Баоцан Золотой Цикады

Глава 5. Стратагема 連環計. Создай цепь уловок

Если врагов много и противостоять нет возможности,

столкни их и заставь погубить себя.

Пусть различные планы работают вместе.

Подземелье, каменный мешок мрака, и вправду скудно освещалось редкими факелами на стенах. Руины, сырые и душные, обросли темным мхом и лишайником. Проходя сквозь них, Юаню казалось, что он словно листал страницы забытой книги, ощущая дыхание минувшего на своей коже. Каждый поворот, казалось, хранил приказы забытых императоров, топот стражи, отголоски битв и злобу интриг.

— Откуда здесь эти руины? Неужели их сделали специально для испытания?

Цзиньчан покачал головой.

— Вовсе нет, ты забываешь, сколько тысячелетий минуло с основания города, и сколько раз он разрушался и отстраивался заново. Это все реальные следы какой-то темной эпохи. Однако, вот первый указатель. Охранник сказал, что он не лжёт.

— Ты веришь этому человеку? Почему?

— Потом объясню. А пока скажи-ка мне, братец Бяньфу, зачем ты ударил этого Гэ локтем в висок?

Бяньфу смутился.

— Это вышло случайно, Цзиньчан! В его правой руке был меч, он подходил ко мне слева, я отступил было, но нарвался задом на его клинок, развернулся, согнув руку и… вдруг влетел локтем ему в висок. Но я не могу понять, как так вышло, что он наклонился.

— Наклонился он потому, что я ножнами меча ему по яйцам ударил, — спокойно пояснил Цзиньчан, — но ты подлинно кстати его вырубил, не то мне бы одному с этой тушей не совладать.

— Но… это же неблагородно…

— А выкидывать нас по своей прихоти благородно?

— Он лишь выполнял приказ директора.

— Да, и когда этот Гэ свалился в пыль, глаза Ло Чжоу сверкнули злобой и радостью. И потому я думаю, мы можем верить ему. Он пытался помочь нам. Пойдем. Я запомнил первый знак. Он нанесён на стену чёрной тушью, в которую добавили лак чжилань. И это было давно, местами он отсырел, однако, всё ещё хорошо виден.

Они медленно шли по казавшемуся бесконечным коридору, и обоим казалось, что они словно нырнули в колодец времени. Подземный лабиринт тонул в серых тенях, тусклый свет факелов то проступал, то исчезал. Наконец они оказались в полукруглом зале без выхода, дверь тут же захлопнулась за ними, однако, стоило Цзиньчану поднять факел, как пламя высветило в высоте двух чжанов чёрный проход. Иероглиф на стене указывал направление вверх, под ним почти сливавшаяся со стеной веревка крепилась к подъемному механизму и уходила под потолок к подвесному блоку, но поместиться в узком пространстве подъемника мог только один человек.

— Что это? — Бяньфу тщетно силился рассмотреть подвесной блок под потолком.

— Первая ловушка, — пояснил Цзиньчан. — Подняться может только один, потом он может просто не опустить подъемник. А может и опустить. Если благороден.

— Мне кажется, ты не прав, — Бяньфу всё ещё вглядывался в темноту потолка. — Я видел подобное в монастыре Великого Дао. Там также крепился подъемник, но тут посмотри, к веревке прикручены металлические прямоугольники, они просто не дадут потом опустить подъемник. Они заклинят спуск.

— Ах, вы суки… Точно.

— И что делать?

— Садись мне на плечи. Я буду держать тебя за ноги, а ты поднимай нас обоих. Я бы мог сесть на плечи тебе, но твоя рана того и глядишь, разойдется. Другого выхода просто нет.

Бяньфу молча повиновался, быстро влез на плечи Цзиньчана, ощутив мертвую хватку его рук на своих лодыжках. Сам он такой же хваткой вцепился в веревку и потянул её вниз. Через минуту заныли плечи, ещё через минуту заболели мускулы и загорелись ладони, но он, отсчитывая каждый вздох, упрямо продолжал подниматься.

Наконец они оказались напротив входа. Рука Цзиньчана, сжимавшая его лодыжку, разжалась, он схватил верёвку, а Бяньфу смог вылезти из подъёмника и вытянуть оттуда Золотую Цикаду. Подъемник же подлинно завис напротив входа, намертво заклиненный.

— В принципе, если ты ловок, подняться можно и по верёвке, — пробормотал Цзиньчан. — Чтобы закрыть путь всем остальным, надо сорвать блок крепления с потолка, а это почти невозможно, или поднять веревку. А это уже подлость…

— А почему это важно?

