Астарта. Предназначение. Книга 3

Глава 18 «Я не расстроен тем, что ты мне солгал, меня расстраивает то, что с этого момента я не могу тебе верить» (Фридрих Ницше)

Мы молчали, словно рыбы. Переглядывались, не зная, что сказать. Мысли метались между грубым: «Мы что, ясновидящие?» и попыткой вежливо дать понять, что понятия не имеем, кто к ней свалится с небес. Пауза затягивалась.

Королева изучала нас строгим взглядом — сканирующим, требовательным, будто ждала ответа, которого у нас не было. В голове все еще не укладывалось, как мы здесь оказались, а уж тем более нас не волновало, кто еще норовит влезть в их мир.

Но, конечно же, Эрдан — внезапно вежливый и тактичный красавчик — решил, что именно он спасет ситуацию. С показной серьезностью он начал:

— Ваше Величество, на данный момент мы не можем заявить ничего с уверенностью, — осторожно произнес он, стараясь держать дипломатичный тон. — Мы прибыли из мира Лурапис. Ваши люди, переселившиеся туда, передали весть, что у вас здесь могут быть трудности… и, возможно, вы нуждаетесь в нашей помощи.

Он говорил так уверенно, будто заранее репетировал эту речь, хотя для нас все происходящее было полной неожиданностью.

Королева прикрыла глаза, словно тщательно обдумывая каждую сказанную фразу. Мы замерли в напряжении, следя за ее каждым движением. Тишина в зале становилась почти осязаемой, давящей.

Неожиданно она взмахнула рукой, словно подавая невидимый сигнал, и стражники один за другим покинули комнату. За ними, беззвучно, как тени, исчезли эльфы из нашей свиты. Теперь мы остались с ее величеством наедине. Лишь советник продолжал находиться рядом с королевой, застыв словно статуя, не выказывая ни малейшего признака жизни.

Воздух вдруг стал тяжелым, будто пропитался свинцом. Холодное кольцо сдавило виски, заставив меня инстинктивно взглянуть вверх. В лунном свете вспыхнула паутина магических линий — они переливались, словно танцуя под музыку забытых заклятий.

Еще мгновение — и пространство сомкнулось вокруг, образуя идеальную прозрачную сферу. Ловушку. Под ногами загорелись руны, пульсируя на древней мозаике. Каждая из них дышала силой, от которой свобода растаяла, как мираж. Воздух стал сладковато-удушающим, будто мир наполнился ядом.

Я осторожно вытянула руку вперед. Едва мои пальцы коснулись невидимой преграды, как острое покалывание силы пронзило меня, будто ударило током. Я мгновенно отдернула руку.

— Ну, знаете ли! — воскликнула я, прищурившись и бросив королеве неодобрительный взгляд.

— Возможно, это временные меры, пока я не разберусь с тобой, Астарта, — холодно произнесла она, сверля меня злобным взглядом. Затем, переведя глаза на Эрдана, добавила с укором: — Как ты осмелился привести в наш мир Астарту⁈

— Я… — замешкался Эрдан, явно сбитый с толку.

Королева, словно ведомая мыслями, понятными лишь ее старому, изломанному разуму, перескакивала с одной темы на другую. Она говорила сбивчиво, полностью игнорируя наши вопросы. Вместо ответов мы слышали лишь поток обвинений и нравоучений — что-то среднее между заклинаниями и приговорами о том, как нам жить и кого держать рядом.

— Покинь ее! Она — грязь! Она твоя погибель! — почти прокричала она, сверля Эрдана взглядом, который, казалось, проникал в самую его душу. — Я вижу вашу связь, но ты обязан ее разорвать! Ты наш король, носитель древней души! Ты вернулся, я ждала тебя! Сделай правильный выбор!

Моя челюсть едва не встретилась с полом.

— Ваше Величество, мне кажется, вы что-то упустили, — пробормотал Эрдан, нахмурившись и явно пытаясь отыскать хоть крупицу смысла в ее словах. — Я не ваш сын и уж точно не мальчишка, которому можно указывать, с кем быть и с кем дружить.

Замешательство было написано у него на лице, словно мелом выведено на черной доске.

Королева бросила на него удивленный взгляд, затем перевела его на меня. Ее глаза сузились, и, вновь закрыв веки, она будто пыталась что-то почувствовать или увидеть. Казалось, она напоминала антенну, улавливающую разрозненные потоки информации. Куски мозаики сыпались на нее хаотично: то ей пришел «файл» о какой-то «древней душеньке Эрдана», то о «четырех безбилетниках», затем об Астарте, а потом снова — о зайцах.

«Стопэ, — раздраженно подумала я, наблюдая за ее хаотичным поведением. — Ты ведь не такая древняя и, кажется, не совсем сумасшедшая. Собирай уже эти куски мозаики в единое полотно или просто заткнись и дай нам объясниться. Может, тогда твой кроссворд и получится разгадать».

— Кто эти люди, которые следуют за вами? — резко потребовала она, не скрывая раздражения.

«Опять двадцать пять. Ну все, с меня хватит. Эта игра — „тупо задаю вопросы и не даю пояснений“ — больше не устраивала».

— Может, внесем хоть немного ясности? — резко спросила я, скрестив руки на груди. — Мы у вас здесь в качестве гостей или все-таки пленников?

— Тишина! Здесь вопросы задаю только я! — выкрикнула она, и, взмахнув рукой в мою сторону, попыталась парализовать меня своей магией.

Я почувствовала, как тело начало каменеть, словно превращаясь в стекло. Холодная дрожь пробежала по позвоночнику, мышцы напряглись до боли, а дыхание стало сбивчивым и рваным.

«Да ладно… ну что за напасть?» — отчаяние пронеслось в моей голове, как раскаленная игла.

Но я не могла сдаться. Сосредоточившись, я незаметно провела тонкий заряд молнии через свое тело. Электрический разряд прошел по венам, оставляя за собой ощущение энергии, и я чуть выдохнула. Ура. Вот она, моя силушка. Моя внутренняя магия заработала, как отлаженный механизм.

На самом деле, еще по пути сюда я чувствовала странные внутренние толчки. Это напоминало мне мир Бансара, где, вместо привычных интерфейсов и технологий, сама земля дышала магией. Возможно, здесь все устроено так же. Никаких привычных профилей, все пропитано энергией — от ветра до мельчайших камней. А значит… я могу использовать это. Я могу зарядить свои силы.

Поэтому я заранее пропитала себя магией, как жаждущая губка, еще по дороге сюда. Благо, опыт позволял — я давно научилась не просто собирать энергию, а подчинять ее своей воле. Теперь мощь клокотала во мне, переливаясь через край — словно воды источника, готовые разорвать хрупкую оболочку мира.

Я пустила через тело новый, куда более мощный импульс.

Щелчок. Разлом.

Заклятие, сковывающее меня, треснуло с оглушительным хрустом — точь-в-точь как лед на озере под натиском весны. Подобно звездной пыли, осколки рассыпались у моих ног, словно Вселенная торжественно возвестила о моей победе.

— Не находите справедливым дать мне право ответить? — Лед в голосе заставил содрогнуться даже воздух вокруг. Уголки губ дрогнули. Сухие… Без тени теплоты. Улыбка скорее напоминала оскал.

И королева отступила.

Менее чем на дюйм. Почти незаметно. Но я уловила мгновение слабости, ту самую нить ее сомнения. Однако я не дала себе времени на раздумья. Решение пришло мгновенно — рискнуть. Если эта мистическая преграда не выпускает меня наружу, то, возможно, моя сила сможет пробить ее.

Прежде чем кто-либо успел хотя бы пошевелиться или что-то сказать, моя рука резко взметнулась вверх.

Разряд молнии сорвался с моих пальцев, прорезая пространство и вонзаясь прямо в корону, венчавшую ее голову. Оглушительный треск заполнил комнату, когда головной убор королевы раскололся на куски. Золотые, сверкающие обломки со звоном посыпались на ее волосы и плечи, словно остатки ее былого величия.

Я едва удержалась, чтобы не позволить самодовольной улыбке разрастись шире. Наблюдая за тем, как выражение превосходства испарилось с ее лица, я почувствовала облегчение. Вот он — первый результат. Яркое доказательство того, что мои силы не просто не блокируются барьером, но свободно проникают сквозь него.

— Один — один? Или продолжим? — спросила я, чуть приподнимая подбородок. Голос мой прозвучал твердо, хотя поднятая рука начинала дрожать от напряжения внутренней силы. Магия, бушующая внутри меня, требовала выхода, будто молния, зажатая в порыве грозового облака.

Королева встретила мой взгляд. Ее глаза пылали гневом, но движения оставались до странного спокойными. Она молча стряхнула остатки короны с волос, словно это был не результат моего удара, а досадная пыль. Затем, грациозно поднявшись с трона, она выпрямилась во весь рост.

Ее спокойствие оказалось не просто спокойствием — оно было угрожающим. В каждой детали ее медленных шагов, направленных в нашу сторону, читалась сдержанная, безжалостная сила.

Лишь одним ленивым взмахом ее руки невидимый купол, окружавший нас, рухнул с глубоким, вибрирующим гулом. Пространство вокруг зазвенело, а давление, словно стена придавливавшее мою грудь, пропало.

Она остановилась совсем близко, не мигая глядя мне в глаза.

Ее взгляд был настолько тяжелым, что казалось: еще немного, и он прожжет меня насквозь.

Но уступить сейчас — значит показать слабость. А это недопустимо. Сделать шаг назад — все равно что перечеркнуть хлесткую браваду, которую я только что демонстрировала. Наши взгляды сцепились, словно два острых клинка, ведущих беззвучную, но ожесточенную схватку.

На какую-то долю секунды в голове проскользнула совершенно абсурдная мысль: если бы сейчас кто-то добавил к этой сцене пару сердитых притоптываний, мы бы моментально превратились в участниц какого-нибудь комичного состязания за звание «главной стервы». Я чуть не рассмеялась, но вовремя сдержалась.

— Ладно. Поговорим, — наконец произнесла она, все так же не разрывая зрительного контакта. Ее поза была воплощением вызова, словно она только что ввязалась в соревнование по «гляделкам».

