Астарта. Предназначение. Книга 3

Глава 15 «Все решения, принятые в прошлом, неминуемо влияют на наше будущее.» (Цитата из фильма «Бумажный дом»)

Мы продолжали сверлить Машу своими взглядами, но она не спешила раскрыть все подробности. Было видно, что ее сильно беспокоит этот промах. Однако сейчас меня интересовало не столько ее упущение или ошибка охранника, сколько то, что скрывается за этим побегом.

— Ну, во-первых, мы его уже снова поймали, — начала она, но голос звучал напряженно, будто она и сама не до конца верила в свои слова. — А во-вторых, он же старик. Охранник сжалился над ним, решил, что тот не представляет угрозы. Он снял с него браслеты, когда старик пожаловался, что они, якобы, натирают ему запястья.

— И что? — резко перебила ее Алина, нахмурив брови.

— И тут же поплатился за это своей жизнью, — ответила Маша, понизив голос.

Наступила короткая, но тяжелая пауза.

— Надеюсь, эту информацию быстро распространили среди остальных охранников? Чтобы они не повторили ту же ошибку? — подал голос Богдан. Его движения были осторожными, когда он аккуратно поставил чашку кофе на стол, но в глазах читалась настороженность.

Маша кивнула и, немного поколебавшись, добавила:

— Охранник после своего возрождения все рассказал, и армия тут же среагировала, поймав беглеца. Лари теперь под усиленной охраной. Его перевели в камеру с более жестким контролем, — сказала Маша, пытаясь улыбнуться, но ее улыбка выглядела скорее натянутой маской.

Ее слова не успокоили меня. Я пристально вгляделась в ее лицо, стараясь вычитать то, что она, возможно, пыталась скрыть.

— Ты знаешь, успел ли он с кем-то связаться? — спросила я, сдерживая внутреннее напряжение.

Маша вздрогнула, и ее лицо вдруг побледнело. Она выглядела так, будто ее поймали за руку. Я почувствовала, как внутри меня закипает гнев.

— Не пытайся меня обмануть, — добавила я уже холодным, почти ледяным тоном.

Маша вздохнула, опустила голову и, словно с трудом выдавливая слова, прошептала:

— Да, он передал какое-то послание. Мы до сих пор не можем его расшифровать.

В этот момент наступила тяжелая тишина, которую нарушил лишь раздраженный голос Богдана:

— Едрить колотить, — пробурчал он, доедая яичницу с лососем и отодвигая тарелку чуть громче, чем следовало.

Я резко поднялась из-за стола, стул скрипнул, а взгляд упал на Клавдию, которая, казалось, даже не удивилась нашему разговору.

— Ты остаешься с детьми, а мы идем в тюрьму, — бросила я решительно, уже направляясь к двери.

— Нужно навестить этого гаденыша, — добавила я, в голосе звучала сталь.

Клавдия, как всегда, не теряла бодрости духа. Она махнула рукой с таким видом, словно раздавала приказы на военном параде, и с легкой улыбкой сказала:

— Дайте ему по макушке от меня.

Ее голос звучал весело, а лицо светилось от радости, будто разговор только что не касался опасного преступника. Затем она повернулась к детям, которые с любопытством наблюдали за нами, и бодро предложила:

— Пошли на море купаться?

— Ура! — закричали дети дружным хором, словно только и ждали этого предложения. Их глаза сияли от радости, и, не раздумывая, они бросились за Клавдией, как стайка озорных воробьев, предвкушающих очередное приключение. Смех и звонкие голоса заполнили веранду, а затем стихли вдали, когда они скрылись за углом дома.

Мы же, оставив позади эту беззаботную картину, направились в городскую тюрьму. Там нас ждала совсем иная атмосфера — мрачная, холодная, пропитанная тяжелым, удушающим воздухом. Казалось, стены этого места впитывали в себя всю боль, отчаяние и страх тех, кто здесь был.

Пройдя через массивные металлические двери, мы оказались в длинном коридоре с облупившимися серыми стенами. Каждый наш шаг отдавался глухим эхом, которое словно напоминало, что в этом месте нет места для радости. Охранник, высокий и молчаливый, с каменным выражением лица, молча проводил нас к специальной комнате для свиданий.

Комната выглядела еще более угнетающе, чем коридор. Она была разделена толстым, как бронированным, стеклом от пола до потолка, создавая ощущение, что мы стоим на границе двух миров — свободы и заключения. Свет ламп был тусклым, а холодный металл стульев, на которых нам пришлось сесть, словно специально был создан, чтобы подавить любое ощущение уюта.

