Астарта. Предназначение. Книга 3

Глава 19 «Заслугой стратега является принятие разумных решений, а побеждают в сражении те, которые добровольно рискуют своей жизнью.» (Гиперид, (390—322 гг. до н.э.), оратор, ученик Исократа)

Я резко проснулась. Слезы катились по щекам обжигающим потоком, оставляя соленые дорожки. Я лежала, уткнувшись лицом в подушку, пытаясь подавить рвущийся из груди вопль. Но боль, разрывавшая меня изнутри, была настолько сильной, всепоглощающей, что заглушить ее оказалось невозможно. Даже когда я пыталась сдержать крик, он все равно вырывался наружу, приглушенный мягкой тканью. Эта боль была не просто физической — она раздирала мою душу, словно что-то жизненно важное внутри было уничтожено, оставив после себя лишь зияющую пустоту.

Мое сердце казалось почти невесомым, как будто исчезло, оставив после себя лишь тлеющие осколки. Я пыталась вглядеться в эту внутреннюю пустоту, тщетно цепляясь за остатки рассудка, чтобы понять, что со мной происходит. Возможно, я потеряла себя. Возможно, я больше не смогу жить, осознавая тяжесть открывшейся правды. Эта боль была не от самого события — она исходила из осознания предательства. Я поняла, кто обманывал меня все это время. Это знание оказалось невыносимым.

Этот момент стал кровавой страницей в книге моей судьбы — судьбы перерождения Астарты, которая неумолимо перелистывалась дальше, как будто против моей воли. Я понимала: увиденное было вырвано из контекста. Мы с матерью смогли вернуться к жизни, ведь мы — Богини. Но теперь я знала, почему мы бежали в мир Земли, почему нашли там убежище. Этот побег был не спасением, а лишь временной передышкой.

Тот, кто убил нас, разрушил наши жизни, теперь был рядом. Я чувствовала его присутствие всем своим существом. Он не закончил, его замысел все еще жив, и он доведет его до конца. Я понимала это ясно. И теперь, когда он близко, страх и отчаяние обвили меня своими ледяными когтями.

Но хуже всего было другое: судьба моего сына теперь тоже висела на волоске.

Я повернулась на бок, бессмысленно уставившись в потолок. Мысли метались в моей голове, как раненые птицы, отбиваясь от невидимых прутьев. Я тщетно пыталась собрать их в единое целое, но усталость, тяжелая и неумолимая, сковывала меня. Мое тело, измученное болью, не выдержало. Веки медленно сомкнулись, как под гнетом невидимой силы, и сон настиг меня внезапно, холодный и безжалостный, погрузив в беспросветное забытье.

Утро ворвалось в мой мир стуком в дверь. Глухо прозвучало мое напряженное «Входите», после чего я села на кровати. Внутри меня тут же поднялась готовность к обороне, но она растаяла, когда я увидела вошедшую королеву.

Ее присутствие было странным. Оно одновременно вызывало тревогу и приносило неясное ощущение безопасности.

— Что с тобой случилось? — ее голос прозвучал так проникновенно, словно она видела мое сердце насквозь. Ее взгляд был неотступным, изучающим. — Твоя боль… она была такой острой. Я не могла заснуть, ощущая ее. Это из-за Эрдана?

Я отвела взгляд, закусив губу. Королева, не отводя своих цепких глаз, словно без слов поняла суть моего безмолвного крика о помощи. Ей не нужно было слышать ответы.

— Это не из-за Эрдана, — мягко продолжила она, прерывая мои попытки заговорить. — Твоя боль глубже. Ее нельзя выразить словами.

Словно оборвалась последняя ниточка в душе. Не выдержав, я бросилась к ее коленям, судорожно цепляясь за обрывки самообладания.

— Помогите мне, — прошептала я сквозь рыдания, мой голос дрожал и ломался. — Спрячьте мою боль, укройте мои мысли, я не могу больше это выносить. Я вас умоляю… Я боюсь, что не выдержу.

Каждое слово давалось с усилием, как будто вырывалось из глубины моей души. Слезы лились безостановочно, вымывая последние силы.

Она присела рядом, осторожно проведя рукой по моей голове — движение было таким мягким, что напоминало прикосновение матери. Постепенно боль, заполнившая все мое существо, начала отступать, словно темные тучи, разгоняемые легким ветерком. Я почувствовала, как ее энергия проникла в мой разум, воздвигнув невидимую, но прочную преграду. Ее пальцы, будто теплые лучи солнца, смягчили тяжесть, давившую на грудь.

Королева опустила руки, завершая древний ритуал. Ее пальцы еще дрожали от магического напряжения, когда она произнесла:

— Эта защита станет щитом между тобой и хаосом внешнего мира… но лишь на время. — В ее глазах отражались отблески невидимых простому глазу энергий. — Истинное исцеление должно прийти изнутри.

Внезапно ее взгляд застыл где-то за моей спиной, зрачки расширились, наполняясь видением.

— Я вижу… — голос королевы стал глухим, будто доносился из другого измерения, — пламя. Исполинский пожар, что уже разгорается в твоей судьбе…

Она замолчала, собираясь с мыслями, затем продолжила с новой силой:

— Защита оградит твой разум от вторжений и притупит боль. Но… — ее пальцы дрогнули, касаясь моего лба, — в твоей душе зияет трещина. Глубокая, как пропасть. Залечи ее, пока предназначение не разорвало ее окончательно.

Я едва заметно вздрогнула.

— Спасибо… Больше не болит… — прошептала я сухо и без эмоций. Голос прозвучал почти неуверенно, а сердце еще колебалось между болью и облегчением.

И тогда королева улыбнулась. Не той светской улыбкой, что привыкла дарить подданным, а теплой, почти материнской.

— Не закрывайся полностью и не обижайся на меня за вчерашний вечер. Мы все — пылинки в этом мире и боремся за себя. Твоя борьба впереди.

Поднявшись, она жестом указала на дверь:

— Нам пора идти. В тронном зале вскоре произойдет событие величайшей важности.

Я сделала глубокий вдох, стараясь впитать ее уверенность. С трудом встала, поспешно переоделась и последовала за ней.

Когда мы переступили порог тронного зала, грудь сдавило, будто ее сжал невидимый удав. Тяжесть предчувствия обрушилась на плечи, как свинцовый плащ. Сотни взглядов вспыхнули в полумраке. Я ощутила, как по залу прокатилась волна безмолвного напряжения — густого, почти осязаемого.

Зал был полон парящих эльфов. Их изящные силуэты, подчиненные единому ритму, выстроились в безупречный круг вокруг запечатанного люка. Исходящая от них тишина сгущала воздух, наполняя его тягостным ожиданием.

Королева двинулась вперед, ее шаги сдержанно и холодно отмеряли пространство. Я последовала за ней, но вдруг передо мной выросла сплошная стена из эльфийских тел. Их ряды сомкнулись бесшумно, без приказа, отрезав меня от нее.

Эльфы застыли в недвижимой безэмоциональной шеренге, их позы были бесстрастные, как у статуй. Но в глубине их оцепенения таилось напряжение, словно перед бурей.

Пронзительный звук, похожий на крик раненой птицы, прорезал тишину зала.

И вдруг — в одно мгновение — руки эльфов синхронно поднялись. Это было плавное, совершенное движение, будто ими управляла единая воля. Воздух наполнился переливчатым звоном — словно сотни серебряных колокольчиков запели в унисон. Мелодия нарастала, становясь все громче — словно сама магия находила голос. Внутри все сжалось; по коже побежали мурашки: этот звук проникал куда глубже, чем в уши — он касался самой души.

И так же внезапно все затихло. Наступила мертвая тишина.

Глухой скрежет древних механизмов разорвал безмолвие. Люк в центре зала медленно раздвигался, словно каменные челюсти пробужденного исполина. Каждое его движение дышало сакральной торжественностью — будто перед нами приоткрывалась дверь в мир, забытый даже временем.

Я впилась взглядом в узкую щель между эльфийскими спинами, но их шеренги стояли незыблемо, словно кованая стена. Казалось, даже воздух не мог просочиться сквозь этот живой барьер. Но я не отводила глаз, надеясь уловить хотя бы отблеск таинства, разворачивающегося за их спинами.

И тогда — яркая вспышка вырвалась из черной бездны. Я застыла, ослепленная. Из глубины, словно оживший миф, вознесся Эрдан. Его белоснежные крылья расправились c королевским величием, заливая зал сиянием, от которого меркли даже факелы. На какой-то миг весь мир сузился до этого ослепительного видения: будто само солнце сошло с небес, чтобы ступить в этот мраморный чертог.

Эльфы взорвались в восторженном крике. Их голоса слились в единый гимн, могучий и пронзительный, трепещущий под сводами. Заключенная в этих звуках священная трепетная радость чувствовалась всем телом, пробуждая в душе восторг и благоговение.

В груди растаял ледяной ком тревоги, уступая место теплому приливу облегчения. Эрдан, парящий с грацией небожителя, плавно опустился к подножию трона. В руках королевы сверкал древний венец — его самоцветы пульсировали сокровенным светом, будто в их глубинах были заключены живые звезды. С церемониальной торжественностью она возложила венец на голову Эрдана.

Зал взорвался ликованием. Эльфийские голоса, усиленные магией момента, зазвучали в унисон, наполняя пространство вибрирующим гулом, похожим на звон тысячелетнего колокола.

— Наш король вернулся к нам! — Голос королевы прокатился с мощью первого весеннего грома. — Прими этот дар, что мы хранили в сердце древнего леса все эти долгие века!

Толпа ответила единым ликующим гулом. Их радость была похожа на морской прибой — неудержимая, всепоглощающая, устремляющаяся к сводам зала, словно желая коснуться самих небес.

Я застыла среди этого восторга, зачарованная происходящим. Каждая деталь — от бликов на древнем венце до застывших в благоговении лиц эльфов — складывалась в совершенную картину. Этот миг казался вырванным из течения времени: весь мир затаил дыхание перед величием свершающегося обряда.

В этот момент к трону приблизилась юная эльфийка, несущая на бархатном подносе золотой ритуальный рог. Ее платье переливалось, как утренний свет на лесном озере, а движения дышали врожденным благородством. С глубоким почтительным поклоном она поднесла рог Эрдану.

В зале воцарилась торжественная тишина, все эльфы, как один, преклонили колени, создавая живую картину безоговорочной преданности.

— Возьми этот рог, Эрдан, — разнесся по залу звучный голос королевы, — и произнеси свою клятву, как и мы в ответ поклянемся тебе в вечной верности.

Эрдан принял рог с царственным достоинством. Его взгляд, отягощенный осознанием ответственности, медленно обвел собравшихся. Наклонив голову, он начал произносить клятву — и каждое его слово падало в тишину, как камень в гладь озера:

— Клянусь кровью предков, что проливали ее под сенью древних дубрав, — голос Эрдана зазвучал с новой силой, наполняя зал магическим резонансом. — Клянусь защитить этот мир от любой угрозы, будь она явной или таящейся во тьме. Свобода — наш священный дар, и где бы ни застала меня судьба, моя душа навеки останется с вами.