— Я вас внимательно слушаю. Если что, — ответила я с едва скрываемым сарказмом, не дрогнув и не думая отводить глаза.

— Кто же ты все-таки такая? Ты явно не Астарта, это очевидно, — ее голос прозвучал чуть громче, чем надо, как будто она пыталась усилить свои слова силой. Она пристально всматривалась в мое лицо, словно надеялась выловить хотя бы малейшую тень реакции.

— Ну надо же! Вы так проницательны, Ваше Величество! — с ноткой едкой насмешки бросила я. — Запоминайте: меня зовут Дина. Д-и-на. По слогам. Чтобы наверняка.

Ее лицо мгновенно исказилось от возмущения.

— Почему ты разговариваешь со мной без тени уважения⁈ — воскликнула она резко, почти крича. Во вспышке эмоций она даже выплеснула немного слюны в мою сторону.

Медленно вытирая лицо, я ответила с ледяным спокойствием, ни на йоту не убавляя своей упертости:

— Так все же уточните: уважение должно быть как к врагу или как к другу? А то, знаете ли, сложно определиться.

— Пусть будет… как к другу, — ответила она после короткой паузы. В ее голосе сквозила неуверенность, словно она сама не ожидала, что позволит мне так перевернуть ситуацию.

— Тогда, уважаемая… Изольда, так вы нам еще даже не представились, — произнесла я с подчеркнутым уважением, нарочито растягивая окончания слов. Затем изобразила широкую улыбку. — Давайте дружить, а?

Мой тон был едва ли не издевательским, но, между прочим, королева действительно не произнесла даже своего имени, хотя мы вполне прилично ей поклонились. Уважение ведь дорога с двухсторонним движением, не так ли?

— Хорошо, Ди… На! — с явным нажимом и выспренным презрением произнесла Лунария, словно это имя ей физически трудно было выговорить. — Во-первых, меня зовут Лунария. Во-вторых, дружить так дружить. А в-третьих, никогда больше не смей поднимать на меня руку и визжать своим скрипучим голосом! — с каждым словом ее голос становился все громче, резче, пока не закончился громким топотом каблука. Как будто она собиралась поставить жирную точку не только в разговоре, но и в нашем небольшом противостоянии.

Я едва не рассмеялась вслух, но сдержалась. Лишь чуть заметно прищурила глаза, сохраняя вид показного спокойствия.

— Попрошу вас о том же! — ответила я ровным голосом. И, в духе взаимности, так же демонстративно топнула ногой.

— Идет! — огрызнулась Лунария, сердито фыркнула и резко отвернулась. Ее плечи чуть подрагивали от напряжения, но она быстро выдохнула, явно пытаясь вернуть себе самообладание.

Через мгновение она все же обернулась. В ее взгляде впервые мелькнула нотка неожиданной мягкости, как будто все раздражение и гнев растаяли в одночасье.

— Добро пожаловать в наш мир, — произнесла она уже гораздо тише, спокойнее. Ее голос теперь звучал почти гостеприимно. — Идемте. Поговорим у меня. Уверяю, там обстановка куда более располагающая.

Ее резкая смена настроения слегка меня удивила, но я, конечно, не подала виду. Может, это была всего лишь новая маска, еще один элемент игры. Впрочем, игра действительно начинала принимать интересный оборот.

Мы с Эрданом шли за Лунарией, следуя ее уверенной поступи. Залы дворца, через которые она нас вела, были настоящим воплощением изысканности и величия. С каждым шагом я погружалась в мир, где каждый уголок, каждая деталь словно была созданы для того, чтобы завораживать, впечатлять и… внушать уважение.

Здесь все дышало умиротворением. Пространство казалось живым, как будто само оно охраняло тех, кто осмелился переступить его порог. Но умиротворение было обманчивым: это место, с его дворцовыми стенами, пропитанными древностью, хранило куда больше тайн, чем готово было показать.

Воздух вокруг был насыщен запахами свежих цветов и легким, едва уловимым ароматом древесины. В сердце начала зарождаться странная смесь восторга и настороженности. Магия этого места не оставляла сомнений: это дворец был не просто местом, где жили. Это было отражение силы и власти.

— Здесь все не просто красиво, — вдруг заговорил Эрдан, идя рядом со мной. Его голос был чуть приглушенным, словно он боялся нарушить очарование дворца. — Каждая деталь, каждый элемент здесь наполнены смыслом. Для эльфов природа — не просто источник вдохновения, а сама суть их жизни. Они поддерживают баланс всего, что существует. Все взаимосвязано, и каждое действие здесь имеет значение.

Он говорил, а я ловила себя на мысли, что даже мелочи — тихие шаги королевы, шелест ткани ее мантии, случайный взгляд в сторону гобеленов — будто вписывались в ритм этого места. Лунария, шагавшая впереди с грацией кошки, временами оглядывалась на нас. Ее одобрительные кивки, едва заметные движения головы только подчеркивали ее особое положение. Она была здесь не просто владыкой, она была его сердцем.

Я пыталась понять, как воспринимать ее сейчас: как врага или как союзника? Она была непредсказуемой. А это всегда осложняет дело.

Наконец мы оказались у массивных дверей, ведущих в ее покои. Слуги — эльфы с идеальной осанкой и молчаливой грацией, — быстро и бесшумно распахнули створки.

Когда я шагнула внутрь, у меня перехватило дыхание. Это был совершенно другой мир.

Покой королевы одновременно поражал своей утонченностью и ощущением древней силы, будто здесь, за этими стенами, хранилась сама душа ее народа. Солнечные лучи, проникая сквозь витражные окна, разливали на пол орнаменты из света и цвета. Каждый узор на стенах казался живым, а высокий потолок, расписанный сценами эпох, как будто «вздымался» ввысь, в бесконечность.

Здесь все было настолько совершенным и торжественным, что даже дышать казалось кощунством.

Лунария медленно повернулась к нам. На ее лице теперь застыло выражение мягкой силы — властного спокойствия, за которым можно было почувствовать скрытую угрозу.

Я не позволила себе задержать взгляд слишком долго. Это был ее мир.

Королева жестом пригласила нас устроиться на мягком, волнующе роскошном диване с отделкой, напоминающей ветви древних деревьев, а сама с грацией заняла место в изысканном кресле, обитом шелком. Каждое ее движение, даже самое непринужденное, выдавало в ней не только правителя, но и личность, привыкшую к власти.

Ее взгляд был серьезным, но в нем читалась искра любопытства, а голос звучал уверенно, будто она привыкла повелевать, но умела быть деликатной.

— Итак, — произнесла Лунария, плавно выпрямившись, ее осанка оставалась безупречной, — предлагаю начать наше знакомство с чистого листа.

Мы молча кивнули, принимая ее приглашение, и уселись, все еще невольно оглядывая зал, который продолжал притягивать наш взгляд. Здесь каждая деталь, каждый элемент изящества будто соревновались между собой в волшебной гармонии. Пространство, несмотря на всю свою роскошь, не кричало о власти — оно убаюкивало, наполняя ощущением покоя и силы.

Королева, выдержав недолгую паузу, будто давая нам шанс полностью погрузиться в атмосферу ее обители, наконец нарушила тишину.

— Я — Лунария, — ее голос окутывал зал, как шелковая ткань: мягкий, но несущий в себе внутреннюю твердость. — Меранга — наш мир, наш дом. Он был создан много веков назад стараниями Творцов, тех, кто привел нас сюда из мрака и хаоса. Этот мир стал для нас новым началом. Наш народ нашел здесь убежище и, шаг за шагом, создал место, где гармония природы и культуры сливаются воедино.

Она остановилась, ее светлый взгляд, полный силы и решимости, пробежался по нам.

— Центром нашей жизни стал этот дворец, — продолжила она, задумчиво положив тонкую руку на подлокотник. — Он связан с тремя лунами, нашими покровителями, которые отражают суть нашей цивилизации и поддерживают равновесие нашего мира.

Лунария ненадолго замолчала, словно проверяя, насколько мы готовы к дальнейшему. Затем ее голос стал чуть нижем, как будто она опускалась на более личный тон.

— Однако не все так идеально, как это может казаться… — она тяжело вздохнула, ее взгляд стал чуть мрачнее. — Некогда часть нашего народа осталась в Лураписе, мире, который позже стал игровым. Мы отдалились от них, хотя их пути все еще тесно связаны с нашими. Но Лурапис — это чуждый нам мир. Он больше не принадлежит природе… там правит система, для которой мы лишь пешки.

Ее губы чуть дрогнули, и в глазах мелькнула тень старой, едва скрытой боли.

— На протяжении веков наш народ терпел гонения и уничтожение, пока боги не открыли для нас двери в Мерангу. Этот мир стал нашим спасением, подарив нам шанс выжить. Но даже здесь мы не можем быть полностью свободны…

Ее голос приобрел жесткие ноты.

— Вот уже месяц, как в наш мир начали проникать незнакомцы. Они появляются из ниоткуда, словно падают с неба. Их цели ясны для нас — они хотят лишь золота, артефактов и силы. Но то, чего они не понимают — это то, что для нас эти сокровища не просто ценны, — ее голос дрогнул, но тут же снова окреп. — Эти вещи держат наш мир в равновесии. Они пронизаны магической энергией, которая позволяет нам существовать.

Мы молчали, осознавая значение ее слов. Лунария посмотрела на нас так, словно пыталась оценить, каково наше отношение к ее речам, но продолжила, не дожидаясь ответа.

— Если незваные гости продолжат вторжения, если они посмеют прикоснуться к этим магическим реликвиям, последствия будут катастрофическими. Они не понимают их сути. Их алчность способна уничтожить то, что создавалось веками.

На мгновение ее голос стал тише, почти шепотом, но каждое слово отдавалось эхом в наших сердцах.

— Этот мир — наш дом. Наша жизнь, наша история, наша душа. И он бесценен. Мы не допустим, чтобы его разрушили.

Ее слова повисли в воздухе. Они звучали как клятва, как предупреждение и мольба одновременно. Она сделала паузу, давая нам осознать весь вес ее признаний: это было больше, чем просто рассказ. Это был зов.