Ожидание тянулось мучительно долго. Казалось, время здесь замедлялось, превращая каждую секунду в минуту, а каждую минуту — в вечность. Но на самом деле прошло всего несколько минут, прежде чем дверь с другой стороны комнаты медленно открылась.

Вошел дряхлый старик. Это был Лари. Но от того Лари, которого мы знали, осталась лишь тень. Он выглядел изможденным и сгорбленным, его тусклый взгляд был устремлен куда-то в пол. Он двигался медленно, будто каждое движение причиняло ему боль. Его шаги были тихими, но в этой комнате, где царила гнетущая тишина, каждый звук казался оглушающим.

Мы молча наблюдали за ним. Его некогда уверенная осанка исчезла, а вместе с ней и та угроза, которую он представлял. Но я знала — это лишь маска. Лари умел скрывать свои намерения, играть на эмоциях окружающих. И даже сейчас, когда он выглядел сломленным, я чувствовала, что за этой беспомощностью скрывается нечто гораздо более темное.

И я была права. Стоило Лари увидеть нас, как он тут же встрепенулся. Его глаза блеснули хитростью, а на губах появилась ехидная улыбка, больше похожая на гримасу. Он медленно сел напротив нас, закинув ногу на ногу, будто был здесь хозяином положения, и с ядовитой насмешкой произнес:

— Соскучились?

Я удержала себя от желания скривиться. Его провокация была слишком очевидной. Вместо того чтобы поддаться эмоциям, я спокойно ответила вопросом на вопрос, демонстрируя полное безразличие:

— Как погуляли?

Лари мгновенно сменил тон. Его лицо исказилось от гнева, и он процедил сквозь зубы:

— Разрезал бы тебя на кусочки и раскидал по пустыне.

Мимолетная жалость, которая на секунду промелькнула в моем сердце, когда он вошел в комнату, испарилась без следа. Перед нами снова был тот же мерзкий, хитрый старик, готовый на все ради собственной выгоды. Его слова были пропитаны злобой, но в них не чувствовалось силы. Это был жалкий выпад, последняя попытка зацепить нас. Его саркастическая реплика прозвучала неожиданно громко, эхом разлетевшись по комнате. Я заметила, как уголок губ Лари дернулся, но не от смеха, а от ярости.

— Знаешь, под каким знаком ты родился? — спросил вдруг Богдан у Лари. — Изучил гороскопы, попивая пивко, валяясь на пляже.

Лари злобно покосился на него.

— Под кирпичом, ха! — ответил Богдан, не дожидаясь ответа.

Лари лениво оглядел комнату и произнес с притворным раздражением:

— Уберите эту пыль, она мне мешает сосредоточиться!

Богдан, не удержавшись, снова открыл рот:

— Когда ты был тараканом…

Я мгновенно перебила его, понимая, что Лари только и ждет, чтобы вывести нас из себя.

— Богдан, не трать на него силы, — сказала я, не отрывая взгляда от старика. — Ему нравится играть с людьми, выводить их из равновесия. Не доставляй ему такого удовольствия.

Мои слова прозвучали ровно, но с достаточной твердостью, чтобы Богдан замолчал. Я снова повернулась к Лари и повторила:

— Ну так как погуляли?

Лари, осознав, что его попытки спровоцировать нас не увенчались успехом, слегка помрачнел. Но я заметила в его глазах что-то новое — смесь раздражения и странного любопытства. Ему явно не хватало общения, и, видимо, он решил, что лучше поддерживать разговор, чем оставаться в одиночестве.

Он откинулся на спинку стула, его лицо стало чуть более расслабленным, и, усмехнувшись, он наконец ответил:

— Хорошо. Отличный остров, кстати. И главное — летающий.

— Интересно, — пробормотала я, словно размышляя вслух. Значит, Лари уже в курсе того, что полуостров перемещается?

И будто услышав мои мысли, старик продолжил, словно намеренно подогревая наше любопытство.

— Не так выразился, — сказал он, качнув головой, — этот остров постоянно телепортируется по теплым морям.

Его голос внезапно стал задумчивым, а взгляд устремился куда-то вдаль, словно он вновь переживал тот момент.

— Только я решил уплыть с него, как он вдруг мгновенно изменил перед моими глазами локацию. Вовремя я решился на побег, — продолжил он, добавив с легкой усмешкой, — так как смог воочию увидеть это волшебство. Вместо привычного Средиземного моря передо мной вдруг раскинулся Индийский океан.

Сказанное заставило нас переглянуться. Лари говорил уверенно, но в его словах было что-то… странное.

— Теперь мне стало понятно, почему наше общество не могло найти Народ Морей. Они действительно перемещаются на своем полуострове, словно на огромном корабле, скользящем по морям, — закончил он, но в его голосе появилась странная нотка, будто он что-то недоговаривал.

