Башни Анисана

Глава 21. Финал

Строительство башни Сэле продолжалось независимо от всех происходящих вокруг событий. После того, как потрясения мало-по-малу погрузились в глубины волн, Гиб Аянфаль целиком ушёл в этот труд, приносивший ему уже подзабытое удовлетворение. Он должен закончить его, с честью отстояв звание ученика мастера Хосса, о чём ему однажды напомнил поднявшийся на поверхность Эйдэ. Текущий оборот день за днём приближался к своей последней четверти, и Гиб Аянфаль предполагал, что труд с башней должен будет завершиться аккурат к грядущему Торжеству Праматери. В этом предположении он не ошибся – спустя несколько дней Зоэ сообщил ему тоже самое и даже больше – грядущее празднество должно будет пройти на новой площади, в которую постепенно преобразовывалась окружавшая башню пустошь.

В один из дней, когда белое тело башни было уже почти завершено, и строители приступили к возведению террас вокруг неё, глубинный архитектор сообщил Гиб Аянфалю, что его строители и горняки выполнили свою часть труда и оставляют за собой только обязанность открывать поток вещества по необходимости. Сам же он более не будет подниматься на поверхность, так как в этом нет нужды – с наиболее сложной частью труда ученик мастера Хосса уже успешно справился, а для возведения террас будет довольно консультаций от Зоэ. Гиб Аянфаль, с утра не замечавший привычного подрагивания твердыни, был готов к этому сообщению, но всё же слова Эйдэ его огорчили.

– Вы даже не придёте взглянуть на башню, когда мы полностью закончим? – спросил он, – это ведь произойдёт в день Торжества Праматери!

Непреклонное лицо Эйдэ снисходительно смягчилось.

– Как житель глубин я больше не поднимаюсь сюда, чтобы участвовать в торжествах. В недрах свои ритуалы и своё единение, – ответил он, – а я уже и так слишком много времени провёл под прямым светом Звезды. Однако, когда ты сам в следующий раз обратишься к недрам, я приму твой зов. Прощай, Янфо.

На этом они простились, и Эйдэ, неспешно и тяжело ступая, удалился. Зоэ тоже отнёсся к его уходу с грустью, но сказал, что тут уж ничего не поделаешь – глубинные редко соглашаются гостить наверху без важной причины. Сам он теперь принимал в строительстве более активное участие, порой даже вставая в команду Гиб Аянфаля на правах второго управляющего. После ухода Багрового Ветра эта должность так и осталась незанятой – Гиб Аянфаль не хотел призывать никого нового, а строители единогласно поддержали его решение. Конечно, справляться в волнах с сотней совершенно разных сознаний было нелегко, но Гиб Аянфалю это удавалось. Не в последнюю очередь, как он теперь знал, из-за коллективного опыта его патрицианской семьи.

Он часто вспоминал о Хибе, раздумывая над тем, как ему сейчас живётся в Белом Оплоте, но, помня о слове, данном матери Санике, даже не пытался вслушаться в волны, чтобы увидеть его. А на вопросы строителей о том, не знает ли он каких-нибудь вестей о Багровом Ветре, отвечал отрицательно, не вдаваясь в подробности. Многие асайи жалели о том, что произошло с Хибой, даже несмотря на то, что прежде Багровый Ветер вызывал у них опасливость.

Оставаясь вечерами под сенью башни, Гиб Аянфаль всё чаще замечал небесных асайев, пролетавших совсем близко. Они внимательно наблюдали за тем, как растущая башня постепенно вступает в их владения. А вскоре они открыто явились к нему и Зоэ во главе с Хинуэем. Для них пришла пора включиться в труд и подвести прозрачные каналы атмосферной пыли к вершине башни. Они должны были связать её с крупнейшими атмосферными обителями Рутты, которые в этот день стелились над горизонтом подобно далёким призрачным облакам.

Небесные строители во многом походят на своих коллег с поверхности, но тела их легче и изящнее, а бело-бирюзовые одежды отличаются большей изысканностью. Каждый из них обладает волновыми крыльями подобными тем, которые Гиб Аянфаль привык видеть за спиной Ае. Только спустившись с верхних обителей, небесные асайи не торопились ступить на поверхность твердыни и всё время, пока Хинуэй говорил, они парили на высоте своего роста, слегка покачиваясь в восходящих потоках волн. Ознакомив Гиб Аянфаля и Зоэ с тем, как будет продолжаться строительство в верхних слоях атмосферы, Хинуэй легонько кивнул им, и строители в миг воспарили в золотистую вышину.

