Астарта. Предназначение. Книга 3

Глава 11 «Колдовству, как известно, стоит только начаться, а там уже его ничем не остановишь» (Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»)

Черныш кивнул, словно сам еще переваривал собственные слова. Он тяжело вздохнул и продолжил:

— Понимаете, этот мир живет по своим странным и жестоким законам. Голанда — не просто сущность, она мастер манипуляций. Она прекрасно понимает, что каждая жизнь здесь может стать инструментом. Лили — ее трофей, а Цирон — ее щит.

— Но зачем ей Лили? — спросила я, пытаясь найти логику в этом хаосе.

— Лили — полукровка, — ответил Черныш, глядя мне прямо в глаза. — В ней течет кровь Лилит. А значит, ее магия и сила — это ключ к порталу между мирами. Голанда хочет использовать ее, чтобы прорваться за пределы этого мира.

— А Цирон? — уточнил Монти.

— Цирон — это приманка и одновременно заложник, — пояснил Черныш. — Она могла бы убить его, но вместо этого сделала из него своего рода гарантию. Пока он жив, Лили будет подчиняться.

Яков фыркнул, скрестив руки на груди.

— Грязные игры, — пробормотал он. — Значит, у нас двойная задача: вернуть Лили и Цирона и разобраться с Голандой, жрущей светлячков.

— Тебе это кажется простым? — усмехнулся Черныш. — Этот мир — не просто логово тьмы. Здесь все против вас: каждый шаг, каждая мысль. Если вы не будете бдительны, этот мир вас поглотит.

— Но мы не можем оставить их там, — твердо сказала я, ощущая, как внутри меня загорается решимость. — Лили сейчас защищает его, чтобы у нас был мир с кентаврами. Она отдала часть своих сил ради нас.

— Семья, — тихо повторил Черныш, словно это слово было для него чужим. — Вы странные… но, возможно, в этом ваша сила.

Монти сделал шаг вперед, его голос прозвучал уверенно:

— Мы уже приняли решение. Мы идем в замок. Мы спасем их.

Черныш посмотрел на нас, затем хмыкнул, явно стараясь скрыть легкую улыбку.

— Ну что ж, посмотрим, хватит ли вам духу. Замок Голанды — это не просто строение. Это живое существо. И оно, как и его хозяйка, ненавидит непрошеных гостей.

— Мы не станем для него закуской, — хмыкнула Шелли. — Где там твои проводники и транспорт?

В этот момент в дверь постучали. Черныш пошел открывать. На пороге появился огромный серый волк, который посмотрел на нас сурово, слегка оскалившись.

— Чего это он? — спросил Яков, отходя в сторону.

— Он пытается вас просканировать и понять вашу суть, — ответил Черныш и погладил волка за ушком. — Будьте с ним осторожны, он может укусить.

— В смысле, а ты что, с нами не идешь? — уточнила Шелли.

— Нет, мне нельзя умирать. Я нужен жителям нашего логова. Если Лили не вернется, о них некому будет позаботиться, — грустно ответил он.

— Не понял, — Монти вопросительно посмотрел на Черныша.

— Вас ждут. Вы не эффект неожиданности. Ловушка уже расставлена. А я нужен здесь, — добавил Черныш. — Сироткам, которых покалечила Голанда, переселенцам из мира Лурапис, которых покромсал Алтарь. Наш дом стал для них единственным убежищем, и он полностью держится на мне.

— Очень грустная история, и ты, конечно, молодец, что приютил тут этих разных кикимор и гномиков с зубами, но как же Лили? — недоуменно возмутился Яков.

— Лили взрослая девочка. Хоть и моя госпожа, но должна сама отвечать за свои поступки.

— То есть ты наказываешь ее за то, что она связалась со светлой стороной? Кентавры, мы… светлячки, в твоем понимании, — с вызовом произнес Яков.

— Знаете, как я жаждал иссушить этого кентавра⁈ — почти выкрикнул Черныш. — Зачем она вообще продолжала жить в мире Лурапис, если здесь обладала всей своей силой и была хозяйкой⁈ Так нет, ее тянуло в мир технологий! Мы раньше жили душа в душу: вели армии к победе, лакомились душами, стравливали народы ради забавы и, конечно, ради хорошего урожая мерзких душенек. Придумывали изворотливые наказания для падших… У нас была жизнь, а сейчас — существование.

— Ути какой ты чертенок, однако, — с усмешкой заметила Шелли, скрестив руки на груди.

Я промолчала. Внутри меня бурлило тревожное предчувствие. Черныш, с его вечной насмешкой и равнодушием, вел себя так, будто Лили и ее судьба его совершенно не волновали. Но что пугало сильнее — он даже не пытался это скрывать. Его взгляд, полный скрытого ехидства, говорил сам за себя.

И все же я знала, что он не мог причинить нам вред. Магия, наложенная на него, сдерживала его свободу. Демоница, отправляя нас в эту вселенную, позаботилась о том, чтобы связать его обязательствами перед новым хозяином. И этим хозяином была я.

Я сжала руки в кулаки, обдумывая свои следующие слова.

— Если я правильно понимаю… — я сузила глаза, впиваясь в Черныша взглядом.

Он ответил мне легкой ухмылкой, но в его глазах мелькнуло что-то, похожее на нервозность.

— Я тоже твоя госпожа, — спокойно, но твердо продолжила я. — И ты идешь с нами, хочешь ты этого или нет.

Моя интонация была ледяной, и в воздухе повисла напряженная тишина. Черныш вскинул руки в притворной мольбе, его лицо исказилось в гримасе, которая, я была уверена, была больше показной, чем искренней.

— Зачем вы так со мной⁈ — взвыл он, театрально всплеснув руками, будто я только что нанесла ему смертельное оскорбление.

«В яблочко!» — мелькнуло у меня в голове. Его реакция лишь подтвердила мою догадку.

Я сделала шаг вперед, сокращая расстояние между нами, и твердо произнесла:

— Потому что ты нужен нам.

Черныш замер, его улыбка чуть дрогнула, но он все еще старался сохранять видимость контроля.

— Ты знаешь замок Голанды, ее слабости, ее ловушки. Ты — наш козырь. Наш безопасный путь, — я сделала паузу, позволяя своим словам проникнуть глубже.

Черныш опустил руки, его лицо стало серьезным. Он медленно кивнул, но в его глазах горело что-то недоброе.

— Хорошо, госпожа, — выдавил он, его голос сочился сарказмом. — Ваш слуга в вашем распоряжении.

— Отлично, — я холодно кивнула, но внутри ощущала, что эта игра только начинается.

Черныш мог быть связан магией, но я знала, что с демонами никогда нельзя терять бдительность. Он был с нами, но в любой момент мог попытаться повернуть ситуацию в свою пользу.

Все это было игрой, и ставки в ней были слишком высокими.

Шелли хмыкнула, хлопнув Черныша по плечу:

— Ну, вот и славно. А теперь, может, представишь нас этому пушистому волчаре? Или он тут просто для жалобного антуража?

Ее голос прозвучал с ноткой насмешки, но в глазах мелькнула настороженность. Она явно не до конца доверяла ситуации.