Алина нахмурилась и скрестила руки на груди. Ее лицо выражало смесь любопытства и осторожности.

— Почему же ты не поплыл? — спросила она, прищурившись, ее голос звучал ровно, но в нем явно чувствовалось подозрение.

Лари слегка напрягся, его самоуверенность вдруг дала трещину. Он отвел взгляд, будто что-то скрывал.

— А мне и тут хорошо, — произнес он небрежно, но нотка нервозности в его голосе была слишком явной, чтобы ее не заметить.

Мы молчали, изучая его реакцию. Лари попытался было снова изобразить равнодушие, но его взгляд выдавал неуверенность.

— Очень уютно и все такие добрые, — добавил он.

— Правда? — протянула я, с видимым недоверием, внимательно изучая его лицо. Мой вопрос прозвучал невинно, но в нем явно читалось сомнение.

Лари усмехнулся, но это была натянутая, фальшивая улыбка.

— Ну да, тут тепло, кормят, — ответил он, но его слова прозвучали неубедительно. — Хотя еда могла бы быть получше…

Алина чуть приподняла бровь, как будто намекая, что не верит ни одному его слову. Мы обе чувствовали, что он что-то скрывает, и, возможно, это было связано с его решением остаться. Я решила подыграть ему, чтобы расслабить обстановку.

— А что с едой не так? — спросила я, стараясь придать своему голосу максимально дружелюбный и заинтересованный тон.

— Хотелось бы разнообразия, — ответил Лари, пожав плечами. — Надоело есть эту слизь, она мерзкая. Если хотя бы в кашу добавили сахара или соли… И еще, мне бы хотелось больше света в моей камере. У меня слишком маленькое окошко, и это угнетает.

— Это мы можем, — сказала я, внимательно глядя на самодовольную физиономию Лари. В его глазах мелькнула искра надежды, но я сделала паузу, а затем добавила: — Но не для вас.

Лари тут же напрягся. Его взгляд стал злобным, а челюсти сжались, выдавая внутреннюю борьбу. Он явно не ожидал такого поворота.

— Вы что, нас за идиотов держите? — спросила я резко, не ожидая ответа, но давая понять, что разговор становится серьезным. — Что еще вы тут можете, будучи в наручниках?

— Да я ничего такого… — начал было Лари, но его голос предательски дрогнул.

— Ничего? — переспросила Алина, и ее тон стал холодным. — Тогда зачем этот спектакль?

— Не понял, — сказал Богдан и посмотрел то на меня, то на Алину. Видимо, он упустил из виду нашу настороженность и попытку понять, что затеял Лари со своей игрой.

— Старичок отлично разбирается в астрономии и океанологии, а также, думаю, у него есть внутренний компас. Так? — я продолжала говорить, не сводя взгляда с Лари, который уже начал ерзать на стуле.

— Да что ты там себе возомнила, Шерлок? — раздраженно бросил он, пытаясь скрыть нервозность.

— Ого! Вы уже начали изучать нашу литературу? — удивилась я, слегка приподняв брови.

— Со скуки и не на такое пойдешь, — огрызнулся Лари, отвернувшись. — Народ Моря, как только их выпустили, сразу обновили свою стремную библиотеку.

— Да вы, я смотрю, еще и в курсе всех событий, — заметила я, прищурив глаза.

На мгновение я задумалась: «У Лари, похоже, есть внутренние силы, о которых мы почти ничего не знаем. Оставшись без своего интерфейса, он, кажется, смог активировать их и частично управлять ими. Не в полную силу — магические наручники явно ограничивают его, — но все же. Когда он пытался сбежать, возможно, он увидел другой океан и понял, что остров перемещается. Данные о его местоположении стали бессмысленными, и он решил действовать по-другому…»

Я резко прервала свои мысли:

— Когда нам ждать твоих упырей?

Лари нахмурился, сдвинул челюсть, поскрипел зубами, а затем, подняв голову с гордостью, выкрикнул:

— Этот остров уникален, и тут есть Боги! Он нужен обществу, и наконец им стал нужен я!

Я проигнорировала его пафосную речь и повернулась к Алине с Богданом.

— Пока он не знал, что остров перемещается, он изучал карту звездного неба и запоминал координаты, — начала я, стараясь объяснить все максимально четко, чтобы не упустить ни одной важной детали. — Но когда понял, что звездное небо постоянно меняется, он догадался, что дело в самом острове — он перемещается. Это открытие стало для него ключевым, потому что объясняло множество странностей, которые он замечал ранее. Тогда он пришел к выводу: чтобы передать свое местоположение, ему нужно стать маяком. Но для активации маяка нужно было избавиться от наручников. Именно поэтому побег стал для него не просто попыткой обрести свободу, а важным шагом в реализации плана. Ему нужно было доказать свою теорию и действовать.

