Аттестат зрелости

Глава 40

«Звезда» школы

Субботнее утро в школе началось с выяснения отношений с Лаврухой. Нина Терентьевна отловила меня перед первым уроком, минут десять меня чехвостила в хвост и в гриву, выясняя причину моего отсутствия на уроках. Оказалось, что у Натальи Михайловны была полугодовая контрольная по алгебре, причем, аж «министерская» — задания прислали из РОНО и т.д. и т.п.

— Я понимаю, что ты у нас «звезда», спасатель и прочее, — обозвала она меня. — Только смотри, не зазвездись, больно падать будет!

Я замер, поинтересовался:

— А с какого перепугу я стал «звездой»?

Лавруха криво улыбнулась:

— А разве нет? Чемпион, комсомольский вожак, учителя тебя трогать боятся… Людей спасаешь! Гэбэшники к тебе прямо в школу на уроки приезжают!

— Так это когда было? — я облегченно вздохнул. — Сто лет назад! И никаких комсомольских лавров мне нафиг не надо, Нина Терентьевна! И кого это я еще ухитрился спасти? Что вы в самом деле?

— Хватит ерунду молоть! — отрезала Лавруха. — Ох, смотри у меня, Ковалев, доиграешься! И никакой гэбэшник тебя не спасёт! Твоё счастье, что сегодня у директора и завуча выходной!

Она развернулась и ушла, оставив меня в недомуении.

— Какого хрена? — я повернулся к Мишке, который невозмутимо наблюдал этот спектакль в двух шагах.

— Так вчера в школу заявилась одна мадама в возрасте с сопровождением, — пояснил он. — Тебя искала. Типа, ты её спас. Перед ней и директор, и Малевская на задние лапки встали. Лавруха вся в истерике, тебя подорвалась искать, чуть ли не домой к тебе рванула. На меня наехали. А я ни сном, ни духом.

Я задумчиво почесал затылок, пожал плечами, вспоминая, кого это я мог спасти. Никто на ум не приходил.

— Бегом в радиоузел! — вывел меня из ступора Мишка, бросив взгляд на часы. — Через пять минут передачу надо включать!

Мы поспешили в кабинет директора. Под дверью нас уже ждала Ленка Воскрякова, которая готовила по субботам передачи о спорте.

Хорошо, что в субботу уроки были «щадящие» — биология, история, обществознание да факультатив у Лаврухи.

Сонная и вялая «биологичка» Миронова Марина Александровна даже не повернулась в нашу сторону, когда мы с Мишкой ввалились в класс после радиопередачи. Она вздохнула, бросила нам:

— Читайте 23-й параграф!

И ушла в себя, положив на стол перед собой толстенную книгу.

— Что это с ней? — спросил я у соседа Юрки.

Он в ответ пожал плечами:

— Не знаю. Что-то не в настроении!

Марина Александровна словно услышала нас, окинула взглядом класс, нахмурилась и опустила голову опять, как будто читая книгу. Но за пять минут она не перевернула ни одной страницы!

Я посмотрел на неё магическим зрением и покраснел. Оказалось обычное недомогание, которое бывает у всех женщин ежемесячно. Мне стало так неудобно, словно я подглядел за ней в туалете…

— Ты что? — удивился Юрка Никитин. — Тебе плохо, что ли?

Я справился со смущением, отмахнулся и кинул конструкт исцеления в «биологичку». Надо ж помочь человеку? Заклинание подействовало почти сразу же. Марина Александровна улыбнулась, повела плечами, с довольным видом захлопнула книгу.

— Ну, что, мальчики-девочки? — весело спросила она. — На чём мы с вами остановились?

Я мысленно ухватился руками за голову — вот ведь, помог, называется, на свою голову… Такая вот тавтология.

Лёха Рыков по прозвищу Кабан, шпана и хулиган из параллельного класса, на перемене после первого урока решил покурить в мужском туалете второго этажа. Так уж совпало, что дежурным учителем в субботу оказался Максим Иванович Карабалак, который к обязанностям дежурного относился почему-то достаточно ревностно. Во всяком случае, будучи дежурным, он каждую перемену старательно обходил все помещения школы, исключая разве что женские туалеты да женскую раздевалку при спортзале.

— Бычок в унитаз, сортир проветрить! — скомандовал Максим Иванович, узрев Кабана, смолящего сигарету. Кабан бросил взгляд на приятелей-одноклассников Папу и Вовку Гудаева, демонстративно сплюнул на пол и цинично бросил:

— Да пошел ты…

— Что? — взвился Карабалак.

— Что слышал! — оскалился Кабан. — Что ты вообще здесь ходишь?

Карабалак попытался ухватить Кабана за рукав, чтобы вывести его из туалета. Тот вырвался, ударив учителя по руке. Карабалак размахнулся, но сдержался.