— Запрягай свою собачку, нас ждет длинная дорога, — ехидно вставил Яков, ухмыльнувшись, как будто происходящее его забавляло.

Черныш закатил глаза, демонстративно тяжело вздохнув, словно его вынуждали совершить величайшую жертву.

— Я не могу отказать, моя госпожа, — процедил он с явной неохотой. Его голос звучал так, будто каждое слово причиняло ему физическую боль. Затем он резко повернулся к волку, который до этого момента лениво наблюдал за нами, время от времени облизываясь.

— Проваливай, ужин отменяется, — бросил он, махнув рукой.

Эти слова заставили нас всех замереть. Волк, казалось, даже недовольно фыркнул, но послушно развернулся и скрылся в тумане, как будто растворившись в нем.

Мы переглянулись в напряженной тишине. Это было слишком просто. Слишком быстро. Черныш не стал бы так просто отказываться от подконтрольного ему существа, если бы не имел на то скрытых причин.

«Еще одна его игра», — мелькнула мысль.

Но я знала одно: он не мог мне отказать. Магия связывала его так крепко, что любой мой приказ был для него законом. Эта слабость давала мне преимущество. Однако радоваться было рано. Черныш был хитер, возможно, даже хитрее, чем я могла предположить. Он наверняка придумает способ вырваться из моей власти. А пока мне оставалось лишь быть начеку.

Мы вышли во двор. Мир за пределами дома выглядел чужим и пугающим. Воздух был тяжелым, пропитанным запахом горелого, словно где-то неподалеку бушевал пожар. Мысль о том, что пламя могло быть вызвано не просто природой, а чем-то куда более зловещим, не давала покоя.

С неба медленно оседали черные хлопья пепла, устилая землю грязными следами и покрывая нашу одежду. Все вокруг выглядело мрачным и безжизненным. Вдалеке густой туман скрывал очертания ландшафта, превращая горизонт в бесформенную серую массу.

Казалось, что мы попали в мрачную сказку, где каждый шаг мог привести к беде.

Шелли остановилась, ее взгляд метался между нами и темной пустотой впереди.

— Ну что, куда теперь? — спросила она, нарушая тяжелое молчание.

Она старалась звучать уверенно, но ее голос дрогнул. Я заметила, как она сжала кинжал, висевший на ее поясе, словно это могло защитить ее от всего, что ждало нас впереди.

Я посмотрела на Черныша. Он стоял спокойно, словно происходящее его совсем не трогало. Его равнодушие злило меня, но я понимала, что он — наш единственный проводник в этом мире.

— Черныш, — я сказала с холодной ноткой в голосе, — ты знаешь дорогу. Веди.

Он чуть заметно ухмыльнулся, но быстро вернул себе серьезное выражение лица.

— Конечно, моя госпожа, — произнес он, низко кланяясь, но в его голосе звучала явная насмешка. — Но предупреждаю: я не несу ответственности за то, что ждет нас впереди. Ждите, — коротко добавил он, развернувшись. Его фигура, казалось, сливалась с дымкой, окружающей нас.

— А подробнее? — Яков недовольно прищурился, глядя на демона. — Или мы будем просто плестись за тобой, как овцы на убой?

Черныш остановился, повернувшись к нам с выражением явного раздражения.

— Вы хотите, чтобы я вас провел, или хотите объяснений? Выбирайте. У меня нет желания тратить время на ваши сомнения.

Я сделала шаг вперед, встав между ним и остальными.

— Ты поведешь нас. Но не забывай: мы здесь не для тебя, а для Лили. И если ты попытаешься нас предать…

— Да-да, я знаю, — перебил он, усмехнувшись. — Магия, госпожа, и все такое.

Его сарказм был как нож, острый и болезненный, но я сдержалась. Сейчас не время для споров. Он все прекрасно понимал, и его насмешки были не чем иным, как проверкой моих границ.

Черныш, бросив очередной язвительный взгляд, направился вперед, к небольшому строению, похожему на полуразвалившийся сарай. Его темная фигура почти сразу начала растворяться в плотном тумане, словно он был порождением этого зловещего места.

Яков хмыкнул, шагнув ближе ко мне.

— Зря мы ему доверяем, — пробормотал он, низким голосом, чтобы Черныш не услышал.

— Я ему не доверяю, — ответила я, поправляя ремень с оружием. Голос мой звучал твердо, но внутри все сжималось. — Но у нас нет другого выбора.

Яков не стал спорить, но его взгляд говорил больше, чем слова. Он не отводил глаз от сарая, словно ожидал, что Черныш выйдет не один или что из темного проема появится нечто куда более страшное.

Прошло минут десять, но туман и гнетущая тишина сделали это ожидание бесконечным. Когда Черныш наконец появился, он привел с собой нечто, что заставило нас замереть.

Из сарая вслед за ним выскользнули три массивные фигуры. Это были странные создания — помесь дракона и гигантской ящерицы. Их тела покрывала плотная чешуя, которая, казалось, переливалась тусклым металлическим блеском в свете едва пробивающегося сквозь туман серого неба. Глаза ящеров горели алым огнем, излучая зловещую угрозу, а из их пастей вырывались редкие языки пламени, обжигая воздух вокруг.

Я рефлекторно отступила на шаг, ощущая, как поднимается холодный пот. Эти существа выглядели так, будто могли с легкостью разорвать нас на части, если бы только Черныш дал им такую команду.

— Постарайтесь не мельтешить у них перед глазами, — холодно бросил он, не поднимая взгляда. Его голос звучал ровно, но в нем был такой оттенок, что я поняла: это не просьба, а приказ, который лучше не нарушать.

Черныш уверенно и ловко начал надевать на ящеров какие-то странные устройства, которые напоминали смесь сбруи и магических артефактов. Эти ошейники были сделаны из темного металла, украшенного замысловатыми рунами, которые время от времени вспыхивали тусклым голубоватым светом. Когда он натягивал ремни, ящеры шипели и дергались, но, к моему удивлению, не осмеливались сопротивляться. Видимо, магия ошейников подавляла их волю.

Наконец, он запряг ящеров в телегу — хотя назвать это сооружение «телегой» было бы слишком смелым. Это была грубая конструкция, представлявшая собой длинное бревно, установленное на массивные, скрипящие колеса. Металлические пластины, кое-как прикрепленные к каркасу, выглядели так, будто они служили скорее для защиты, чем для украшения. Поверх всего этого был натянут толстый слой кожи, местами потемневшей и покрывшейся трещинами.

Черныш бросил на нас короткий взгляд, затем накрыл телегу плотным покрывалом, скрывая ее содержимое от посторонних глаз.

— Садитесь, — скомандовал он.

Его тон не оставлял места для возражений.

Яков бросил на меня взгляд, полный недоверия.

— Ты точно уверена, что мы можем на этом ехать? — пробормотал он, слегка кивнув в сторону телеги.

— Нет, — честно ответила я. — Но это лучше, чем идти пешком.