— Уплывать ему было бессмысленно, — добавила я, стараясь донести суть. — Ведь он сам стал ориентиром. Он понимал, что любое перемещение только усложнит ситуацию. Поэтому он решил остаться, чтобы завершить задуманное.

— Маяк? — переспросила Алина, прищурившись, словно пытаясь уловить суть моих слов.

Я кивнула.

— Да. Именно маяк. Как только он убедился в своей теории, он связался с обществом Туле, и позволил им подключиться к нему как к точке, указывающей местоположение. Затем он провел сложные манипуляции, чтобы активировать свой внутренний маяк, и отправил шифрованное сообщение. В нем он сообщил, что все готово и теперь они могут найти его и остров. После этого он ждал подтверждения, что сигнал принят. И как только это подтверждение пришло, он сдался.

Все замолчали. Богдан нахмурился, обдумывая услышанное. Алина смотрела на Лари с вызовом, в ее взгляде читалась скрытая угроза. Лари же, заметно нервничая, пытался сохранять видимость спокойствия, но предательский блеск в глазах выдавал его.

— Сказочница, — рявкнул он, отворачиваясь и разваливаясь вальяжно на стуле.

Я повернулась к ребятам так, чтобы Лари не видел моего жеста. Тихо указав на свой кулон, я добавила:

— Я просканировала его. Он весь мигает, как лампочка. От него исходит невидимое волновое поле, которое отправляет сигнал. Я сложила два плюс два и получила четыре.

Алина с Богданом переглянулись и кивнули, осознав, откуда появилась моя теория.

— Ты действительно считаешь, что мы позволим им прийти сюда? — холодно спросила Алина, наконец нарушив гнетущую тишину.

Лари ничего не ответил, но его напряженный взгляд говорил о многом.

— У нас мало времени, — сказала я. — Если маяк уже запущен, то их корабли могут быть здесь в любой момент. Мы должны подготовиться.

— И что ты предлагаешь? — спросил Богдан, внимательно глядя на меня.

— Для начала убедимся, что Лари больше ничего не скрывает, — сказала я, поворачиваясь к нему. — А потом решим, что делать с его «друзьями».

Нажав на кнопку возле стеклянной перегородки, которая разделяла нас, я почувствовала легкое волнение. Стекло исчезло мгновенно, словно его никогда и не существовало. Не теряя ни секунды, я быстрым шагом направилась к Лари. Его лицо застыло в выражении полного ошеломления, как будто он не мог поверить в происходящее. Но времени на объяснения не оставалось.

Я схватила его за руку с такой силой, что почувствовала, как под моими пальцами напряглись его сухожилия. Лари не сопротивлялся, но его тело инстинктивно поддалось моему натиску. Он согнулся и рухнул на колени. Я не могла позволить себе ни секунды промедления. Обхватив его голову обеими руками, я прижала большие пальцы к его вискам, чувствуя, как под кожей пульсирует кровь. Его дыхание стало прерывистым, мое же — глубоким и сосредоточенным.

Это был момент, которого я боялась. Навык, который я так долго избегала использовать, теперь стал моей единственной надеждой. Я собиралась впервые применить «раскопки» — технику, позволяющую проникнуть в сознание другого человека и извлечь из него ответы, которые он пытался скрыть. До этого я использовала свой дар лишь поверхностно. Я могла считывать мысли на расстоянии или слушать отголоски чужого сознания, словно эхо в пустоте. Но прямое вмешательство в разум — это совсем другое. Это была опасная практика, требующая абсолютного контроля.

Я вспомнила слова Ясного. Он предупреждал меня о рисках. «Раскопки — это битва, — говорил он. — Битва не только с чужим разумом, но и со своим собственным. Любая ошибка может стать фатальной. Ты можешь разрушить сознание того, кто перед тобой. Или, что еще хуже, потерять себя».

Но сейчас у меня не было выбора.

Закрыв глаза, я сосредоточилась, направляя всю свою внутреннюю энергию на Лари. Между нами возникло напряжение, невидимое, но ощутимое. Это было похоже на электрический разряд, который то усиливался, то ослабевал, словно проверяя мою решимость.

Мир вокруг начал исчезать. Звуки стали приглушенными, а затем вовсе пропали. Пространство вокруг меня словно растворилось, уступив место яркому свету, вспыхнувшему перед моим внутренним взором. Это был взрыв — без шума, лишь ослепительное сияние, что заполнило все мое сознание.

