Аттестат зрелости

Глава 34

Переезд

Альбине я позвонил прямо с утра.

— Вопрос наш с тобой порешал, отслеживай там телодвижения! — сообщил я ей.

— Чего отслеживать? — не поняла она.

— Смотри за развитием ситуации! — объяснил я. — Димочка твой должен тебе в ноги броситься, прощения просить. Куртку новую купит с джинсами. Будет размеры снимать, смотри, не давай ему свою задницу гладить! У меня это лучше выходит.

— Тьфу на тебя! — отозвалась Альбина на мою шутку. — А вообще я уже соскучилась. Понял?

— Я сегодня погрузо-разгрузочными работами занимаюсь, — добавил я. — Возможно, вечером увидимся!

— Мамочка твоя вчера уже рассказала, — ехидно ответила мне девушка. — Заходила ко мне, осмотрелась. А тут Ирка влетает ко мне и сходу… Ладно, потом расскажу. Всё, пока!

Она повесила трубку.

Машина приехала к 11 часам. Грузчиков привёз Юр Юрич лично на своём «Москвиче». Вот уж чего не ожидал. Они оценили объем работ. Юр Юрич понимающе хмыкнул и достал из багажника ящик с инструментом.

— Мебель разбирать придется, — пояснил он. — Диваны, столы — однозначно. Шкафы посмотрим.

Он направился в квартиру. Я остался на улице, увидев подходившего Михаила. Поздоровались.

— Переезжаешь?

— А куда деваться?

— Дядя Юра, смотрю, приехал?

— Ну да, — я вполголоса сказал. — Слушай, он вообще взялся помогать во всём. Я даже не знаю, может, ему денег потом дать, а?

— Балбес ты! — буркнул Мишка. — Я ему сказал, что ты мой лучший друг!

Погрузочные работы продолжались без малого три часа. Поначалу maman попыталась взять в свои руки общее руководство над процессом. Но Юр Юрич деликатно ей намекнул, что это дело совсем не женское и пусть она лучше следит за чайником, чтобы периодически отпаивать чаем усталых мужчин.

Выбрав момент, он подошел ко мне и вполголоса поинтересовался, мол, сколько лет моей maman? Я задумался:

— Считать надо, вроде 38.

— Да? — удивился Юр Юрич. — А по виду и не скажешь… А отец у тебя что?

Я мысленно усмехнулся. Юр Юрич тоже вроде холостой, то есть разведенный. Из вредных привычек разве что курит, но не дымит, как паровоз.

— Отец живет отдельно. В разводе мы.

Юр Юрич хихикнул и поинтересовался:

— Сильно развели?

— Трусы оставили, — поддержал я известный анекдот. — Мне.

— Понял! — многозначительно кивнул он.

Мишка, глядя на это, ухмыльнулся:

— Пойдём, покурим?

Мы вышли во двор, сели на скамейку. Погода «шептала». На небе даже солнышко появилось, асфальт стал подсыхать. Наверное, стоит ждать заморозков.

Мишка привычно достал пачку сигарет, на этот раз «Космос», протянул мне. Надо же было maman в этот момент выйти на крыльцо! Я, конечно, как всегда отказался. Но maman приняла моё действие за то, что я срисовал её присутствие. Она ничего не сказала, только фыркнула рассерженной кошкой и скрылась в подъезде.

Мишка пожал плечами, бывает, мол. Он затянулся, я поморщился. Я поймал себя на мысли, что с некоторых пор табачный дым мне стал не нравиться.

— Учиться здесь будешь, — сказал Мишка. Это прозвучало скорее как утверждение, чем вопрос.

— Здесь, — подтвердил я. — Всего полчаса езды на «пятёрке». На полчаса раньше вставать.

И то условно — полчаса. Я тут вставал в 6.00—6.30, чтоб успеть сбегать на стадион размяться. Правда, последнее время в связи с погодными условиями физзарядка систематически откладывалась. Интересно, там есть где-нибудь стадион в окрестностях или, на худой конец, парк, спортплощадка? Форму всё-таки поддерживать надо. Герис упомянул как-то про возможность обратного процесса, что уж совсем нежелательно.

— Гляди! — Мишка протянул руку с сигаретой, зажатой между пальцев, указывая на традиционно грязный «Уазик», пытавший подъехать к подъезду мимо «москвича» и фургона. Но подъезд был заблокирован надежно. «Зил-130» с будкой, на которой красовалась полустершаяся надпись «Мебель» встал прямо на дорожке, чуть даже заехав на газон. «Москвич» встал боком на тротуаре. «Уазику» дороги не было.

— Это ко мне, — сообщил я, вставая.

— Ладно, увидимся, — бросил Мишка, туша окурок.

— Может, завтра-послезавтра отметим, так сказать, новоселье? — предложил я вдогонку. — Андре, ты, я…

— Посмотрим. Я не против.