– Гиб Аянфаль, того барьера, который возвели вначале уже недостаточно, – обратился архитектор к строителю, – по воле Голоса башня должна быть скрыта до тех пор, пока мы не закончим. Я поручаю вам обратиться к кому-нибудь из местных техников волн, чтобы они помогли вам в этом вопросе. Думаю, даже техники из обители самого консула могли бы прийти.

– Хорошо, я найду кого-нибудь в волнах, – согласился Гиб Аянфаль. Он невольно припомнил то, что ему довелось увидеть у Красной башни, и потому просьба Хинуэя показалась ему не столь простой.

Он отвёл взор и сначала не поверил своим глазам – к подножию башни вышел собственной персоной консул Сэле. Его сопровождал техник волн в лиловых одеждах, с которым Гиб Аянфаль познакомился, проснувшись в замке мастера Кутты.

Сэле с ходу приветствовал строителей, после чего величаво указал рукой на своего спутника.

– Это юный Шели. Я пригласил его для того, чтобы никто прежде времени не увидел наше творение. Он отлично знает своё дело.

И Сэле многозначительно, как показалось Гиб Аянфалю, взглянул на Шели. Техник тем временем совершил малый поклон, сложив руки на груди и лишь слегка склонив голову. Гиб Аянфаль во все глаза смотрел на него. После всего, что случилось, он больше не сталкивался ни с кем из учеников мастера Кутты, и теперь его переполняло желание поговорить с техником о другой правде. Тем более, что консул так кстати дозволил ему узнать имя. Но Шели, уловив намерения, бросил на него мгновенный выразительный взгляд, и чуть приподнял руку в предупреждающем жесте. Очевидно же, что даже упоминать об их знакомстве сейчас не стоит. Гиб Аянфаль осадил себя, дивясь тому, что стал таким непозволительно порывистым.

– Вы так вовремя, уважаемый консул! – тем временем произнёс Хинуэй, – мы как раз обсуждали то, что нам нужна помощь техника.

– Как видите, я сам заранее приглашаю всех, кто нужен, – ответил Сэле, – не стоит и беспокоиться. Шели согласился остаться тут до той поры, пока башня не будет закончена. Но ему нужно, так сказать, место пребывания. Техники волн – тонкие асайи.

Прежде молчавший Зоэ тут же выступил вперед.

– Мы всё сделаем, консул, – заверил он, – нам это будет быстро и несложно.

Сэле одобрительно кивнул Зоэ, после чего вновь обратился к Хинуэю.

– Пойду проведаю призванных вами небесных. С ними мне тоже есть о чём поговорить.

После этих слов консул мгновенно исчез, сверкнув алым огнем. За спиной Хинуэя взвились два больших ярко-синих энергетичесих потока, и он взлетел, несомый волнами, направляясь вслед за консулом.

Гиб Аянфаль проводил его взглядом, после чего вновь обратился к Шели, теперь одиноко стоящему посреди строителей в полнейшем спокойствии. Ему эта ситуация вдруг показалась обратной тому, когда он явился в обитель фарахтидов и оказался там единственным строителем. Закутанный в длинные лиловые одежды молчаливый Шели казался совершенно чужеродным в среде шумливых строителей, которые с интересом посматривали на него, обступив со всех сторон.

Первым к технику подошёл молодой архитектор.

– Мое имя Зоэ, – представился он, – Мы, к сожалению, не можем пригласить вас внутрь, потому что только-только начали вытягивать террасы, содержащие внутренние помещения. Не будете ли вы против, если мы разместим вас тут рядом в отдельном строении?

Техник пристально взглянул на Зоэ, после чего легко склонил голову, выражая согласие. Зоэ обрадовано улыбнулся, призвал к себе нескольких строителей и отошёл от подножия башни. Гиб Аянфаль же, не тратя лишнего времени, приступил к основному труду.