Я почувствовала, как что-то внутри меня разрывается — словно невидимая нить, которая связывала меня с реальностью, внезапно лопнула. На мгновение я потеряла себя. Не было ни моего тела, ни мыслей, ни эмоций. Меня словно засосало в безграничное пространство, где все потеряло значение и форму.

Я оказалась в странной, чужой вселенной. Там не было звезд, но вместо них перед моими глазами начали мелькать образы. Они вспыхивали и исчезали, как искры, оставляя за собой следы воспоминаний. Это были воспоминания Лари.

Я видела обрывки его жизни: лицо женщины с темными, пронзительными глазами, горящий дом, пламя которого пожирало все вокруг. Затем — странный символ, вырезанный на каменной плите, покрытой трещинами. Все это разворачивалось передо мной, словно огромный свиток, который кто-то торопливо разворачивал, показывая то, что когда-то было значимо для него.

Сцены сменяли друг друга с головокружительной скоростью. Я видела моменты радости, горечи, борьбы и триумфа. Его прошлое было пестрым калейдоскопом, где каждая деталь пыталась привлечь мое внимание. Но я не могла позволить хаосу захлестнуть меня.

Я начала сосредотачиваться, заставляя себя отсеивать лишнее. Мое сознание цеплялось за отдельные эпизоды, выхватывая их из потока. Женщина с темными глазами… Что она значила для него? Символ на каменной плите… Почему он вызывал у меня чувство тревоги? Я пыталась сложить этот пазл, найти то, что было важным, то, что я пришла сюда узнать.

И тут мое внимание привлекло одно странное воспоминание. Оно вспыхнуло передо мной, словно маяк в густом тумане. Я сразу почувствовала, что это нечто особенное, что оно выделяется из хаоса образов, как будто само сознание Лари подсказывало мне, куда смотреть.

Передо мной возникла знакомая картина — Астарта. Ее образ был таким ярким и четким, что я, не задумываясь, инстинктивно протянула руку, будто могла физически дотронуться до этого воспоминания. И в тот же миг оно ожило.

Воспоминание развернулось передо мной, как фильм, разворачивающийся в мельчайших деталях. Это был переход из разрозненных картинок в поток движущихся сцен. Самая глубокая ступень проникновения. Я почувствовала, как дрожь пробежала по всему моему телу.

Судорожно вдохнув, я поняла, что еще одно мгновение — и я уйду слишком далеко. Точка невозврата была близка, еще чуть-чуть, и я потеряю связь с реальностью. Мое сознание будто предупреждало меня об опасности, но я не могла оторваться от происходящего.

Собрав всю волю, я выдохнула и твердо сказала: «Стоп». Слово отозвалось во мне, как удар гонга, отрезвляя и возвращая контроль. Я сосредоточилась, уменьшая силу внедрения, чтобы стабилизировать себя и не дать воспоминанию затянуть меня вглубь.

Когда дыхание выровнялось, я начала изучать увиденное, медленно и осторожно, словно держала в руках хрупкий сосуд.

Я увидела группу людей, собравшихся вокруг огромной статуи. Их лица выражали благоговение и трепет. Они возносили молитвы, обращенные к этой статуе. Передо мной предстала величественная фигура высотой около пяти метров. Это была лошадь, на которой восседала Астарта. Ее поза излучала силу и власть. Рядом с ней, словно в полете, парил орел, но его грудь была пробита копьем, которое Астарта держала в руках. У подножия статуи находился жертвенник, на котором лежал убитый баран. От жертвенника поднимался тонкий столб дыма.

Я не могла оторвать взгляд от этой сцены. Мои мысли начали метаться, пытаясь найти объяснение происходящему. «Орел… возможно, это Бог Ра», — подумала я, вспоминая рассказ Бастет о моих родителях. Бастет утверждала, что Бог Ра — мой биологический отец, а те, кто меня вырастил, были лишь инструментом, инкубатором. Эта мысль всегда вызывала у меня странное чувство отстраненности, словно я была чужой даже в своей собственной истории.

Я вспомнила еще один эпизод из своего прошлого. Ясный как-то говорил, что я уничтожила одну из деревень общества Туле, узнав, что они приносили человеческие жертвы во имя меня. Но то, что я видела сейчас, выглядело иначе. Здесь была жертва животного, а не человека. Возможно, это было гораздо раньше, в те времена, когда обычаи еще не стали столь мрачными.

Я почувствовала, как мои руки начали двигаться сами по себе. Это было странное ощущение — будто мое тело частично принадлежало мне, а частично подчинялось диктовке какого-то интуитивного импульса. Я словно физически отодвигала ненужные фрагменты воспоминаний, аккуратно раздвигая их, как если бы разбирала сложную мозаику, чтобы добраться до нужного кусочка.