Яков тихо выругался, но все же подошел ближе. Я последовала за ним, стараясь держать дистанцию от ящеров. Один из них повернул ко мне голову, обнажив острые, как кинжалы, зубы. Алые глаза, казалось, прожигали меня насквозь.

— Хорошие мальчики, — пробормотала я, хотя внутри все сжималось от ужаса.

Черныш усмехнулся, услышав мои слова, но ничего не сказал.

Мы неуверенно приблизились к странной конструкции. Пространства было мало, поэтому нам пришлось сесть тесно, почти плечом к плечу. Телега слегка покачивалась, издавая скрипящие звуки, а ящеры время от времени низко рычали, выпуская струи горячего воздуха из ноздрей. Каждый раз это заставляло нас вздрагивать, хотя мы старались держаться спокойно.

Черныш занял место впереди, крепко удерживая длинные поводья. На коже поводьев виднелись непонятные символы — то ли руны, то ли просто причудливые узоры. Они притягивали взгляд, и, казалось, будто слегка светились в полумраке. Черныш выглядел уверенно, будто родился для того, чтобы управлять этим жутким транспортом.

— Кто-нибудь еще чувствует, что нас сейчас сожрут? — пробормотал Яков, стараясь не смотреть на ящеров.

— Замолчите, — раздраженно бросила Шелли, хотя было видно, что и она чувствует себя неуютно. Ее голос звучал твердо, но пальцы нервно теребили край ее куртки.

После того как мы все разместились друг за другом, Черныш щелкнул поводьями. Ящеры, нехотя рыкнув, двинулись с места. Телега зловеще заскрипела, и мне показалось, что вот-вот развалится под нами.

Мы катились вперед, и мир вокруг становился все более чуждым. Дорога петляла через густой туман, который обволакивал нас со всех сторон, словно пытаясь проглотить. В нем мерещились смутные тени, и каждый шорох в отдалении напоминал чьи-то шаги. Серый пепел, все так же падающий с неба, оседал на наших плечах и волосах, превращая нас в странные, почти призрачные фигуры.

— Ну что, как вам наша армия? — с сарказмом буркнул Яков, пытаясь хоть кого-то рассмешить.

Но никто не ответил. Монти лишь бросила на него быстрый взгляд, а я продолжала молча смотреть на дорогу.

Я старалась не показывать своей тревоги, но внутри все сжималось. Черныш, хоть и вел нас вперед, оставался непредсказуемым. Он мог быть нашим спасителем, но с той же легкостью мог превратиться в нашего палача.

— Сколько еще до замка? — наконец спросила я, нарушая затянувшееся молчание.

— Если ящеры не взбунтуются, — ответил Черныш, не оборачиваясь, — мы будем там к утру.

Его слова прозвучали слишком спокойно, как будто он знал что-то, чего не знали мы.

Яков опять тихо выругался, но промолчал. Шелли опустила взгляд, словно избегая смотреть на туман, который становился все плотнее. Телега продолжала поскрипывать в ритм шагам ящеров. Звуки их рычания и шорохи вокруг сливались в глухую, зловещую симфонию.

Дорога, по которой мы двигались, едва угадывалась в густом тумане. Вокруг висела зловещая тишина, нарушаемая только тяжелыми шагами ящеров и скрипом телеги, который звучал как неумолимое напоминание о нашей хрупкости. Пепел продолжал сыпаться с серого неба, оседая на наших плечах, словно тонкий слой пыли, покрывающий забытые временем вещи. Казалось, сам мир медленно, но неотвратимо умирает, и мы — лишь свидетели его последних вздохов.

Я не могла избавиться от ощущения, что за нами кто-то наблюдает. Густой туман будто оживал, шевелясь на границе видимости, заставляя меня настороженно вглядываться в его серую бесформенность. Возможно, это было всего лишь мое разыгравшееся воображение, но каждый шорох заставлял меня вздрагивать. Черныш сидел впереди, и хотя он старался выглядеть невозмутимым, я видела, как он время от времени оборачивается, внимательно всматриваясь в густую завесу тумана. Он тоже чувствовал это напряжение, но, предпочитал держать свои мысли при себе.

Я продолжала оглядываться, всматриваясь в туман, пытаясь разглядеть хоть что-то, но это только усиливало мою тревогу. Каждая тень, мелькавшая на границе видимости, казалась мне зловещей, а каждый звук, едва уловимый в глухой тишине, заставлял сердце биться чаще. Я чувствовала, как беспокойство постепенно подбирается ко мне, словно невидимый хищник, готовый вцепиться в горло.

В какой-то момент я поняла: если не отвлекусь, то это чувство просто съест меня изнутри. Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на том, что здесь называли магией.

Слово «магия» все еще звучало для меня чуждо, почти нереально. В Лураписе, мире, откуда мы пришли, все было основано на технологиях. Там не существовало ничего сверхъестественного — только алгоритмы, системы и четкие правила. Даже те способности, которые мы использовали — все это было лишь результатом сложных инженерных решений.

Лурапис был предельно логичным. Ты видел интерфейс, выбирал нужные параметры, улучшал характеристики. Все структурировано, все под контролем. Никакой неопределенности, никакой магии.

Но здесь все было по-другому. Этот мир жил по своим, чуждым мне законам. Магия здесь была необъяснимым, почти живым явлением. Она исходила изнутри, словно невидимая энергия, пронизывающая все вокруг. Это было одновременно завораживающе и пугающе.

Я чувствовала себя потерянной. Как здесь что-то понять, если больше нет привычного интерфейса? Нет подсказок, нет справки. Нет даже ощущения, что ты хоть как-то можешь это контролировать.

Как узнать, какие у тебя способности? Как их использовать? Как развивать? Все было словно покрыто пеленой тайны, а я даже не знала, с чего начать.

Я сжала кулаки, чувствуя, как меня охватывает бессилие. В Лураписе я знала, кто я и на что способна. Здесь же все казалось чужим, непостижимым. Вдох, выдох. Я должна была понять этот мир. Должна была узнать его законы, научиться играть по его правилам.

Но пока я могла сделать только одно: сидеть в этой скрипучей телеге, окруженной туманом и неизвестностью, и надеяться, что впереди нас ждет нечто большее, чем смерть.

На миг мне даже показалось, что, если я произнесу какое-нибудь глупое слово вроде «Абракадабра» и махну рукой, то передо мной вырастет дерево или вспыхнет огонь. Эта нелепая мысль заставила меня тихо усмехнуться. Но, конечно, все оказалось куда сложнее.

Здесь никакие заклинания не работали сами по себе. Никаких магических слов, никаких простых движений рукой. Все требовало сосредоточенности, внутренней силы и понимания. А что было у меня? Ничего. Только страх, неуверенность и эта бесконечная неопределенность.

Я попыталась сосредоточиться на своих ощущениях, вспомнив слова Черныша. Он говорил: «Магия — это не просто сила. Это ты сама. Ты должна научиться чувствовать ее, как чувствуешь холод или тепло. Она внутри тебя, но ты должна найти ее».