Он сделал паузу, и в этой тишине каждый услышал биение собственного сердца.

— Мой меч, моя мудрость, сама жизнь моя — все это отныне принадлежит вам. Я стану вашим взором в чужих землях, вашим голосом на королевских советах, вашей волей перед лицом опасности.

Внезапно его осанка изменилась: спина выпрямилась, а глаза загорелись стальным блеском.

— Но знайте! — его слова теперь резали воздух, как клинки. — Тьма уже стучится в наши врата. Сегодня мы отразим первый удар, но война только начинается. Я приму этот вызов и стану живой стеной между вами и тьмой.

Он прижал руку к груди, где под одеждами билось сердце.

— Этот мир я буду хранить у самого сердца. Ни одна тень не переступит наших границ, пока я дышу. А королева… — его взгляд отыскал ее в толпе, — будет вашей мудростью и светом, пока я буду вашим мечом и щитом, стоящим на вечной страже.

В этот момент на мое плечо неожиданно запрыгнула Бастет, чем сильно меня напугала. Я инстинктивно попыталась дернуться и сбросить ее, но вовремя остановилась, поняв, что чуть не уронила испуганную кошку. Она удержалась, вцепившись когтями в мое плечо мертвой хваткой. Я зашипела от боли, но отстраниться все равно не смогла.

— Тссс… Остынь, горячая головка, — прошелестела Бастет, прищурив свои кошачьи глаза в полуулыбке. Когтистая лапа легла мне на плечо, заставив вздрогнуть. — Гляди-ка, какой лис… — ее хвост нервно дернулся, следя за Эрданом. — Сбросил корону, будто тяжкий груз, но при этом умудрился оставить себе все козыри. «Вечная передовая» — звучит-то как благородно!

Она хищно облизнулась, обнажив острые клыки:

— А королевку-то как ловко подставил — вроде и трон вернул, да только теперь она вечная заложница протоколов да приемов. Зато он… — хвост Бастет выгнулся вопросительным знаком, — теперь вечный посланник, свободный, как ветер. Прибудет когда захочет, уйдет когда вздумается. И все это — под гром аплодисментов.

Ее уши настороженно повернулись, когда первые эльфы начали произносить клятву:

— Сейчас запечатают свою судьбу божественными обетами… И кто после этого осмелится усомниться в его «жертве»? — шерсть на ее загривке встала дыбом. — Ох, не зря говорят: дайте эльфу палец, а он всю руку отгрызет… с золотыми браслетами.

Я не могла сдержать улыбки, наблюдая, как Эрдан высоко поднимает опустошенный рог, его поза излучала триумф. В тот же миг зал взорвался единым кличем:

— Клянемся в вечной верности нашему королю!

Сотни эльфов, будто управляемые единой волей, синхронно поднесли бокалы к губам. Этот момент казался идеальным завершением торжества — пока не раздался жуткий гул, будто сама земля застонала под нами.

Пол под ногами затрясся с такой силой, что хрустальные люстры закачались, рассыпая искрящиеся осколки. Я едва удержалась на ногах, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Казалось, еще мгновение — и древние своды рухнут нам на головы.

Так же внезапно, как все началось, это прекратилось. Воцарилась гнетущая тишина, густая, как смола.

Бастет беспокойно переминалась на моем плече.

— Ну что ж, — прошептала она, и в ее обычно насмешливом голосе прозвучала неожиданная нота усталости, — сказке конец. Королева велела собраться в ее покоях. Идем. Нам здесь больше не рады.

Ее пушистый хвост мягким движением обвился вокруг моего плеча. Лапкой она легонько похлопала меня, будто подгоняя. Я, тяжело выдохнув, кивнула, понимая, что все произошедшее ― лишь начало чего-то большего.

Мы шли молча по бесконечному эльфийскому коридору, постепенно сбиваясь в тесную группу. Бастет наконец спрыгнула с моего плеча и теперь кралась рядом, ее хвост нервно подрагивал. Монти, Богдан и Ясный двигались следом, их шаги глухо отдавались под высокими сводами. Воздух был пропитан странной смесью волшебства и тревоги — все происходящее казалось нереальным: Эрдан в роли эльфийского короля, эта торжественная церемония, целый мир, существующий по законам, которые мы едва понимали…

Внезапно сзади раздались быстрые шаги. Эрдан догнал нас — его плащ развевался за спиной, а глаза светились знакомым озорным блеском. Прежде чем кто-то успел что-то сказать, он широко раскинул руки и втянул всех в шумные объятия, словно пытаясь развеять накопившееся напряжение.

— Ну что, бандиты, — рассмеялся он, по-дружески тряся нас за плечи, — давайте-ка прикончим этого Ульберта и смотаемся отсюда, а? Пора возвращаться в наш грязный, но такой родной мир.

Монти фыркнул, поправляя помятый воротник после бурных объятий:

— Ваше Величество-с, — нарочито церемонно поклонился он, но глаза смеялись, — а не слишком ли быстро вы собрались покинуть свой новоприобретенный рай? Может, хоть пару дней поживете как положено королю — с пирами, танцовщицами и прочими монаршими радостями?

Эрдан шлепнул его по затылку, но ухмылка не сходила с его лица:

— Да заткнись ты, старый пират. Лучше подумай, как мы будем объяснять все это нашим, когда вернемся. Они ведь точно решат, что мы тут во все тяжкие ударились.

Монти ехидно ухмыльнулся, скрестив руки на груди.

— У меня, знаешь ли, дел невпроворот за пределами этого сказочного королевства, — продолжил Эрдан, и в его глазах мелькнула знакомая искорка озорства. — Нужно вернуть шарик, что украли у эльфов эти крысы из Общества Туле. Отдам его на временное хранение Арканию — моему теперь уже заместителю. Мы будем охранять артефакт по очереди. Но сейчас… — Он сделал паузу, окинул нас взглядом, и голос его стал теплее. — Шарик лучше оставить в его руках. Пусть найдет для него надежное место. Впереди финал Большой игры.

Он улыбнулся, и в этот момент казалось, что перед нами не король эльфов, а все тот же старый Эрдан, с которым мы прошли столько испытаний.

— А вы, друзья, — продолжил он мягко, — не напрягайтесь. Вся эта «божественная сила» работает только здесь, в их мире. В Лураписе от нее останется лишь слабый отголосок. Но даже его хватит, чтобы показать моим новым подданным, что я вернулся не с пустыми руками. И, конечно, — глаза его блеснули, — чтобы без проблем вернуться в Меранг, когда понадобится.

Его слова повисли в воздухе, словно тихая, но уверенная мелодия. На мгновение воцарилась тишина, а затем все рассмеялись — напряжение растаяло, уступая место ясности. Пути расходились, но решения уже были приняты.

Мы вошли в покои королевы. Она стояла у высокого окна, залитого лунным светом, и при нашем появлении обернулась. Ее улыбка была легкой, но в глазах читалась хитрая осведомленность — казалось, она прекрасно понимала скрытый смысл клятвы Эрдана, но обсуждать это не стала.

С грацией, присущей только эльфийским правителям, она приблизилась к нему и взяла его руку в свои.

— Твоя задача сейчас — очистить нашу землю от чужаков и восстановить защитный барьер, — произнесла она тихо, но так, чтобы слышали все. — После этого ты и твои спутники сможете вернуться в свой мир. Но помни, Эрдан… — ее пальцы слегка сжали его ладонь. — Мы и наш мир в твоих руках. Береги его.

Эрдан коротко кивнул — его лицо сохраняло уважительное выражение. Вместе с королевой они вышли на просторный балкон, откуда открывался величественный вид на эльфийский мир. Эрдан поднял свой золотой арбалет и, высоко вскинув руку, громко произнес:

— Хир тирува котумо кар!

Его голос, наполненный силой и уверенностью, вызвал странное напряжение в воздухе. Я совсем не понимала смысла этих слов, но почувствовала их мощь.

— Это значит: «найти и уничтожить врага нашего», — внезапно прошептала Бастет.

Эрдан выпустил стрелу, и она устремилась в небо, разрезая тишину вокруг нас. Вслед за этим он произнес еще несколько слов на эльфийском, проклиная захватчиков. Небо вспыхнуло яркими огнями, облака закрутились в мощных вихрях, превращаясь в сияющие кометы. Одна за другой они устремились к солнцу, оставляя за собой длинные сверкающие хвосты, окрашенные всеми цветами радуги.

Эрдан повернулся к нам — сосредоточенность и решимость буквально струились из его взгляда. Он подошел к королеве, коротко кивнул, потом обернулся к нам и сказал:

— Ну что, — в его глазах горел боевой азарт, — теперь самое интересное. Пора домой. Возьмитесь за руки.

Мы последовали его указанию. Как только наши пальцы соприкоснулись, он произнес короткое слово:

— Энтулессэ.

Я глубоко вздохнула, и вдруг мир вокруг начал меркнуть: краски блекли, звуки затихали, будто кто-то выкручивал регулятор реальности. Глаза сами собой закрылись, и когда я снова открыла их — передо мной стоял Дохляк. Его пальцы впивались в мою руку с такой силой, будто он пытался удержать меня в этом мире.

— Слава всем богам, какие бы они ни были! — Его голос сорвался на хрип, когда он резко притянул меня к себе в объятия. В этом порыве чувствовалось нечто большее, чем просто радость — почти животный страх снова потерять.

Очнувшись от оцепенения, я огляделась. Мы все были здесь, в одной комнате. Богдан с нежностью хирурга снимал медузу со своего лица; его пальцы дрожали, когда он опускал существо обратно в аквариум. Остальные повторяли те же движения — медленные, осторожные, будто боялись, что мир снова распадется.

Мой взгляд сам нашел Эрдана. Мы с ним снова обрели свои тела и игровые возможности. Все вернулось на свои места.

В этот момент Бастет метнулась к двери, ее хвост нервно подергивался. Она вернулась через мгновение, глаза горели триумфом.

— Ульберт — пепел! — выдохнула она, и в голосе звучало что-то первобытное, торжествующее. — Глянула на мониторы — там адский пожар, эти ублюдки в белых халатах мечутся как тараканы. Но поздно. Мы сделали это.

Убедившись, что угроз больше нет, мы двинулись обратно на Базу Север. Перед этим Яков, сжав зубы и явно перебарывая себя, наконец-то оторвал от груди шар с миром эльфов и передал его Эрдану. Его пальцы дрожали — будто он отдавал часть собственной души.

На базе мы ненадолго попрощались с новоиспеченным эльфийским королем. Он ушел в горы — один, без свиты, без церемоний. Только развевающийся за спиной плащ да твердый шаг.

Мы же, оставив позади тревоги последних дней, медленно направились к замку. Утренний воздух был прохладен, в нем уже чувствовалось дыхание приближающейся осени.

— Эй… — вдруг раздался голос Ясного.

Я обернулась. Он шел рядом, но сейчас остановился: его брови были чуть сведены, а во взгляде читалось что-то между беспокойством и досадой.

— Не пойму, что с тобой, — произнес он после долгой паузы. — Ты будто… заперлась где-то далеко. Завтра Большая игра с «Западом», и я хотел спросить — тебе помощь нужна?