Каждый раз, когда я убирала очередной фрагмент, мне казалось, что я слышу тихий шелест — будто эти воспоминания сопротивлялись, не желая покидать свое место. Но я продолжала, не останавливаясь, пока передо мной не открылось нечто совершенно неожиданное.

На поверхности всплыла странная надпись: «Воспоминания расы. Древо истории». Эти слова словно светились в темноте, мерцая мягким, но притягивающим светом. Они выглядели так, будто кто-то специально оставил их здесь, чтобы направить меня, чтобы я не прошла мимо. Я застыла, чувствуя, как внутри меня поднимается странное, почти интуитивное ощущение. Это было не просто воспоминание. Это было что-то большее. Ключ — да, именно ключ к чему-то важному, к чему-то сокрытому.

Я сделала шаг вперед, чтобы рассмотреть все внимательнее. Воспоминания продолжали разворачиваться передо мной, показывая сцены, которые, казалось, принадлежали не Лари, а его народу, его расе. Это было древо истории — история зарождения и жизни народа цемен. Культурные и идеологические ценности, религиозные убеждения и многое другое оживали передо мной, словно я стала частью этих воспоминаний.

«Так вот как они передают свою историю…» — подумала я, пытаясь осознать, насколько необычным был этот способ сохранения памяти. Лили как-то рассказывала мне о своем народе, у которого процесс передачи знаний происходил совершенно иначе, но очень похоже. Там воспоминания предков становились частью твоих собственных, будто ты сам проживал их жизнь. Это были не просто истории, а живые, эмоциональные опыты, вплетенные в твою личность. Но здесь, в этом обществе, все иначе. Здесь память сохраняется как книга, как огромный архив, доступный каждому с самого рождения.

Каждый ребенок, появившийся на свет в этом сообществе, получает полный доступ ко всей истории своего рода. Это не просто рассказы о прошлом, а детальная хроника жизни предков: их радости, горести, победы и поражения. Ты можешь «пережить» все это, словно смотришь фильм или читаешь книгу, но с полным погружением. История передается из поколения в поколение, как бесценное наследие, которое невозможно потерять. Это словно огромная библиотека, где каждая страница — это чья-то судьба, чья-то жизнь.

Я решила попробовать открыть эту «библиотеку» и, к счастью, сразу наткнулась на нужное воспоминание. Передо мной развернулась сцена, которая перенесла меня в далекое прошлое, в небольшую деревню. Люди стояли на коленях, устремив свои взгляды в небо, и молились. Их лица выражали смесь страха и смирения, как будто они знали, что их ожидает. И внезапно, словно ответ на их молитвы, с небес спустилась фигура, окруженная ореолом тьмы. Это была Астарта.

Она восседала на вороном коне, ее длинные черные волосы развевались на ветру, а огромные крылья за спиной казались олицетворением ночного неба. Ее взгляд был свирепым, но в то же время холодным, как у судьи, выносящего приговор. Она не испытывала ни жалости, ни сострадания. Ее присутствие внушало трепет, а каждый ее шаг казался предвестником разрушения.

Астарта начала уничтожать деревню огнем. Пламя охватило дома, деревья, все вокруг. Люди не пытались убежать, не кричали, не сопротивлялись. Они стояли, будто принимая свою судьбу. Казалось, они хотели этого, как будто видели в ее действиях нечто большее, чем просто разрушение. Ее лошадь неспешно шагала по горящим улицам, а сама Астарта осматривала плоды своей кары. Это было зрелище, от которого невозможно было отвести взгляд.

Внезапно тишину, наступившую после бушующего огня, прорезал отчаянный крик. Это был плач ребенка. Астарта остановилась. Ее внимание привлек звук, будто она именно его и искала в это огненном хаусе. Она резко спрыгнула с лошади и направилась к источнику звука. Перед ее глазами предстала женщина, убегающая прочь, а на жертвеннике, неподалеку, лежал младенец. Ему было не больше пяти месяцев. Ребенок плакал, кричал, его вопли разрывали тишину, словно протестуя против всего, что происходило вокруг.

Рядом с младенцем лежал мертвый палач, его руки все еще сжимали кинжал, которым он, видимо, пытался завершить свой ритуал. Но что-то пошло не так. Астарта замерла. Ее взгляд, до этого холодный и безучастный, вдруг изменился. В ее глазах появилось что-то, что невозможно было описать словами. Это была смесь боли, сожаления и, возможно, сострадания.

Она подошла к ребенку и осторожно взяла его на руки. Ее движения были неожиданно мягкими, почти нежными. Она огляделась вокруг, и ее глаза наполнились слезами. Это был момент, который казался абсолютно нехарактерным для нее, для той, кого люди боялись и чтили как неумолимого судью.