Мы обменялись с Эрданом взглядами. Лунария ждала нашего ответа.

— Когда я разговаривал с вашими сородичами из мира Лурапис, — решился на разговор Эрдан, — они говорили о Меранге и я тогда думал, что это город. Они не открыли ваш секрет. Сказали лишь что, когда мы будем готовы помочь, они нам покажут путь. За просьбу помочь они присоединились к нам как жест доброй воли. Я планировал после Большой игры переговорить с ребятами. Но вот судьба нас отправила к вам раньше. Ваш мир исследуют в лаборатории, мы пытались помешать и сами оказались тут.

Королева внезапно сомкнула веки… и… замерла. То ли уснула, то ли погрузилась в неведомые нам глубины.

Повисла пауза — густая, тягучая, будто сам воздух застыл в тревожном ожидании.

— Здесь чувствуется что-то особенное, — наконец нарушила я молчание, то ли пытаясь сменить тему, то ли действительно ощущая эту странную перемену. Ее «тонкая душенька», и без того надломленная, казалось, вот-вот не выдержит последнего напряжения. — Будто сама гармония мироздания наполняет пространство вокруг.

На мгновение Лунария резко открыла глаза и посмотрела на меня, ее взгляд стал глубже и задумчивее.

— Ты права, — ее голос прозвучал как шелк, обернутый вокруг стали. — Эта гармония — не просто основа, а сама плоть нашего бытия. Но представь… — ее пальцы сомкнулись в воздухе, будто сжимая невидимую нить, — один слишком резкий рывок… один неверный шаг… и все, что мы знаем, превратится в пыль.

Она медленно разжала ладонь — и в этом жесте было что-то от рассыпающегося песка.

— Дар Творцов стал нашей вечной ношей. Мы не просто хранители — мы последний оплот между порядком и хаосом.

Ее голос дрогнул, с каждым словом становясь тише, а интонации наполнились грустью. Было очевидно, что она говорит не просто о месте их жизни, а о хрупком, безупречном шедевре, который они берегут как самое дорогое.

— И вот, за свою доброту мы заплатили непомерную цену, — продолжила она, и ее голос зазвенел резкой горечью. — Один из тех, кого мы спасли, нас предал. Он обманом похитил одну из наших реликвий.

Лунария подняла голову, ее глаза вспыхнули болью и гневом.

— Без этой реликвии воды, которые наполняют наш мир жизнью, превратятся в яд. А в их глубинах начнут появляться монстры. Эта реликвия — святой ковш ясности, символ нашей защиты и основа нашего выживания. А теперь выясняется, что наш мир находится под микроскопом…

Ее взгляд острее кинжала устремился на Эрдана, когда она произнесла последние слова с явной злостью.

— Ваша медлительность, — резко сказала она, — в принятии решений стоила нам всего. Если бы вы не тянули с решением о помощи, мы бы не оказались так глупо загнаны в эту ловушку!

Эрдан поднял голову, и его лицо напряглось.

— Они не говорили о срочности. К тому же… у нас действительно не было времени, — выпалил он.

Лунария фыркнула, ее голос стал еще холоднее:

— Мы осторожны и не доверяем всем подряд, — сказала она. — Возможно, они проверяли тебя. Знаешь, чтобы понять, можно ли вам доверять, перед тем как открыть правду. Но когда они наконец решили на вас положиться, — она прищурилась, лицо ее стало суровым, — ты отмахнулся от них. И перенес помощь. Это был грубый просчет, Эрдан.

— Я уже объяснил вам, что они не сообщили мне ни сути, ни степени серьезности происходящего. Кроме того, они просили помощи ни у меня, а у Дины, — возразил Эрдан быстро, его голос звучал напряженно. — Поверьте, будь они чуть смелее, мы бы уже давно были здесь.

Лунария вскинула бровь, ее лицо исказило недоумение, смешанное с легкой тенью презрения.

— У Дины? — переспросила она с явным недоверием, ее тон звучал холодно, хотя она старалась сдерживать эмоции. — Это странно. Я бы к ней в жизни не обратилась.

Напряжение в комнате становилось почти невыносимым, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Все это начинало напоминать не разговор, а очередное обвинение. Нужно было вмешаться.

— Да ладно вам уже цепляться, — проговорила я, стараясь разрядить обстановку. Мой голос прозвучал немного небрежно, но этого оказалось достаточно. Лунария бросила на меня короткий взгляд, словно решала — проигнорировать ли мои слова или все-таки принять их как приглашение к ослаблению напряжения.

Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, ее лицо немного смягчилось, но тень от обиды по-прежнему оставалась.

— Этот человек, — вдруг заговорил Эрдан, пытаясь сменить тему, — он из расы цемен, верно?

Лунария задержала дыхание на мгновение, ее глаза слегка прищурились, словно она решала, стоит ли отвечать.

— Да, ты прав, — наконец проговорила она, и ее голос был полон тяжести. В ее глазах застыли гнев и печаль. — Мы нашли его, когда он упал с неба. Он выглядел жалким, потерянным.

Ее голос слегка дрогнул, но она быстро взяла себя в руки.

— Мы, несмотря на нашу осторожность, были гостеприимными и приняли его в свой дом, приютили, как близкого, как одного из нас… — в этот момент она посмотрела на меня (я слегка цыкнула), — и окружили его заботой, помогли восстановиться — он неудачно упал. Подлечили. Но как только он нашел, что искал, и выведал нужную ему информацию — он сбежал, прихватив наш ковш.

— В Лурапис? — уточнил Эрдан, нахмурившись.

— Да, — кивнула Лунария. — Он исчез так же внезапно, как появился.

В ее голосе слышалась пронзительная боль, глубокая обида — словно каждая фраза отзывалась внутри нее, как эхо личной утраты. Было ясно: предательство оставило глубокий шрам, который она не могла ни забыть, ни принять.

После короткой паузы Эрдан снова нарушил звенящую тишину:

— И как вы собираетесь вернуть этот священный ковш?

— Надежда только на вас. У нас ничего не вышло — мы слепы в вашем черном мире. Мы пытались организовать поисковый отряд… — начала Лунария, ее взгляд устремился вдаль, словно она видела перед собой далекое прошлое. — Но тот мир наполнен миражами лжи, магическими атаками, боями клинков… и гниющими орками. Никто из наших не вернулся.

— Магическими атаками? Гниющие орки? — я подняла бровь, не скрывая иронии. — Вы еще скажете, что они живут в пещерах! В мире Лурапис⁈ — мое недоверие граничило с сарказмом. — Вы, случайно, не отстали от событий лет на пятьсот? Это же игровой мир! Там правят технологии, а не магия. И технологии настолько продвинутые, что ваш мир кажется возвратом в каменный век!

Да, да, именно так я считала. Несмотря на великолепие этого мира, я бы не смогла здесь жить. Мне бы не хватало современного духа, прогресса и многих других вещей, без которых я уже не представляю комфорта. Такие миры стоит посещать разве что в отпуск — чтобы отдохнуть от цивилизации и окунуться в их первозданную красоту…

Лунария медленно повернула голову в мою сторону. Ее взгляд остановился на мне, полный удивления и одновременно еле уловимого оттенка снисходительности. Ее выражение можно было бы описать как смесь легкого шока и саркастического недоумения, словно я только что заявила ей, что изобрела колесо заново.

Если присмотреться внимательнее, можно было бы заметить, что изоляция ее народа, скорее всего, длится уже очень долго. Возможно, с тех самых времен, когда они покинули Лурапис после войны. Судя по всему, когда-то давно они приняли окончательное решение полностью оборвать все связи с внешним миром. Теперь их восприятие Лураписа словно застыло где-то в далеком прошлом, будто этот мир замерз во времени, когда он еще не стал ареной развлечений для выживших.

Ну, это их точка зрения. А вот я считаю, что Лурапис — замечательный мир, несмотря на все его странности. Хотя я бы солгала, если бы сказала, что думала так с самого начала. Когда я только попала туда, мои впечатления были далеки от восторга.

— Последние, кого мы отправили, вернулись… — голос Лунарии внезапно понизился. Он стал холодным, почти ледяным, и в нем слышалась смесь жгучей иронии и зловещей серьезности. — … в виде белок-альбиносов, танцующих чечетку под проводами.

Я ошарашенно застыла на месте, пытаясь понять, говорит ли она серьезно или это какая-то нелепая шутка. Но ни одна мышца на ее лице не дрогнула. Это делало ее слова еще более абсурдными и, откровенно говоря, пугающими.

Я закатила глаза, едва сдерживая бурю скепсиса и раздражения. Все это звучало слишком смело и абсолютно нелепо — настоящий бред сивой кобылы. Скорее всего, дело вовсе не в мифических «магических атаках» или «гнилых орках». Просто те, кто отправился туда, нашли себе лучшее применение и не захотели возвращаться в этот унылый и всеми забытый уголок, где даже воздух пропитан серостью — пусть даже и с магическим привкусом. Наверняка они предпочли остаться в Лураписе, а вместо себя прислали каких-то декоративных «игровых» белок. Ну, чтобы здесь было хоть что-то веселое.

Наш мир бурлил жизнью, был насыщен технологиями и предлагал бесконечные возможности благодаря своему игровому интерфейсу. А здесь… Все казалось застывшим, словно это был мир, вырезанный из прошлого, застрявший в собственной изоляции.

Лунария, со своей внезапной серьезностью, отчаянно напоминала мне расу йети. Вернее, одного из магов — как же его звали… Того самого, которого мы уничтожили из-за его разногласий с людьми. Этот индивидуум с фанатичным упорством придерживался теории, что любые новшества несут только зло. Пока его сородичи начали делать осторожные шаги в будущее, он яростно цеплялся за свое устаревшее мировоззрение.

Как и сейчас Лунария.

Она напоминала мне упрямых старцев, которые, несмотря на прогресс вокруг, до сих пор пользуются солнечными часами и при этом жалуются, что те неточны. Вместо того чтобы сделать шаг вперед и принять неотвратимое развитие, они упрямо цепляются за свое прошлое, будто хотят затормозить мир вокруг себя.