— Все под контролем, — ответила я слишком быстро, и даже сама услышала, как дрогнул голос.

Он пристально посмотрел на меня, и в его глазах мелькнуло что-то острое, почти болезненное.

— Ты от всех так закрываешься… или только от меня?

Я не ответила. Не хотела. Не могла. Внутри все сжималось в тугой, колючий ком, и каждое слово лишь вгоняло в меня новые шипы. Единственное, что еще давало опору, — легкое, почти неосязаемое присутствие «барьера» в моей голове. Он все еще был со мной, скрывая самое важное, не позволяя никому дотронуться до тайн, которые я прятала в самой глубине.

— Понятно, — тихо сказал Ясный, опустив глаза, — тогда я отстану. Но прежде… — Он шагнул ближе, и его голос стал тверже: — Впереди события, которые могут затронуть твоего сына. Ради его безопасности — отдай мне меч. Пусть он будет вне игры.

— Меч останется со мной, — резко отрезала я, почти как ударом.

Я видела, как он напрягся, как сжались его пальцы, но спорить не стал.

— Хорошо, — только и сказал он, разворачиваясь. — Тогда будь осторожна.

И ушел, оставив меня одну — с моими страхами и холодным металлом меча в инвентаре.

Я почти побежала прочь, чтобы заглушить свои мысли. Когда я, наконец, вошла в свою комнату, волна беспокойства немного отступила.

— Мам! Ты вернулась! — Дима вынырнул из-за кресла и стрелой бросился ко мне, крепко обхватив за талию.

— Солнышко мое! — я прижала его к себе, вдыхая знакомый детский запах ванильного шампуня, чувствуя, как его теплая щека прижимается к моей груди.

Окинув взглядом комнату, я убедилась: здесь только свои. Казалось бы, здесь можно наконец расслабиться.

Но что-то внутри сжалось в холодный комок. Раньше я свято верила, что одна ошибка — еще не закономерность, что нельзя судить всех по одному предателю. Но с каждым новым ножом в спину, с каждой сладкой улыбкой, за которой скрывался удар, эта вера рассыпалась, как замок из песка под набегающей волной.

Мир напоминал мне о том, что ничто не вечно. Верность, доверие… Эти слова, казалось, уже не имели значения. Почему так происходит? Почему люди, однажды доказавшие свою преданность, так легко разрушают ее, снова и снова шагая по кругу предательств?

Этот бесконечный цикл был моей личной пыткой. Как принять, что тот, кому я доверяла больше, чем самой себе, нанес мне самый болезненный удар? Как смотреть в глаза тому, кто, даже не используя нож, пронзил меня прямо в сердце?

Я уже не злилась. Нет. Я просто не знала, как теперь разговаривать с тем, кто вдруг превратился в чужака, хотя когда-то был самой близкой душой.

Но сегодня я не могла позволить воспоминаниям поглотить меня. Завтрашний день требовал предельной концентрации и ясности мысли. Я отбросила болезненные эмоции, спрятала жгучую боль глубоко в себе и, натянув улыбку для сына и Клавдии, заставила себя выдохнуть. Важно оставаться сильной. Нужно двигаться дальше.

День выдался на редкость сложным. Каждая минута была на счету — нужно было успеть выполнить все пункты стратегического плана, отточенного до мелочей, проверить, все ли члены команды понимают свои роли, и убедиться, что ни одна деталь не упущена.

Город жил в каком-то лихорадочном ритме. Телеканалы без остановки транслировали репортажи, журналисты сновали по улицам, а толпы людей обсуждали грядущее событие. Казалось, сам воздух был наполнен электричеством — предвкушением, тревогой, азартом.

Но мы не могли позволить себе отвлекаться. Работа кипела.

— Добрый вечер, дорогие зрители! — прозвучал с экрана голос ведущего Толика. — Уже завтра состоится событие, которого с замиранием сердца ждали миллионы поклонников со всего мира — финальный матч Большой игры! В этом году на поле сойдутся команды «Север» и «Запад». На протяжении всего турнира они демонстрировали невероятное мастерство, несгибаемую волю к победе и настоящий командный дух. Город Квамос стал центром внимания планеты, привлекая болельщиков из всех уголков мира. Улицы сверкают огнями, а в воздухе витает предвкушение грандиозной битвы!

Второй ведущий, Болик, тут же подхватил:

— В этом году Большая игра стала не просто спортивным состязанием, а масштабным глобальным праздником! Организаторы приложили максимум усилий, чтобы каждый мог ощутить себя частью этого исторического финала. Для тех, кто не успел приобрести билеты на стадион, в самом сердце Квамоса установлен гигантский экран, на котором будет транслироваться этот легендарный матч.

— Площадь уже стала настоящим плавильным котлом болельщицкого безумия! — добавил Толик, с энтузиазмом качая головой. — Песни не умолкают ни на минуту, кричалки разносятся по всему городу, а восторженные возгласы наполняют воздух. Финал Большой игры стал мостом между культурами, объединяя людей со всего мира и создавая неповторимую атмосферу торжества.

— Прямая трансляция будет доступна более чем в ста странах, — продолжил Болик, — что в очередной раз подчеркивает масштаб и значимость этого события. Миллионы зрителей во всем мире будут с замиранием сердца следить за тем, как лучшие из лучших сражаются за главный кубок. В этом году интерес к турниру достиг небывалых высот, побив все предыдущие рекорды. Это связано не только с напряженной борьбой на поле, но и с появлением нового, уникального игрового стиля, который в корне изменил представление о самом понятии соревнования.

— И все это благодаря тактической гениальности наших финалистов! — с улыбкой подхватил Толик. — Конечно, без правил никуда! Но именно благодаря этим хитроумным тактикам, неожиданным ходам и дерзким маневрам команды стали по-настоящему уникальными. Признаюсь, это доставило организаторам немало головной боли — ведь не все шло по плану. Думаю, в следующем году им придется серьезно пересмотреть регламент, чтобы учесть все нюансы и, так сказать, застраховать себя от подобных сюрпризов.

Болик дружелюбно похлопал коллегу по плечу и произнес:

— Точно! Турнир растет и развивается с каждым годом. Уже сейчас известно, что в следующем году нас ждет еще больше интересных новшеств. Планируется расширение: к соревнованиям присоединятся команды из новых стран, а общее число участников значительно увеличится. Организаторы уже вовсю работают над совершенствованием правил, чтобы учесть особенности и специфику каждой новой команды. Безусловно, это потребует немалых усилий и времени, но именно такие задачи делают событие еще более захватывающим и зрелищным, не правда ли?

Толик задумчиво кивнул и, после небольшой паузы, снова завладел вниманием зрителей:

— А пока весь мир затаил дыхание в предвкушении главного события года. Завтра на стадионе в Квамосе соберутся тысячи зрителей, а миллионы болельщиков у экранов телевизоров будут с неослабевающим интересом наблюдать за долгожданной битвой года. На поле выйдут две легендарные команды — «Север» и «Запад». Этот матч обещает стать не просто очередным спортивным состязанием, а настоящим культурным феноменом, который, без сомнения, войдет в историю.

Болик лукаво подмигнул.

— Ну что, Толик, — этот турнир станет нашей новой точкой отсчета.

Квамос ликовал, захлебываясь в фанфарах и праздничном угаре. А мы с командой заперлись в тренировочном зале. Стены, испещренные схемами и тактическими разметками, стали свидетелями нашей одержимости.

Наш план? Со стороны — проще пареной репы. На деле — шахматная партия, где каждый ход просчитан на десять шагов вперед.

Особое внимание мы уделили разбору матча «Запад» против «Востока». Кадр за кадром, как криминалисты, мы вскрывали их игру. С максимальной скрупулезностью изучили каждое их действие: от малейших движений до ключевых тактических приемов. Суть заключалась в том, чтобы использовать их собственное оружие против них, но так, чтобы действовать на их поле и по нашим правилам. Как спецназ, идущий на задание: тихо, точно, без права на ошибку.

Наш план был под названием «Разделяй и властвуй».

Стратегия разделения:

1. Горный маршрут (команда Генерала)

Состав: оборотни-волки, драконы, часть кентавров, два тролля.

Задача: Контроль основного пути через горный хребет

Тактика: Воздушная группа (драконы + часть оборотней) — быстрый захват конечной точки

✓Наземная группа — очистка троп от противника

Особое задание: сбор «мячей» противника без спешки

2 .Туманный лес (команда Монти)

Состав: таханцы, вампиры, часть гарпии.

Скоростные показатели:

Гарпии — 240 км/ч

Вампиры — 200 км/ч

Таханцы (в змеином облике) — 170 км/ч

Маршрут: 100 км до леса + 200 км через него

✓Цель: Преодолеть дистанцию за ≤4 часа

С учетом телепортационных прыжков — возможно экстренное завершение.

3. Речной путь (под моим командованием)

Состав: Богдан, Клавдия, мой сын Дима, Мотя, Бастет, Геннадий* со стаей птерозавров, Эрдан (с пятью авариэлями), Дохляк.

Механика прохождения:

Летающий корабль Моти:

✓Время преодоления — 4 часа (параллельно с командой лесного маршрута).

✓После выхода из речной зоны — объединение с группой Монти для финального броска к воротам.

Стратегия мячей:

✓ Все 200 мячей команды находились под нашим контролем.

✓Группа Генерала намеренно оставалась без мячей так как давать шанс забрать наши мячи, команде противника, мы не хотели. Их задачей было собрать мячи противника.

✓Даже в случае прорыва: сохранность мячей гарантирована.

4. Защитники ворот

Командующие: Ясон и Лили

Состав: 46 участников

8 вратарей

8 центральных защитников

20 крайних защитников (команда Генерала)

10 скрытых защитников (часть из них — кентавры, другая часть — гарпии)

Задача: Не допускать попадания мячей в ворота, защищать стратегическую точку всеми доступными средствами.

Тактика: Скрытые защитники контролируют периметр, предотвращая нападения как с земли, так и с воздуха. Наземные войска сосредоточены на основной защите ворот, организовывая плотную оборонительную линию.

Дополнительные меры(Обеспечение безопасности):

✓ Ликвидация канала связи:

— Секретный канал Генерала, ранее использовавшийся для общения, был уничтожен.

Причина: избежать его использования противником, а также подозрений со стороны организаторов, которые активизировали расследование нарушений

✓ Контроль информационных сетей:

— Бастет занялась мониторингом всех каналов связи, чтобы исключить попытки противника повторить наш маневр с браслетами*. От организаторов мы по-прежнему скрывали существование ключей и истинную причину сбоя оборудования.

Прогноз исхода:

✓ Успех сделает наше прохождение самым быстрым в истории игры.

✓ Вероятность корректировок правил к следующему сезону: 97% (по оценке Бастет).

Финал Большой игры.

Огромный стадион, подобно древнему амфитеатру, был переполнен. Трибуны бурлили гулом толпы — тысячи голосов сливались в едином реве восторга, от которого воздух казался пропитанным напряжением, как перед начинающейся грозой. Разноцветные огни иллюминировали зрелище, где флаги, растяжки и светящиеся браслеты создавали ощущение, что весь город замер в предвкушении амбициозного события.