Ее слезы капали на лицо ребенка, и в этот момент я поняла, что передо мной разворачивается не просто история, а нечто гораздо большее. Это был момент, когда даже самая темная сущность могла проявить свет.

Она посмотрела на младенца, и ее голос, полный боли и печали, произнес:

— Я нашла тебя. Я спрячу тебя от всех.

С этими словами она осторожно дотронулась до лба ребенка своей рукой, и тот засветился ярким, ослепительным светом, словно солнце. Через мгновение свет поглотил младенца, и он исчез, растворившись в воздухе, оставив после себя лишь легкий аромат чего-то неземного.

Я в смятении перевела дух и решила посмотреть следующее воспоминание. Картина, развернувшаяся передо мной, была совсем иной. Люди стояли на коленях, молясь перед величественной статуей. На ней была изображена Астарта, сидящая на троне, с ребенком на руках. Их лица выражали благоговение и страх, смешанный с надеждой. Один из старцев, одетый в длинные одеяния, стоял перед толпой и вещал громким голосом:

— Мы ждем тебя, Иштар. Ты — величественное божество, олицетворяющее силы плодородия, любви, женственности и войны. Твоя мощь и величие не имеют границ. Мы благодарны ей за ее милость и защиту, которую она нам дарует. Мы верим, что Иштар будет продолжать охранять нас и вести по пути благополучия. Мы приносим ей свои почести и благодарим за ее руководство. Иштар — наша Богиня, а ее сын — наш Бог. Вместе они наполняют нашу жизнь смыслом и преображают наш мир.

Слова старца эхом разносились по залу, и толпа повторяла молитвы, полные преданности и страха. Я смотрела на это в оцепенении, не в силах осознать, как все это связано.

— Достаточно, — выдохнула я.

Резкий толчок реальности выбил меня из зыбкого потока чужих воспоминаний. Я машинально отдернула руку от Лари, словно обожглась. Он, корчась от боли, пополз к стене, жалко передвигаясь на карачках. Его лицо исказила гримаса страдания, а глаза лихорадочно метались, будто он пытался укрыться от чего-то невидимого для всех остальных.

Я застыла на месте, охваченная смятением. Веки подрагивали, в голове царил хаос, словно кто-то сорвал крышу моих мыслей, впустив туда бурю. Мир вокруг становился все более расплывчатым, будто я смотрела на него сквозь мутное стекло. Головокружение нарастало, ноги подгибались, и я почувствовала, как теряю контроль над телом.

В этот момент ко мне подскочил Богдан. Его сильные руки подхватили меня буквально за мгновение до того, как я рухнула бы на пол. Я инстинктивно обвила его шею руками, пытаясь найти опору, и закрыла глаза. Но даже за темнотой век продолжали мелькать образы — вспышки воспоминаний Лари. Они проносились передо мной, как кадры старого, потрепанного фильма, вызывая в душе тревогу и странное, тягостное чувство вины. Голова продолжала кружиться, и я машинально покачала ею из стороны в сторону, пытаясь избавиться от этого наваждения.

Алина, держа в руке небольшой пузырек, быстро поднесла его к моему лицу. Резкий запах ударил в нос, заставив меня судорожно вдохнуть и широко распахнуть глаза. Это было какое-то лекарство. Возможно, нашатырь. Постепенно сознание начало проясняться. Мир вокруг обретал четкость, звуки становились громче, а тело вновь начинало слушаться меня.

Я глубоко вдохнула, стараясь унять остатки паники, и, опираясь на плечо Богдана, подняла взгляд.

Лари все еще сидел у стены. Он был похож на сломанную куклу: согнутый, с руками, обхватившими голову, и тихими стонами, срывающимися с его губ. Его вид вызывал одновременно жалость и отвращение. Накопившаяся внутри меня злость, которую я до этого сдерживала, вырвалась наружу.

— Вы до сих пор поклоняетесь мне? — мой голос прозвучал тихо, но в нем чувствовалась угроза. Внутри меня все кипело, эмоции бушевали, как шторм. Я сделала шаг вперед и, не сдерживая себя, выкрикнула: — Отвечай!

Лари поднял на меня взгляд. Его лицо было бледным, словно из него вытянули все краски жизни. Но в глазах горел странный огонек вызова, смешанный с болью.

— Глупо, да? — прохрипел он, тяжело дыша. — Особенно после того, как ты уничтожила половину наших деревень… и сделала народ мучениками. Вот на что готов был мой народ ради тебя. Принести себя в жертву и они до сих пор тебе поклоняются!