Эрдан аккуратно толкнул меня локтем, вырвав из размышлений и напомнив о текущей ситуации. Видимо, мое презрение становилось чересчур очевидным.

Лунария, впрочем, никак не отреагировала на мои мысленные выкрутасы и продолжила говорить, сохраняя холодное спокойствие:

— Несмотря на наши с вами различия и ценности, я надеюсь, раз уж вы здесь, то поможете нам. Вы знаете мир Лурапис и знакомы с его законами — вам проще будет отыскать этого предателя и вернуть нам реликвию.

— Да без проблем! Только вот подскажите дорогу к дому, и мы с радостью отчалим, — тут же поддержала я ее.

— Есть только один путь, — начала она, но затем замешкалась, выдавая скрытую неуверенность, умело маскируемую напускной решимостью. Спустя мгновение Лунария продолжила: — Ну, возможно, их несколько. Я хотела бы, чтобы ты, Дина, вернулась домой одна, принесла нам то, что принадлежит нам, а Эрдан остался здесь до твоего возвращения, — заявила она с непоколебимой уверенностью, словно все уже было заранее решено.

Я задумалась на мгновение, потом позволила себе легкую, почти ехидную улыбку и покачала головой:

— Ну нет. Хотя идея интересная, но я вынуждена вас разочаровать. Я не собираюсь поддерживать ваш энтузиазм. И уж тем более не оставлю вам заложника, — сказала я, бросив короткий взгляд на Эрдана. Он слегка прищурился и едва заметно кивнул, словно подтверждая, что полностью поддерживает мои слова. — Мы вернемся домой только вместе.

Я сделала короткую паузу, внимательно наблюдая за ее реакцией. После чего продолжила уже более мягким, но все еще уверенным тоном:

— И, чтобы мы правильно понимали друг друга: мы вовсе не отказываемся помочь. Я прекрасно понимаю, что доверие — вещь хрупкая, особенно если вас преследовали предательства. Но ведь без веры в других справляться с трудностями становится еще труднее, не так ли?

Ее лицо оставалось каменным, но в глазах на мгновение промелькнула тень чего-то — то ли сомнения, то ли досады. Я скрестила руки на груди:

— У меня лишь один вопрос: каким образом, в принципе, возможно вернуться из вашего мира обратно в Лурапис?

Едва я закончила говорить, ее взгляд пронзил меня настолько, что я почувствовала себя уязвимой, словно она без труда разглядела меня до самой сути, прочитала мысли, о которых и я сама толком не знала.

— Простите, — тихо пробормотала я, слегка кивнув головой. — Не хотела вас задеть. Мы не намерены злоупотреблять вашим гостеприимством. Если мы можем помочь вернуть ваш ковш и разобраться с тем, кто его украл, мы готовы попробовать. Только подскажите, как можно выйти отсюда… например, магическая дверь или что-то еще, что позволит вернуться в Лурапис. Мы не задержимся, обещаю: одна нога здесь — другая там.

Внезапно на столе перед нами с легким всполохом засветилась пергаментная карта. На ней большая стрелка указывала куда-то в сторону лабиринта, а надпись «Нас здесь любят!» выглядела так, будто ее добавил дизайнер миров, чересчур увлеченный самоиронией или давно мечтающий уйти в отпуск.

— Карта будто из какого-то чата квеста, — пробормотала я себе под нос, настороженно вглядываясь в нее.

Эрдан тяжело вздохнул, а в его голосе прозвучала откровенная ирония:

— Ну что ж… Или мы идем туда, — он кивнул на карту, — или остаемся тут варить эльфийский грибной чай до конца времен.

Лунария прищурила глаза, внимательно глядя на нас. Ее лицо все еще выражало холодное, надменное недоумение. Казалось, это мешало ей заговорить сразу, словно она сначала пыталась разобраться в своих мыслях. Но когда она наконец собралась, или вернее, когда вновь получила информацию извне (на мгновение ее глаза закатились, словно она слушала что-то в своей голове), ее голос прозвучал уверенно, как стальной клинок:

— Синий воин, орк, кошка, старец — кто они? — неожиданно спросила она, резко меняя тему разговора.

«Ого, наши-таки прорвались в этот мир!» — подумала я, и эта мысль заставила уголки губ приподняться.

— У вас что, рация в голове? — не удержалась я, с трудом подавляя порыв ироничного смеха.

— Эльфы обладают сильной ментальной связью. Мы слышим друг друга, где бы ни находились, — ответила она, четко чеканя каждое слово. Ее спокойствие оставалось нерушимым, но за ним явно скрывалось ожидание ответа на ее вопрос.

— Угу, ясно. Что касается тех, кого вы описали — они свои, — заявила я, напустив на себя гордую уверенность. — Если вам нужна наша помощь, просто не трогайте их. В таком случае мы спокойно покинем ваш мир, воспользуемся этой карикатурной картой и найдем ваш ковшик.

Лунария медленно покачала головой, словно что-то взвешивая внутри себя.

— Вы не посмеете их тронуть! — резко вмешался Эрдан, его настороженный взгляд был прикован к королеве.

Она перевела на него спокойный, почти отрешенный взгляд.

— Я вовсе не это имела в виду, когда качала головой, — ее голос звучал удивительно ровно, полностью лишенный эмоций, словно происходящее ее нисколько не волновало. — Меня заинтересовала разница в ощущениях от их присутствия и вашего. Они совершенно другие, и в то же время есть нечто общее.

Наступила заминка, в напряженной тишине которой мы с Эрданом обменялись быстрыми, полными тревоги взглядами. Слова королевы будто повисли в воздухе, на мгновение подчеркивая серьезность ее тона.

— Вот в чем разница, — наконец продолжила Лунария, словно обсуждая простой, не терпящий возражений факт: — Даже если прямо сейчас мы уничтожим тех четверых, они всего лишь очнутся в своем мире — в Лураписе. А вот с вами… иначе. Если вы погибнете здесь, то навсегда.

Я ощутила, как ледяной холод пробежал по спине. Мы с Эрданом замерли, переглянувшись друг с другом.

— Карта предназначена для тех, кто присутствует здесь полностью, как наши сородичи, когда они оказываются в этом мире, — начала королева, прищурив глаза, словно пыталась разглядеть что-то невидимое. — Сначала мне показалось, что у вас такая же энергия, но теперь я понимаю — нет. Вы значительно «тоньше», сложнее по уровню. Если попытаться описать ощущения, то ваше существование здесь похоже на отражение. Ваши друзья, напротив, всего лишь копии своих истинных форм.

Она замолчала на мгновение, ее голос становился все холоднее.

— Еще один способ проникнуть сюда…Их стало больше… — проговорила она, словно размышляя вслух. — Я пока не могу понять, как это возможно, но, вероятно, вы знаете, каким образом они смогли это сделать.

Тяжело вздохнув, она вдруг посмотрела на нас с ноткой странного сочувствия:

— Вы в этом мире практически полностью. Грань между этим миром и тем, вашим настоящим, настолько мала, что вы больше здесь, чем там. А значит… если вы умрете здесь, то исчезнете навсегда: ваша смерть в этом мире отразится и в реальности, в Лураписе, — подчеркнула она, старательно выделяя каждое слово.

Ее взгляд стал еще жестче, пронзительный и изучающий, словно она старалась проникнуть в самую суть нашей сущности.

— Те, кто «упал с неба», как и вы, обладают другой «тканью». Вы совсем не похожи на ваших спутников. Нет… — она замолчала на секунду, будто взвешивая свои слова. — Вы… напоминаете структуру, которая была у Ульберта, — произнесла она наконец. Ее слова звучали как обвинение, а затем, сделав короткую паузу, она добавила с беспощадной точностью: — Того самого, кто украл наш ковш.

Мое сердце болезненно сжалось, а губы сами выдали непрошенные слова:

— Ульберт? Этот наглый, усатый… толстяк? — выпалила я, прежде чем успела осознать, что говорю.

На мгновение выражение лица Лунарии изменилось. Ее идеальный ледяной фасад дал трещину, а в глазах промелькнуло что-то… похожее на надежду.

— Вы его знаете? — ее голос внезапно наполнился сдержанным волнением, словно она ухватилась за тонкую нить возможного спасения.

— Да, — кивнула я, сжимая кулаки, чтобы скрыть дрожь в пальцах. Мысли путались, лихорадочно перебирая возможные варианты. — Значит, он не только покинул ваш мир, но и унес реликвию… Это хуже, чем я думала. — Мой голос сорвался на последних словах. — Ульберт — гений, но его гений… он словно вывернут наизнанку.

Перед глазами всплыл образ: тот же самодовольный взгляд, та же отвратительная ухмылка. Ульберт, держащий за руку Веру — хрупкую девочку-друидону с грустными глазами. Наша теперь подопечная, которая на острове пытается исправить «безумный эксперимент» этого монстра… Его живой эксперимент.

В памяти вспыхнули осколки его творений на Пелопоннесском берегу, крики тех самых лисицеподобных созданий — его «армии», сотворенной из плоти и страданий, из крови девочки. Ярость обожгла мое сознание, но я заставила себя глубоко вдохнуть.

Лунария вдруг замерла и как-то странно посмотрела на меня:

— Я не вижу всего, — наконец заговорила она, и ее голос прозвучал, будто доносился из глубины пещеры. — Вернее… мне показывают лишь то, что сочтут нужным.

Ее бледные пальцы вцепились в складки платья, словно ища опору.

— Твой путь к свободе… да, я вижу его, — медленно продолжила она. — Но мое видение — это… — она на миг замолчала, подбирая слова, — словно пытаться разглядеть звезды сквозь плотный туман. Очертания есть, но их смысл ускользает. Это не знание, а лишь намеки, которые редко бывают понятны сразу.

В ее глазах блеснуло что-то неуловимое — возможно, досада.

— Были и предчувствия… но в случае с Ульбертом они молчали. — Лунария наклонила голову, пристально изучая меня. — Возможно, потому что вас суждено было привести именно сюда… чтобы мой зов о помощи наконец достиг ваших ушей. Мне не позволили узнать заранее — ваш путь должен был остаться неизменным.