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, стараясь отгородиться от всего лишнего. Сначала — ничего. Только тишина. Но потом, где-то на самом краю моего сознания, я уловила что-то. Это было похоже на слабый, едва ощутимый ток, пробегающий по всему телу, как легкое дуновение ветра или первое прикосновение воды к коже.

Словно внутри меня действительно что-то было. Я сосредоточилась на этом ощущении, пытаясь уловить его, удержать. Оно было зыбким, как сон, который ускользает, стоит проснуться.

Но тут телега резко качнулась, и я потеряла концентрацию. Все исчезло, будто его и не было.

Как же это сложно! В Лураписе все было иначе. Там я бы просто открыла меню, выбрала нужный раздел, настроила параметры — и все. Легко, быстро, эффективно. Там я чувствовала себя уверенной, знала, что делаю.

А здесь… Здесь мне приходилось полагаться только на себя. На свои чувства. На ту самую магию, о которой я пока ничего не знала. Это было пугающе. Я чувствовала себя беспомощной.

Но где-то глубоко внутри я понимала: я должна продолжать. Потому что без этой силы, без этой магии я в этом мире не выживу.

Конечно, кое-что у меня уже получалось, причем на удивление интуитивно. Например, я могла выпускать молнии из рук. Но это было скорее рефлекторным действием, чем осознанным. Я совершенно не понимала, как именно это происходит, и уж тем более не могла повторить это с полной уверенностью.

К счастью, Монти, который устроился позади меня в трясущейся повозке, решил немного просветить меня. Он лениво подпер голову рукой, наблюдая за пейзажем, мелькающим мимо, и, похоже, искренне наслаждался возможностью поделиться своими знаниями.

Монти жил в те времена, когда магия была неотъемлемой частью жизни каждого, когда она не зависела от технических устройств и программ, как сейчас в Лураписе. Он понимал ее, как никто другой.

— Тут все дело в ощущениях, — задумчиво начал он, проводя пальцами по своей щеке. — Например, когда я начинаю говорить очень медленно, я чувствую, будто изнутри меня выходит нечто вроде маленького облака. Оно окутывает собеседника и… гипнотизирует его.

Я скептически прищурилась.

— Облако? — переспросила я.

— Да, облако, — не обратил он внимания на мой тон. — Его вижу только я. В этот момент я добавляю в него контрольные фразы, действия и ключевое слово, например «выход».

Я невольно вспомнила, как он однажды пытался загипнотизировать меня. Неудачно, к его досаде. Тогда мои слабые, но все же существующие защитные навыки сорвали его попытку. Хотя я так и не поняла, было это их заслугой или моим подсознательным сопротивлением.

Значит, гипноз — это его внутренняя сила. Интересно, какие еще способности скрыты у Монти? Он редко рассказывал о себе, и его загадочность только подогревала мой интерес.

— Видишь ли, если в Лураписе мы полностью полагаемся на механизмы, — продолжил он, слегка откинувшись назад, — то здесь тебе придется сосредотачиваться на своих ощущениях. Чтобы вызвать магию или способности, нужно слушать себя. Все, что у тебя есть, уже внутри тебя. Оно проявится само. А дальше ты научишься с этим работать. Это как… — он задумался, подбирая слова, — это как учиться плавать.

Я молча кивнула, пытаясь осознать его слова.

— Только не забывай, — добавил он, глядя куда-то вдаль, — это не всегда безопасно.

Предельно ясно, конечно. Как всегда. Я нахмурила брови, чувствуя, как раздражение, смешанное с легким страхом, нарастает внутри.

Все внутри меня, да? Отлично. Вот только как до этого добраться, если я даже не знаю, что искать?

Я решила попробовать вызвать магическую карту с отмеченными точками «одержимости» на Лили и кентавре. Это казалось логичным шагом, чтобы убедиться, что мы все еще направляемся туда, куда нужно. Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза и сосредоточилась на своих ощущениях.

Сначала — ничего. Только мягкий гул повозки, скрип колес и теплый ветер, обдувающий лицо. Я попыталась заглушить внешние звуки, сосредотачиваясь на том, что происходит внутри меня. Как только почувствовала в груди легкое тепло, мысленно произнесла: «Карта».

Перед глазами, как я и настроила ранее, в правом углу возникла схема нашего маршрута. Она выглядела так, словно кто-то встроил в мое сознание интерфейс наподобие «Яндекс.Карт» — привычный, почти домашний. Линии дороги, окружение, даже небольшие обозначения лесов и холмов. Вдали, в нескольких точках, я заметила свои красные метки «одержимость».

Я облегченно выдохнула. Похоже, мы двигались в нужном направлении.

Но внезапно повозка резко остановилась. Настолько резко, что я едва не врезалась лбом в спину Шелли.

— Что за…? — я осеклась, глядя вперед.

Черныш, наш молчаливый возница, нахмурился, вглядываясь во что-то вдалеке. Его лицо стало суровым, а глаза напряженными. После короткой паузы он срывающимся голосом бросил:

— Надо срочно укрыться!

Он соскочил с бревна-телеги, молниеносным движением выдернул из-под нас покрывало и ловко соорудил из него шалаш. После этого шмыгнул внутрь.

Мы остались сидеть на своих местах, совершенно не понимая, что происходит. Ну а как иначе⁈ Я ведь привыкла полагаться на свои характеристики — например на встроенное «предчувствие», которое всегда било тревогу в нужный момент, на привычный интерфейс, который оповещал красными буквами «опасность», на свой «встроенный компьютер», который никогда не подводил. Все это работало, как часы. Но не сейчас.

Моя «интуиция» давно перестала быть чем-то живым. Она стала аналитической, сухой, почти бездушной. Я училась действовать, опираясь на данные, а не на собственные ощущения. И вот теперь, когда все привычное молчит, я чувствовала себя словно ослепшей. Думаю, ребята ощущали себя точно так же.

Инстинкты у нас, можно сказать, убила технология. Все за нас делала машина, нейросеть. Календарь жизни, напоминания, рекомендации — мы привыкли, что система подсказывает, что делать, когда и как. Мы доверились ей полностью. А здесь… Здесь — полная внутренняя тишина. Только сердце глухо отбивало ритм: «тук-тук».

Эта тишина была пугающей. Она давила, как будто весь мир внезапно погрузился в вакуум, и даже воздух вокруг стал тяжелее.

И в этот момент из шалаша вытянулась рука Черныша. Его истошный, почти панический крик разорвал эту тишину:

— Мне пофиг, пусть вас сожрут, но я один не справлюсь! Кто-нибудь может призвать еще одно защитное покрывало⁈ Накройте этот шатер и закупорьте дырки! Быстро сюда! Я жить хочу!

Мы соскочили с бревна, нервно оглядываясь вокруг, пытаясь понять, что так напугало Черныша и зачем он устроил всю эту суету. Все казалось странным и словно бы нереальным. Не было никакой очевидной опасности, никакого врага, ни единого признака угрозы. Тишина. Покой. Никого вокруг.

Мы привыкли действовать только тогда, когда перед глазами мелькал явный сигнал опасности — красные уведомления, яркие предупреждения, звуки тревоги. А тут? Ничего. Просто пустота.