Мишка махнул рукой на прощанье.

Из «Уазика» вылезли лесник и оборотень, направились ко мне. Мы поздоровались, обнялись.

— Переезжаешь? — поинтересовался Василий Макарович.

— Ага, — ответил я.

— Вовремя мы, — оскалился оборотень. Я впервые заметил, что у него во рту зубы не такие, как у обычного человека. Клыки раза в полтора были побольше и поострее, резцы выступали вперед с наклоном. Правда, когда рот был закрыт, это оставалось незаметным. А сейчас Селифан ощерился, и я заметил эту разницу.

— Там это, — продолжил Селифан, — мы горшки привезли, землю…

Он протянул мне завязанный холщовый мешочек:

— Желуди.

— А куда их выгружать? — задумчиво сказал я. — Надо на ту квартиру везти.

— Так поехали! — улыбнулся Василий Макарович. — По дороге поговорим. Мы тебе и документы на дом привезли. Заодно и посмотрим твою новую квартиру.

— Вы одни? — спросил я. — Я имею ввиду, шишок не с вами? Народ не поймет.

— Шишок дома остался, — кивнул лесник. — На хозяйстве.

Я направился домой. Поднимаясь по лестнице, отодвинулся в сторону, пропуская мужиков, осторожно тащивших мой диванчик. Большая софа maman уже была загружена.

Maman, непонятно по какой причине мрачная и сердитая, сидела одна на кухне с кружкой чая.

— Мэм, ко мне приехали товарищи с деревни, — сообщил я. — Я с ними на квартиру кое-какие вещи свои отвезу. Ты здесь справишься без меня?

Maman посмотрела без меня.

— Справишься? Да тут уже без меня справляются! Езжай!

— Помогайте! — скомандовал я леснику и оборотню, указывая на цветочные горшки на подоконнике. Они бережно взяли по одному горшку, понесли вниз. Я потащил из комнаты «вяленький цветочек».

— Взял бы побольше! — заметил один из грузчиков. — Не ухватишь что ли?

Я не ответил.

В машину — в багажник «Уазика» — я загрузил свой чемоданчик с «сокровищами», ящик с семейными документами и ценностями, включая деньги и украшения (доверять его грузчикам как-то ни я, ни maman не решились). Поместился даже еще один ящик с моей одеждой. Горшки с ростками дубов поставили вперед в ноги, где меньше трясет — всё-таки «Уазик», не «Волга».

— Жди меня на квартире! — решила maman. — Сюда не возвращайся. А я с Юрочкой (ого, уже «Юрочка»!) приеду.

— Мы тебе документы на дом привезли! — сообщил по дороге Василий Макарович, не отрываясь от руля. — Договор купли-продажи, оформленный на Селифана, генеральную доверенность от Селифана, оформленную на тебя на пять лет. Больше нельзя. Ну, и, разумеется, семена и горшки.

— Восемь штук нам сделаешь? — вклинился в разговор оборотень. Я сидел на заднем кресле рядом с ним. Впереди ехали мои дубки с цветком.

— Сделаю, — кивнул я. — Только это всё не так просто. Три месяца они будут в горшках. Потом высадить их перед домом и, как минимум, раз в неделю надо обрабатывать, заклинания накладывать. Иначе бесполезно.

— Ну, к тому времени, надеюсь, ты к нам переберешься окончательно? — прогудел Василий Макарович со своего водительского места. — Ведь не просто так ты дом покупаешь, отделываешь его…

— Да, кстати, — продолжил он. — Стройматериалы я уже купил, завез. Плотников грамотных нашел, печник тоже согласился тебе с печью помочь. А по весне и сад с огородом очистим, благо трактор с корчевателем у меня в лесхозе имеется.

Я хмыкнул. Лесник прямо-таки угадывал мои мысли и был прав на все сто.

После окончания школы я действительно планировал, как говорится, скрыться с глаз людских, осесть где-нибудь в глуши и заняться вплотную магией. Каким-то образом в Астрале появляется необходимая учебная литература, а времени катастрофически нет: школа, домашние дела. Слава богу, спорт вроде закончился. А после школы, если остаться здесь, будут занятия в институте, армия. Хотя от армии вроде удалось отмазаться.

Сразу же подумал про Альбину. Поедет она со мной в деревню учиться ведьминской науке или предпочтёт город? Кто знает?

Лесник и оборотень молчали, словно чувствуя моё состояние. На въезде в город я стал командовать, куда ехать.

— По центральной улице до цирка. После цирка первый поворот налево.

Проехали.

— Еще раз налево, первый поворот во двор.

Мы заехали во двор, подъехали прямо к подъезду, стали выгружаться. Первым делом, конечно, занесли растения, затем всё остальное, включая мешок земли (чистый перегной, по словам Селифана) и восемь пустых горшков.