— Если я всё правильно понял, тут должна быть особая ловушка, которая вынудит одного испытуемого избавиться от другого. Но пока это не подтверждается. Брат Чжао рассказал, что его столкнули с подъемника. Подъемник мы прошли. Теперь вступаем в область неведомого и… Чёрт, что это? — Цзиньчан поднял вверх факел со стены.

К ним приближался огромный тигр.

— Откуда он тут взялся? — изумился Бяньфу, вынимая меч.

— Это мы его выпустили. К его клетке вот в том отсеке прикреплена решётка. Ограда поднялась, когда ты тянул веревку вниз. Но не стоит убивать его.

— Почему?

— Посмотри на него! Он сыт и толст, как домашний откормленный кот. Его явно привели сюда только утром, когда узнали, что кто-то записался на испытание. Он почти ручной. Возьми другой факел, он боится огня, загоним его обратно в клетку, а после переруби мечом веревку.

— Хорошо. А это что, уже второе испытание?

— Наверное. Но какой в нём смысл? Мы что, должны были испугаться жирной полосатой кошки?

— Но раз кандидатам оставляют мечи, не предполагается ли, что они должны убить тигра?

— Нам сказали, выйти до заката через Золотые ворота. Ни о каких жирных тиграх никто не говорил.

Бяньфу не мог не согласиться с разумностью заключения Золотой Цикады. Они загнали тигра в клетку и перерубили веревку, опустив решетку.

Потом они оказались в новом зале, самом красивом из тех, которые они миновали. Этот зал казался страницей утерянной книги былого, где иероглифы теней плясали на стенах, рассказывая о былом величии и трагедиях минувших эпох. Кажется, это был главный зал какого-то древнего храма, но кто и каким богам приносил тут жертвы?

Из зала выходило три двери. На алтаре стоял небольшой ларец из яшмы. Цзиньчан и Бяньфу замерли перед ним.

— Можно ли его открыть?

Золотая Цикада пожал плечами.

— Там могут оказаться драгоценности, а может лежать клубок змей. Но открыть его придётся. Над этим ящиком тот же иероглиф, и пахнет он лаком чжилань. Осторожно открой ларец кончиком меча. Если там змеи, сразу отскакивай, а я стукну по змее сбоку.

Но змеи в ларце не оказалось. Там лежала нефритовая таблица, исполосованная странной вязью. Бяньфу показалось, что он уже где-то видел такие знаки, и он тут же вспомнил, что они были в баоцане семейства Фэн. Цзиньчан же уже вынул таблицу из ларца и уставился на нее, стараясь повернуть надпись к свету факела на стене. Наконец опустил табличку и досадливо хмыкнул.

— Почему все умники так любят напыщенный слог? К чему такой пафос?

— Что там написано?

— «Здесь время теряет свою власть, искривляя прямые пути и напоминая о бренности всего сущего. И среди этой каменной тишины, где каждая капля воды, падающая с потолка, звучит как удар сердца, ощути себя песчинкой в бескрайнем океане, свидетелем вечного танца жизни и смерти…» Санскрит. И к чему это?

— Там на обратной стороне что-то тоже нацарапано.

— Где? — Цзиньчан поспешно перевернул табличку. — Хм, тут по-китайски. Одно слово «сюань».

— Это фамилия того, кому принадлежит дощечка? Или чёрный цвет?

Цзиньчан пожал плечами. Иероглиф мог обозначать понятия далёкий, скрытый, незаметный, тайный, сокровенный, таинственный, непостижимый, глубокий и нереальный. Обозначал он и черный цвет. Чёрный — символ неба, воды, севера, зимы, холода и смерти. Допустим, это указание идти на север. Но через северный проход они вошли в зал.

— А этот санскрит тот же, что был в баоцане? — неожиданно спросил Бяньфу.

— А? — отозвался Цзиньчан, — Что ты спросил? Баоцан? Точно!

Он выудил из рукава два киноварных шарика, отдал Бяньфу распоряжение развести огонь и поджарить пирожки, взятые с собой, а сам замер в позе бессмертного. Когда запахло горячим мясом, он открыл глаза.

— Я все понял, — сказал он, вцепляясь зубами в пирожок, посыпанный кунжутом, — надо смотреть на вещи с двух сторон, — он поднял таблицу на просвет факела. Иероглиф «сюань» закрыл слово «власть» и добавил отрицание слову «искривляя». Цзиньчан кивнул. — «Не искривляй прямые пути»! Нам прямо на юг через центральную дверь, — уверенно сказал он, доедая пирожок и поднимаясь.