Яков вдруг напрягся. Его глаза заметались из стороны в сторону, словно он пытался уловить что-то невидимое. Его лицо стало мрачным, а дыхание — прерывистым. Затем замерли Монти и Шелли. Они переглянулись между собой с выражением настороженной интриги, как будто что-то почувствовали.

Только я стояла в полной растерянности, не понимая, что, черт возьми, здесь происходит.

— Что вы все слышите? — сорвалось с моих губ, но ответа не было.

Я перевела взгляд на шалаш, решив, что, возможно, Черныш и правда знает, что делает. Осмотрев ткань, натянутую на каркас, я заметила небольшие дырочки. Они были едва заметны, но их было много.

«Хорошо», — подумала я и сделала глубокий вдох.

Сосредоточившись, я попыталась мысленно затянуть эти отверстия. Представила, как ткань становится цельной, без разрывов, как она сливается в единую поверхность, непроницаемую и прочную.

Изнутри раздался голос Черныша:

— Ого, молодец, у тебя получается! Давай, закрой все дырки! А после представь себе огромный, монолитный купол — надежный, как бронированный колпак. Накрой им шалаш, сделай его непроницаемым!

Его голос звучал резко, но в то же время в нем сквозило отчаяние.

— Ударь мысленно по нему, пока не исчезнет треск и не останется только глухой, глубокий гул. Слышишь меня? Если будет гул, значит, ты сделала все правильно.

Я закрыла глаза и попробовала сделать так, как он сказал. Сначала ничего не происходило. Я чувствовала лишь собственное напряжение, как будто пыталась двигать что-то неподъемное одной лишь мыслью.

Но затем что-то изменилось.

Маленькие трещины, которые я видела в ткани, словно начали исчезать сами собой. Поток энергии, который я едва осознавала, вырвался из меня. Это было… странное ощущение. Как будто я впервые почувствовала, что могу управлять чем-то реальным только силой мысли.

Закончив с палаткой, я представила полусферу. Не просто полусферу, а сложную, многослойную структуру, сплетенную из миллионов тончайших, но прочных нитей. Каждая из них пульсировала жизненной энергией. Я видела купол как нечто живое, дышащее, излучающее тепло. Это было больше, чем просто воображение — я действительно творила его, формируя на энергетическом уровне.

Мысленно я направила мощный удар по куполу, наблюдая, как волны энергии отражаются от его поверхности. Звук треска постепенно сменился глухим, устойчивым гулом — символом прочности и целостности.

Внутри меня все кипело, как вулкан, готовый извергнуться. Энергия струилась через каждую клеточку моего тела, превращаясь в материал для магического купола.

Яков, наблюдавший за мной, вдруг сказал:

— Это плетение магии. Ты делаешь все правильно, но поторопись. Я могу усилить защиту, доплетя купол энергетической тенью снаружи. Ребята, быстро внутрь!

Я продолжила визуализацию, ощущая странное удовольствие от процесса. Это было не просто механическое действие — я чувствовала каждый «стежок», каждую ниточку энергии, проходящую через меня. Это было глубокое взаимодействие с собственной магией, с той частью меня, которую я только начинала понимать.

Ребята с изумлением наблюдали, как в пяти метрах над шалашом медленно формировалась сфера. Сначала она была полупрозрачной, похожей на легкий туман, но постепенно становилась плотнее, будто раскаленный металл, переливающийся живым светом. Вскоре ее поверхность приобрела сложную текстуру, напоминающую узор, сплетенный из драгоценных камней. Они мягко светились, словно в них текла сама энергия жизни.

Когда сфера достигла максимальной плотности, я, почувствовав прилив уверенности, решила проверить ее прочность. Ударив рукой по куполу, я ощутила, как он поддался, изогнувшись, словно был живым, но не пропустил ни малейшего воздействия внутрь. Глубокий гул, раздавшийся от удара, слился с моими ощущениями, подтверждая, что защита была идеальной. Это было не просто укрытие — это было живое творение, насыщенное моей энергией и намерением.

Яков подошел ближе и присоединился к созданию барьера, добавляя свою энергию. Его вклад проявился в виде второго слоя — невидимого, но невероятно прочного, словно энергетическое зеркало, отражающее любую негативную силу. Теперь наш шалаш оказался окружен непроницаемым щитом — результатом нашей совместной магии.

Мы вошли внутрь, и я мысленно «опустила» магический купол, словно накрывая палатку плотной защитной сферой.

Яков, не теряя времени, активировал свое уникальное умение. Его тень, словно живая, отделилась от тела. Она плавно скользнула за пределы шалаша и начала обвивать мою сферу дополнительным слоем защиты. Ее движения были настолько грациозными и уверенными, что казалось, будто это отдельное существо, а не часть его силы.

— Теперь можно выдохнуть? — осторожно спросила я, стараясь скрыть напряжение. Мой взгляд метнулся к Чернышу, который сосредоточенно следил за движениями тени Якова. Его лицо оставалось хмурым, а в глазах застыла настороженность.

— Надеюсь, — коротко бросил он с явным раздражением, так и не отрывая взгляда от магического барьера. — Хотя кто знает, где ты могла оставить дырки.

Его язвительность не удивила, но я постаралась не поддаваться на провокацию.

— А от кого мы, собственно, прячемся? — спросила я, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри все сильнее разгоралось беспокойство.

— Думаю, Черныш объяснит лучше, — вмешался Монти, не дав тому ответить. — Он у нас спец по тварям. — Прислушавшись, он внезапно нахмурился. — Слышу шелест крыльев… и какой-то странный гул. Будто сюда мчится рой пчел.

— Ага, размечтался, — фыркнул Черныш, бросив на него недовольный взгляд. — Пчелок я бы так не испугался. Это рой людоедов.

— Людоедов⁈ — переспросила я, чувствуя, как внутри все сжалось ледяным комком.

— Да, рой людоедов, — подтвердил он. Его голос звучал мрачно, почти обреченно. — У них сложный график кормежки: раз в месяц, но настолько активно, что на их пути не остается ничего живого. Замок Лили защищен специальным прозрачным куполом. Когда рой приближается, срабатывает сигнализация, все бегут внутрь, и щит накрывает замок. Но это Лили… А у нас только этот шалаш.

Я попыталась представить себе эту угрозу, но даже самые темные образы в моей голове не могли передать весь масштаб опасности. В этот момент я вздрогнула: гул, о котором говорил Монти, стал отчетливо слышен. Это был глубокий, низкий звук, напоминающий далекий раскат грома, который с каждой секундой становился все ближе. Шум заполнял пространство, будто вытесняя из него воздух.

— Ты тоже слышишь это? — спросила я, напряженно вглядываясь в углы шалаша, словно оттуда могла появиться угроза.

Монти кивнул. Его лицо стало еще более сосредоточенным. Тем временем Яков продолжал усиливать защиту, а его тень двигалась все быстрее, словно осознавая, что времени у нас оставалось совсем немного.