Трудясь, он думал о консуле Сэле. За всё время, прошедшее после разговора в зале Салангура, он не раз уже возвращался к мысли о том, правильный ли выбор сделал и размышлял об этом на вершине своей баши целые ночи напролёт. Он хотел поговорить с кем-нибудь из родичей, но так и не решился. Теперь ему хотелось ещё раз обратиться к самому консулу, и быть может, больше узнать о воспреемниках и Сантее. К собственному удивлению, он обнаружил, что такая привычная для всех фигура Сэле на деле оказалась загадочной и даже более закрытой и отстранённой чем сама Гейст. Вот только до этого дня Сэле ни разу не показывался в ближайшем информационном пространстве, занятый своими нескончаемыми делами.

Когда по волнам разлился зов о завершении труда, Гиб Аянфаль первым делом поспешил к технику, для которого строителями был возведён изящный белый шатёр у самого подножия террас, ничем не стеснявший движения волн. Гиб Аянфаль остановился перед ним и прислушался – от шатра вверх поднимался поток, который подпитывал купол незримости вокруг башни. Ещё помедлив, строитель осторожно заглянул внутрь. Пространство, представшее перед его глазами, было похоже на обыкновенный замковый зал, только меньших размеров. Шели сидел точно посередине, положив ладони на колени. Его глаза плотно закрыты, а лицо спокойно, и Гиб Аянфаль понял, что он пребывает в глубочайшем погружении. Он некоторое время рассматривал техника, как вдруг кто-то с силой отдёрнул его назад, подцепив рукой за широкий пояс.

– Что это ты тут крутишься? – требовательно спросил консул Сэле, отпуская его.

– Я не кручусь, – тут же ответил Гиб Аянфаль, – просто заглянул узнать, всё ли в порядке. Может ему нужно принести что-нибудь. Например, пасоки.

Сэле добродушно рассмеялся, хлопая себя по бокам.

– Меня умиляет эта заботливость! – воскликнул он, – Только вот твои старания вряд ли оценят. Техники волн не нуждаются в пище, разве ты не знаешь? По крайней мере, если их тело не повреждено. Едят у них только дети, да совсем молодые асайи оборотов до двухсот. А Шели хоть и не старше Зоэ, но уже успел освободиться от этой прозаической потребности.

– Я не знал.

Сэле лукаво усмехнулся, пристально глядя ему в глаза, и склонив голову на бок, продолжил:

– Признайся, ты хотел приватно побеседовать с ним. Но не только. Может… со мной тебе тоже хочется поговорить?

Гиб Аянфаль ощутил, как рассеиваются волны, оставляя их наедине в информационной тиши. Консул внимательно взирал на него, очевидно готовый выслушать. Строитель ещё раз покосился в сторону белого шатра и произнёс:

– Я всё это время думал о том разговоре, который был у вас в замке, и начал сомневаться в том, правильный ли выбор я сделал.

– А ты посоветовался с родичами? – поинтересовался Сэле, – помнится, ты крепко держался за их мнение.

– Нет. Я не смог сказать им. Гиеджи и Эньши слишком юны для такого. А Ае… с ним я в последнее время не о многом могу говорить.

– Хм, насколько я вижу, у вас там назревают противоречия в отсутствие почтенного абы Альтаса. Настоящий семейный раскол, какого мне уже давно не доводилось видеть! Что ж, очевидно, с их мнением, или без него, но ты хочешь, чтобы я спросил тебя снова? Так слушай – ты готов принять четыре условия? Готов принять в себя Салангура и стать его проводником?

Этот вопрос вновь застал Гиб Аянфаля врасплох. Он почувствовал, что сколь бы не тешил себя мечтаниями о том, что он делал бы как Сэле, реальная возможность этого так и осталась для него неприемлемой.

– Я не готов, я не тот, кого нужно спрашивать! – проговорил он, отступая от консула, – я просто беспокоюсь о вас! Будут ли другие как я? В тот вечер после разговора во мне проснулось чувство долга. Я должен помочь! И если сам не могу исполнить ваше прошение, то должен найти того, кто сможет. Может быть, это будет следующий, кого сотворит моя мать…

Сэле только снисходительно усмехнулся в ответ на его слова.

– Янфо, я бы скорее и вправду поручил тебе снабжать пасокой эту палатку. Это выглядело бы более рационально чем то, что ты собрался делать. Поиски воспреемника – моя задача, и больше ничья. А коль тебя так мучает долг – размышляй над четырьмя условиями. Это всё, что я могу тебе ответить.