— Вы… видите прошлое и будущее? — вырвалось у меня прежде, чем я успела себя остановить.

Королева вдруг изменилась: напряжение в ее плечах ослабло, а взгляд потеплел. Она медленно выдохнула, словно собираясь с духом перед признанием:

— Не совсем так. Лишь… фрагменты. Осколки. — Ее пальцы невольно сложились в жесте, будто пытаясь поймать нечто невидимое. — В тебе есть сила… но ее природа скрыта от меня. Я различаю свет и тьму, но не могу увидеть их истоки.

Голос ее дрогнул, стал тише:

— Я вижу твою боль… и падение, что ее породило.

Ее слова эхом разнеслись в моей голове, словно вытаскивая из меня что-то, что я давно пыталась забыть. Мой голос невольно сорвался на едва слышный шепот:

— Это… довольно много.

Я опустила взгляд, чувствуя странное родство с ее словами. Она каким-то образом затронула ту часть меня, что всегда была спрятана. Боль, о которой она говорила, была пугающе знакомой.

Лунария резко встряхнула головой, и ее голос вновь обрел ледяную твердость:

— И при этом — это ничто!

Она сделала паузу, будто давая нам прочувствовать вес своих слов:

— Я сказала, что ты найдешь выход не потому, что знаешь путь, а потому, что неизбежно его отыщешь. Рано или поздно. Держать тебя здесь бессмысленно.

Ее взгляд стал пронзительным, как зимний ветер:

— Твоя сила — в твоем сыне. Именно она выведет тебя из любой ловушки.

— Дети, — кивнула я, стараясь скрыть, как болезненно сжалось мое сердце.

Но сомнения грызли меня. Нужно было двигаться вперед — любой ценой. Я встретилась с Лунарией взглядом и твердо продолжила:

— Мы должны понять суть происходящего. И наши союзники — те, кто уже здесь, в вашем мире, — помогут нам. Мы поддержим вас, Лунария. Поверьте.

Она тяжело вздохнула, и в ее глазах на миг мелькнула бездонная печаль:

— Ваших друзей уже встретили у границы Волшебного леса. Скоро их приведут ко мне.

Эрдан, внимательно наблюдавший за ней, нахмурился:

— Но вы выглядите… расстроенной.

Лунария замерла. Казалось, время остановилось. Потом она подняла на нас взгляд, и в нем читалась горечь, которую она уже не скрывала:

— Я опечалена, — прошептала она, и ее голос дрогнул. — Потому что наш мир теперь в ваших руках.

Она сжала кулаки, и в ее словах прозвучала давняя, невысказанная боль:

— Я видела, как чужаки разрушают то, чего не понимают. И теперь… я боюсь за будущее этого мира.

Лунария отвернулась. Ее шаги, легкие как осенний листопад, зазвучали по древнему каменному полу, растворяясь в гнетущей тишине затянувшейся паузы. Она медленно направилась к арочному балкону, оставив нас наедине с тяжелыми размышлениями.

Эрдан, очевидно почувствовав нависшее напряжение, решил разрядить обстановку. Его голос прозвучал мягко, но с ноткой уверенности:

— Поверьте нам, Лунария. Если судьба свела наши пути — значит, именно через нас явится ваше спасение. — Он сделал паузу, давая словам проникнуть глубже. — Сам Арканий, древнейший из Авриэлей, доверил мне эту миссию. И сейчас пятеро ваших сородичей готовы открыто вступить в Большую Игру, не страшась за свои жизни. Они верят Дине… Верят нам. Поверьте и вы.

Лунария резко обернулась. За мгновение ее лицо преобразилось — там, где секунду назад читалась горечь, теперь вспыхнуло озарение.

— Арканий… Если он доверился вам, значит, и я верю, — ее голос перешел в шепот, будто это имя было древней магической формулой. Зрачки королевы расширились, поглощая бледный свет комнаты. — Так было предначертано. Видения обретают форму… — Одна-единственная слеза скатилась по ее щеке, словно скорбь, растворенная в ярости за миллионы потерянных дней. — Значит, видения не лгали… — Она провела пальцами по вискам. — Все было так туманно, так неясно… До твоего появления, Эрдан. Теперь картина складывается.

Плавным движением она сошла с балкона, приближаясь к нам с грацией древней богини. Ее пронзительный взгляд приковался к Эрдану, изучая каждую черту его лица. Остановившись в шаге от него, Лунария замерла, будто перед решающим выбором. Когда она заговорила вновь, ее голос обрел торжественную глубину, наполняя зал эхом вековых пророчеств:

— Я видела, как Арканий благословил твой союз с моей дочерью, Эрдан… — Ее голос замер, и в этой паузе время словно сжалось, затаив дыхание. — За твоей спиной… я разглядела крылья.

Она медленно выпрямилась, и в ее глазах вспыхнул огонь древних пророчеств.

— В тебе живет душа Корел’Ланс.

Тень прошлого скользнула по ее лицу, когда она продолжила, и каждое слово звучало как заклинание:

— Его наследие не угасло. Его подвиги до сих пор шепчут ветра в руинах Меранга. Давным-давно он, союзник богини Ауры, дочери Титана, создал нас — первых Авариэлей. За это Светлые Боги даровали ему бессмертие и корону этого мира.

Ее пальцы сжались в кулак, будто она вновь ощутила ту давнюю боль.

— Но когда Лурапис воззвал о помощи, мы ответили. Мы сражались. А потом… пришла она. Астарта.

Голос королевы дрогнул, став тише, но от этого — лишь страшнее.

— Она не победила его в честном бою. Нет. Она украла его жизнь. Один удар… один проклятый меч… и мой король пал.

Последние слова прозвучали как клятва:

— И с той самой ночи… мы ждем.

Тишина после ее слов повисла в воздухе, густая и звенящая, будто сама вселенная затаила дыхание. Я застыла, чувствуя, как пол уходит из-под ног. А затем — этот жест.

Лунария склонила колени.

Королева этого мира преклонилась перед Эрданом.

Он стоял, смущенно опустив взгляд, будто пытаясь спрятаться от внезапно обрушившейся на него судьбы. Кто бы мог подумать, что за его вечным высокомерием скрывается душа того самого короля? И уж точно я не ожидала, что, согласно летописям, я — та самая рука, что вонзила в него роковой клинок.

— Вы… должно быть, что-то путаете, — прозвучал мой голос, неестественно тихий, будто я боялась разбудить что-то древнее и страшное.

«Это не я. Не могла быть я. Даже если… даже если что-то было — это Астарта, не я!»

Но сомневаться в Эрдане не приходилось. Он и правда выглядел как кто-то из тех, кто правил мирами. Вечно смотрел свысока, будто я всего лишь тень у его ног. И это бесило.

Лунария медленно подняла на меня взгляд. Ее губы тронула мягкая улыбка, но глаза…

Глаза горели знанием.

— Ошибки исключены, — ее голос прозвучал, как удар хлыста. — Летописи не лгут. Мы потеряли многое, но не их. Каждая страница хранит правду — без искажений, без милосердия. — Она сделала шаг вперед, и ее шепот стал ледяным. — Корел’Ланс пал от меча Палус. И это ты вонзила его в его сердце.

Я мысленно ахнула, ощущая, как почва уходит из-под ног.

«Вот это поворот… А теперь мы с ним за ручку гуляем»? — неожиданная мысль мелькнула в голове. Такого сюжета я явно не закладывала.

Пока я пыталась собрать разбросанные кусочки этой головоломки, Эрдан, похоже, окончательно завис. Его лицо застыло в выражении растерянной пустоты — будто душа ускользнула куда-то вдаль, оставив разум переваривать только что обрушившиеся откровения. Казалось, он взбунтовался против этого потока открытий.

К счастью, напряженную тишину разорвал настойчивый стук в дверь. Она тут же распахнулась, и в комнату один за другим вошли наши друзья — Ясный, Монти, Богдан и Бастет, сопровождаемые стражниками. Их взгляды метались между нами, пытаясь понять, что происходит.

Лунария, словно неожиданно сбросив груз, кивнула и произнесла с новой твердостью в голосе:

— Теперь все в сборе. Пора начинать.

Ее слова прозвучали с такой решимостью, что в воздухе сразу возникло ощущение неотвратимости. Не теряя ни секунды, королева снова заговорила, теперь обращаясь к каждому из нас.

Она ввела ребят в курс дела, и, когда закончила, напряженное молчание разбилось на части. Не в силах больше сдерживать себя, друзья наперебой принялись рассказывать, что произошло, как только мы с Эрданом коснулись сферы.

— Вы потеряли сознание мгновенно, — первым начал Монти, пристально глядя мне в глаза. — Но ваши руки… они все еще крепко сжимали хрустальный шар, будто приросли к нему.

— Это активировало сигнализацию, — подхватила Бастет, ее взгляд метнулся в сторону, где стояла королева. — Какое-то древнее защитное заклинание, которого мы изначально не заметили.

— Времени на раздумья не было, — Богдан провел ладонью по лицу, оставляя на коже грязные полосы. Его голос, хриплый от усталости, все же не дрогнул. — Взял вас двоих на плечи — и вперед. Проскочили чудом: стража задержалась у первого поста.

Ясный скрестил руки, тень от его бровей делала взгляд еще мрачнее:

— Теперь туда не пробраться. Но шарик — наш.

Монти, нервно постукивая пальцами по столу, продолжил:

— Вернувшись, первым делом проверили записи. Уничтожили компрометирующие кадры. И тут… — он замолчал, глотнув воздух, — нашли другую комнату. Ученые. На койках. Как куклы с переломанными конечностями.

Бастет резко вскинула голову, ее зрачки сузились в темные щелочки:

— Угадай, кто среди них валялся живой и с капельницей? Твой Ульберт. Тот самый, за которым вы гоняетесь. — Ее ноготь вонзился в дерево стола. — Может можно было сейчас его притащить за шкирку. Или… простимулировать сотрудничество. Но теперь — туда не пройти. Все наглухо.

Я медленно выдохнула, ощущая, как эта новость оседает в груди свинцовой гирей:

— Раз он там живой, значит… он все еще здесь.

