тебе в это лучше не вмешиваться! Гиеджи, ты в порядке?

Гиеджи склонила голову, а Гиб Аянфаль укоризненно взглянул на мастера:

– Я ведь тоже беспокоюсь за Росер!

Аба Альтас грустно улыбнулся, взглянув на него.

– Да. Я понимаю, – негромко ответил он, – с тобой всё хорошо?

Гиб Аянфаль кивнул. Ему этот вопрос показался совершенно излишним – как речь может вообще идти о нём, когда рядом произошло такое?

– А мы… Я не знаю, нужно ведь сегодня идти к консулу Сэле, – нерешительно начал он.

– Конечно, нужно, – уверенно произнёс аба Альтас – Я скоро освобожусь, а ты подожди меня снаружи, за вратами сада. Ступай, Янфо. Гиеджи, твой мастер тоже тебя ждёт, а Ае на всякий случай проводит тебя.

Гиб Аянфаль согласно склонил голову, и они вместе с сестрой покинули залу. Снаружи их догнал Ае. Расспросить его подробнее об исчезновении не получилось: он сразу же сказал, что пока ещё ничего не известно. Все вместе они вышли за ограду. Ае и Гиеджи пошли в город, а Гиб Аянфаль остался ждать абу Альтаса.

Проводив родичей взглядом, он опустился на траву. За воротами всё так спокойно, как будто ничего и не произошло. Гиб Аянфаль с содроганием вспомнил сегодняшнюю ночь. Он впервые видел абу Альтаса действительно напуганным. Гиб Аянфаль и сам был огорчён, но не мог до конца решить, как относиться к этому происшествию. Как всех, его очень тревожило то, что асай может вот так исчезнуть, и даже всемогущие волны, контролируемые Голосом, не сохранят ни единого его отражения. Но вместе с этим у него появилось и предчувствие грядущих перемен. От этого в нутре пробуждалось одухотворяющее вдохновение, казавшееся ему кощунственным на фоне всеобщего испуга. Гиб Аянфаль вспомнил случившееся с ним самим непонятное событие, окончившееся потерей памяти. Это ведь могло быть что угодно. А если он сам исчезал так же, как и Росер, только на одно мгновение? Жаль, что он не был прямым свидетелем! Доведись ему увидеть, как Росер исчезла, в его памяти тут же пробудилось бы что-нибудь! Отчего-то он был в этом уверен. Возможно, то Провидение, о котором вчера говорил консул Сэле, таким образом коснулось и его… Вместе с этим он раздумывал и над словами об искажённых, услышанных им из общих мыслетоков. Самому Гиб Аянфалю никогда не приходилось иметь с ними дела, и он даже слабо представлял, каким может быть то насилие, на которое они способны. Единственный возможный пример произошёл вчера вечером, если домыслы в мыслетоках окажутся верными.

Вскоре он ощутил приближение и, обдумывая, как изложить свои мысли, поднялся на ноги. Аба Альтас вышел за врата сада и остановился, поворачиваясь к нему. В глазах его застыло выражение печальной безнадёжности, которое очень встревожило Гиб Аянфаля. Но вот как толково спросить об этом, он не знал. Да и нужно ли было тревожить абу расспросами? Потому строитель подошёл ближе и спросил о совершенно иной вещи:

– Мастер, я могу сегодня приступать к труду у Сэле?

– Да, – как ни в чём ни бывало ответил аба, – я пойду к нему, хотя разговор наш будет по большей части о беде, случившейся с Росер, а ты тем временем займёшься подготовительным трудом: созовёшь команду, откроешь канал и приведёшь пустошь в состояние, пригодное для начала строительства. Одного дня тебе вполне должно хватить на всё это. Не забудь, как я учил тебя обращаться к глубинным. Думаю, возле обители Сэле они быстро ответят тебе.

Гиб Аянфаль уверенно кивнул.

– Скольких строителей призвать?

– Тридцать. Пока такого числа должно быть довольно.

После этих слов аба Альтас направился к замку консула. Гиб Аянфаль поспешил за ним, интуитивно чувствуя, что не стоит сейчас делиться с ним мыслями, которые его обуревают. Но удержаться было сложно, и когда они были почти на подходе, он решился спросить, шагая с абой в ногу:

– Росер ведь вернётся?