Кульминацией ажиотажа стали артисты, взошедшие на поле. Их шоу являлось фейерверком в тишине, наполненной эффектами света и музыки. Это мгновение объединяло болельщиков, оно было праздником, затрагивающим каждого.

Старт матча

С первым свистком поле ожило. Три группы, словно части единого механизма, пришли в движение.

Группа Моти преобразилась в мгновение ока — их тела извивались, превращаясь в гибких анаконд, способных на равных соперничать с вампирами и гарпиями, которые были в их группе. Смертоносный клубок змей устремился к Туманному лесу, оставляя после себя лишь шелест чешуи по траве.

Команда Генерала двинулась в горы размеренным шагом — их броня поблескивала в лучах заходящего солнца. Каждый их шаг был рассчитан, каждое движение — часть большого плана.

А мы поднялись на борт «Мотылька» — летающего корабля Моти. С высоты птичьего полета мы контролировали речной фланг, готовые в любой момент нанести удар.

Стратегический расчет

Три группы — три линии обороны. Мы знали: основное сопротивление встретит команда Генерала. Поэтому их состав был усилен лучшими бойцами, каждый имел двойной запас эликсиров, тактический арсенал включал редкие артефакты.

Неприступная крепость

Четвертая группа стояла на страже ворот. Неподвижные, как статуи, они излучали такую мощь, что даже воздух вокруг казался плотнее. Их бдительность не знала предела — ни одна тень не могла проскользнуть незамеченной.

Совершенная связь

Мой навык радиста, усиленный гением Гермеса, превратил наш чат в произведение искусства. Система включала:

интеллектуальное переключение каналов трехуровневую систему приоритетов,визуальные метки с тактической аналитикой.

Это было не просто общение: это был симбиоз разума и технологии, доведенный до совершенства. В такие моменты я понимала: мы — не просто команда. Мы — единый организм, где каждый нейрон, каждая клетка работает на общий результат.

Наш корабль плавно скользил вдоль извилистого русла реки, как и предполагалось, не встречая на пути никаких препятствий. Этим маршрутом прежде никто не решался воспользоваться — для наземных и водных путешественников он был смертельно опасен из-за множества чудовищ, таившихся в глубинах. Но у нас-то был летательный аппарат, позволявший с насмешкой показывать подводным тварям кукиш, и мы чувствовали себя в абсолютной безопасности.

Согласно расчетам, столкновение с командой «Запад» должно было произойти. Поэтому на корабле царила расслабленная атмосфера.

Я склонилась над голографическими картами, отмечая ключевые точки, пока в ушах стоял грохот тренировочных боев на палубе. Клавдия с Богданом отрабатывали удары, а Дима с восторгом носился между ними, пытаясь повторять движения.

Гермес — наш упитанный, вечно недовольный научный советник — кружил над ними, как разъяренный шершень. Несмотря на то что официальным наставником мальчика была Клавдия (сочетавшая в себе навыки няньки, бойца и, по совместительству, укротителя мошкаров), Гермес считал своим долгом вмешиваться — и регулярно получал за это газетой по своей пухлой, размером с пчелиное брюшко, попке.

— Жирный мешок теста! — завизжал он, яростно махая крыльями перед лицом Богдана. — Прекрати мучить ребенка! Он должен отдыхать, а не участвовать в твоих варварских упражнениях!

Богдан, покрасневший от напряжения, водил глазами по воздуху, пытаясь поймать наглеца. По его лицу было ясно: если он все же схватит Гермеса, тому не поздоровится.

— Не обращай внимания, — фыркнула Клавдия, ловко уклоняясь от попытки Димы залезть ей на спину. — Меня он называет «курицей», «ватрушкой» и еще парой эпитетов, которые я при ребенке повторять не буду.

В этот момент на палубу ввалился Дохляк. Весь в зеленых разводах, с лицом, будто вымазанным в зеленке, он стоял, дрожа от ярости. Его кулаки сжимались так, что костяшки побелели.

— Найду его логово… — прошипел он, и голос его звучал, как скрежет ножа по стеклу. — И оборву этому мошкану крылья.

Он перевел взгляд на Диму, потом на Клавдию и, наконец, на меня.

— Этот мелкий демон вылил на меня зеленку! — зарычал он. — Убедил ребенка, что у меня ветрянка! Теперь они либо шарахаются от меня, как от прокаженного, либо закидывают «лечебными» шишками! А сейчас… — он сделал паузу, и в его глазах вспыхнуло чистое бешенство, — … они заперли меня в туалете! С меня хватит!

Клавдия закатила глаза, Богдан фыркнул, а Дима, поняв, что сейчас будет весело, тут же спрятался за мою спину.

Гермес, напротив, захихикал и тут же рванул прочь, едва Дохляк сделал шаг в его сторону.

Я вздохнула, потирая виски.

— Ладно, — сказала я. — Давайте разберемся с зеленкой, потом с Гермесом… а потом, может быть, наконец вернемся к тактике?

Но по выражению лиц вокруг я поняла — в ближайший час ни о какой стратегии речи не будет.

И тут над кораблем внезапно разнеслась знакомая детская песенка, а динамики ехидно протянули:

' Пусть бегут неуклюже

Пешеходы по лужам…'

Дима расхохотался, а я мысленно отметила, что Гермес мог превратить даже самый серый день в эпизод абсурдного ситкома.

— Сам ты Крокодил Гена! — зарычал Дохляк, яростно озираясь по сторонам.

Казалось, будто весь корабль взорвался смехом — даже те, кто до этого сохранял невозмутимость, теперь хохотали до слез, наблюдая за этой нелепой погоней.

— Ну все, пузатый, конец твоим проказам! — взревел Дохляк, внезапно заметив мелькнувшую в тени мачт крошечную фигурку.

Он бросился вперед, размахивая свернутой в трубку газетой, будто это был меч возмездия. Песня становилась все тише — Гермес явно ретировался куда подальше, спасаясь от разгневанного великана.

Я невольно улыбнулась, но, когда суматоха стихла, мысли сами собой вернулись к главному. Странно… Ни наше судно, ни союзные команды пока не сталкивались ни с какими атаками. Такое затишье расслабляло — даже я на мгновение позволила себе отвлечься. Однако в глубине сознания тревога продолжала звенеть, словно старый будильник с расшатавшейся пружиной. Мое «Предчувствие» на экране интерфейса упрямо мигало желтым, словно предупреждение о приближении опасности.

Облокотившись о поручень, я прищурилась, всматриваясь вдаль. Впереди — только бесконечная зелень леса, мягко ниспадавшего к речной глади. Вода под нами время от времени взрывалась серебристыми всплесками — какие-то существа охотились в глубинах, но парящие на трехметровой высоте, мы были для них вне досягаемости. Все выглядело… слишком уж безмятежно.

Вдруг что-то заставило меня резко опустить взгляд на воду, где солнечные блики танцевали на легкой ряби. «Предчувствие» тут же вспыхнуло красным, заливая сознание тревожным светом. Опасность рядом. Но что-то было не так.

Я нарочно сосредоточилась, ожидая привычной волны адреналина, напряжения в мышцах — той безошибочной реакции тела на угрозу. Но… ничего. Ни малейшего сигнала. Вода внизу оставалась спокойной, лес не шелохнулся, в воздухе все так же кружили беззаботные птицы, а солнце ласково грело кожу. Этот контраст вызвал мороз по коже — словно я одна во всем мире видела приближающуюся бурю.

«Сбой системы?» — промелькнуло у меня в голове. Но тревога не уходила — напротив, сжимала виски, а красное предупреждение пульсировало все ярче, будто кровоточащая рана.

Эх, ну и денек…

Даже общий чат молчал. Будто кто-то выключил звук во всей игре.

В прошлой игре «Запад—Восток» их летучие обезьяны и жар-птицы появились у ворот «Востока» лишь на третий день — после двух суток скрытного продвижения. Тогда их ударный отряд прорвался сквозь оборону и забил 25 мячей за один натиск, пока резервные силы только подтягивались к полю боя.

Но сейчас все иначе.

Новая стратегия

Мы пересмотрели тактику и тщательно изучили состав команды «Запад». Решение приняли радикальное: прорыв на их территорию на максимальной скорости.

План действий:

Создать точку сбора для всех трех наших команд у границы Туманного леса (на вражеской территории).Достичь позиции за 5 часов, отдохнуть и начать массированную атаку на их ворота.Дождаться Генерала с отбитыми у противника мячами и добить их двухочковыми бросками.

По нашим расчетам, «Запад» окажется у гор или у леса не раньше завтрашнего утра. А если они рискнут пройти через Туманный лес — это будет самоубийством.

Тревожные звоночки

Но что-то было не так.

Я не могла просто сидеть и ждать. Каждые десять минут я:

Проверяла каналы связи — нет ли помех?Отправляла тестовые или голосовые сообщения — все ли на месте?Пыталась выйти на связь с другими группами.

Ответ всегда был один и тот же:

— Все чисто. Никаких аномалий.

Но инстинкты кричали об обратном.

И от этого становилось еще страшнее.

Тишина длилась ровно до того момента, пока мы не пересекли реку и не заняли позицию у Туманного леса. Развернув лагерь, все замерли в ожидании. Все еще казалось, что операция идет по плану: мы уже на территории противника, вот-вот должен подойти отряд Монти… Я перевела взгляд на часы. Семнадцать минут. Группа Монти опаздывала. Ни звонка, ни сигнала — лишь эта давящая тишина, в которой даже шорох листьев звучал зловеще.

И тут…

Чат взорвался.

Сообщения посыпались лавиной, а режим «Экстренная связь» оглушил нас голосами из четвертого отряда — «Защитников ворот».

— Они здесь⁈ — рявкнул в канал Гарик, главный вратарь, и я едва не выронила блокнот.

— Как это вообще возможно⁈ — Кирилл, защитник, почти кричал, его голос дрожал от ярости и непонимания.

— Земля трескается! Там что-то мчится прямо к воротам! — Сеня, отвечающий за периметр, хрипел так, будто уже бежал из последних сил.

И тут раздался четкий, ледяной голос Лили — командира группы:

— Уже 50 мячей. Они открыли счет.

Я уставилась на экран, и перед глазами — в общий чат — пришло фото с табло счета. На черном фоне кровью горели цифры:

«Север — 0: Запад — 50»

Мы переглянулись. Пятьдесят мячей. За какие-то секунды. Как?

Никто не ожидал, что все рухнет за минуты.

«Глаза» — сеть дронов-наблюдателей, выстроенных мной вокруг наших ворот, — мгновенно передали изображение в основной чат. Я заранее запрограммировала их на немедленную отправку сообщений при любом изменении счета и при фиксации аномалий на периметре.

Я перехватила управление и вывела «взгляд» дронов в общий чат, чтобы вместе со мной все могли увидеть, что творится возле ворот.

Но я не была готова к этому.

На экранах вздымалась живая катастрофа.