Квартира моим приятелям понравилась.

— Разувайтесь! — скомандовал я. — Паркет всё-таки, а не какой-то там линолеум.

— А то, — согласился Василий Макарович, стягивая сапоги и вывешивая на них портянки с ног. Селифан тоже, как оказалось, носил сапоги на портянки. По квартире сразу пошел специфический запах. Лесник виновато развел руками.

— Давай побыстрее затащим всё, да мы поедем! — сказал он.

Ящики с вещами и растения оттащили в зал, который я предназначил для своего обитания. Горшки с землей тоже.

Лесника порадовало наличие телефона.

— Ну, теперь хоть связь будет!

Он протянул мне пакет и отчитался:

— Здесь документы и расчет по деньгам. Расклад получился такой: за дом 4200 рублей, сторговали 800. Пиломатериал, жестянка всякая, гвозди-шурупы почти на 1000. Аванс я выдал плотникам 300 рублей. Работает их шестеро. Завтра уже приступят. Остальные деньги у меня. Если что, отдам.

— Пусть у тебя лежат! — решил я. — Вдруг еще что потребуется. Колодец опять же копать надо.

— Это по весне, — вставил Селифан. — Какой сейчас в зиму колодец?

— Баню делай из избушки, — вспомнил я.

Лесник кивнул.

— Париться будем, — мечтательно сказал я.

— Будем! — подтвердил лесник. — Банника бы путёвого переманить.

— Есть банник! — сообщил оборотень. — У соседей баня до сих пор стоит. Крыша у избы провалилась, а баня в огороде цела. Переманим! Ты нам дубы взрасти только. А лучше бы дубраву целую…

— Эк, ты размахнулся, Селифан! — усмехнулся Василий Макарович. — Не всё сразу! Пацану на ноги встать надо.

Гости вскоре уехали, оставив меня дожидаться машины с грузчиками да матушкой. Не спеша, с толком, с чувством, с расстановкой я распаковал ящики, расставил растения на подоконнике. Ого! Да тут в зале, где я намеревался жить, даже гардины были! Я сходил в комнату, заглянул на кухню и порадовался. Там тоже висели гардины — хоть прям сейчас шторы вешай. Мелочь, а приятно!

Первой часа через два приехал «Москвич» Юр Юрича с грузчиками.

— Ниночка следом на фургоне едет, — сообщил он. — Дорогу водителю показывает.

Ого! Уже даже «Ниночка»! А ведь четыре часа назад была «Нин Пална». Быстро как он «сработал», быстрей того Спиридонова.

Разгрузка фургона заняла времени значительно меньше, чем погрузка. Грузчики по-быстрому перетаскали ящики с вещами, тюки, в которые maman запаковала одежду, которая в ящиках не поместилась, разгрузили и расставили мебель, которой оказалось неожиданно мало для такой квартиры.

Я выдал им по «червонцу», потом еще у подъезда, чтоб maman не видела по «пятерке» — премия. Юр Юрич остался собирать раскрученные диваны.

Может, в магазин сбегаешь? — подмигнула мне maman. — Отметим новоселье.

— Мне нельзя, — вздохнул Юр Юрич. — За рулём.

— А про тебя и разговора нет, — засмеялась мэм и, успокаивая его, сказала. — В субботу заходи, посидим.

Я закашлялся. Юр Юрич довольно кивнул, а я направился в магазин. У меня хватило ума дойти (оказалось, совсем недалеко!) до коммерческого магазина, где я прикупил, хоть и раза в 2—3 дороже, и колбасы, и сыра, пару красного полусладкого крымского вина, бутылку апельсинового сока и небольшой торт.

Когда вернулся, «Москвич» у подъезда уже не наблюдался. Зато maman вся светилась счастьем.

— Всё вывезла? — спросил я.

— Ага, — сказала она. — Только на кухне столы оставила. Здесь же есть!

— Надо было бы и шкафы эти, — я показал на книжный и посудный шкафы, которые раньше стояли у нас в комнате, — тоже оставить. Деньги вроде есть, купили бы новую мебель.

— Ага, от мастера Гамбса, — съязвила maman. — Где ты её возьмешь? Стенки нынче в дефиците.

— Нашли бы, — отмахнулся я.

Как только «прокуковало» пять часов, в дверь сразу позвонили.

— Иди, открывай, — засмеялась maman. — Твоя заявилась!

Твоя в её устах прозвучало как существительное. Я открыл. Точно. На пороге стояла Альбина.

— Уже заехали? — она бесцеремонно шагнула мимо меня, сунув в руки матерчатую сумку, в которой что-то звякнуло. Скинула у порога сапоги, шагнула к maman. Они обнялись, как давние подруги, ввергнув меня ступор. Вот уж чего не ожидал!

— Новоселье отмечаем? — продолжила опрос девушка. — Я тут кое-что прикупила!