Сэле ещё раз смерил его пронзительным взглядом, после чего как ни в чем не бывало пошёл прочь. Через миг его фигуру охватило алое сияние, и он оставил Гиб Аянфаля в одиночестве.

Наконец волнующий день пришёл. Накануне Торжества Праматери и грядущего вместе с ним нового оборота команда из сотни строителей собралась у подножия террас на площади под сенью башни, ожидая, когда приглашённые волнами патриции оценят её. Гиб Аянфаль стоял впереди всех и чувствовал вокруг напряжённое волнение. Сам-то он был уверен в проделанном труде и с нетерпением ждал, когда сможет отпустить команду и остаться с башней наедине. Ему хотелось обойти её и осмотреть со всех сторон, прежде чем Голос окончательно заберёт величайшее творение мастера Хосса в общее пользование.

Но вот мыслетоки принесли сначала лёгкий шёпот одобрения, а затем и похвалы Голоса. Гиб Аянфаль ощутил, как пока ещё молчаливо обрадовались его товарищи, а сам почувствовал неясную грусть. Голос тихо молвил, что это была отличная работа, и теперь все асайи твердынь Онсарры будут знать, что он участвовал в строительстве башни и даже какое-то время был её единственным хранителем. Тем временем появились и патриции. Их пришло несколько десятков и, поприветствовав строителей, они отправились осматривать террасы и высившуюся над ними белую громаду. Как вещали волны, ничто не вызвало их нареканий.

Спустившийся с небес Хинуэй пригласил Гиб Аянфаля и Зоэ к пришедшим архитекторам. Для Гиб Аянфаля это было в новинку – прежде он привык видеть таких патрициев только в компании абы Альтаса. А теперь они поздравляют его лично, высоко оценивая труд. Гиб Аянфаль лишь вежливо благодарил их, как его учил аба Альтас, и видел, что Зоэ рядом весь светится от радости. Очевидно, он-то давно привык к такому вниманию, в то время как сам Гиб Аянфаль чувствовал себя неловко. Хинуэй, конечно же, заметил это, так как, когда всё закончилось и архитекторы начали расходиться, он отвёл Гиб Аянфаля в сторону и назидательно сказал:

– Не стоит избегать оценки патрициев, Гиб Аянфаль. Вы её заслужили.

– Я понимаю, – ответил строитель, – просто раньше меня всегда хвалил только мастер Хосс. Конечно, не считая Голоса Ганагура. А тут столько внимания…

– Ну, даже если бы мастер Хосс был сейчас с нами, господа патриции всё равно бы пришли, – ответил Хинуэй, – не нужно их сторониться. Ведь теперь любой из них может стать вашим архитектором. В отсутствие мастера Хосса вам придётся самому слушать зов Голоса и искать себе труд. Это же будут делать другие управляющие – ваши конкуренты. Так что если хотите заниматься чем-то определённым, то всегда стоит быть внимательным к Голосу. Впрочем, хочу обрадовать – у вас есть определённое преимущество в ближайшее время – эти господа высоко оценили башню, и, если вы отзовётесь на призыв одного из них, то вам отдадут предпочтение. Я бы и сам позвал вас к себе, но после того, как пробудят башню, я вновь вернусь в верхние обители.

– Благодарю, – ответил Гиб Аянфаль, – я найду свой путь в Голосе.

– Хорошо, что вы так настроены, – одобрительно заметил Хинуэй, – И я бы так же посоветовал вам кроме труда начать искать в волнах учителя. Да, я понимаю, что вы по-своему привязаны к мастеру Хоссу. Но ваша жизнь здесь продолжается. Уверен, он не хотел бы, чтобы такой талантливый ученик как вы, прерывал учение в его отсутствие.

Это заявление было воспринято Гиб Аянфалем совсем не так спокойно. Он помрачнел, чувствуя, что искать другого учителя сейчас – всё равно, что предать абу. После давних слов Сэле он ни с кем больше не обсуждал его исчезновение, и в его собственном сознании боролись два мнения – одно обнадёживающее, высказанное консулом, и другое прямо ему противоположное, сказанное Гиеджи. Однако он нашёл в себе силы ответить Хинуэю вполне вежливо:

– Я предпочитаю всё же пока повременить с этим. Мастеру Хоссу не так-то легко найти замену.