Земля рвалась на части, будто под когтями титана. Глыбы грунта летели вверх, словно их вышвыривала из недр какая-то чудовищная сила. В эпицентре — оно.

Громадное. Бешеное. Шло прямо на ворота.

Я увеличила масштаб — и все стало ясно.

Под землей, со скоростью поезда, мчался исполинский туннель, вырытый всего за несколько секунд. Каждый толчок монстра сотрясал укрепления, будто это было настоящее землетрясение. И тут — рывок. Тварь вынырнула. Она вырвалась наружу, вздыбив в воздух тонны земли, камней и пыли. Все смешалось в одном адском вихре.

А потом…

Пятьдесят мячей. Ровно. Без промаха. Вратарь даже не успел моргнуть — его завалило тоннами выброшенного грунта, словно маленькую игрушку под лавиной.

Табло.

Оно вспыхнуло кроваво-красным, насмехаясь над нами:

«Север — 0: Запад — 100»

Я стиснула зубы до боли, глядя на экран. Обида жгла в груди — нас переиграли, и это было невыносимо.

— Сканируйте тварь! — бросила я команду дронам, и те тут же начали передавать детализированное изображение.

Машинный крот.

Да, это имя подходило идеально.

Вытянутая морда, увенчанная вращающимися буровыми шнеками — будто гигантское сверло.

Лопатообразные лапы с лезвиями вместо когтей — каждое движение оставляло за собой рассеченный грунт.

Глаза — узкие, щелевидные, светящиеся ледяным голубым светом. В них не было ни ярости, ни азарта — только холодный, безошибочный расчет.

И панцирь — сегментированные пластины, словно броня танка: непробиваемые, отполированные до зеркального блеска.

Совершенное оружие.

И оно уже здесь.

— Кто это⁈ — мой голос взвизгнул в общем чате, срываясь от напряжения.

Ответ пришел мгновенно.

Бастет, безошибочный и многовековой эксперт по расам, проанализировав данные дрона, выстрелила терминами:

— Кротус! — воскликнула Бастет в чат, ее голос прозвучал, как удар грома. — Роевые кроты-киборги или землеройки. Слабая боевая мощь, фортификационная специализация. Первичные угрозы: скорость бурения и туннельные ловушки.

Я переключилась на закрытый канал командования, где уже бурлил голос Ясона-кентавра. Его металлический бас резал эфир, словно сигнал тревоги:

— Я сделал барьер на глубине шести метров перед второй линией. Третья линия, они идут к секторам 13, 15, 18. Земля рвется на пути к ним и вздымается в воздух! Направляю туда свои лазеры!

На экране мелькали обрывки изображений: его бионические копыта вбивали в землю излучатели, облака синих молний пробивали грунт, создавая смертоносную сеть подземных лазеров.

— Два объекта ликвидированы, — серьезно транслировал Ясон. — Сканирую. Вижу множество «мячей». Они в туннелях. Срочно нужны таханцы!

— Уже на подходе! — мгновенно отозвался Монти. — Таханцы начали маневр, ожидайте.

На моем тактическом интерфейсе замигал зеленый огонек, обозначающий группу Монти.

Таханцы прорвались через зону Туманного леса и быстро приближались к нашей позиции.

Часть их бойцов устремилась к воротам и окажется там примерно через четыре часа, разыскивая «мячи» противника в туннелях. Эх, может, им стоит принять ускорители — тогда они доберутся гораздо раньше. Их гибкие, змеиные тела идеально подходили для подземных маневров; они были готовы к неординарным действиям.

Спустя минуту Монти доложил в личный канал сквозь вой помех:

— Вышли на позицию возле Туманного леса!.. — раздался его голос сквозь треск эфира, — отряд к воротам уже должен подойти через…

БА-БАХ!

Взрыв разорвал эфир. В чат ворвались искаженные крики:

— Ворота под обстрелом из камней и огненных вихрей! Трещины расходятся по всему полю! Земля перекопана!

— Барьеры падают! Повторяю, нужна подмога!..

Я увеличила карту. Десятки алых меток расползались по периметру, словно ядовитые жилы.

— Монти, статус! — мой голос перекрыл грохот.

В ответ — только вой сирены. Потом послышался голос:

— Не наше направление, ворота атакованы! Что это было⁈

Обрывки фразы утонули в хаотичном визге голосового потока.

— Нас серьезно атакуют! Я не успеваю ставить барьеры… Прорыв в секторе 7! Сейсмическая активность — 3,7 по шкале!

— Отправляю еще одну бригаду! — я едва услышала голос Монти в чате. — Дал команду выпить все ускорители, через два часа будут.

Табло мигнуло кроваво-красным:

«Север — 0: Запад — 150»

«Думай. Действуй. Решай.»

Мысли метались, как искры, выстраивая тактику за доли секунды.

— Визирь! — мой голос прорвался сквозь шум связи. — Отправляй локальные сейсмические импульсы ко второй линии обороны! Создавай очаги перед зоной провала!

— Лили! — я переключилась мгновенно. — Йодированный туман по секторам! Координируй с Визирем — его удары должны распределиться по всему полю. Организуй обвалы, подними ветра, обрушь волны! Загони их к обрыву!

Она могла укрощать стихии — и делала это с ледяной точностью.

— Цель достигнута, — ее голос прозвучал ровно, как голос машины. — Перед второй линией произошло обрушение. Значительное. Ворота под защитой. Первая линия уже изолирована от подземных атак. Для рукопашного боя они слишком осторожны. Добьем их.

Но система уже засекла новую угрозу: семнадцать биолюминесцентных меток в подземных туннелях.

— Всем к обвалу! — рявкнула я, переключая дроны на тепловизоры и выводя данные в общий чат. — Найти кротов. Уничтожить. Забрать мячи. Лили, магнитную бурю по протоколу «Дельфин» — немедленно!

— Уже работаю. Вижу, на краю поля появились русалы. Теперь понятно, как они так быстро здесь оказались, — доложила Лили, ее голос внезапно потеплел от предвкушения. — На суше они не бойцы. Кажется, появился шанс искупать их в грязюке.

Я переключила трансляцию дронов.

Земля перед воротами обрушилась в искусственно созданный провал, а Лили уже перемещалась к дальней части поля. С флангов подтягивались наши защитники.

— Эрдан, статус! — запросила я, стараясь сохранять хладнокровие.

— Счет 150:0 в пользу «Запада». Потери: Север — 5, Запад — 72, — его голос прозвучал сухо, как сводка новостей.

— У нас потери, — неожиданно врезался в эфир Генерал. — Два дракона и три оборотня. Те, кто прикрывал горный проход. Бой был адским. Но мы его выдержали. Молчал, потому что ваша ситуация выглядела еще хуже.

Монти, который слушал нас, не смог сдержать тяжесть в голосе.

— Значит, сражение шло на двух фронтах, — произнес он, и в его словах впервые послышалась усталость. — Мы убили 72, но пропустили 150 мячей.

Я резко вдохнула, пытаясь обернуть это поражение в стратегию, чтобы найти выход из сложившейся ситуации:

— Если в наших воротах 150 мячей, значит, у них осталось еще 50. Каждый — на два очка. Это наш шанс переломить ход игры! Нужно найти их и не дать закинуть! Генерал, у вас были бойцы с мячами? Лили, что у вас?

И тут голос Лили — довольный, немного охрипший:

— Генерал, забудь! Убили около сотни, и сканер Ясона показывает, что в туннелях ровно пятьдесят мячей противника. Ждем таханцев, чтобы они провели подземные работы для их извлечения. Все кроты и русалы мертвы.

Я не могла поверить своим ушам, когда она произнесла это.

— Они перебросили через реку ВСЕ командные мячи! — воскликнула я, не в силах сдержать эмоций. — Генерал, ускоряйтесь! Мячей больше не будет на вашем пути! Команда два — забираем мячи и направляемся мигом обратно!

Выйдя из чата, я заметила приближающегося ко мне Монти. Он выглядел растерянным и, казалось, не знал, с чего начать разговор.

— Да расслабься, — с улыбкой проговорил Эрдан, хлопнув Монти по плечу и подходя к нам. — Все под контролем. У команды «Запад» уже не осталось мячей, нам только нужно забить наши двести голов и еще пятьдесят в ворота соперника — умноженные на два. Задача сложная, но мы справимся. Главное, чтобы счет оставался неизменным… ну, если только нас не порвут в клочья у чужих ворот.

— Угу, — буркнула я, не разделяя его энтузиазма.

— Как говорит Дохляк: «Математика решает все», — ухмыльнулся Эрдан, пытаясь не поддаться моему пессимизму.

— Не думаю, — покачал головой Монти, по-прежнему выглядя серьезным. — Мне все это кажется не тем, чем кажется. Атака соперника, по-моему, не имела целью реальную победу. Они явно шли наугад, но, похоже, у них были совсем другие планы. Это не наша победа, и не их… как бы это глупо ни звучало сейчас. Все настолько прямолинейно, что даже настораживает.

— Я с Монти согласна, — кивнула я, чувствуя, как во мне вновь нарастает напряжение. — Все не так просто, как кажется. Противник гораздо умнее, чем мы думали.

Внутри росла уверенность: мы недооценили соперника.

— И что с того? Все равно они проиграют, — вставил Богдан, подходя и перехватывая обрывки нашего диалога.

— Вопрос в другом: сможем ли мы сами забить? — задумчиво произнес Монти, словно погружаясь в себя.

— Противник и так остался почти без половины бойцов. Конечно, забьем! — возразил Богдан, уверенно хмыкнув.

— Все гораздо сложнее, чем кажется, — тихо сказала я, опуская взгляд, прокручивая в голове каждую деталь произошедшего. — С нами играет не тот, кто просто идет напролом. Это стратег-психопат, просчитывающий не только свои шаги, но и наши. Он жонглирует планами, как будто для него это обычные мячи.

— То есть ты думаешь, что основной бой будет у ворот, а сейчас нам поддались, чтобы мы расслабились? — уточнил Эрдан.

— А разве я не права? — ответила я вопросом на вопрос. — Ты и Богдан уже ликуете… но это ошибка.

— Почему ты думаешь, что он психопат? — спросил Богдан, слегка нахмурившись.

— Потому что я это чувствую, — ответила я с тихой уверенностью. — Вся их игра в этом сезоне кажется тщательно спланированным сценарием, словно она создана специально против нас. Уверена, их главный ход припасен к финалу. Все, что они делали до этого — в том числе и та странная игра с «Востоком» — было лишь ловушкой для нас. Разумеется, мы знали их состав, их тактики, и строили план согласно этим ожиданиям. Это стандартный подход. Но они вдруг выставили совершенно других игроков.

— Это как прийти на матч с «Интер Майами», где играет Лионель Месси, а оказаться лицом к лицу с «Аль-Насром» и Криштиану Роналду. Или наоборот. Совсем разные команды — кардинально иной стиль, иные преимущества, — привел пример Богдан.

— Именно так! — согласилась я.

— Я считаю, что такие маневры должны регулироваться правилами, — добавил Эрдан, недовольно махнув рукой.