Аба Альтас повернул к нему голову, и ответил, глядя с нескрываемой печалью:

– Как тебе сказать…Я не знаю, Янфо. Действительно, не знаю. Тяжёлое событие. Никто не может ничего сказать точно.

Гиб Аянфалю не понравился мрачный настрой абы.

– Но ведь Голос призвал даже чёрных стражей! – возразил он, – неужели они ничего не найдут?

Аба помедлил с ответом.

– Они искусны в своём деле, я не сомневаюсь, – проговорил он, – Асайи и раньше пропадали из общих волн, Янфо. Но причина в тех случаях была ясна. Они оставляли за собой следы, по которым в некоторых случаях их можно было разыскать. Я разговаривал с теми техникам, возле которых ты крутился. Они сказали, что Росер как будто выбросило за границы волн Онсарры совершенно бесследно, как бы абсурдно это ни казалось. Даже для них это явление оказалось необъяснимым, а ведь на наш зов о помощи пришли лучшие мастера пространства и волн!

Аба смолк, немного ускоряя шаг. Гиб Аянфаль с любопытством взглянул на него.

– А отчего пропадали другие асайи? – спросил он, – я ни разу не слышал ни о чём подобном. Это делали искажённые, верно?

Аба в ответ одарил его не самым мягким взглядом.

– Да. Однако, эти истории не очень-то приятны для слушания. А раз Голос пока находит нужным тебя от них поберечь, то я склонен с ним согласиться.

На этом их разговор завершился – аба Альтас свернул к замку, а Гиб Аянфаль пошёл прямо к пустоши. Он был несколько разочарован, что узнал так мало. Но тут уж ничего не поделаешь.

Придя на место, он увидел, что пустошь уже обнесена волновым барьером, пока лёгким, чтобы призванные асайи без труда прошли сквозь него. Очевидно, это постарались замковые техники срединных волн. Гиб Аянфалю нужно было созвать команду – кинуть громогласное сообщение по волнам Пятой твердыни, дабы строители услышали его и пришли. Но прежде этого он решил, как и аба, осмотреть пустошь, привыкнуть к её пространству и понять, как с ней лучше трудиться.

Пустошь начиналась за северными стенами обители, которые высились над ней неприступной стеной. Стеблевая структура их была выровнена и представляла собой гладкую белую поверхность. Жилых комнат на этой стороне не было, и, как предположил Гиб Аянфаль, стены таили за собой залы тайного дворца. Ровную гладь, стелившуюся от стен до садов соседних обителей покрывал безжизненный песок, в который рассыпались некогда стоявшие тут строения. Об их присутствии так же напоминали торчавшие там и тут из поверхности твердыни застывшие каменные стебли, свёрнутые плотными спиралями и постепенно разрушавшиеся под светом Онсарры. Всё это производило очень тягостное впечатление. Пока Гиб Аянфаль обходил свои новые угодья, его не оставляли воспоминания о вчерашнем разговоре с консулом, а именно слова о том, что если бы не его собственное близкое соседство, то пустошь непременно стала бы одним из гиблых мест Рутты. О гиблых местах он слышал из очень редких и осторожных разговоров асайев, повидавших жизнь поболее его. Они стелились в некоем скрытом пространстве, незримом не только для простых, но и для многих патрициев, и нередко становились убежищем искажённых. Вот только до сего дня гиблые места казались Гиб Аянфалю пугающей легендой, не более того.

Наконец закончив обход, он вышел на середину пустоши, выбранную им как подходящее место для начала деятельности. Гиб Аянфаль мысленно составил свою просьбу, сконцентрировался и глубоко нырнул в волны Анисана – мятущиеся, жужжащие тучи информации в воздухе и внутри него самого. Нужно двадцать девять простых городских строителей и второй управляющий, его помощник. Поток призывных слов вырвался из головы и полетел по волнам во все стороны. Гиб Аянфаль одиноко стоял посреди пустоши, широко расставив ноги и подняв руки ладонями к верху. Красные волосы – в воздухе, жёлтые глаза горят ровным огнём.

Сообщение разнеслось довольно далеко – одна волна даже достигла соседнего города. Гиб Аянфаль вынырнул и, собрав разметавшиеся волосы в хвост, приготовился ждать. Впрочем, асайи откликнулись на зов довольно скоро. Их пришло тридцать – ровно столько, сколько звал Гиб Аянфаль. Он спросил, действительно ли они свободны и не участвуют в других трудах. Оказалось, свободны все.