Этот факт оказался неожиданным, полностью разрушив уверенность Лунарии в том, что Ульберт давно покинул это место и вернулся в Лурапис.

Я медленно переводила взгляд с одного собеседника на другого, пытаясь осмыслить услышанное. Лунария замерла в неподвижности — ее холодный аналитический взгляд скользил по нам, будто взвешивая каждую мысль, каждое намерение. Когда она наконец заговорила, ее голос, острый как бритва, рассек гнетущую тишину:

— Положение серьезнее, чем вы предполагаете. Хотя… возможно, еще не все потеряно.

— Да бросьте, тетя, не парьтесь! — Монти криво ухмыльнулся, нервно потирая ладони. — Мы этого гада найдем. Попасть сюда — проще пареной репы. Разберемся в два счета.

— Медузы? — уточнила я, ловя его взгляд.

Монти оживился, жестикулируя:

— После мозгового штурма рискнули на метод Михаила. С этими чертовыми Медузами! — Он махнул рукой. — Пять попыток, пока не подобрали точные параметры. Но в итоге — вуаля!

Я обдумывала его слова, затем медленно повернулась к Лунарии:

— Но откуда уверенность, что он сбежал? — спросила я осторожно. — Выходит, способ покинуть этот мир существует, и вам он известен?

Королева задержала взгляд на мне дольше необходимого, прежде чем признать:

— Я… исследую эту возможность. И лишь предположила его бегство.

Это признание ошеломило меня. Всегда надменная, непоколебимая Лунария впервые показала уязвимость.

— «Исследуете»? — я не отводила глаз, чувствуя, как сжимается горло. — Значит, на самом деле нет способа вернуться для тех, кто… — я сделала паузу, — для «отражений», упавших с небес?

Мое настойчивое давление, похоже, смутило ее, но Лунария все же не собиралась уклоняться от ответа. Хотя она заметно замялась, как будто взвешивала, стоит ли делиться с нами этой информацией.

— Если бы вы попали сюда таким же образом, как ваши друзья, — начала она после короткой паузы, подбирая слова, — то у вас было бы два возможных пути. Либо уничтожить медузу, которая связывает вас с этим миром, либо… умереть здесь. В таком случае вы просто очнетесь в своем мире.

Она замолчала, внимательно окидывая нас тяжелым взглядом, словно прицениваясь к нашей реакции, прежде чем продолжить:

— Но ваш способ попадания сюда совпадает с методом Ульберта. А это совсем иная ситуация, гораздо сложнее. Как я уже говорила, вы здесь реальны. Вы не просто копии, как ваши друзья, а отражения ваших настоящих форм. Смерть здесь для вас будет окончательной. Ваше физическое тело в Лураписе погибнет. Это уже не «перезагрузка», как для тех, кто находится здесь в виде копий.

Ее слова повисли в воздухе, словно тяжелый молот, готовый обрушиться на наши головы. Я почувствовала, как напряжение в комнате сгустилось.

— Более того, тот факт, что Ульберт до сих пор не смог вернуться обратно, доказывает, что выход из этой ситуации требует чего-то значительно большего. До сих пор никто из посторонних не проникал в наш мир таким образом, поэтому у нас нет готового рецепта для вас. Карта, которую я дала вам, предназначена исключительно для наших сородичей. Только они могут использовать ее для перехода между этим миром и Лураписом.

Пока она говорила, я заметила, как Эрдан сузил глаза, внимательно прислушиваясь, будто пытаясь найти в ее словах ложь. Монти нахмурился, бросив на меня быстрый, настороженный взгляд, полный тревоги. Я же стояла неподвижно, медленно переваривая услышанное, мысленно стараясь расставить все по своим местам.

— Вы хотите сказать, — наконец заговорила я, стараясь сохранять твердость в голосе, хотя внутри меня разливалась тревога, — что наше физическое тело в Лураписе погибнет, если мы умрем здесь? То есть все, что случится тут, отразится там?

Мои слова прозвучали в угнетающей тишине. Лунария отвернула взгляд, и это молчание только усилило мое тревожное ожидание.

— Отражения… в буквальном смысле, — тихо сказал Ясный, нарушая затянувшуюся паузу.

— Именно так, — подтвердила Лунария. — Ваше настоящее тело как бы… «пусто» в том мире, но работает на пределе возможностей лишь для поддержания минимальной жизнедеятельности. Большая часть вас — сознание, и, как оказалось, физическое состояние — переместилась сюда. Здесь вы приняли свой реальный облик. Однако ваша «игровая шкура» осталась в Лураписе.

Слово, выделенное ею с явной обреченностью, заставило мое самообладание пошатнуться.

— «Игровая шкура»? — переспросила я, нахмурившись. — Звучит довольно грубо, не находите?

— Ну, вообще-то, термин вполне подходящий, — усмехнулся Богдан, будто вспомнив что-то смешное. — Вы весили меньше воздуха, пахли, как безжизненная оболочка. Просто чистая кожа. — Он тихо хмыкнул, явно развлекаясь своей же шуткой.

Я раздраженно закатила глаза, но это не остановило его. Видимо, воспоминание доставляло ему неподдельное удовольствие.

— То есть… те исследователи, которые погибли здесь, умерли и в Лураписе? — внезапно спросил Монти, серьезно посмотрев на королеву.

Лунария медленно кивнула, ее лицо приобрело печальное выражение.

— Именно так, — подтвердила она. — Когда их жизни оборвались в этом мире, тела в Лураписе тоже перестали быть живыми. Этот мир отражает реальность, но требует гораздо больше, чем можно себе представить. Он способен забрать самое важное — саму жизнь.

— Кроме Ульберта, — задумчиво добавила я, пытаясь сопоставить услышанное.

Лунария грустно улыбнулась, но ее голос звучал твердо:

— На самом деле, никто из посторонних вообще не должен был сюда попасть. Этот мир сопротивляется любым чужеродным вторжениям. Он защищает себя — и уничтожает тех, кто нарушает его границы.

Ее слова повисли над нами, как темное предостережение.

Но вдруг она подняла глаза, и ее голос неожиданно прозвучал уверенно:

— Корел’Ланс может освободить вас и вернуть обратно в ваш мир.

В комнате повисла напряженная тишина. Все неподвижно уставились на королеву. Мы уже слышали историю о том, что душа короля Корел’Ланса живет в Эрдане, но было непонятно, к чему она сейчас ведет. Лунария перевела взгляд на Эрдана, который не проронил ни слова, и продолжила:

— Ты должен пройти Обряд Посвящения. Если ты действительно являешься истинным носителем силы Корел’Ланса, то обретешь свою силу. Если же нет… — она слегка задержала паузу, — ты погибнешь.

— Подождите, в каком смысле «погибнет»? — быстро вмешалась я, чувствуя, как беспокойство начинает накрывать меня с головой.

— Может, она имеет в виду, что он просто… «обретет утраченное»? — предположил Ясный, прищурившись, будто пытаясь разгадать скрытый смысл ее слов.

Я нервно улыбнулась, но эта уловка не помогла скрыть растущую тревогу. Мой взгляд скользнул к Эрдану. Его лицо оставалось непроницаемым, но напряжение буквально витало вокруг него в воздухе.

Монти не выдержал первым:

— А что, других вариантов совсем нет? Серьезно? Они что, обречены остаться здесь навсегда?

Королева задумчиво скрестила руки на груди, медленно перевела взгляд с одного из нас на другого.

— Ну… — ее голос звучал осторожно, как у человека, который взвешивает каждое слово, — есть еще несколько путей.

Сердце замерло в ожидании.

— Один из них заключается в том, чтобы полностью интегрироваться в наш мир. Вы принесете обет верности в нашем храме, и ваши тела в Лураписе исчезнут. Через две недели вы сможете свободно перемещаться между мирами с помощью карты, так же, как это делаем мы.

Она замолчала, словно обдумывая, стоит ли говорить дальше.

— Или… — продолжила она, и ее голос стал куда более мрачным, — существует другой путь: обратиться к темным богам, как это делает Ульберт.

Слова прозвучали как гром среди ясного неба.

— Что именно это значит? — резко спросил Монти, нахмурившись.

— Ульберт использует древнюю реликвию нашего мира для своих темных целей, — пояснила Лунария, ее взгляд стал тяжелым. — Через эту реликвию он обращается к богам, которые способны переписывать законы миров. Но такая практика нарушает хрупкое равновесие. Рано или поздно это породит ужасный хаос, вынуждая богов — а возможно, и самого Творца — лично вмешаться. И если это случится, последствия будут непоправимыми.

Слова королевы опустились на нас, словно груз. Каждое из ее предложений звучало хуже предыдущего. Мой взгляд снова упал на Эрдана, который выглядел собранным, но по-прежнему ничего не говорил. Его молчание казалось оглушающим.

— Творец не придет. Делать ему больше нечего, кроме как бегать по всем своим мирам и спасать их жителей от собственной глупости, — резко перебил Ясный, с трудом сдерживая раздражение. — Поверьте, забот у Творцов выше крыши, а мир каждого существа — это его собственная ответственность. Таков закон жизни. Никто не станет вечно вытаскивать того, кто раз за разом бросается в бурную реку, не умея плавать. Урок должен быть извлечен, даже если ценой станет смерть, — в его голосе звучала жесткость. — И этот урок важен не только для тонущего, но и для тех, кто за всем этим наблюдает. Таков замысел мироздания!

Я не могла не заметить, что тема Творцов продолжала сильно раздражать Ясного. Его пафосная речь была явно вызвана внутренним конфликтом, который он тщательно скрывал.

Королева же, как будто не обратив внимания на его тираду, спокойно продолжила, теперь обращаясь прямо к Эрдану:

— Или же ты, Эрдан, можешь пройти-таки Обряд Посвящения и принять силу Истинного. Я верю, что ты наш король, ты не погибнешь. После этого ты будешь обязан дать обет вечной верности нашему народу. В таком случае ты будешь предназначен возглавить его. Но помни: если ты решишь связать свою жизнь с кем-то, твоя избранница должна быть либо из рода Творцов, либо из расы Авариэль. В противном случае данный тобой обет будет нарушен.