— Только представьте — кто способен собрать целую новую армию? — задумалась я, ощущая, как беспокойные мысли складываются в одну мрачную картину. — Почти пятьсот человек извне. Их координировали, обучили, выстроили стратегию: и все это — чтобы разрушить наши планы.

— Мы-то с трудом собрали новую команду, — встрял Монти. — И сколько мороки было ее обучить, сблизить, разучить команды — сплошная головная боль!

— А здесь, — подхватила я, — за считанные недели появилось две совершенно разные команды, даже навыки ни у кого не совпадают! Одних бросили против нас на износ, других берегли для удара у ворот…

Я умолкла. Боль и обида накрыли волной; на секунду мне захотелось, словно девчонке, расплакаться. Но я едва удержалась. Я была командиром. Значит — мне не дозволено впадать в отчаяние, иначе остальные почувствуют тот же надлом, и тогда всей команде конец.

Я всегда гордилась умением держать в голове десяток планов одновременно. Обычно это работало безупречно. Но сейчас… сейчас я явно что-то упустила.

Уже в первые минуты навалилась эта тягостная, будто нарочно растянутая тишина. Мне следовало насторожиться, проанализировать ситуацию, — но вместо этого я позволила себе утонуть в сладких грезах о триумфе, о том, как блестяще сработает моя стратегия.

А потом всплыло эхо. То самое — предательство.

Оно до сих пор не отпускает. Эта память стучит в висках тупой болью, заставляя вновь и вновь переживать моменты прошлой гибели. Перед глазами встает то жуткое лицо… Лицо моего убийцы.

Меня качнуло — внутри.

Мысли не собраны, внимание рассеяно с самого начала — и соперник этим мастерски воспользовался.

В сознании мелькали обрывки воспоминаний: наш перелет над рекой… Совершенно чистый ручей. Но ведь там, в глубинах, глубоко под водой, прятался противник! Или нет…

«Предчувствие» яростно билось, мигая в углу моего интерфейса, но я заглушила его — списав на нервы, не стала анализировать. Роковая ошибка.

— Русалы, кроты… — я с силой сжала виски, пытаясь собрать мысли воедино. — Кто еще будет стоять у их ворот?

Голос звучал хрипло, будто он принадлежит кому-то другому. Я продолжила вслух, методично перебирая варианты:

— Считаем ресурсы: нас атаковали сотня бойцов — мы отбились. У ворот — еще сотня, плюс сорок шесть защитников…

— Но как они успели перебросить силы? — спросил Монти.

— Русалы… Они транспортировали кротов под водой. Воздушными куполами, — губы сами сложились в горькую усмешку. — Точно как русы в Бездне, когда помогали мне.

Я задумалась. Вдруг что-то щелкнуло в сознании. Резко открыв закодированный канал, я обратилась к Генералу:

— Генерал, кто был у вас противником в горах? — спросила я, стараясь уловить малейшую реакцию.

— Мелочь. Несколько бойцов и крылатая нечисть, — прозвучал его ответ. — Хотя дрались они отчаянно.

Отключив связь, я встретилась взглядом с командой. Их растерянные лица говорили больше, чем любые слова.

— Вот вам еще одно доказательство того, что все не так, как кажется, — задумчиво произнесла я, углубившись в свои мысли. — Мы должны быть начеку. Ловушка еще не захлопнулась.

— Ты думаешь, они все еще держат козыри в рукаве и дразнят нас, подсовывая второстепенных игроков? — с сомнением спросил Богдан.

— Подумай… Слабая команда, встречающая в горах большую армию Генерала там, где должны быть основные составы… Все спланировано, чтобы мы расслабились. Они отвлекают нас, и я уверена: подготовили что-то более серьезное, — размышляла я вслух, словно отвечая самой себе.

— А вдруг нет? Может, вторая команда «Запада» действительно слабая, а стратег этой схемы ошибся? — предположил Богдан.

Монти фыркнул:

— Вот так мы и проиграем — если будем верить в их ошибки.

— «Запад» против «Востока» задумали такую сложную схему, а в финале вдруг совершили серьезную ошибку с нашей командой? С учетом того, что они изучили наш новый состав досконально? Нет, я так не думаю, — ответила я, сдерживая раздражение.

— Тогда что делать? — Богдан выглядел растерянным.

Мой голос прозвучал ледяным:

— Разведка, — отрезала я и открыла общий чат всех наших групп. — Все, кто может использовать невидимость, — немедленно к их воротам. Жду доклада как можно скорее. Генерал, часть второй группы — ускорьтесь, мы вас ждем.

Внутри все кричало об опасности. «Предчувствие» теперь горело кроваво-красным, рисуя в сознании кошмарные образы того, что могло ждать нас у вражеских ворот.

Надо было прийти в себя, успокоиться. Поэтому я отошла от команды, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Не отпускало чувство, что меня мастерски провели. Всю эту игру я позволила сбить себя с курса, затуманив разум гневом, переживаниями, ложным триумфом. Гордыня затмила мне глаза, а я даже не заметила. Я ненавидела себя за беспечность, за то, что проглядела очевидное. Нужно было понять, какой ход ждать дальше, и восстановить холодный расчет — прежде чем нас отправят в еще одну ловушку.

— Холодная голова… Все должно быть с холодной головой, — повторяла я себе как мантру.

Стоп! Все уже случилось. Какой смысл корить себя за то, что споткнулась? От этого ничего не изменится! Нужно делать выводы. Выводы — и никаких сожалений. Все, что происходит, только на пользу. Прими это. Точнее, попробуй хотя бы принять, что провалилась в первом акте этого грандиозного спектакля. Но не позволь наломать дров во втором! Так-то лучше! Теперь главное — переиграть их. Кто стоит против меня? Кто обладает столь изощренным умом? Кто мог так виртуозно выстроить столь сложные ходы?

Я сжала кулаки, чувствуя, как по спине пробегают ледяные мурашки.

— Ходы… — прошептала я, и голос мой прозвучал чуждо. — Слишком уж знакомые. Слишком… мои.

Земля вздрогнула под ногами.

Сначала — легкая дрожь, будто гигантский зверь потягивается во сне. Потом — удар, выбивающий почву из-под ног. Я рухнула на колени, цепляясь пальцами за трескающийся грунт.

— Мы в опасности, — сорвалось с губ, когда «Предчувствие» вспыхнуло кроваво-алым.

Мир вокруг исказился, стал чужим, ненастоящим. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвет грудную клетку. Я метнула взгляд в сторону.

— ОСТОРОЖНО!

Голос Эрдана прорвался сквозь грохот, но уже было поздно.

Земля ушла из-под ног.

Я провалилась вниз с такой силой, будто сама планета отвернулась от меня. Воздух вырвало из легких. Темнота. Давление. Ощущение, будто тебя перемалывают в мясорубке миров.

И вдруг — удар.

Я распласталась на холодной поверхности, дыша через боль. Глаза медленно привыкали к полумраку…

Надо мной нависала сырая земля, словно сама тьма сгустилась в плотную массу. Подо мной — холодная каменная плита, впитывающая тепло моего тела. Я медленно приподнялась, ощущая, как каждая мышца протестует против движения. Тьма была настолько абсолютной, что казалось — я ослепла. Воздух стоял неподвижный, густой, словно мир замер в ожидании чего-то ужасного.

И тогда раздался его голос — знакомый, как острие ножа между ребер:

— С тобой, конечно, не соскучишься. Но не торопись — представление только начинается!

Я резко обернулась, и тьма вдруг вспыхнула алым.

Астарот.

Он стоял, окутанный живым пламенем, которое лизало его фигуру, но не причиняло вреда. Огонь отражался в его глазах — двух угольках, горящих в глубине преисподней. В этот момент все пазлы сложились с жуткой ясностью.

Конечно. Кто еще мог вести эту игру с такой изощренной жестокостью?

Я почувствовала, как ногти впиваются в ладони.

— Ни капли не сомневалась, что это ты, — мой голос прозвучал ледяной гладкостью, хотя внутри все горело.

Астарот лишь чуть приподнял бровь, его губы растянулись в усмешке, полной обещаний.

— Я думала, ты без ума от меня… — продолжила я, нарочито томно скользнув взглядом по его фигуре. — Но, кажется, безумие было твоим спутником задолго до нашей встречи.

Пламя вокруг него вспыхнуло ярче, будто отвечая на мои слова.

Его взгляд скользнул по мне, словно раскаленный клинок по обнаженной коже. Я чувствовала, как он смакует мою ярость, разбирает по кусочкам мое раздражение — привычный, ненавистный ритуал. Под этим пронизывающим взором кожа запылала, но я лишь выше подняла подбородок. Не дам ему такого удовольствия.

— Как же я скучал по твоим колкостям, — слова капали с его губ, как мед, смешанный с ядом. Он медленно облизал нижнюю губу, и в этом жесте читался вызов. — По этому острому… неукротимому язычку.

Его игривый тон заставил мои нервы натянуться, как струны. Я знала эту игру, знала ее правила. Для него это был лишь способ в очередной раз доказать свое превосходство. Сломать. Унизить.

Но я не стану легкой добычей.

Астарот внезапно отвернулся — лишь на миг. Затем молниеносный разворот, и он уже здесь, вплотную. Его руки, сильные, как стальные капканы, сомкнулись на моей талии, притягивая так близко, что я почувствовала жар, исходящий от его тела.

Я попыталась вырваться — тщетно.

Он контролировал каждый мой мускул, каждый вдох. Его глаза потемнели, наполнившись чем-то диким — яростью и желанием, сплавленными воедино.

— Не… — выдохнула я, но было уже поздно.

Его губы обрушились на мои, жгучие, как открытое пламя. Я стиснула зубы, сопротивляясь, но волна жара накрыла с головой. Огонь разливался по венам, расплавляя волю, превращая протест в тлеющие угли.

Мои пальцы впились в его плечи — чтобы оттолкнуть или притянуть ближе, я уже не знала. Сопротивление таяло с каждой секундой, и наконец я ответила на поцелуй с той же яростью, с какой только что боролась.

Мы были как два клинка, скрестившихся в смертельном танце — и в этом неистовстве было нечто… освобождающее.

Мир вздрогнул и перевернулся. Я вырвалась из его объятий, ощущая, как реальность буквально стекает с меня, словно ртуть. Сделала шаг назад — и почувствовала под ногами хруст чего-то хрупкого. Пепел.

Мы были уже не там, где начался этот безумный танец.

Передо мной раскинулся пейзаж, будто сошедший со страниц апокалиптического пророчества. В самом центре этого ада возвышалась гора — черная, как грех, с острыми пиками, рвущими кровавое небо. Воздух дрожал от жара, каждый вдох обжигал легкие. Лава, словно живая река, извивалась у подножия, пожирая все на своем пути.

И посреди этого хаоса — она.

Чудовищное ложе из черного железа, раскаленное докрасна. По его изголовью извивались узоры — замершие в вечной пытке демоны. И на этом проклятом троне, среди пламени и боли, я разглядела две фигуры.

Мы с Астаротом.

Как обрывки кинопленки, всплывающие из глубин памяти. Как будто я перелистывала страницы собственной души, написанные кровью.