Мне стало не по себе. Если честно, я всегда боялась пчел. Этот страх, наследие моего детства, преследовал меня всю жизнь. Я даже пыталась преодолеть его, заставляя себя взаимодействовать с дронами, похожими на этих насекомых, но сейчас, слушая этот оглушающий гул, я чувствовала себя маленькой и беспомощной. Гул усиливался, наполняя шалаш вибрацией, словно сама земля отзывалась на его приближение.

— Они уже близко, — глухо проговорил Черныш, сжимая кулаки. — Надеюсь, ваше магическое творение выдержит.

Я кивнула, стараясь не показать, как сильно я нервничаю. Мысли метались, а сердце билось так громко, что казалось, его стук перекрывает все остальное.

И вот, словно подтверждая мои худшие опасения, что-то большое и тяжелое ударило по защитной сфере. Это был не просто звук — это было ощущение, как если бы сама земля содрогнулась под натиском. Мощный удар целой массы, с ревом обрушившейся на наш шалаш, заставил нас замереть. Летучие людоеды, словно огромная волна, накрыли нас. В этот момент я осознала: наша защита — это единственное, что стоит между нами и неминуемой гибелью.

Гул становился все громче, низкий и угрожающий, словно приближающийся поезд, только вместо металлического рева — зловещее жужжание тысяч крыльев. Земля под ногами задрожала, и мы с Шелли инстинктивно прижались к Монти. Черныш, обычно полный цинизма и насмешек, теперь выглядел напряженным. Его лицо утратило привычное насмешливое выражение, сменившись сосредоточенной серьезностью. Он быстро осматривался вокруг, оценивая нашу безрадостную ситуацию.

Шалаш, наш жалкий островок безопасности, теперь казался просто картонной коробкой перед лицом надвигающейся стихии. Тем временем Яков вернул свою тень, и теперь сидел неподалеку, сосредоточенно оглядывая обстановку. Купол, который мы с ним воздвигли, оказался на удивление крепким. Уже сотни этих тварей ударились о его невидимую поверхность, но он не дрогнул. И все же чувство опасности не покидало нас ни на мгновение.

Я подняла взгляд вверх и сквозь мерцающий барьер видела тени — черные, стремительные, они носились с огромной скоростью, будто хищные птицы, кружившие в поисках добычи. Каждый раз, когда одно из этих существ врезалось в купол, он глухо вибрировал, а мы невольно вздрагивали. Я уже не считала разы — сотый это был удар или тысячный, — но каждый раз сердце замирало, а в голове мелькала мысль: «Сейчас все рухнет, и нам конец».

Монти молчал. Его взгляд был прикован к теням наверху. Шелли сидела рядом со мной, ее дыхание было неровным, а пальцы судорожно сжимали кинжал в руке.

— Долго они будут нас тестировать? — наконец пробормотал Монти, не отрывая глаз от мелькающих теней над нами. Его голос был тихим, но напряженным.

— Пока не убедятся, что мы либо сдадимся, либо погибнем, — отозвался Черныш, все еще не двигаясь. Его голос звучал глухо, но твердо.

Яков поднял голову и посмотрел на нас. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнуло что-то странное — смесь усталости и решимости. Тень вокруг него начала двигаться, словно готовилась к чему-то.

— Мы продержимся, — вдруг сказал он, и его голос прозвучал неожиданно твердо. — Этот купол выдержит. Мы просто должны продержаться.

Его слова заставили меня сжаться еще сильнее. Мы вложили все силы в создание этого барьера, и страх перед тем, что он может не выдержать, был почти невыносимым. Если купол падет — нас больше ничего не спасет.

— Вы что-то задумали? — спросила Шелли, ее голос дрожал, но она старалась казаться спокойной. Ее руки все еще сжимали кинжал, хотя я понимала, что против такой массы врагов он был бесполезен.

Яков кивнул в сторону Монти:

— Нужна приманка.

— Вы думаете, если мы с Шелли обернемся змеями, то они помчатся за нами? — спросил Монти, нахмурившись. Его голос звучал сдержанно, но в нем чувствовалась внутренняя борьба.

— Ваша змеиная скорость очень большая, вы сможете увести стаю в другую сторону, — ответил Яков, избегая смотреть прямо в глаза. Его слова звучали рассудительно, но в них было что-то слишком холодное, как будто он уже смирился с жертвой.

Монти сжал кулаки, его челюсти напряглись.

— Но они сейчас над нами! Уже поздно… — возразил он.

Яков отвел взгляд, его плечи поникли.

— Тогда ждем, — грустно подытожил он. — Ты прав, уже поздно. Если вы выползете, то тут же станете едой этих тварей.

Мы замолчали. Время тянулось невыносимо долго, словно кто-то нарочно растягивал каждую секунду, превращая ее в вечность. Прошел час. Час нескончаемых, глухих ударов, доносящихся снаружи. Эти звуки были тяжелыми, как удары гигантского молота, обрушивающегося на наш купол. Казалось, рой, собравшийся снаружи, был бесконечным. Ни один звук не намекал на то, что их становится меньше. Напротив, с каждым ударом казалось, что давление возрастает, будто враги знали, как сильно нам нужно время, и пытались его отнять.

— Это же сколько их там⁈ — не выдержал Монти. Его голос дрожал от раздражения, перемешанного с усталостью.

— Не спрашивай, — тихо ответил Черныш. Он сидел в углу, неподвижный, словно боялся, что любое движение может спровоцировать новую волну хаоса. — Для меня это как град, который идет слишком долго. Только этот град — из живых существ.

Гул продолжал давить на уши, превращаясь в невыносимую звуковую пытку. Удары становились все яростнее, будто рой никак не мог смириться с тем, что его так называемая пища недоступна. Казалось, мы оказались в ловушке времени — каждая минута тянулась бесконечно, словно мы проживали ее заново, снова и снова.

Я перевел взгляд на Шелли. Она сидела рядом со мной, обхватив руками колени. Ее глаза были устремлены в пустоту. Уверенность, которая всегда исходила от нее, исчезла без следа. На ее лице читались только усталость и безысходность.

— Мы не можем просто сидеть и ждать, — наконец пробормотала она, нарушив тягостное молчание.

— А что ты предлагаешь? — раздраженно бросил Монти, резко обернувшись к ней. — Выйти наружу и умереть?

— Я не знаю! — в ее голосе прозвучала истерика. — Но я больше не выдержу! Ждать смерти или чуда под этим гулом просто невозможно!

— Хватит! — резко прервал их Яков. Его голос прозвучал твердо, как удар ножа. — Мы пока живы. И пока купол держится, мы должны ждать. Ждать чуда.

Вновь повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь глухими ударами роя над нами. Каждый из нас замкнулся в себе, погрузившись в собственные мысли. Мы размышляли о разном, но все мысли сводились к одному: как выжить, что делать дальше, как выбраться из этой ловушки.

И вдруг шум прекратился. Мы замерли, не веря собственным ушам. Вокруг стало так тихо, что казалось, будто сам мир остановился. Никто не осмеливался пошевелиться — любое движение могло разрушить эту хрупкую, почти нереальную тишину.