Последние слова она произнесла особенно подчеркнуто. Ее взгляд был красноречив: он скользнул от Эрдана ко мне, будто исподтишка проверяя мою реакцию. От этого намека я почувствовала, как неловкость обжигает меня изнутри.

А может, ему вообще это не важно? Мы ведь даже не встречаемся… просто порой… Да что это я? С чего вдруг этот разговор стал так волновать? Я же сама его отталкиваю. Не позволяю всему двигаться дальше. Ну и пусть потом выберет себе в жены какую-нибудь королевну эльфийскую, а не меня, безродную…

Я пыталась успокоить себя, но мысли вихрем завладели мной, переполняя сознание.

Стиснув зубы до боли, я резко повернулась к окну. Стекло отражало мое бледное лицо с поджатыми губами. Прекрасная актриса — весь вид кричал о равнодушии. Только внутри все сжималось в тугой, болезненный узел. Боже, только бы он не посмотрел на меня сейчас… Не стал искать в моих глазах ответа, поддержки, спасения. Нет. Пусть этот выбор будет только его. Только его.

— Эрдан, соглашайся! — Ясный ободряюще хлопнул его по плечу. В голосе звенела неподдельная восторженность. — Это твой звездный час! Представь — целое королевство! Влияние! Власть! Все в твоих руках!

— Возможность? — Голос Эрдана прозвучал, как удар хлыста. Он резко вдохнул, и я заметила, как напряглись его скулы. — Это не возможность. Это смертный приговор. Я никогда не просил чужой трон. Все, чего я хотел… — Голос дрогнул, — это быть свободным.

Королева побледнела, будто ее окунули в ледяную прорубь. В темных глазах вспыхнули искры — смесь ярости и предательской боли.

— Чужой трон? — Произнесла она это слово так, будто оно было проклятием. — Свобода? — Интонация прозвучала ядовито, заставив меня невольно сжаться. — И это все? Все, чего жаждет твоя душа?

Эрдан выдержал ее взгляд без единой дрожи. Его лицо казалось каменной маской, а глаза — двумя кусками льда.

— Свобода — не трусость, — заговорил он медленно, подбирая каждое слово, будто читая заклинание. — Это мужество служить своему выбору. Ваша корона, — его губы искривились в подобии улыбки, — всего лишь красивая клетка.

— Но… это же шанс! — Ясный зашептал, и в его голосе зазвучала детская обида. — Ты мог бы… мог бы изменить все! Иметь силу! Власть!

— Мне не нужна эта власть! — Эрдан рубанул воздух ладонью. — Мне нужна свобода. Выбирать. Дышать. Жить.

Он замолчал. В тишине я услышала собственный учащенный пульс. Слова Эрдана, адресованные Ясному, будто обращались и ко мне. Я поняла: он говорил не только о королевстве в ином мире, но и о нашей жизни. Это был не спор. Это был наш последний разговор. О стенах. О молчании. О моем страхе быть с ним.

— Но ты же понимаешь… — начал Ясный.

Эрдан резко поднял руку, прерывая его:

— Не понимаю, — отрезал он. — Уж лучше я присягну храму эльфийского народа и уйду отсюда через две недели, раз уж другие варианты мне не по душе.

Закончив свою тираду, он демонстративно отвернулся, будто этим подчеркивая, что разговор для него закончен.

— В тебе сейчас говорит вовсе не король, а безответственный мальчишка! — вспылила королева. Ее голос резко взвился вверх, а лицо исказилось гневом. Она шагнула вперед, будто собираясь удержать Эрдана физически. — Не отрекайся от своего предназначения! Прими нас под свое крыло и не покидай наш народ!

Ее слова звучали отчаянно, но в них ощущалась не только забота, но и глубокий страх. Казалось, она боялась утратить не просто союзника, а последнюю надежду своего народа.

Эрдан резко обернулся, его холодный взгляд пронзил королеву, словно лезвием:

— Значит, вы с самого начала знали, к чему все идет? — голос Эрдана прозвучал ледяным, без единой нотки эмоций. — Вы прекрасно понимали, какой выбор я сделаю, да? Это ведь был идеальный сценарий для вас — чтобы я остался здесь навечно, рядом с вашей дочерью, да? Хватит уже говорить загадками!

Королева гневно посмотрела на него, ее взгляд стал настолько острым, что, казалось, мог пронзить любого, кто осмелился бы возразить ей.

— Глупый и недальновидный мальчишка, — злобно сорвалось с ее губ. Голос был полон презрения. Вдруг она повернулась ко мне. — А ты что молчишь, Дина? Что ты здесь стоишь и мнешься? Ты же такая решительная и прагматичная девочка, или вдруг превратилась в «овечку»?

Я растерялась, не ожидая такого резкого поворота разговора в свою сторону.

«Хитрая ты, однако, королева», — мелькнуло у меня в голове.

Но прежде чем я успела ответить, вмешался Монти:

— Но-но, полно вам кипеть, как чайник, — сказал он с деланной улыбкой, пытаясь сгладить обострение. — Хотя, — он выделил это слово, хитро прищурившись, — я, пожалуй, с вами согласен. Но все же не переходите на личности в своем стремлении во что бы то ни стало выдать дочку замуж за короля.

Глаза королевы вспыхнули, как огонь. Она топнула ногой и отвернулась. Напряжение в комнате стало почти невыносимым.

— Нас ждет игра, и у нас нет этих двух недель на ожидание, — неожиданно сказала я, сама до конца не понимая, зачем поддалась на провокацию королевы. — Я считаю неправильным бросать команду, которая сейчас тренируется и ждет, когда мы вернемся, чтобы вместе выиграть эту чертову Большую Игру. Может, стоит рискнуть и доказать всем, что ты действительно наследник Истинного короля? Это будет гораздо более быстрым путем.

— Рискнуть? — переспросила королева, сузив глаза. В ее взгляде читались подозрение и крайнее недовольство. Даже не дожидаясь моего ответа, она вдруг повысила голос, почти крича: — Мне не нужны никакие доказательства! Я вижу его душу, и эта душа принадлежит великому Корел’Лансу!

Голос ее звучал властно, словно приказ, уверенно и непреклонно. Казалось, каждое ее слово становилось незыблемой истиной.

Свирепо глядя на Эрдана, она продолжила с яростным пылом, вкладывая всю силу в каждое слово:

— У тебя не было и никогда не будет другого пути! Твоя судьба была предопределена с самого рождения!

Ее голос эхом разнесся по комнате, а затем она начала нервно шагать взад-вперед.

— Звучит как угроза, — выдавил Монти, сочувственно посмотрев на Эрдана.

— Каждому уготован свой путь. Королева права, — тяжело вздохнув, произнёс Ясный, словно подводя итог.

«Ну конечно, опять поддакивает ей», — раздраженно подумала я, стараясь держать себя в руках.

Но эти мысли мгновенно улетучились, когда я столкнулась с пронзительным взглядом Ясного. От этого резко захотелось провалиться сквозь землю. Опять меня читает…даже поворчать нельзя.

Эрдан посмотрел на меня с немым вопросом в глазах, но я, чувствуя тяжелое внутреннее давление, промолчала. Все, что могла сказать, я уже озвучила. Что еще я могла добавить? Если есть другой выход — прекрасно, давайте его обсудим. Может быть, все окажется не так уж сложно: переждем две недели, вернемся и спокойно сложим лапки, пока Ульберт устраивает здесь хаос, а Большая игра завершается без нас, с победой других людей.

Но в глубине души я ясно осознавала, что всего лишь пытаюсь утешить себя, закрывая глаза на всю несправедливость происходящего. Типичные дурацкие слезы уже подступали к глазам, угрожая прорвать мою оборону.

«Давайте уже кто-нибудь быстрее решайте! — раздраженно думала я, едва сдерживая нервозность. — У нас впереди не просто какое-то решение о чьей-то судьбе. Нас ждет огромная команда, ждет Большая игра»…

— Возглавить целый мир? Вот это, я понимаю, внезапный карьерный скачок, — внезапно выдала я вслух с саркастичной улыбкой, даже не пытаясь скрыть раздражения. Ну а что? Говорю как есть.

— А умереть здесь? Этот вариант, случайно, не рассматриваем? — резко вмешался Богдан. Его голос прорезал напряженное молчание. Лицо было сердитым, усталым, а глаза — красными от усталости и накопленного напряжения.

Я невольно отвела взгляд, отключившись от разговора, растерянно глядя в пол. Внутри все переворачивалось.

Лишь Богдан, похоже, по-настоящему переживал за судьбу Эрдана — и у меня защемило сердце от мысли, что я тоже должна была реагировать сильнее.

— В истинности слов о пришествии нашего короля сомневаться не следует, — наставительно вставил Ясный.

— Отлично. Благодарю всех за неоценимую поддержку, — саркастично ответил Эрдан, и в его голосе звучала заметная горечь. Не скрывая своей вымотанности и усталости, он устремил взгляд куда-то вдаль. — Значит, так тому и быть.

Королева, до сих пор сохранявшая строгость и холодную сдержанность, вдруг смягчила выражение лица. Едва заметная улыбка тронула ее губы. Она подошла к Эрдану ближе, глядя на него долгим, почти материнским взглядом.

— Я знала, что все приведет именно к этому, — произнесла она тихо, но с ноткой странного удовлетворения. — Теперь ты, наконец, обретешь свою настоящую семью. Следуйте за мной.

Без лишних слов мы двинулись за королевой. Она уверенно вывела нас из своих покоев, и мы снова оказались в тронном зале. Ее шаги были быстры и точны, ни на секунду не замедляясь. Подойдя к трону, она слегка наклонилась и нажала на едва заметную кнопку, скрытую в резьбе подлокотника.

Пол в центре зала начал медленно раскрываться. С глухим механическим шумом перед нами появился потайной люк. Королева повернулась к Эрдану; ее взгляд был полон странной смеси уважения и торжественности.

Она сделала глубокий поклон, как будто признавая его величие.

— Это твой путь. Ступай! — сказала она, указывая на темный проем. Ее голос звучал одновременно твердо и вкрадчиво. — Тебя встретит наше Древо Жизни. Оно покажет тебе твою судьбу.