— Что, — ухмыльнулся Кабан, — зассал что ли? Ну, врежь мне, врежь…

Они стояли рядом, друг напротив друга. Одного роста, Кабан даже поплотнее был, пошире в плечах. Карабалак вздохнул. Бить этого хулигана было себе дороже, а уйти означало «потерять лицо» да еще при свидетелях.

В туалет совершенно случайно зашли мы: я, Мишка и Андрэ. Сразу стало как-то тесно.

— Блин, Лёха, что за противозачаточные ты куришь? — поморщился Андрэ и пояснил. — После таких сигарет тебе ни одна баба не даст.

Обидевшийся Кабан без слов сразу же дал ему оплеуху. Мишка стоял ближе всех к Кабану. Он тут же попытался врезать ему в челюсть, но не получилось. Точнее получилось, но не сильно.

— Пойдем выйдем? — сразу вызверился Кабан.

— А пошли! — согласился Мишка.

— Я первый! — загорелся я.

— У нас не с тобой базары, — не согласился Кабан.

— Говно надо топить еще в проруби! — не согласился я. — Со мной будешь разбираться!

И подмигнул Максиму Ивановичу. Так получилось, что мы втроём случайно (ну, как случайно, зима на дворе, а Мишка покурить захотел) зашли в «предбанник» туалетной комнаты и услышали разговор, точнее, его конец. Нас троих взбесило поведение Кабана. Андрюха первый рванул, чтобы осадить наглеца.

Я оттолкнул и Мишку, и Андрея в сторону и прижал Кабана к стене, упираясь ему в грудь рукой. В тесноте сортира драться было крайне неудобно, да и по-пацански как-то.

— Максим Иванович, извините, — обратился Мишка к учителю. — Можно нам побеседовать с Алексеем тет-а-тет, так сказать?

Карабалак хлопнул ему по плечу и, довольно улыбаясь (еще бы, избавили от такой щекотливой ситуации!), вышел, пробормотав:

— Вы тут это… Аккуратнее. И не курите!

Мишка хохотнул ему вслед. Но как только дверь закрылась, накинулся на Папу и Гудаева:

— Вон отсюда! Быстро!

— Да ладно! Чего вам надо? — приятели Кабана попытались было возмутиться.

— Стой, сцуко! — я тем временем вломил Лёхе поддых кулаком. Он задохнулся. Его друзья поспешно сбежали. С ними вместе вышел и Мишка — посторожить, чтоб никто «лишний» в туалет не зашёл.

— Это нечестно, — прохрипел согнувшийся Кабан. — Поддых бить!

— А на учителя наезжать честно?

Я ухватил его за волосы, выпрямил и продолжил:

— Он, сцуко ты паршивая, тебе ответить не может из-за своего положения. Его с работы моментом попрут. Ты ж, гад, первым его и вложишь.

— Я не стукач! — Кабан попытался меня оттолкнуть. Драться со мной он опасался.

— Правильно, ты хуже… — я отшвырнул его к окну. — Еще раз… Думаю, ты меня понял?

Кабан кивнул.

— Бычок подбери свой! — приказал Андрэ. — И в унитаз выбрось. Смыть не забудь.

Кабан послушно присел, поднял окурок, выкинул в унитаз и потянул за цепочку.

— Молодец! — сказал я.

Выходя из туалета, Лёха, криво улыбаясь, бросил, по-детски шмыгнув носом:

— Думаешь, если ты самбист и Фога твой кореш, ты центровым стал? Хрен тебе! И на тебя укорот найдётся.

Я усмехнулся и кивнул ему:

— Ну, ну…

В сортир зашел Мишка и достал сигарету.

— Не на улицу же бежать, — сказал он. Я открыл окно. Андрюха вздохнул и словно невзначай шепнул мне на ухо:

— Тоха, блин! У тебя глаза черные были. Ни белков, ни зрачков не видно. Одна чернота… Я чуть не обосрался.

Мишка то ли не услышал, то ли не обратил на его слова никакого внимания — он курил, высунувшись в окно почти до пояса.

Доброе дело безнаказанным не осталось. Следующим уроком у нас была история и как раз у Карабалака. Потом — обществознание и тоже у него. Прямо перед уроком учитель отозвал нас троих в сторонку, стесняясь, поблагодарил и предложил отпустить со своих уроков. Четвертым был факультатив у Лаврухи. Факультатив можно было и прогулять, чем мы и воспользовались.

— На дискотеку как? — поинтересовался Мишка по дороге. — Есть желание сходить? Или все, типа, городской, далеко ездить, друзья уже не друзья, а так, одноклассники?‥

Я задумался. В принципе, дел никаких особо не было, одна учеба-медитация. Да и то maman дома, особо не помедитируешь. Учебник по некромантии я дочитал до конца. Нужна была практика. В рамках Астрала всё равно это не то.