Прошло несколько минут, прежде чем мы решились выглянуть наружу. Мы выходили медленно, словно пробирались сквозь вязкое болото страха. Каждый шаг давался с трудом: ужас сковывал наши тела, но любопытство и надежда, хрупкая, как паутина, толкали нас вперед.

Вокруг нас была разруха. Земля была усеяна мертвыми телами существ, которые еще недавно отчаянно пытались пробить наш купол. Их остовы, покрытые жесткими хитиновыми панцирями, лежали повсюду, словно черный ковер, укрывший землю до самого горизонта. Воздух наполнился удушливым смрадом разложения, который казался невозможным, ведь прошло всего несколько минут с тех пор, как все стихло.

Тела людоедов лежали неподвижно, со следами укусов на их панцирях и конечностях, словно даже в своей смерти они стали жертвами. Ящеры, которые нас везли, были обглоданы до самых костей. Поваленные деревья, мертвые птицы и останки другой живности дополняли картину хаоса. Это место больше напоминало кладбище, чем когда-либо живую природу.

Вдалеке мы заметили огромную черную точку, которая медленно удалялась, становясь все меньше и меньше. Это был рой. Он уходил прочь, оставляя за собой лишь разрушения и пустоту. Земля, выглядела безжизненной и опустошенной. Казалось, рой не просто двигался — он выжигал все на своем пути, не оставляя ни единого шанса на восстановление.

— Они всегда едят на ходу? — нарушил тишину Яков, глядя вслед удаляющемуся рою. Его голос звучал сдержанно, но в нем чувствовалась тревога.

— Похоже, да, — ответил Монти. Его голос был тихим, словно он не хотел нарушать покой этого места, уже изувеченного нашествием. — Нам в этом смысле повезло. Если бы они решили сделать привал, нас бы уже не было.

Мы стояли молча, осматривая последствия их нашествия. Рой не просто двигался, он уничтожал все живое на своем пути. Эти существа были неумолимы, их голод — бесконечен. Земля была изрыта, остатки растительности напоминали обугленные скелеты, а воздух пропитался странным, резким смрадом, будто сама природа кричала о помощи.

— Но почему они ушли? — прошептала Шелли. Ее голос дрожал, будто она боялась даже дышать громко.

— Может, что-то их отвлекло, — предположил Черныш, который все это время молчал, наблюдая за горизонтом. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах читалась напряженность. — Или они просто насытились.

— Сомневаюсь, что такие твари могут насытиться, — тихо возразил Монти, все еще пытаясь осмыслить происходящее.

— Они живут в постоянном движении, — вдруг сказал Черныш, словно продолжая свои размышления вслух. — Их ритм жизни — это гонка. Они появляются, пожирают все на своем пути, а потом умирают высоко в горах, оставляя потомство. И все начинается снова.

— И в чем смысл такой жизни? — удивленно спросила я, пытаясь понять, зачем природе такие создания.

Черныш посмотрел на меня так, словно мой вопрос был лишен всякого смысла. Его взгляд был тяжелым, пронизывающим.

— А в чем смысл жизни мухи? — ответил он вопросом на вопрос.

— Их едят лягушки… и еще кто-то, — быстро отозвалась я, чувствуя, как этот разговор начинает становиться странным. — Они — пища.

— Все мы пища. И эти твари — тоже пища, — парировал Черныш. Его голос звучал твердо, словно он пытался убедить нас в какой-то истине, понятной лишь ему одному. — Для горных обитателей. Умирая там, они оставляют свои массивные, наполненные туши. Для кого-то это — пиршество.

Я задумалась над его словами. Может, он прав? Возможно, даже такие разрушительные существа являются частью большего плана, который нам не дано постичь.

— Природа не знает жалости, — продолжил Черныш. Его голос звучал холодно и отстраненно, как будто он произносил истину, не требующую обсуждения. — Она создает и разрушает. Эти существа — всего лишь инструмент. Они очищают землю, оставляя ее пустой и голой, чтобы спустя время здесь вновь могла зародиться жизнь.

Его слова прозвучали так буднично, что меня пробрала дрожь. Очищение… Но какой ценой?

Мы стояли на этой опустошенной земле, где все, казалось, было выжжено до основания. Даже воздух был тяжелым, пропитанным пеплом и чем-то неуловимо чужеродным. Тишина вокруг казалась почти физической, плотной, как густой туман. Она давила на уши, была оглушительной, словно сама природа замерла в ожидании чего-то неизбежного.

На горизонте рой этих существ все еще был виден, но с каждой минутой он удалялся, превращаясь в крошечную черную точку. Их движение было плавным, почти гипнотическим, но в этом скользящем уходе было что-то зловещее, как в неумолимом ходе времени.

Черт молча собрал свои вещи в небольшой мешок. Его руки двигались быстро и механически, словно он делал это на автомате, не задумываясь. Казалось, он хотел поскорее покинуть это место. Бросив взгляд на нас, он едва заметно нахмурил брови и сказал:

— Может, вернемся обратно?

— Нет, — резко ответила я, даже не задумавшись. Мой голос прозвучал твердо, хотя внутри я ощущала легкое сомнение. — Мы продолжим путь.

Черныш ничего не ответил. Он коротко кивнул, развернулся и пошел вперед. Его спина была напряженной, словно он пытался подавить собственные страхи. Мы последовали за ним, стараясь не отставать.

Я еще раз мысленно открыла карту, прокручивая в голове свои метки. Да, мы шли в правильном направлении. Черныш… По сути, он мне и не был особо нужен. Но я знала, что, оставшись вне моего поля зрения, он мог попытаться сорвать наш план. Устроить диверсию или что-то похуже.

Однако, пока он находился рядом с нами, он был полезен. Черт боялся смерти, и именно этот страх заставлял его вести нас самой безопасной дорогой — насколько это было возможно в этих условиях.

Мы шли долго, почти без остановок. Земля под ногами становилась все более каменистой, ее серый цвет напоминал о пепелищах, оставленных роями. Воздух становился прохладнее, будто горы, которые начали вырисовываться на горизонте, сами отталкивали нас своей холодной, отчужденной аурой. Их силуэты казались мрачными, неприветливыми, словно исполинские стражи, охраняющие что-то, что не должно быть потревожено.

Спустя почти пять часов пути мы, наконец, добрались до подножия гор. Высокие каменные уступы возвышались перед нами, словно стена, готовая укрыть от всего мира. Здесь мы решили остановиться на ночлег. Все были измотаны, и продолжать путь, не восстановив силы, казалось чистым безумием.

Я присела на плоский камень и мысленно вызвала перед собой карту. Нужно было еще раз проверить расстояние. До замка оставалось около трех часов ходьбы. Совсем немного. Совсем близко. Но это «немного» сейчас казалось целой вечностью.

Я глубоко вздохнула, отгоняя усталость, и сосредоточилась. Быстро создала защитный купол вокруг нашей стоянки. Теперь он должен был уберечь нас от возможных угроз. Еще несколько часов назад эта задача казалась мне сложной, вызывая напряжение и неуверенность. Но теперь все было иначе.