Гиб Аянфаль окинул прибывших внимательным взглядом и приступил к знакомству. Голос Ганагура учтиво подсказывал, в чём каждый из пришедших успел как-то проявить себя. Гиб Аянфаль молча подходил асайю, вглядывался в приоткрытую специально для него часть внутреннего поля, считывая имя, после чего пожимал обе его руки. Этот жест имел важное значение: вся искусность городского строителя заключается в его руках, и, прикасаясь к ним, Гиб Аянфаль чувствовал, насколько она велика. Строители тем временем с интересом рассматривали и изучали через волны его, привыкая контактировать без произносимых слов.

Он уверенно скользил взглядом погашенных глаз по чужим именам и волновым отражениям, пока взор не натолкнулся на полностью закрытое внутреннее поле. Гиб Аянфаль вынырнул и смерил живым взглядом рослого черноволосого незнакомца. Строители городов Онсарры, за исключением архитекторов, преимущественно невысокие асайи с плотными телами, и на их фоне широкоплечий асай со статной осанкой заметно выделялся. У Гиб Аянфаля тут же закралось подозрение, что строительная рабочая точка для него не изначальная. В его фигуре он видел ту же лёгкость и гибкость, что и у Лийта, сочетавшуюся с немалой силой. Кроме того, ему бросилось в глаза, что этот асай был одет только в строительный комбинезон синего цвета. Всякий строитель почитал за честь носить ещё и передник. У простых они были скромного вида с прямоугольным концом, подпоясанные тонким в одну ленту поясом. У управляющих, как у Гиб Аянфаля – треугольные с поясом в три-четыре ленты. Этот же субъект, судя по всему, считал себя выше этих порядков.

– Как твоё имя? – тем не менее спокойно спросил его Гиб Аянфаль.

– Я – Багровый Ветер. Второй управляющий.

Гиб Аянфаль нахмурился.

– Вообще-то, я здесь выбираю, кто будет вторым после меня.

Багровый Ветер усмехнулся, встряхивая черноволосой головой:

– Облегчу твою задачу: либо я здесь второй управляющий, либо я иду к другим строителям, и тогда ты выбираешь.

Гиб Аянфаль оторопел от такого заявления. Все строители, прежде им призываемые, предоставляли ему право распоряжаться собой во время труда и слушались его слов. Он впервые столкнулся с тем, что это правило нарушалось.

– Ну так что? – Багровый Ветер наклонил голову, заглядывая ему в глаза.

Гиб Аянфаль сурово нахмурился. Голос учтиво подсказывал, что среди всех пришедших этот асай действительно самый лучший кандидат в помощники – он опытен и имеет достаточно сильную рабочую точку. Глупо отказывать ему из-за одних лишь резких слов.

– Хорошо, – неохотно согласился он, – ты второй управляющий.

Багровый Ветер только вскинул голову с чувством собственного превосходства, проигнорировав попытку Гиб Аянфаля коснуться его рук. Остальные строители восприняли такую невежливость не очень одобрительно и осуждающе покачали головами. Гиб Аянфаль, однако, предпочёл не обращать на это внимания, как поступил бы его учитель мастер Хосс. Со всеми остальными всё опять было гладко, и только лишь мысль о выбранном помощнике беспокоила его. Будет ли этот асай его надёжным коллегой? Хотя Голос Ганагура настойчиво шепчет, что он не ошибся.

Закончив знакомство с командой, Гиб Аянфаль попробовал взять их под мысленный контроль. Жужжание впервые подчинившихся ему мыслей было незнакомо, но он знал, что уже к вечеру успеет привыкнуть к каждому. Для начала следовало открыть канал, а для этого – связаться с горняками верхних недр, которые управляют потоками пыли и твердынного вещества, связывая недра с поверхностью. На зов своих поверхностных коллег они всегда откликаются, не совершая при этом лишней спешки. Если местность на глубине является достаточно густонаселённой, то канал можно открыть в течение одного дня, если же нет, то можно простоять несколько суток подряд, взывая к недрам твердыни. Для строительства небольших строений и обителей обычно использовался один канал, а вот протяжённые замки вытягивались из нескольких каналов, возле каждого из которых трудилась своя команда строителей во главе с управляющим. Единолично руководить трудом сразу на нескольких каналах было под силу только опытным архитекторам.