— Пойду! — решил я. — Альбинку тоже позову. Вы как?

— Зови! — согласился Андрэ. — Только компании у неё не будет. Наши подруги вряд ли пойдут.

Однако моим планам не суждено было сбыться. Во дворе дома у своего подъезда я увидел знакомую «шестерку». Подошел ближе, и ко мне навстречу из машины, раскинув руки, вышел Денис Устинов. Ну, натуральный чекист: в черном пальто, темном одноцветном шарфе-кашне, белой рубашке и галстуке, которые аккуратно выглядывали ниже подбородка. И это в выходной день!

— Здорово, Антон! — он сначала пожал мне руку, потом приобнял. — Ты переехал и ничего не сказал.

— Кому я скажу? — отмахнулся я. — Ты ж уволился, координаты твои нынешние я не знаю.

Он махнул рукой:

— Не уволился я. Так получилось. Зато поувольняли остальных: и Зотова, и Стасова, и Зуйкова, и оперов, с которыми ты чуть в Москву не уехал.

— А Зуйков это кто? — спросил я, понимая, что от Дениса уже не отделаешься, и он приехал ко мне не просто так, повидаться. — Может, в гости зайдешь?

Устинов ломаться не стал, сразу согласился, только сходил к машине, вытащил оттуда бутылку вина и торт.

— Цветы как-то не с руки, — сказал он. — А в гости с пустыми руками не принято ходить.

— Пошли!

Дверь квартиры распахнулась сразу же. Я даже нажать кнопку звонка не успел. Maman, оказывается, наблюдала за нами в окно.

После всех обычных процедур — разулись, разделись, помыли руки — мы ушли в зал. Я прикрыл поплотнее дверь, предварительно попросив maman не мешать нам. Мэм фыркнула, как рассерженная кошка, но согласилась.

Новой мебелью мы еще не обзавелись, в зале, кроме разнокалиберных шкафов, стояли мой диванчик, кресло и письменный стол. Ну, еще старенькая табуретка.

Я указал Денису на кресло, сам уселся на диван. Он огляделся кругом, усмехнулся и заметил, угадывая мои мысли:

— Да… Шкапчик-то из категории «гей, славяне!»…

— Взял бы да помог обзавестись мебелями от мастера Гамбса! — почти обиделся я.

— А самому слабо? — Денис откинулся на спинку, положил ногу на ногу. — Попросил бы Гершуню, он бы в помощи не отказал.

— И сорвал бы свой процентик, — ухмыльнулся я. — Нехилый такой процентик. Процентище!

— Ну, не без этого, — засмеялся Денис.

— Ладно, рассказывай, — сказал я. — Зачем пришел.

Денис стал рассказывать. Поведал, про увольнения, последовавшие за моей «неудачной» (опять же, смотря для кого) поездкой в Москву. Про новые назначения, нового начальника Управления. Про свою беседу с ним и последовавший отказ от увольнения. Рассказал всё без утайки или что-то умолчал, я не понял. Но при этом ни разу не соврал. Это я увидел.

— Значит, поставил задачу подружиться, — задумчиво повторил я. — И помогать мне решать возникающие вопросы?

— Ну, ты-то не наглей! — с облегчением засмеялся Денис. Внутреннее напряжение, мучавшее его с начала нашей встречи, рассеялось.

— А то скажешь, подайте мне бочку варенья и корзину печенья! — пошутил он.

— Нет, — хищно улыбнулся я. — Мне машина нужна и права. Это, во-первых…

У Дениса вытянулось лицо:

— Ну, у тебя и запросы!

— Будет и во-вторых, и в-третьих… Ты не сомневайся!

— И в мыслях не было, — вздохнул Денис. — Резко ты старт взял: машину тебе и права…

— Я последнее время много езжу, — я пожал плечами, вспомнив о перспективах. — И на общественном транспорте как-то не с руки. Да и не ходит он по ночам.

— Так может, хотя бы первое время я тебя покатаю? — предложил Денис.

— Так ты ж потом всё своему начальнику расскажешь, так ведь? — нарочито печально спросил я. А сам подумал, что, в принципе, пусть рассказывает. Что он может рассказать, допустим, после ночной поездки на то же еврейское кладбище? Ведь он за мной не попрётся? А если и попрётся, то что он увидит в темноте?

Устинов помялся, потом предложил:

— Мы можем сначала договориться между собой, что можно рассказать, а что нельзя.

— Ладно, — решил я. — Там видно будет! Давай сегодня съездим в одно место?

— Давай! — тут же согласился Денис. — А куда и во сколько?

— Вечером, часов одиннадцать, — ответил я. — А куда, я тебе по дороге скажу.