Таблица, приложенная к южной двери, отворила её, за ней открылся холодный подземный грот. Новый иероглиф с запахом лака чжилань на стене говорил, что они не ошиблись, но сырой, пронизанный запахом тлена воздух обволакивал, словно саван. Факелов на стенах здесь не было, тьма сплетала зловещий узор теней на стенах, а тишина звенела от немоты. Под ногами хрустели кости: то ли безмолвные свидетели ушедших эпох, то ли скелеты и черепа тех, кто не прошел испытание. Они выстилали пол, словно мозаика отчаяния. Между ними ползали странные полупрозрачные белые змеи.

— А почему тут так много покойников?

— Ты что, не видишь призраков?

Бяньфу напрягся. То, что он принимал за тени, подлинно оказалось призраками, скользившими сквозь колонны сталактитов и сталагмитов, чей шепот эхом отдавался в глубине пещеры. Голодные духи, вечно жаждущие поживы, теперь тянули свои костлявые руки к живым, словно лозы плюща, обвивающие древние руины. Юань вздрогнул. Да, он всегда боялся призраков. Сейчас они подступали и влажными полупрозрачными телами заволакивали нос, рот, глаза. Юань почувствовал, что задыхается, но тут его запястье сжала рука Цзиньчана.

— Возьми. — В ладони Бяньфу оказался киноварный шарик. Удивительно, но призраки живо отпрянули от него. Стало легче дышать.

— Идём быстрее, тут опасно. Не наступай на змей!

— Чёрт, их почти не видно!

— Не зевай!

Грот наконец закончился, они снова вышли в древний зал, на этот раз с мощными гранитными колоннами. В центре зала, на каменном круге, вделанном в пол, валялась россыпь цветных камней. Бяньфу несколько минут издалека разглядывал их, потом поинтересовался у Цзиньчана, что это такое.

— Драгоценные камни, разумеется, — хмыкнул Цзиньчан, — тёмно-красный — рубин, синий — сапфир, зеленые — изумруды, а прозрачные — это алмазы.

— А почему они лежат здесь?

— Очень правильный вопрос, — кивнул Золотая Цикада. — Каждый такой камень — сокровище баснословной цены, а валяется, как булыжник при дороге. С чего бы? А ну-ка, видишь вон тот валун в углу? Давай покатим его в сторону этих камней.

— Но он их передавит!

— Если это подлинные камни, то не передавит, а если подделки, то о чём жалеть? Двинули!

Круглый валун покатился к кругу, и как только достиг первого камня, произошло невероятное: днище провалилось вниз по оси вместе с камнями. Пораженный Юань сунулся вниз и отпрянул: в нос ударил зловонный трупный дух, а всё дно оказалось усеяно человеческими костями и черепами. При этом круг, только что перевернувшийся, снова стал на место. Камни тоже, точно приклеенные, снова лежали сверху неподвижной россыпью.

— Ничего не пойму. Это что, проверка на жадность? — почесал в затылке Цзиньчан. — Я думал, ловушки, словно спящие драконы, дремлют здесь в засаде на каждом шагу. А тут какая-то чушь. Разве это испытание?

— Какая вонь! У меня виски сжимает как обручем, — пожаловался Бяньфу. — Да, забери это шарик. Странный он какой-то… И пошли скорее отсюда.

— Не торопись. Дальше будет хуже.

— Откуда ты знаешь?

— Ло Чжоу же сказал про волков на погосте. Кладбище вон там, на спуске. Отсюда видно. И запомни, я ненавижу этих тварей. Близко ко мне в бою не подходи. Ло сказал, что их сорок. По два десятка на брата.

Волков они увидели издали: их глаза — фосфоресцирующие искры, словно угольки ада, тлели в ожидании. И битва началась не с рыка, а с молчания, застывшего в воздухе. Волки не стали окружать их, но пошли вниз серой лавиной.

Два силуэта застыли перед ощетинившейся стеной клыков и ярости. Лезвия сверкнули в тумане, словно осколки луны, упавшие на землю. Серые тени, сотканные из голода и злобы, жаждали крови, их вой звучал погребальной песнью. Цзиньчан взмахнул мечом, и клинок, словно молния, рассек воздух, оставив за собой лишь призрачный след. Его движения, изящные и смертоносные, пугали и завораживали. Бяньфу тоже отражал натиск волчьей стаи, и между могильными плитами битва разгорелась, словно адское пламя, танец жизни и смерти под аккомпанемент волчьего воя и звона стали.