Способ вытяжения, который они собирались использовать, был основным методом строительства на хорошо освоенных твердынях. По каналу к поверхности твердыни поднимается плотный поток вещества, который, взаимодействуя на глубине с глобальным пылевым океаном, пропитывается активными частицами серой пыли, так что на поверхность поступает уже готовая пластичная масса. Строители, трудящиеся у самого жерла, формируют из него гибкие стебли, из которых затем сплетают купола и стены, постепенно «поднимая» строение из недр твердыни.

Гиб Аянфаль выстроил строителей в круг и первый погасил глаза, обращая всё внимание в верхние недра и прося Голос известить горняков об их нуждах. Члены команды сделали тоже самое, и Гиб Аянфаль ощутил, что от их объединённого разума в глубины устремился настойчивый и сильный зов.

Прошение захватывало его. Прежде аба Альтас всегда помогал ему в самом начале. Его, как почтенного асайя и великого мастера, уважали глубинные патриции, непосредственные покровители горняков, и потому его зов получал ответ недр в кратчайшие сроки. Имя Гиб Аянфаля, конечно, совсем неизвестно, но тем более сильным он себя почувствует, когда на поверхность вырвется долгожданный поток! Гиб Аянфаль готов был несколько дней не сходить с места, чтобы только открыть его без чьей-либо помощи. Но аба Альтас, предвещавший ему лёгкое открытие канала, оказался прав – Онсарра ещё только-только миновала зенит, когда поверхность под ногами, раскалившимися от непрерывного тока информации, начала слегка подрагивать. Гиб Аянфаль услышал глухой гул, который был вызван движением вещества.

Дрожь твердыни всё усиливалась, и вскоре грунт в центре круга, образованного строителями, начал проседать. Из стремительно растущих трещин, образовавшихся в нём, на песок устремились серые потоки густого управляемого вещества. Гиб Аянфаль прекратил зов и мысленно переключился на своих коллег. Для начала необходимо залить строительной массой площадь, которую займёт в будущем готовое строение.

Серая вязкая жидкость растекалась по песку, покрывая его ровным плотным слоем. Строители легко удерживались, балансируя на поверхности, и разгоняли её в стороны. Гиб Аянфаль руководил ими, передав обязанность контролировать ток вещества второму управляющему. В какой-то момент он засомневался в том, стоит ли это делать, но рослый асай буквально сам перехватил зов к недрам твердыни. Наблюдая за его трудом, Гиб Аянфаль невольно пришёл к выводу, что Голос не обманул ожиданий.

К тому моменту, когда по волнам разнёсся глас завершения труда, они успели не только обработать поверхность площади, но и возвести вокруг невысокую ограду из стеблей, которая ограничила доступ к каналу для посторонних асайев. Гиб Аянфаль выпустил строителей из-под информационного контроля. Он учтиво склонил голову, прощаясь с ними, и они совершили в ответ такой же вежливый поклон. Отличился только управляющий Багровый Ветер. Он криво ухмыльнулся, смерив Гиб Аянфаля снисходительным взглядом, после чего как ни в чём ни бывало направился восвояси. Гиб Аянфаль заметил, что он на ходу поднёс к губам крохотный зелёный пузырёк, представлявший собой полую капсулу, и сделал быстрый глоток из образовавшегося на его стенке отверстия. Внутри была, как догадался строитель, зелёная амброзия, использовавшаяся для замедления бега пыли. Обычно её давали белые сёстры тем, кто или перетрудился, или попал под слишком сильное воздействие волн. У высокорослого асайя, кажется, совсем не было причин её употреблять, и потому Гиб Аянфаль счёл его поведение странным. Когда все разошлись, он остался возле ограды один. Чутьё подсказывало, что ему следует дождаться абу Альтаса. И действительно, вскоре его могучая фигура показалась со стороны консульского замка. Гиб Аянфаль тут же заспешил навстречу.

Вид у абы был изрядно озабоченным. Поприветствовав ученика простым кивком, он молча протянул информационную карту. Гиб Аянфаль бережно взял её.

– Это мне на завтра? – спросил он.

– Да. Смотри, трудись аккуратно.