Нет, не я…

Это была Астарта — моя тень, моя погибель, — развалившаяся на шелках цвета застывшей крови. Ее сине-черные волосы стекали по подушкам, словно река тьмы. А глаза… Глаза, полные запретных клятв, неотрывно следили за Астаротом.

Он восседал рядом, и в каждом его движении читалась власть — холодная, безжалостная, как удар кинжала.

Картина передо мной дышала такой животной страстью, что в груди заныла пустота. Это было не просто интимно — это было кощунственно. Слишком откровенно. Слишком… мое.

Нет… нет, нет!

Это не видение.

Это моя память. Астарот показал мне кадр из нашего давнего прошлого… Нет, не из нашего — из ее прошлого, из той жизни, чья душа когда-то была мною.

Они были единым целым — два демона, сплетенные в танце страсти и разрушения. Все в них кричало о ярости, переходящей в безумие, о любви, граничащей с ненавистью.

Этот союз был рожден в пламени — и пламя же пожирало их изнутри.

Я не могла пошевелиться, не могла отвести взгляд.

Астарта тянулась к Астароту, как грешник к своему падению. Их движения были идеально синхронны — словно они читали мысли друг друга.

Ее когти впились в его плечи, оставляя кровавые дорожки. Его мышцы напряглись, будто он готов был разорвать ее на части — или сам разорваться от напряжения. Тело Астарты горело так же ярко, как его. Она обвила его бедра ногами, прижимая к себе, их дыхание напоминало ветер в раскаленной пустыне. Жадные прикосновения Астарота скользили по ее коже, заставляя ее изгибаться и стонать. Их губы встречались в жестоком угаре, сливаясь в потоке поцелуев.

Астарта позволила ему раствориться в каждом миллиметре себя. Его ласки перестали быть осторожными — теперь это было поглощение, жажда, пожирающая ее сущность. Она пылала, ее кожа впитывала неукротимое пламя.

И тогда я услышала — два сердца, бьющиеся в такт.

Один ритм.

Одна судьба.

Я больше не могла это выносить.

Слишком пылко. Слишком подлинно. Слишком… дико.

Горячая волна отвращения, ревности и какого-то грязного любопытства накатила на меня, заставляя сжаться изнутри. Я резко отвела взгляд, пытаясь найти в этом чужом мире хоть какой-то смысл. Астарот стоял за моей спиной, вынуждая снова развернуться и наблюдать эту злосчастную сцену страсти. Его глаза… в них, сквозь привычную холодность, мелькнуло что-то неуловимое.

Грусть? Растерянность?

— Я скучаю по тебе, — прозвучал за моей спиной его голос — низкий, хриплый, пронизывающий до костей. — Ты мне нужна… как никто другой.

Словно невидимая рука сжала мое сердце, оставляя лишь пустоту. Эти слова были не для Астарты — они предназначались мне.

Я открыла рот, чтобы ответить, но мир внезапно рванулся в сторону. Невидимая сила схватила меня и потащила прочь, вырывая из этой реальности. В глазах помутнело. Тьма сгустилась, обволакивая словно вязкий дым. Где-то вдали мелькали вспышки — яростный белый свет, рвущийся сквозь черноту.

А потом…

Голоса.

Настоящие.

— Очнись! Что с тобой⁈

Чей-то испуганный шепот пробился сквозь туман в моей голове. Заботливый. Тревожный. Такой… живой и знакомый.

Тьма отступила. Свет наконец пробился, и реальность ожила перед моими глазами. Надо мной склонился Эрдан — на его лице застыла смесь облегчения и волнения.

— Она очнулась! — радостно крикнул он, обернувшись к кому-то позади меня.

— Слава богам… — с облегчением вздохнула Клавдия.

Я почувствовала, как крепкие руки обхватили меня, прижимая к груди. Это был Дима. Его тепло заставило мое замерзшее сердце чуть оттаять.

Все еще слабая, с трудом приходя в себя после видений, я с трудом поднялась на ноги. Давящий туман, окутывавший сознание, медленно рассеивался. Мир вокруг казался размытым, будто я смотрела сквозь мутное стекло.

Я вцепилась в Диму, вдыхая его знакомый запах — он стал якорем, возвращающим меня к реальности. Осмотревшись, я поняла: внешне все было как прежде, но внутри бушевала буря. Казалось, огонь и хаос того ада все еще пылали во мне, превращаясь в клубок эмоций, не желавших утихать.

Ноги снова подкосились, тело будто лишилось сил. Эрдан тут же подхватил меня, усадил на землю. Дима обнял крепче, чем обычно, и я, ощущая себя беспомощной, прижалась к нему, закрыв глаза, чтобы перевести дух.

— Ты просто рухнула без сознания, будто тебя выключили, — сказал Эрдан, вглядываясь в мое лицо.

Я глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь:

— Это был Астарот… — прошептала я, избегая взглядов. — Он помогает команде «Запада». А что они готовят у ворот — даже боюсь представить. Он умен, хаотичен… — мои слова звучали глухо, путаясь.

— Что он сказал тебе? — спросил Эрдан. Едва уловимая дрожь в его голосе выдавала напряжение.

Я молча опустила голову. Внутри что-то вспыхнуло — будто тлеющие угли, раздутые ветром. По телу пробежала волна жара, тут же сменившаяся ледяным холодом, а вместе с этим накатила волна смущения и обжигающих воспоминаний. Неожиданно меня охватило острое желание вернуться туда, в тот безумный мир, который и пугал, и манил. Я резко встряхнула головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли.

Но в этот миг Дима прижал меня крепче. Его тихое, теплое присутствие мгновенно погасило внутренний пожар. Я подняла на него взгляд — он был затуманен, я едва различала силуэты. Голова кружилась, но в его объятиях мир хоть немного приобретал устойчивость.

Я поняла: больше нет сил бороться с этой тьмой внутри. В отчаянии я мысленно взмолилась всем богам, которых могла вспомнить. «Помогите», — прошептало сердце, а руки сами крепче сжали того, кого я уже давно считала своим ангелом-хранителем.

«Астарот знал, что делал, — мелькнуло в голове, — он сеял сомнения, пытался утянуть в хаос». Но он не учел одного — Диму. Моего сына, который вытаскивал меня из омута безумия снова и снова. Его любовь стерла яркие, пугающие образы того мира, очистила разум. Пелена перед глазами рассеялась так же внезапно, как и появилась.

— Важно не то, что он сказал, а зачем он здесь, — наконец прозвучал мой голос, твердый и спокойный.

— Но он должен быть в тюрьме! — Клавдия почти взвизгнула от возмущения. — Ты видела его проекцию? Бастет же проверяла подземку — там усилена защита!

Я замерла на мгновение. Мысли спутались в хаотическом водовороте, и я судорожно цеплялась за обрывки догадок, пытаясь найти ответ:

— Думаю… дело во мне, — едва слышно прошептала я. — Где-то я ошиблась, что-то упустила… Но что именно?

Разум лихорадочно перебирал воспоминания, но Эрдан опередил меня:

— У него есть доступ к твоему сознанию! Ты сама впустила его… нужно только понять, в какой момент, и закрыть ему проход.

В голове резко зазвенело — будто тревожный колокол, подтверждающий его правоту. Где? Где ответ? Я не понимала до конца, но чувствовала — ключ где-то здесь.

— Все сложнее, чем кажется, — я встретилась с Эрданом взглядом и устало покачала головой. — Это часть чего-то большего… хитросплетенного плана. Если бы только найти недостающие звенья… — Мой голос звучал рассеянно, будто я говорила сама с собой, продолжая мысленно складывать пазл. Что я упустила? Какие детали не учла?

Тишина. Каждый погрузился в свои мысли.

Но меня уже занимало другое — данные разведки. Я ждала их с нетерпением, зная: только они прольют свет на замыслы Астарота.

Вскоре мы собрались в походном шатре. Монти, дождавшись моего кивка, развернул отчет:

— У ворот в основном горгульи — крылатые твари из живого камня. Вместе с ними — несколько сильных магов и элитных бойцов. Игроков около пятидесяти, остальные рассредоточились по окрестностям, разбившись на группы.

Он замолчал, медленно переводя взгляд с одного командира на другого, давая им прочувствовать тяжесть своих слов. Его пальцы нервно постукивали по разложенной на грубом деревянном столе карте.

— Поле… — он сделал паузу, — все поле перед воротами — сплошная смертельная ловушка. Раньше был лишь один окоп у входа. Теперь — целая сеть траншей, опоясавших весь периметр. Глубже человеческого роста. Шире, чем может перепрыгнуть даже горгулья. И заполнены они… — он сжал губы, — чем-то едким. Жидкость густая, маслянистая. Запах… — он сморщился, — смесь серы и разлагающейся плоти.

— Знакомо… — мой голос прозвучал чужим, дребезжащим, будто из далекого тоннеля. Я моргнула, пытаясь понять, откуда у меня это знание. Слова выскользнули сами, без моего участия, словно кто-то другой воспользовался моими губами.

Вокруг кипели споры — голоса командиров сливались в гулкий гомон. Для меня же они звучали приглушенно, будто сквозь вату. Мои пальцы сами собой потянулись к губам, когда я почувствовала, как они растягиваются в улыбке. Не в моей улыбке.

По спине пробежала холодная дрожь.

Я… Я теряла себя. Сознание отступало, как прилив, оставляя после себя только пустую раковину, в которой звенел чужой смех. Мое тело больше не слушалось меня — я могла лишь наблюдать, как оно двигается и говорит без моей на то воли, будто я стала зрителем в собственном театре.

Стекло. Толстое, мутное стекло отделяло меня от реальности. Я стучала в него изнутри, но звук не проходил. Все там, снаружи, даже не подозревали, что настоящая я уже почти… почти исчезла.

А на моем месте осталось Нечто.

И оно улыбалось.

Гул в висках нарастал, превращаясь в оглушительный рев. Я впилась ногтями в ладони, оставляя кровавые полумесяцы на коже — эта боль стала единственным якорем в бушующем море хаоса.

Похоже, все стихло. Я вновь была собой.

И тут перед глазами замелькали обрывки чужих воспоминаний.

Это напомнило Бездну. Тот момент, когда я впервые ощутила Геннадия-ящера — когда воспоминания ворвались в меня, как весенний паводок, смывая границы между Астартой и мной. Ее боль стала моей болью, ее любовь — моей любовью. Я смотрела на Гену ее глазами, и в этом не было дисгармонии — только слияние, словно две реки, встречающиеся в одном русле.

Но сейчас… Сейчас все было иначе.

Два потока сознания сталкивались во мне, не смешиваясь, а вытесняя друг друга. Чужие воспоминания не становились частью меня — они ложились поверх моего «я», как лезвие косы, безжалостно отсекая все лишнее. Каждый образ, каждая эмоция ощущались как насильственное вторжение.

Голова раскалывалась от этого хаоса. Чужие чувства — острые, как битое стекло; посторонние мысли — липкие, как паутина. Воспоминания, которым не было места во мне.

Нет. Мои? Или не мои?

Это было словно читать чужой дневник, написанный собственной рукой. Смотря в зеркало — видеть незнакомое лицо. Дышать воздухом, обжигающим легкие.