Она повернулась ко мне, словно вспомнив, чмокнула в щеку:

— Антон! Не хочешь завтра в салон для новобрачных сходить?

Я опять закашлялся. Maman криво усмехнулась.

— Да мне случайно приглашение в магазин обломилось! — засмеялась Альбина, глядя на наши физиономии. — Шмотки прикупить есть желание?

Maman с облегчением вздохнула и буркнула:

— От вас всего можно ждать!

И удалилась на кухню.

— Значит так, — Альбина подошла ко мне. — Я иду, переодеваюсь и вернусь через полчаса. Нет, — она подумала и поправилась. — Через сорок пять минут. Чтоб стол был накрыт!

Я поплелся вслед за maman на кухню. Впрочем, она меня сразу выгнала.

— Настрой мне телевизор! — потребовала она. — Иначе у меня появится свободное время, которое я неминуемо посвящу твоему воспитанию.

Ощутив в полной мере высказанную угрозу, я поспешил в комнату. Maman согласилась обитать в ней, а мне отдала зал. По-моему, она даже обрадовалась.

Если в Химике антенна у нас была уличная, стояла на крыше, то здесь наш «Каскад» вполне нормально показывал две программы на стандартную комнатную антенну.

Новоселье вышло не особо грустным, умеренно веселым. В общем, в пропорцию. Где-то с час мы посидели за столом. Maman с Альбиной на двоих не спеша опустошили одну из купленных мной бутылок. Вино, которое прихватила с собой Альбина, осталось нетронутым.

Странно, но каким-то образом Альбина нашла общий язык с maman и вроде даже как подружились. После чаепития с тортом Альбина хотела было помочь с мытьем посуды, но была беспощадно изгнана с кухни вместе со мной.

— Пойдём, — тогда шепнула мне Альбина, утягивая меня в зал. — Не будем злить мамочку.

В зале она плюхнулась со мной рядом на диван, поджала под себя ноги, совершенно не беспокоясь, что юбочка задралась почти до трусиков, улыбнулась во весь рот:

— Димочка сегодня приходил, представляешь?

— Его выписали? — удивился я.

— Нет, сказал, что отпросился! — отмахнулась Альбина, мол, не перебивай, и продолжила. — Извинился. Дал 300 рублей и открытку-приглашение в магазин «Салон для новобрачных», чтоб я купила себе там, что захочу в знак компенсации.

— Триста рублей мало, — заметил я.

— Прекрати! — ответила она. — Потом сходил в отдел кадров и написал заявление на увольнение. И его сразу подписали! Представляешь?

Она откинулась на спинку дивана, демонстрируя свою грудь под тонкой блузкой. Я кашлянул:

— Ты б это, поскромнее… А то всё-таки мама дома. Не сейчас, по крайней мере…

— Ой, какие мы стеснительные! — засмеялась она, но позу сменила. — Вчера твоя maman ко мне в отдел зашла. Я там одна ведь сижу сейчас. Просто так зашла, познакомиться поближе, поговорить. Тут Ирка влетает. С сигаретой в зубах и с порога мне, не обращая внимания на твою мамочку, заявляет, в нашем магазине, в смысле, заводском, белье импортное привезли, чулки ажурные. Брать, спрашивает, будешь? Твой пацан, говорит, умрет от спермотоксикоза! Нина Пална вся побагровела. А я Ирке говорю — «Познакомься, моя будущая свекровь Нина Павловна!» Тут уж Ирка покраснела… Прикинь?

— Ага, — я представил себе эту картину, засмеялся.

— Знаешь, Тошка, — Альбина придвинулась ко мне поближе, прошептала в самое ухо. — У него вид был такой… Когда он в кабинет вошел, я вскочила, нахмурилась, а его чуть инфаркт не хватил. Он весь сначала побелел, потом покраснел и на колени упал. Представляешь? Я как рявкну — встать! Он вскочил, стал прощенья просить, сам, как побитая собачонка, в глаза смотрит и вот-вот описается… Хорошо, в этот момент рядом никого не оказалось.

Она посидела со мной еще минут 10—15, чисто символически. Потом засобиралась, зашла на кухню, где отсиживалась maman, сказала:

— На работу выходим в семь часов! Я зайду! В 7.05 автобус с остановки отходит.

Перед сном maman зашла ко мне в зал. Я уже расстелил постель, готовясь ко сну. Осталось только душ принять.

— Антон! — maman подошла ко мне, посмотрела мне в глаза. — Ты, правда, её любишь? Честно?

Я вздохнул.

— Знаешь, у неё есть что-то такое… — maman задумалась, подбирая нужные слова. — Подозрительное… Она вроде девочка молоденькая, а иногда так посмотрит, аж душа в пятки уходит.

— Я знаю, ма, — ответил я. — Я знаю.