Хинуэй только согласно кивнул.

– Я должен ещё сообщить вам о ритуале пробуждения, который совершится завтра перед началом Торжества, – деловито сообщил он, – волны предлагают, чтобы башню пробудил консул Сэле в отсутствие мастера Хосса. Ваше мнение, как ближайшего ученика, также должно прозвучать в этом вопросе.

– Я только за, – согласился Гиб Аянфаль.

– Прекрасно. Что ж, Гиб Аянфаль, на этом я должен с вами проститься. Надеюсь, наши пути ещё пересекутся в общем деле строителей Онсарры. И кстати, когда придёте завтра на Торжество, поднимайтесь на верхние террасы. Голос вас пригласит.

После этих слов Хинуэй лучезарно улыбнулся в ответ на учтивый поклон Гиб Аянфаля и легко взмыл в оранжевые небеса. Гиб Аянфаль отправился прощаться с командой. Это ему уже не раз доводилось делать, и с простыми строителями всё шло куда проще и веселее. Он отдельно поговорил с родичами Чаэ, условившись, что непременно призовёт их в следующий раз. А после того, как все ушли, Гиб Аянфаль наконец остался наедине с башней. Это был тот миг, которого он подспудно ждал с самого начала. Только аба Альтас должен был сейчас стоять рядом, глядя на завершённое творение, и давать оценку его трудам, более дорогую, чем все похвалы патрициев и Голоса, приносимые волнами.

Гиб Аянфаль закрыл внутренний слух и начал медленно подниматься по ступеням наверх. Здесь завтра пойдут патриции и сам консул, а сегодня идёт он один. Ступени, как и всё монументальное основание были подняты последними, а его воспоминания, связанные с абой Альтасом и Хибой, незримо хранит в себе вершина башни, ныне тающая в золотистом небе. Если погасить глаза, то становятся видны волновые потоки, которые подвели к ней небесные строители. В глазах несведущих башня служила концентратором волн, но Гиб Аянфаль, теперь знавший её в целостности, видел, что функции её на этом не ограничиваются.

Он взошёл наверх, где, опираясь на три тонких ноги, вздымалось ввысь само тело башни, полое изнутри. Гиб Аянфаль остановился под её сенью и взглянул на далёкий круг неба, видневшийся наверху. Эта особенность делала башню схожей с порталом, какие связывают твердыни Онсарры между собой и с твердынями соседних звёзд. Хитрое плетение серой пыли, упрятанной в сглаженных стеблях белого камня, действительно позволяло использовать башню для этой цели при приложении определённых усилий. Но именно сейчас эта возможность показалась Гиб Аянфалю опасной. Сочетание портала и концентратора прежде не допускалось в строительстве, и то, что аба Альтас смог решить эту задачу, и вызывало большой интерес к его творению. Но если прежде Гиб Аянфаль гордился этим, то сейчас башня вдруг показалась ему незримой пропастью в неизвестность прямо посреди Рутты. Зачем это понадобилось консулу Сэле? И не рискованно ли для жителей окрестных замков? Порталы, собирающие на себе мощные волны и способные пробить пути в пространстве сквозь весь Анисан, всегда строили далеко за границами городов, а то и за пределами твердынь, потому как поля излучений, собиравшиеся вокруг них, могли представлять опасность для простых асайев. Голос не допустил бы опасное сооружение в сердце города. Разве что, всё примиряется с тем, что портал – не прямое назначение башни.

От размышлений его отвлекло ощущение чьего-то присутствия – Гиб Аянфаль обернулся и увидел поднявшегося на площадку Зоэ.

– Любуешься проделанным трудом? – спросил он.

– Да, – ответил Гиб Аянфаль, – Ловлю последние моменты. Когда башню пробудят, тут уже нельзя будет просто так стоять, если, конечно, не заручиться поддержкой техников волн. А для меня это место много значит.

Зоэ ничего не ответил. Он подошёл ближе и, подняв глаза, также взглянул на круг неба.

– Как думаешь, башня не опасна? – обратился к нему Гиб Аянфаль, – для города, и для обителей?

Молодой архитектор удивился, услышав его слова.