Я сжала виски пальцами, пытаясь вытеснить этот кошмар. Но чужая память продолжала пульсировать в моих венах, настойчивая и ядовитая, как яд, для которого не существует противоядия.

А потом началась борьба. Две памяти, два потока сознания схлестнулись внутри, словно сталкивались миры в миниатюре.

Я понимала, что это все еще я, но во мне уже возникло нечто чуждое — оно вросло в память и стало частью меня. Я перестала различать, где мои воспоминания, а где чужие. Картины прошлого возникали с такой отчетливостью, будто внезапно вспомнила что-то давно забытое.

Меня бросило в жар. Руки сами потянулись к голове, пытаясь найти хоть каплю облегчения. Это было невыносимо ново: будто чужое сознание прорвалось в мой разум, насильно внедряя воспоминания, мысли, эмоции. Все переплелось в сплошной клубок.

Мысли теряли четкость, размножались голоса: — Одни змеились ядовитыми шипениями, — Другие резали ледяной сталью, — Третьи обволакивали липкими намеками.

Они спорили, толкались, жужжали в черепе, заполняя каждую щель сознания.

Словно это я сама и думала, и вспоминала, — но в то же время кто-то другой управлял мной изнутри.

Сердце бешено колотилось, готовое разорвать грудную клетку. Я сжалась в комок, пытаясь вернуть контроль. Сквозь адский гул мысленно выкрикнула:

«Уходи! Прекрати! Это мой разум, не твой!»

Не зная, к кому обращаюсь, я вдруг почувствовала, как зной отступает. Боль сменилась пульсирующей тяжестью. Глубокий вдох — и я снова здесь, цепляюсь за реальность.

Хотя… стоп. Что-то знакомое мелькнуло. Точно — это оно. Нужная информация. Я прокрутила воспоминания в себе (а они уже стали частью меня) и, наконец, увидела то, что искала.

« Астарта, ты помогаешь мне или пытаешься занять мое место?» — мелькнуло в голове.

Глупый вопрос. Она не подселенец. Она — это я. Точнее, я — это она, только с потерянной памятью, новым опытом и иными ценностями.

Но теперь, вобрав в себя контроль, я уже точно знала, что делать дальше.

— С тобой все в порядке? — Голос Эрдана окончательно вернул меня в реальность. Его пальцы сжали мою руку, а взгляд изучал меня с молчаливой тревогой.

Я коротко кивнула. Внутри же предчувствовала: чужое сознание еще вернется. Но пока победа была за мной.

— Вроде бы да, — ответила я, пряча метаморфозы разума за нейтральной маской.

Картина сложилась с пугающей четкостью. Чужие воспоминания, мимикрирующие под мои, выстроили в голове пазл с гиперреалистичной детализацией. Оставалось лишь озвучить то, что теперь стало очевидным.

— Слушайте внимательно и не перебивайте, — сказала я вдруг изменившимся, почти приказным тоном.

И самое странное — мне это не показалось странным. Зато моих друзей насторожила моя интонация.

Включив общий канал, я начала видеотрансляцию для всех участников команды «Север»; голос звучал ледяно:

— Нужны добровольцы, готовые к самопожертвованию.

Сознание лихорадочно генерировало план. Безумный. Брутальный. Чужая память активировала глубинные слои мышления — в особенности слот «Военное дело/тактика», взлетевший уже до 71 уровня. Цифры пульсировали на периферии зрения, превращая хаос в четкие алгоритмы.

— Предупреждаю сразу, — мой голос звенел, как лезвие по стали, — все вы умрете. Шансов дойти до ворот живыми — ноль целых, ноль десятых.

Тишина в канале сгустилась до состояния черной дыры. Я продолжила, рассекла ее:

— Разведданные нас обманули. Это ловушка Астарота — «Цепная реакция». Ее механизм — в каскадном триггере: мины расставлены с шагом в пять сантиметров. Один неверный шаг — и волна подрывов прокатится вниз по всем глубинным слоям.

Я дала им три секунды на осознание — ровно столько, сколько требовалось моему перепрограммированному сознанию для расчета траекторий.

— После детонации начнется вторая фаза. Все поле накроет энергосетью, а из дренажных каналов хлынет коррозийная кислота. Ваша броня? — я усмехнулась. — Максимум семнадцать секунд. Потом — только мясо и кости.

Цифры вспыхивали перед глазами, складываясь в жутковатую мозаику:

— Чудом выживших ждет третий акт. Фазовые пилы — три тысячи оборотов в минуту. Они не режут, а испаряют материю на молекулярном уровне.

Пальцы непроизвольно впились в ладони, когда я произносила финальный аккорд:

— Четвертый уровень остается загадкой. Но Астарот всегда добавляет… художественный штрих. Гравитационный коллапс? Нейронный вихрь? Выбор за ним. Но помните: истинное бесстрашие рождается только по ту сторону рациональности.

Тишина в канале стала осязаемой.

Да, смерть здесь была условной. Мы ведь в игровом мире. Но то, что я предлагала… выходило за рамки стандартного респауна. Добровольцам предстояло пройти весь цикл распада — от растворения плоти кислотой и разрыва тела на куски до последующего атомного разложения в мясорубке. Смерть будет реальной физически — болезненной и мучительной. Осознанно решиться на такое мог только тот, в чьем сердце есть доля безумия.

Но там, где нет безумия, не бывает и отваги.

Я наблюдала, как в канале вспыхивают индикаторы голосовой активности. Кто-то сглотнул, кто-то незримо для меня переступил с ноги на ногу. А потом…

Первый сигнал. Второй. Третий.

Они соглашались.

Безумцы. Герои. Живые щиты для остальных.

Мое новое сознание холодно анализировало их мотивы, в то время как старая я — та, что еще помнила страх, — сжималась внутри от осознания того, на что мы все только что пошли.

— Спасибо! — моя уверенность звучала четко и твердо. — Я другого ответа от вас и не ждала!

Отключив видеотрансляцию, я окинула суровым взглядом командиров отрядов и своих друзей с отвисшей челюстью.

Губы хотели сжаться, но — уж если язвить, так язвить. Власть, тот упоительный момент, когда держишь их жизни на ладони, разливалась горячей волной по жилам. Я ощущала, как их готовность умирать греет мне душу, и позволила себе насладиться этим мгновением чуть дольше.

Пауза. Глубокий вдох. Мурашки по спине.

— То, что вы сейчас сделали… — голос смягчился, но скрытый стальной стержень не исчез, — это выбор не игроков, а легенд. Тех, кто рвет шаблоны. Кто ставит на кон козыри, когда другие прячут карты за пазухой.

Взгляд скользнул по бледным лицам в шатре, по мерцающим аватарам на экранах. Пусть прочувствуют этот момент — миг, когда страх переплавляется в нечто большее.

— Вас назовут безумцами. Нас — отчаянными. Но именно такие решения, — пальцы невольно сжались, — перекраивают реальность.

Последняя фраза вырвалась с ледяной четкостью:

— Каждый, согласившийся, уже выиграл. Теперь — только хладнокровие и точность. Шанс не ждет.

А внутри… А внутри бушевал адский коктейль: триумф, отдающий горечью, ответственность — тяжелая, как свинцовый плащ, и странное щемящее чувство, которого не должно было быть.

Я кивком головы закрепила сказанное в своем интерфейсе и отправила свою речь в текстовом варианте всем остальным игрокам. Пусть растаскивают на цитаты.

Потом снова окинула взглядом круглые и выпученные глаза и добавила лукаво:

— Через час — совещание. Без опозданий. Буду раздавать роли и озвучивать план.

Шаг. Еще шаг. Я вышла, оставив за спиной гробовую тишину.

« Не понимаю. Разве я не лидер? Разве не поблагодарила всех? В чем проблема этих „отвисших челюстей?“» — мелькнуло в голове.

В этот момент ко мне подбежал Дима, надув щеки в наигранном возмущении:

— Мама, мне Гермес язык показывал! — Кудрявая челка подпрыгнула в такт его негодованию. — Клавдия обещала его выпороть!

Сердце растаяло. На фоне стратегического кошмара этот солнечный зайчик смешал все мысли в сладкий коктейль.

— Пупсик ты мой сахарный, — склонилась я к его уху, — а можно маме показать та-а-акой язык? — Демонстративно высунула его, скосив глаза. — Ладно, беги и открутите Гермесу его пищащую башку. Вместо вежливости — на болты!

Дима аж подпрыгнул:

— Ого! Это ж круто! — Уже убегая, крикнул через плечо: — Дохляк обзавидуется!

На краю лагеря, в тени сосны, застыл Эрдан. В его взгляде читалось то ли осуждение, то ли попытка рентгеновского сканирования.

«Опять секреты шепчешь своей тени, Ваше эльфийское Величество? Дверь вот она — не заперта», — фыркнула я про себя и нырнула в палатку, принялась чертить схемы уже неумолимой стратегии.

Ко мне заглянула Бастет.

— Что с тобой не так? — неожиданно спросила она.

Я отложила ручку с блокнотом и бросила на нее надменный взгляд.

— С чего вдруг решила читать мне нотации? Я тебе кто — девочка-подросток? Совсем забылась?

Меня даже немного удивила собственная резкость, но одновременно она казалась оправданной. Сколько можно позволять собой командовать! Хотя, возможно, Бастет вовсе и не заслужила такого тона — мы все-таки сестры, — и тут же в голове всплыли воспоминания о нашем беззаботном детстве. Да, я часто отталкивала ее из страха привязанности: не доверяла, боялась разочароваться…

Стоп! Откуда у меня эти мысли⁈

Тем временем Бастет смотрела на меня с явным недоумением, а затем приблизилась и почти буквально занюхала воздух вокруг меня.

— Ты из-за игры такая, или вообще гадиной стала, как та, что сеяла зло? — ехидно процедила она.

— Бастет… Я не знаю, голова кругом. Мысли… Слишком много воспоминаний. Я запуталась, где мои, а где…

— Астарты? — резко перебила Бастет, широко раскрыв глаза. — Тебе возвращается память, или ее сознание просыпается? Черт, не пойму. Ты явно Дина, но во взгляде — все тот же знакомый спесь и холод… Воительница-одиночка, которая никого к себе не подпускала, лишь бы лишних сил не потратить. Как будто в тебе теперь живут две личности сразу, и не понять, кто кого пересилит.

— А я думала, просто произойдет смена личности, если вдруг она завладеет мной, — пробормотала я, чувствуя легкий озноб по всему телу.

— Когда сущность вселяется — да, одно замещает другое. Но если божество возрождается — все иначе. Его память, весь эмоциональный груз веков наслаивается на твое «я» как новый виток существования. Это не замещение, а скорее трансценденция.

— Давай без философии. Не мешай — не полезу на стены… — недовольно отмахнулась я.

— Когда начались изменения? — проигнорировала мое негодование Бастет.

— Пошла вон! — процедила я сквозь зубы, указывая на выход. — Или спалю хвост!

— Ой, пукан закипел! — донеслось уже снаружи, пока удалялась Бастет.