– Хорошо. Разве я когда-либо делал что-то плохо?

Аба Альтас, немного помедлив, пояснил:

– Консул Сэле весьма просвещён в процессах строительства, и, чувствуется мне, это только начало. Право, какой нелёгкий день… Сейчас я должен буду тебя оставить – Голос сзывает срочный собор старших патрициев из-за этого происшествия. Ступай домой, Янфо.

Аба Альтас положил руку на его плечо, легонько сжимая в знак прощания, после чего удалился. Гиб Аянфаль сунул полученную карту за пояс и направился в свою обитель. Рядом чуть слышно звучали волны. Можно не полностью нырять в них, а только слегка вслушиваться и идти, не давая сознанию улететь далеко. Гиб Аянфаль прислушался к информационным потокам – вокруг продолжалось активное обсуждение исчезновения. Он тут же разочарованно ослабил внутренний слух, замечая, что в волнах продолжают кружиться всё те же мыслетоки, с которыми он ознакомился ещё вчера. А ему же очень хотелось поговорить об этом с кем-нибудь, кто будет иметь более осмысленное мнение и окажется откровенным с ним, не ссылаясь на его юный возраст. Чувствительная асайская интуиция незамедлительно предложила единственного кандидата – консула Сэле. Гиб Аянфаль даже сам себе удивился – ещё вчера он решил, что от консула лучше держаться на почтительном расстоянии, а сегодня уже почувствовал острое желание поговорить именно с ним. Но если Сэле ведёт все быстротечные дела Онсарры, то произошедшее с Росер бедствие не может не занимать его. К тому же, следует учесть его благосклонное отношение к простым асайям, что, возможно, сделает разговор более доверительным.

Путь домой пролегал через маленький лес, отделявший городские замки от отдельно стоящих обителей. Взращён он был совсем недавно и за состоянием его следил специально избранный Голосом мастер-сеятель. В основном здесь росли пасочные деревья, но встречались и другие, называемые дышащими. Их тонкие ветви, тянущиеся к желтоватому небу, усеяны бурыми трубчатыми листьями, через которые в воздух незримо просачивается пыль. Эти растения, творимые сеятелями Онсарры в самых разнообразных видах, служат связующим каналом между бурой твердынной и жёлтой атмосферной пылью.

Пасочные деревья – один из главных источников пищи для поверхностных асайев. Они произрастают преимущественно в садах замков, но сеятели не ограничивают себя рамками обителей и взращивают ягодные и нектарные пасочники в любом приглянувшемся месте. Ветви деревьев, мимо которых проходил Гиб Аянфаль, низко склонялись под тяжестью огромных сот, наполненных густым созревшим нектаром, из которого в обителях изготовляли питательную пасоку. Гиб Аянфаль свернул с тропы, сокращая путь. Он увидел, что возле одного из деревьев трудится группа жнецов из его обители.

Жнецы выходят на труд дважды в день – рано утром, перед самым восходом Онсарры и на исходе дня, когда звезда проходит последнюю четверть своего пути. Подставив корзины под отяжелевшие соты, сборщики старательно сгоняли в них густой алый сок. За их трудом наблюдало несколько маленьких асайев, которые, как догадывался Гиб Аянфаль, были не прочь отведать только что добытого нектара. Среди них строитель увидел и до боли знакомую рыжую голову. Надоевший ему ребёнок вертелся возле самой большой корзины, принадлежавшей высокорослому жнецу, возглавлявшему эту группу трудящихся. Улучшив момент, сорванец проворно запустил в корзину маленькую ловкую ручку. Гиб Аянфаль отвёл взгляд, ускоряя шаг. Слишком много внимания он стал уделять этому Эньши.

В замке царила привычная тишина. Только центральная зала оставалась по-прежнему оживлённой. Гиб Аянфаль наполнил пасокой пиалу и скорей удалился, чтобы никто не успел перехватить его для разговора. Он вернулся к себе и опустился на ложе, которое представляло собой широкий изогнутый стебель, отделявшийся от стены комнаты. Принимая на себя асайя, ложе тут же меняло свою форму, удобно подстраиваясь под положение тела. Гиб Аянфаль закрыл глаза, лёжа лицом вниз. В комнате прохладно, тихо. В ушах чуть жужжат волны, а Голос Ганагура напоминает об осторожности. Ненавязчивый мягкий шум в мыслях и тишина обители. От этого Гиб Аянфалю стало почему-то грустно. Он повернул голову и, приподнявшись на локте, взглянул на стену. Белые стебли под его взглядом в одно мгновение пришли в движение и образовали небольшое оконце, в которое виднелось желтоватое небо, простиравшееся высоко-высоко над остроконечными куполами обители. Вот только бело-голубой Онсарры сейчас не видно. Без неё Гиб Аянфаль почувствовал себя покинутым – Звезда как будто исчезла так же, как Росер.