– Концентратор, только очень большой, – ответил он, – но это компенсируется тем, что она превосходно будет держать волны внутри себя. Я, напротив, считаю её самой спокойной из всех башен Рутты. Голос не допустил бы, чтобы мы возвели нечто, что оказалось бы вредно для города!

– А портал? Только не говори, что не заметил в ней этой возможности!

– Ну, мы уже давно обсуждали это, ещё когда только получили одну лишь информацию о ней, – спокойно ответил Зоэ, – Голос призовёт использовать её так только в особенно торжественных случаях. На Четвертой твердыне парадные порталы в городах уже давно не редкость, так что и нам пора. Башня Сэле способна удержать в себе все вредные веяния волн, которые возникнут при пробивании пространства. Янфо, тебя разве тревожит что-то?

– Нет, – коротко ответил Гиб Аянфаль, решив оставить свои сомнения при себе.

– Я вообще-то пришёл кое-что сказать, – начал Зоэ после небольшой паузы, – я случайно услышал твой разговор с Хинуэем по поводу того, что будет уже через пару дней, когда башню пробудят. Тебе придётся искать труд в волнах. И… искать нового учителя, если ты хочешь продолжать своё восхождение.

– Знаю, – произнёс Гиб Аянфаль, помрачнев, – хотя мне нелегко смириться с мыслью, что я должен учиться у кого-то другого. Я просто не могу! Возможно, только когда пройдёт ещё несколько оборотов…

– Я понимаю, – негромко ответил Зоэ, – и другие старшие ученики мастера Хосса тоже. Никто из нас пока не искал себе другого наставника. Янфо! Я хочу предложить тебе кое-что. Голос призвал меня строить крупную обитель для сеятелей на Новых Полях. Конечно, тут нужен управляющий, и я хотел призвать тебя. И не только в этот раз. Я не могу быть твоим наставником, да и не пытаюсь претендовать на это. Мне самому даже неловко представить, что я могу кого-то учить, так как сам ещё нуждаюсь в учении. Но мы трудились бы вместе, познавая искусство самостоятельно. А там… Если Белой Вечности будет угодно, вернётся мастер Хосс. Или же волны приведут нас к наставнику. Что скажешь?

Гиб Аянфаль взглянул на его лицо. Он не ожидал, что прежде приносившее ему беспокойство будущее выстроится столь легко.

– Конечно, я согласен! – ответил он, развевая сомнения архитектора, – думаю, нам, молодым строителям, всегда лучше держаться ближе друг к другу. Моему абе это бы понравилось.

– Да! – радостно согласился Зоэ, – Верно, Янфо. Голос, конечно, не раз говорил, что мои чувства не особенно правильны для асайя-патриция, но мне частенько бывало неловко, когда на призыв приходил кто-то… как Хиба. Он был необычным асайем до трагедии, я не сомневаюсь. Но всё же мне сложно было давать распоряжения такому, как он – не хватает патрицианской самодостаточности, какая есть, к примеру, у Ае. Ему ведь полтора звёздных цикла, а он уже стал старшим патрицием, даже входит в судебный и другие соборы. Никто и не думает о возрасте при встрече с ним.

– Мой родич словно бы всегда был таким как сейчас, – заметил Гиб Аянфаль, – только Хиба говорил со мной о его прошлом, описывал то, каким он был в юности. А ты, Зоэ, во сколько оборотов получил первую метку?

Зоэ взглянул на ряд из десяти чёрных энергометок на своей груди.

– Эта была первой, – он указал на крайнюю правую, – открылась, когда мне было сорок оборотов прямо на испытаниях готовности. А у тебя, Янфо, разве нет ещё ни одной метки? Я думаю, после возведения башни они должны будут появиться в ближайшее время!

Гиб Аянфаль покачал головой. Он невольно припомнил своё испытание готовности, блестящее по оценке наблюдавших мастеров-архитекторов, в том числе и самого абы Альтаса. Но, конечно, ему далеко было до того мастерства, которое, по-видимому, сумел продемонстрировать Зоэ.

– Я теперь не тороплюсь их получать – заметил он, – Хиба говорил, что высшее умение – в использовании всех своих скрытых возможностей. Некоторые становятся патрициями и без энергометок.