Мы замерли в молчании, глядя на открывшийся темный проем, уходящий в неизвестность.

Эрдан застыл на месте. Его плечи напряглись, он не двигался, словно пытаясь справиться с внутренним сопротивлением. Затем он бросил короткий взгляд на меня, словно надеясь увидеть в моих глазах ответ или хотя бы одобрение. Но я молчала. Мне было нечего сказать. Все, что я могла, — это смотреть на него, ощущая, как сомнения плотно завладевают не только им, но и мной.

Наконец он шумно выдохнул, словно сдался — лоб вспотел, губы плотно сжались. Собравшись с духом, Эрдан шагнул к люку. В последний момент он замер у самого края, но тут же напрягся и, не оглядываясь, прыгнул внутрь.

Проем казался бесконечно темным и пугающе глубоким. Эрдан исчез в нем быстрее, чем мы успели осмыслить происходящее. Глухой металлический стук эхом разнесся по тронному залу, когда люк захлопнулся за ним, лишив нас даже малейшей надежды заглянуть вслед.

Мы остались стоять в тишине, будто время замерло вместе с нами. Напряжение в комнате стало почти осязаемым.

Королева медленно распрямилась. Она устало выдохнула, ее строгий взгляд скользил по нам, словно оценивая, как мы переживаем этот момент.

— Теперь остается только ждать, — сказала она, чуть подняв голову. — Проявите терпение… Думаю, к утру истина откроется.

Ее голос был спокойным, но в нем чувствовалась скрытая тревога. Эта тревога, тихая и неясная, передалась всем нам, и от этого становилось только тяжелее.

— А может, пока займемся поисками Ульберта? — предложил Монти, легко, будто между делом, совсем не заботясь о том, как воспримут его слова.

Королева резко нахмурилась, и ее лицо, до того момента казавшееся немного смягчившимся, вновь окутала мрачная тень.

— Если он все еще в нашем мире, — медленно произнесла она, то ли думая вслух, то ли обдумывая каждое слово, — значит, он добрался до дальних гор… и начал процесс призыва сущностей.

Ее голос стал низким, почти шепотом, но каждое слово отзывалось эхом в тишине тронного зала.

— Там, где он сейчас находится, он защищен. Вам не под силу тягаться с величием наших реликвий.

На этих словах она перевела взгляд куда-то в пустоту, словно видя то, что было недоступно для наших глаз.

— Однако если с первым утренним светом наш король вернется… он сможет положить конец этому беззаконию.

Ее слова повисли в тишине, а взгляд по-прежнему был устремлен в пустоту. Он стал тяжелым и задумчивым, словно она обдумывала то, что не могла произнести вслух. Мы не знали, что сказать в ответ.

Монти, казалось, собирался что-то добавить, но, встретившись с пронизывающим взглядом королевы, мгновенно передумал. Она оставалась сдержанной и холодной, не проявляя ни единой эмоции.

Нас проводили в отведенные комнаты, оставив наедине с мыслями и неизвестностью.

Я лежала на кровати, утопая в мягкости, которая не приносила утешения. Пуховые подушки будто впитывали мою тревогу, становясь все тяжелее. Бесконечный белый потолок давил на сознание, а мысли сплетались в безысходный узел — воспоминания, страхи, сомнения, все перемешалось в один темный, удушающий клубок. Сердце ныло странной, необъяснимой болью, будто предчувствуя неотвратимое.

У моих ног свернулась Бастет. Ее теплая шерсть едва касалась кожи, а мурлыканье, обычно такое успокаивающее, сегодня звучало как насмешка над моим беспокойством. Казалось, она специально пыталась развеять тьму, поселившуюся во мне с тех пор, как мы оказались в этом странном мире.

Внезапно кошка подняла голову. Ее янтарные глаза вспыхнули в полумраке, зрачки расширились до бездонных черных озер, хранящих древние тайны. Она наклонила голову с такой осознанной грацией, что у меня перехватило дыхание. «Сейчас заговорит», — мелькнуло в голове. Чего мне сейчас меньше всего хотелось. Но… это была Бастет. И молчать она не собиралась.

— Ты — богиня, — ее шепот напоминал шелест древнего папируса, — и достойна равного. По статусу. По духу.

Я резко приподнялась на локте, ощутив, как пересохло в горле.

— О чем ты? — голос предательски дрогнул, выдавая мое волнение.

Бастет совершила свое фирменное медленное моргание — целый спектакль в одном движении.

— Эрдан взойдет на престол, — провозгласила она, и слова закружились в воздухе, как дым жертвенного костра. — Его ждет корона, власть над тысячами… И ты будешь сиять рядом с ним ярче всех звезд.

В груди болезненно екнуло — знакомое, едкое чувство. Горечь подступила к горлу.

— Прекрати нести этот бред! — пальцы впились в край одеяла. — Его судьба предрешена. Без союза с дочерью Лунарии все остальное — пустой звук.

Бастет лишь усмехнулась своим особенным кошачьим смешком — будто знала какую-то пикантную тайну.

— Разве не говорится у ваших людей: «Обещать — не значит жениться?» — она неспешно облизнула лапу, бросая на меня искоса оценивающий взгляд.

Эти слова ранили неожиданно сильно. Я вскочила, ощущая, как жар разливается по лицу.

— Так говорят только те, кто сам не держит слова! — голос сорвался на крик. — Эрдан… он не такой!

Мои слова повисли в тяжелой тишине. Бастет оставалась невозмутимой. Ее мурлыканье снова заполнило комнату, делая воздух густым, как смола. Я отвернулась, не в силах выдержать ее всепонимающий взгляд. Уткнувшись лицом в подушку, я зажмурилась.

Краем уха услышала, как она спрыгнула с кровати и вышла, мягко ступая лапками.

Я выдохнула, пытаясь понять причину этой ярости. «Потому что Эрдан — человек слова? Да… именно поэтому». Разве это плохо? Глупо злиться на чью-то порядочность…

Мысли стали тяжелыми и мутными. Сознание начало уплывать в темные воды глубокого сна, который накрыл меня, непрошеный и неумолимый. Усталость взяла свое.

Мрак накрыл меня изнутри.

Во сне я видела что-то пугающее, тревожное, но в то же время настолько реалистичное, что, казалось, это происходило наяву.

Я пробиралась сквозь сырые подземные коридоры, сжимая в дрожащих пальцах трепещущий факел. Его неровный свет отбрасывал пульсирующие тени на покрытые плесенью стены, а холодный воздух обжигал легкие с каждым вдохом. Внезапно впереди начал сгущаться туман, и из его глубины проступил знакомый силуэт.

— Привет, я ждал тебя, — прозвучал спокойный, но заставляющий насторожиться голос.

Тень.

— Трудно было добраться до тебя, но я принес важную новость. Мне удалось договориться с Астаротом, и он не причинит вреда твоему ребенку.

Я почувствовала, как по телу прокатилась волна облегчения, но вместе с тем — тревоги.

— Спасибо, — ответила я, стараясь сдержать волнение. — Но что мне сделать, чтобы полностью защитить его?

— Ты сама — защита. Ты и твой меч. Всегда держи его при себе, — произнесла Тень тоном, не терпящим возражений.

В памяти всплыли обрывки прошлого: наша первая встреча, окутывающая ее тьма, и… мужчина, рыдающий над гробом.

— Тогда, — начала я, чувствуя, как дрожит собственный голос, — ты показал мне мужчину, который плакал над гробом… Эта картина до сих пор не выходит у меня из головы. Теперь я понимаю, что ты не плод моего воображения. Скажи, кто он?

Тень замерла, будто взвешивая мою готовность услышать правду.

— Ты действительно готова узнать? — в ее голосе прозвучала неожиданная мягкость.

— Да! — вырвалось у меня. — Я должна знать, кому можно верить! Ты говорил, меня обманывают… Мне нужна правда!

Напряженная пауза растянулась на вечность.

— Тогда возьми мою руку, — из тумана возникла бледная кисть. — Я покажу тебе прошлое.

Собрав всю волю, я сделала шаг вперед и схватила протянутую руку.

Мир перевернулся.

Теперь я стояла в старом доме. Застывшая тишина давила на виски. Внезапно пространство ожило — я оказалась на кухне. Передо мной, спиной ко мне, стоял мужчина. В его руке зловеще поблескивал кинжал.

Я последовала за ним в соседнюю комнату.

На диване спала женщина. Ее лицо вызвало в душе странную смесь тоски и ужаса. Когда осознание накрыло меня, ноги подкосились.

— Мама… — шепот сорвался с губ.

Мужчина занес кинжал. Вспышка стали — и клинок вошел в ее грудь.

— Нет! — крик вырвался сам собой.

Убийца резко обернулся. Наш взгляды встретились — казалось, он видит меня!

— Спокойно, — прошептала Тень. — Ты лишь наблюдатель в далеком прошлом. Он не видит тебя.

— Это же… — голос предательски сорвался, отказываясь выговорить страшную правду.

Реальность снова перевернулась. Теперь я стояла у озера, где лунный свет дрожал на черной, как чернила, воде. Тишину разрывали только истеричные рыдания женщины в черном, сгорбившейся на берегу.

— Ты убил ее! Я отомщу! — ее крик, полный первобытной боли, эхом разнесся по водной глади.

— Астарта… — имя вырвалось само, будто кто-то другой говорил моими устами.

Внезапно — свист в ночи. Стрела, выпущенная из тьмы, с ужасающей точностью пронзила ее грудь. Астарта замерла, ее голова медленно склонилась, как у сломанной марионетки.

Я инстинктивно обернулась — и увидела его. На скале с арбалетом в руках. Тот самый убийца. Его силуэт четко вырисовывался на фоне кровавой луны.

— Теперь ты знаешь правду, — шепот Тени едва достиг моего сознания, будто доносился сквозь толщу веков. — Берегись.

Мир вокруг затрещал по швам, рассыпаясь на тысячи острых осколков. Я падала в черную бездну, беспомощно хватаясь за ничего. Последнее, что услышала, — собственный голос, разрывающий пространство:

— НЕЕЕЕТ!