Я ощущала, как энергия течет, находя свой путь, как купол становится плотным и надежным. Все происходило естественно, словно я наконец-то научилась слышать внутренний ритм этой силы. Я знала, что делаю, и это внушало спокойствие.

Тем временем черт вместе с Монти и Яковом занялись установкой палаток. Они быстро поставили две небольшие хижины внутри купола, работая молча. Ни лишних слов, ни взглядов. Усталость давила на всех. Она была как невидимая тяжесть, от которой невозможно было избавиться.

Когда все было готово, никто не стал тратить силы на разговоры. Мы просто разошлись по своим местам и буквально рухнули на спальные мешки. Сон накрыл меня мгновенно, как только моя голова коснулась подушки. Это был глубокий, почти безмятежный сон, который, казалось, стирал всю усталость и тревоги, накопившиеся за день. Но где-то в глубине сознания, словно слабый зов, оставалось напряжение. Я знала, что впереди нас ждет неизвестность, и это не давало полностью расслабиться.

Утро началось неожиданно. Я проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо. Это была Шелли. Ее руки дрожали, а лицо выглядело бледным и напряженным. Ее глаза, широко открытые, смотрели прямо на меня, и в них плескался страх. Она склонилась ко мне и прошептала:

— Проснись. Что-то не так.

Я мгновенно вскочила, но Шелли тут же прижала меня к самому краю палатки, приложив палец к губам, призывая к молчанию. Мое сердце бешено колотилось, как будто пыталось вырваться из груди. Вокруг нас повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь моим учащенным дыханием.

Но вот я тоже услышала это. Снаружи кто-то ходил. Шаги были тяжелыми, медленными, как будто что-то огромное, массивное двигалось вокруг. Каждое движение сопровождалось едва различимым скрежетом, будто кто-то тащил по камням что-то металлическое.

— Что происходит? — прошептала я, стараясь не выдать своего волнения, хотя голос все равно предательски дрогнул.

Шелли покачала головой, ее лицо оставалось сосредоточенным. Я видела, как она изо всех сил пытается сохранить хладнокровие, но ее дыхание сбивалось.

— Я не знаю, — ответила она тихо, почти неслышно. — Но я чувствую… вернее, улавливаю запах. Запах гнили. Он повсюду. Он… будто пропитал воздух.

Я замерла, пытаясь уловить то, о чем она говорила. И правда. Едва уловимый металлический привкус смешивался с удушливым, липким запахом разложения.

Шелли сжала мое плечо сильнее, ее взгляд стал еще более напряженным.

— И еще… — ее голос сорвался, она сделала паузу. — Тишина. Я не слышу сердец ребят.

Ее слова словно ледяной иглой пронзили мою грудь. Они заставили меня похолодеть. У таханцев, к которым принадлежала Шелли, были уникальные способности. Их слух и обоняние превосходили человеческие в разы. Если она говорит, что не слышит сердец наших спутников, значит, что-то действительно пошло не так. Это не просто подозрение или страх — это факт, который невозможно игнорировать.

Я смотрела на нее, не в силах скрыть своего ужаса. Мы с Шелли были вместе в походе впервые. До этого мы лишь однажды пересекались в опасной ситуации — в Бездне. Но тогда все казалось скорее игрой, чем настоящей угрозой. Разгадывание квестов, адреналин, азарт, но не страх за собственную жизнь.

Сейчас все выглядело иначе. Напряжение заполнило каждый уголок нашей палатки, каждый вдох давался с трудом, словно воздух стал густым и липким.

— Защитного купола нет? — дрожащим голосом спросила я, невольно надеясь, что ошибаюсь.

Шелли кивнула, ее лицо стало мрачным. Она выглядела спокойной, но я знала, что и в ней сейчас закипает тревога. Вдруг, как будто перестав колебаться, она приняла решение.

Ее взгляд изменился. В глазах вспыхнуло что-то решительное, почти хищное.

— Я сейчас превращусь в змею и выползу наружу. Активирую свои способности, чтобы понять, что там происходит, — сказала она, ее голос звучал тихо, но твердо, с той самой непоколебимостью, которая не оставляет места для возражений.

Я застыла, не зная, что ответить. Ее слова звучали как что-то окончательное, и я чувствовала, что мои сомнения не остановят ее. Мое сердце сжалось от тревоги.

— Шелли, это опасно… — начала я, но моя попытка остановить ее прозвучала слишком слабо.

Она продолжила, не дожидаясь моего согласия:

— Смотри внимательно на мой хвост. Если он поднимется, хватайся за него. Это будет сигнал.

Я застыла, не веря своим ушам. Сигнал? Хвататься за хвост? Внутри меня все протестовало против этой идеи, но я не смогла вымолвить ни слова.

Шелли уже начала меняться. Ее тело удлинилось, вытягиваясь неестественным образом, кожа покрылась гладкой чешуей. Превращение было быстрым, почти грациозным. Руки и ноги исчезли, и ее человеческая фигура уступила место длинному, мощному змеиному телу. Передо мной оказалась огромная анаконда. Чешуя поблескивала в слабом свете, отбрасывая мрачные блики на стены палатки.

Она медленно поползла к краю, осторожно выскальзывая наружу. Я следила за ней, затаив дыхание, стараясь не издать ни единого звука.

Мои пальцы нервно сжимали голову, как будто это могло помочь мне собраться с мыслями. «Хватайся за хвост, если он поднимется», — ее слова гулко отдавались в моем сознании.

Сигнал. Но к чему? К действию или к бегству? Я не знала. Единственное, что было ясно — все уже началось.

Одним плавным движением Шелли выскользнула из палатки. Ее тело извивалось бесшумно, как тень, оставляя внутри лишь кончик хвоста. Я стояла, напряженно глядя на него, стараясь дышать как можно тише.

И вдруг я услышала это. Шипение. Громкое, зловещее, словно предупреждение. Оно прорезало тишину, заставив меня вздрогнуть. Сердце пропустило удар, а затем забилось так быстро, что казалось, вот-вот вырвется из груди.

Мгновение спустя ее хвост резко приподнялся.

Я застыла, словно парализованная. Что делать? Хвататься или нет? А если это ошибка? Мысли хаотично метались в голове, сталкиваясь друг с другом. Но времени на раздумья больше не было.

Мое тело среагировало быстрее, чем разум. Рука сама потянулась вперед, и в тот же миг, как только мои пальцы коснулись ее хвоста, он обвился вокруг меня. Это движение было одновременно мягким и пугающе сильным. Я ощутила, как мощные мышцы змеи сжались вокруг моего тела, словно создавая кокон.

— Шелли! — выдохнула я, но голос прозвучал сдавленно, почти шепотом.

Я не успела сказать больше ни слова.

Мир вокруг меня изменился. Резко, внезапно. Все померкло — краски исчезли, звуки оборвались. Пространство вокруг стало неестественно чуждым. Время словно остановилось, а движения казались обрывистыми, искаженными.

Меня накрыло ощущение падения. Я проваливалась в пустоту, не понимая, где нахожусь и что происходит. Единственное, что оставалось реальным, — это холод ее чешуи, обвивающей меня, и глухой, отчетливый стук моего сердца.