Любой асай в праве ни к кому и ни к чему не испытывать тёплых чувств, если у него нет на то желания, но Звезда Онсарра – исключение из этого правила. Все асайи – дети Звезды, и это выражение не было пустой формулировкой. Народ асайев произошёл от звёздных лучей и частиц звёздного ветра, излившихся на твердыню. Жители твердынь Онсарры от своей Звезды, жители соседних звёзд – от своих. О звёздном происхождении говорили детям воспитательницы, и эти же знания давал Голос. Асайи очень гордились тем, что они – дети Онсарры. Они светоносны и призваны нести во Вселенную Анисана просвещение, совершенствовать пространство и время. Из лучей Онсарры произошли тот рыжий ребёнок, Ае, Гиеджи, сам Гиб Аянфаль, аба Альтас и все остальные, вплоть до правителя Гэрера Гэнци. Правда, сам Гиб Аянфаль не представлял, как ему жилось, когда он был растворен в волнах, излучаемых Звездой.

Он хорошо помнил, как началась его жизнь в обычном асайском облике, как он вздохнул в первый раз, и его нутро заполнил густой воздух Пятой твердыни, как зашевелилась под пурной кожей чёрная пыль. А потом он открыл глаза и увидел абу Альтаса. Собственно, аба был первым, кого он увидел, и сразу же, откуда-то из глубин сознания вынырнуло понятие о том, что аба – такой же асай, бояться нечего. Только вот он показался Гиб Аянфалю слишком уж огромным. Он назвал его «Янфо» и это было первым, что Гиб Аянфаль услышал. А потом уже потекла жизнь.

Поначалу его тело было маленьким и неловким. Гиб Аянфаль едва мог ходить и всё время находился рядом с абой Альтасом. А когда аба отлучался, то к нему приходили Ае и Росер. В голове звучал Голос Ганагура, рассказывая обо всём, что существует на твердынях Онсарры и за их пределами, мелькали бесчисленные образы, знания о том, чего он до сих пор ни разу не видел. Потом он начал покидать замок и на улице встречать таких же маленьких асайев, как и он сам. Они все тоже помнили свои пробуждения, но в отличие от Гиб Аянфаля, видели не абу Альтаса, а белых сестёр и Звезду Онсарру высоко в небе.

На седьмой день жизни аба Альтас повязал Гиб Аянфалю на шею алую детскую ленту – первую одежду, которую позднее сменили одежды строителя, полученные в день, когда ему исполнилось сорок оборотов и для него пришло время трудиться. По этому случаю аба Альтас устроил настоящее торжество. Он сам облачил Гиб Аянфаля в одежды, принесённые Росер, наставляя его на правильный путь. Затем состоялась трапеза, в которой участвовала вся обитель и ещё сотни приглашённых асайев. Завершилось всё небольшим замковым танцем, управляемым Ае. Конечно, то, что торжество приурочено ко дню вступления Гиб Аянфаля в юность, никак не афишировалось для тех, кто не был знаком с семейством абы Альтаса – большинство асайев отнеслось бы к подобной традиции неодобрительно. Потому для них это было простое празднество вроде тех, что регулярно проводятся в обителях для поддержания волнового баланса. Спустя два оборота такое же торжество состоялось и для Гиеджи.

Гиб Аянфаль оторвал взгляд от неба, перервав череду воспоминаний, протянул руку и, взяв пиалу, опустошил её. Хочется глубже нырнуть в волны и затеряться в приятном сонном забытьи. Он услышал, что в комнату справа вошли. Шум, лёгкий шорох движущихся вслед за чужими мыслями стеновых стеблей. Кто-то так же, как он, опустился на ложе, и всё стихло. Гиб Аянфаль заснул, погрузившись в волны.