Не все волки были убиты. Почуяв запах железа и крови собратьев, десяток волков отступили за кусты, окружавшие ветхие надгробия. Цзиньчан, оживленный, с сияющими глазами, тяжело дышал, но улыбался.

— Ну вот, это хоть на что-то похоже, — он освежевал одного из самых крупных волков. — Захвачу с собой пару шкур, мех-то отличный.

Бяньфу был расстроен.

— Пара этих тварей вдрызг порвала мне штаны! Что теперь делать?

— Не горюй, я дам тебе свои запасные. Они в общежитии.

— Сказал тоже! А отсюда я как выйду и людям на глаза покажусь? Мне нужны штаны.

— Об этом пока не думай. Надо держать ухо востро. Нам остались ещё два испытания, потом надо выйти к Золотым воротам. Интересно, что там будет?

Но судя по лицу Юаня, его это совершенно не интересовало.

Следующий зал, зал древнего храма, дышал вековой тишиной. В центре, на пьедестале из чёрного мрамора, покоился меч. Сталь его клинка мерцала призрачным светом, словно в нём заключили саму луну. На эфесе, словно выжженная молнией, алела надпись: «Сильнейшему». Цзиньчан и Бяньфу замерли по разные стороны от трофея.

— Что это за меч? Хочешь его? — спросил у Летучей Мыши Золотая Цикада.

— Я хочу штаны, новые и приличные. А на мече написано, что он предназначен сильнейшему. Это точно не про меня. Бери его себе.

— Для меня он тяжеловат, — Цзиньчан сжал рукоять и приподнял клинок, — и неудобный какой-то, и тяжелый, и тупой… — он провел пальцами по лезвию, — Ой! Чёрт, порезался. Нет, мне такой не нужен, я к своему привык. Да и какой я сильнейший? Древняя мудрость гласит, что сильнейший побеждает не всегда, но может победить тот, кто верит, что он сильнейший. Но я не настолько глуп, чтобы поверить в такое. Пошли.

Бяньфу покачал головой.

— Зря ты так. Клинок-то неплохой, потом жалеть будешь, что не взял.

— Нравится? Так забирай.

— Смотри, кто это там? — Бяньфу неожиданно вздрогнул и схватил Цзиньчана за руку.

Действительно, в боковом ответвлении мелькнула чья-то фигура.

— Паренёк какой-то. Что он тут делает?

— Наверняка, тигра кормит или за факелами следит. Неважно. Скорее! Схватим его! — Бяньфу ринулся в боковой коридор, и оттуда тут же послышался сдавленный крик. Золотая Цикада с удивлением увидел, как Юань прижал перепуганного парнишку к стене и приставил к его горлу клинок. — Цзиньчан, хватай же его!

— Да что тебе от него надо?

— Я же сказал, штаны! Как я отсюда выйду и поклонюсь учителю? Халат разойдется, и что я буду делать?

Паренек, сначала испуганный до смерти, потом всё-таки понял, что несчастливая судьба столкнула его с проходящими испытание. Разглядев же голые ноги Юаня в рваных штанах, он сообразил, что его хотят не осквернить и не убить, а всего-навсего ограбить. Решив, что штаны не стоят жизни, он покорно отдал их Юаню, который неожиданно спросил его имя. Несчастный пробормотал, что его зовут Мао Лян, и с удивлением выслушал обещание вернуть отнятое у него сразу по исчезновению надобности в нём.

Надев штаны, Бяньфу сразу успокоился и решил всё же забрать меч.

— Это отличный клинок, поверь, Цзиньчан. Стоит взять. И вдруг он пригодится при последнем испытании?

Но последнего испытания не оказалось. Они вышли к Золотым воротам.

— Странно, не думал, что эти ворота тоже являются испытанием. — Цзиньчан подошёл к воротам, — Но тут всё, как я и думал. Задумка неплоха. Всё это время нас пытались разъединить и оставить только одного из нас. И если бы мы повелись, то никогда не вышли бы отсюда. Смотри, эти ворота можно открыть, только надавив на два рычага одновременно, но они находятся в чжане друг от друга. Одному это сделать невозможно. Но в целом все оказалось слишком просто и легко. Только волки мне и понравились. Ладно, по моей команде — жми на левый рычаг. Нажимай!

Золотые ворота медленно распахнулись.