Зоэ хотел что-то ответить, но в это время они оба ощутили, что заслон незримости, скрывавший башню, начал постепенно спадать. Не сговариваясь, Зоэ и Гиб Аянфаль поспешили к белому шатру. Из него неспешно вышел Шели и, увидев строителей, слегка склонил голову.

– Волны известили меня, что прятать ваше творение более нет нужды, – произнёс он.

– Да, я как раз собирался это вам сказать, – подхватил Зоэ, – извините, если мы немного задержались.

– Всё хорошо, – спокойно ответил техник и уже собрался уходить, когда Гиб Аянфаль окликнул его, подходя ближе:

– Шели, можно я немного поговорю с тобой?

Техник волн обернулся и со всем вниманием взглянул на Гиб Аянфаля живым и погашенным глазами. Строителя такая проницательность даже несколько смутила, и он начал издали:

– Наверное, нелегко было держать такой большой барьер одному? Почему к тебе не пришли другие техники из общины? Я думал, что вам важно быть вместе.

– В этом не было нужды, – ответил техник, – здесь протекал простой мирный труд. Я прятал лишь образ, а не вас всех. Я чувствую, откуда идёт твой интерес – ты был у Красной башни в тот вечер. Но даже то, что происходило там – не самое великое искусство. Нас было много и на нашей стороне вся мощь управляемых волн. Но под светом Онсарры есть другие мастера, которые способны укрыть тебя даже от самого Ганагура. И вот их волновой покров – истинное искусство. А моя община занимается покрывательством лишь тогда, когда нас просят чёрные стражи. Мастер Кутта выше всего ставит закон и Голос. Потому, если ты хочешь знать о тех, кто живёт вне Голоса, мы не сможем дать ответ. Я сам пришёл к мастеру за равновесием волн, и тому учусь, не вмешиваясь в другое.

– Но откуда ты знаешь, что я мог бы прийти к вам с такими вопросами? – спросил потрясённый Гиб Аянфаль.

– Твой родич, белокрылый Ае, был у нас, – ответил Шели после некоторого колебания, – он говорил с мастером Куттой о тебе. О том, что ты можешь прийти и спрашивать про то, о чём волны предпочитают молчать. Мастер заверил его, что никто из общины не даст тебе направления на ту сторону.

– А вы могли бы? – тут же спросил Гиб Аянфаль, наивнимательнейшим образом слушавший техника, – ведь для вас требования Голоса не столь жёстки. Я знаю. Мой друг рассказывал, что вы поддерживаете связь с теми, кто перешёл к Малкириму.

На лице Шели на миг отразилось едва заметное загадочное выражение, которое можно было истолковать как угодно.

– Твой родич гораздо ближе к нам, чем ты думаешь, – произнёс он, – поэтому у каждого из нас, детей Фарах, есть веская причина исполнить его завет. Извини, но я не могу более продолжать этот разговор.

И Шели совершил малый поклон, ознаменовав сим конец беседы, после чего направился прочь не оглядываясь. Гиб Аянфаль только посмотрел ему вслед, вспоминая всё, что когда-то говорил ему Хиба о двойственной природе техников срединных волн.

К нему тем временем подошёл Зоэ. Нижние террасы, ставшие доступными для всех тотчас после снятия покрова, были уже сплошь заполнены асайями из окрестных обителей, пришедшими посмотреть на столь долго строившееся чудо и обсудить увиденное. Здесь были простые жители, да белые воспитательницы с детьми. Среди них мелькали редкие фигуры строителей из недавней команды, которые стали сегодня всеобщим центром внимания. Гиб Аянфаль и молодой архитектор немедленно были вовлечены в эту бурно-восторженную общественную дискуссию.

Зоэ, как патриций, умело обращался с этим вниманием, успевая и отвечать на вопросы, сыпавшиеся со всех сторон, и сохранять спокойное сознание, а Гиб Аянфалю пришлось трудно – в мысли его вцепились десятки информационных щупов от тех, кто захотел узнать о нём больше, не спрашивая. Он едва справлялся, держа сознание закрытым, но обращавшиеся со всех сторон асайи сбивали его, и даже начинали раздражать. Он поспешил переключить их на Зоэ, который подал ему знак, что сможет один поговорить со всеми желающими побольше узнать о башне, после чего поспешил уйти.

Добравшись до дома, он сперва хотел подняться на свою башню, но в саду вокруг уже отдыхали вернувшиеся с труда соседи, многие из которых были городскими строителями и не помедлили бы обратиться к нему так же, как незнакомые асайи у замка Сэле. Помпезное явление последнего творения абы Альтаса не могло их не заинтересовать, в чём Гиб Аянфаль убедился, прислушавшись к текущим в волнах мыслетокам. А ему сейчас как никогда хотелось побыть одному.

Он направился во внутренний садик Гиеджи. Здесь тихо и никого нет. Ветви древних пасочников покрывает лишь листва – плоды давно собраны даже в заповедной чаще. Гиб Аянфаль сел на траву и погрузился в раздумья о завтрашнем Торжестве Праматери. Ровно оборот прошёл с прошлого празднества, на которое он шёл ещё вместе с абой Альтасом. Хорошо, что право на пробуждение отдано Сэле. Сам Гиб Аянфаль не имел достаточно сил, чтобы это сделать, хотя конечно, втайне испытывал такое желание.

Его ровное настроение будоражила пробуждающаяся внутренняя тревога, появившаяся после того, как он забрёл под сень башни. Дурные чувства подпитывало и зародившееся недовольство тем, что старший родич так поступил за его спиной. Но это не должно его тревожить. Он найдёт других мастеров среди техников, нужно лишь взяться за это дело. А тревога продолжает расти, отравляя возникающие на её фоне мысли и чувства. Как будто его начало преследовать некое очень дурное веяние волн, которому он никак не мог сопротивляться. Оно тянуло остаться в одиночестве и внушало странные опасения по поводу завтрашнего Торжества.

Гиб Аянфаль припомнил то, что он ощущал накануне исчезновений абы Альтаса и Лийта. Неужели снова? После абы всё словно стихло. Мастер Хосс был последним – такие надежды подпитывали общие мыслетоки. Если это было лишь пустым утешением Голоса, заботившегося о спокойствии глобальных эмоций, то кто следующий? И когда это случится? Почему интуиция не укажет ему кого-то конкретного вместо того, чтобы мучить пустым беспокойством?

В это время волны всколыхнулись от чужого присутствия – на поляну вышел Ае. Старший родич окинул его внимательным взглядом и молвил:

– Похоже садик Гиеджи для тебя теперь более удобен. Что ж, здесь такая же тишина, как и на старой башне.

– В саду много жителей, – ответил Гиб Аянфаль, – они жаждут поговорить про башню Сэле – поэтому я и пришёл сюда.

– Понимаю. Она произвела большое впечатление сегодня. Думаю, теперь половина общих торжеств будет проходить перед ней. Да и некоторые почётные гости от соседних звёзд смогут вступить в наш город через неё. Ты хорошо потрудился.

– Я уже слышал это. От Голоса.

Ае едва заметно нахмурился.

– Что случилось, Янфо? – спросил он, по-видимому, безошибочно уловив мучавшие строителя чувства.

– Ничего, – ответил Гиб Аянфаль, которому не хотелось говорить о беспричинной тревоге, – просто я кое-чем недоволен. Сегодня говорил с одним техником волн. Ты настроил против меня целую общину! Зачем нужно было это делать?

Ае прекрасно понял его недосказанный упрёк.

– Знаешь, Янфо, там и без моей просьбы никто не стал бы потакать твоим порывам. Я же обратился к мастеру, чтобы так сказать, вежливо предупредить о возможности твоего визита.

– Меня и так там все знают, – недовольно ответил Гиб Аянфаль, – а ты только рассказал всем, что мы родичи! Совсем как аба Альтас!

– Аба говорил о родстве по поводу и без. А у меня причина была, и совсем не такая мелочная, как тебе кажется, – непреклонно ответил Ае и отступил, собираясь уходить, – что ж, Янфо, мне пора идти. Многое нужно подготовить к грядущему Торжеству. Тебе же лучше отдохнуть. И когда утром пойдёшь к башне с Гиеджи, возьмите и Эньши. Как родичи они оба смогут пройти с тобой поближе.

– А Эньши можно? Белые воспитательницы не заберут его, чтобы отвести к другим детям?

– Разве что перед танцем. А так, я договорился, – ответил Ае, после чего покинул поляну, оставляя Гиб Аянфаля наедине с самим собой.