Его слова, как острые ножи, вонзались в мое сознание. Я почувствовала, как внутри меня закипает гнев. Лари продолжал говорить, его голос становился все более надрывным:

— Нам нужен этот ребенок. Он возглавит нас. Он — Бог. А ты можешь катиться куда угодно!

Его последние слова прозвучали как плевок в лицо. Я замерла, пытаясь осознать услышанное. В голове мелькали вопросы: что за ребенок? Какую роль он играет во всем этом? Почему они продолжают поклоняться мне, несмотря на все, что произошло?

Ребята вокруг меня удивленно переглянулись, не зная, как реагировать. Но я уже знала, что делать. Не колеблясь, я подняла руку и направила ее на Лари. Светящаяся молния сорвалась с моих пальцев, с треском пронзив воздух и ударив Лари в грудь. Его крик, полный ужаса и боли, разнесся по комнате, прежде чем он рухнул без сознания. Тишина длилась лишь мгновение, ее разорвал грохот взрывов и истеричные крики, доносящиеся снаружи, словно сама война добралась до наших дверей.

— Черт! — выдохнула я, оборачиваясь к Богдану. — Надень на него наручники и помоги охране доставить его до камеры. Потом присоединяйся к нам. А мы пойдем, узнаем, что там снаружи!

Богдан кивнул, схватил Лари за шиворот, словно мешок с тряпьем, и потащил его прочь, не обращая внимания на тихие стоны. Я бросила быстрый взгляд на Алину — в ее глазах читалась смесь страха и решимости.

— Нам пора! — бросила я, и мы вместе рванули к выходу из тюрьмы, где нас уже поджидал ад на земле.

Вокруг царил настоящий хаос. Казалось, весь мир окончательно сошел с ума. Охрана из последних сил пыталась подавить бунт заключенных, которые прорвались за периметр, разрушив заборы и преграды. Их крики сливались с воплями простых граждан, которые в панике метались, сталкивались и падали, не зная, куда бежать. Люди теряли вещи и близких, а некоторые уже просто стояли в оцепенении, словно парализованные страхом. Мы с Алиной, с трудом сдерживая собственный ужас, старались скрыться в толпе, избегая лишнего внимания. Но даже среди плотной массы людей ощущение безопасности казалось иллюзией, готовой рассыпаться в любой момент. Давка становилась все плотнее, воздух вибрировал от криков, стонов и неумолимо приближающегося грохота взрывов.

Внезапно, подняв взгляд к небу, я увидела нечто, что заставило мое сердце сжаться от ужаса. Высоко над нами кружили десятки огромных коршунов. Их крылья, черные, как беззвездная ночь, почти заслоняли небо. Они двигались плавно и угрожающе, словно были хозяевами этого хаоса. Их тени скользили по земле, словно предвестники неизбежной беды. Но это были не просто птицы. Эти существа, казалось, управляли ситуацией, наблюдая за происходящим сверху.

И тут я заметила, как они сбрасывают странные металлические сферы, которые падали, словно предвестники гибели. Эти сферы, ударяясь о землю, разрывались ослепительными вспышками света. Казалось, что это оружие должно было уничтожать все вокруг, но вместо разрушений на месте взрывов появлялась армия существ. Это было зрелище, от которого стыло в жилах кровь, но отвести взгляд было невозможно.

Существа, которые возникали из ниоткуда, напоминали маленьких лисят, но их облик внушал страх. Они были облачены в черную броню, блестевшую в свете вспышек, а их глаза горели ярко-красным светом, будто внутри пылал неугасимый огонь. Их движения были быстрыми, точными и слаженными, как у идеальных бойцов, созданных для войны. Они не издавали ни звука, их атаки были молниеносными, а жуткий, пустой взгляд пробирал до дрожи, словно они могли видеть насквозь.

— Что это за чертовщина? — прошептала Алина. Ее голос дрожал, а пальцы впились в мою руку так сильно, что я почувствовала острую боль. Ее страх был ощутим — я чувствовала его, как свое собственное дыхание. Но я не могла ответить ничего. Слова застряли в горле, а все происходящее казалось нереальным, словно это был кошмар, из которого невозможно проснуться.

И вдруг одно из существ повернуло голову в нашу сторону. Его взгляд пронзил нас, как острое лезвие, словно оно уже знало — мы здесь. Оно не просто смотрело — оно изучало, сканировало, как хищник, выбравший жертву. В этот миг время замерло. Я почувствовала, как холод пробежал по спине, а ноги будто приросли к земле.

Эти существа не были просто бойцами. Они были чем-то большим, чем-то, что выходило за пределы нашего понимания. В их глазах горела не просто ярость — это был огонь чуждой, неведомой силы, от которой становилось невыносимо страшно.

— Нам нужно выбираться отсюда. И как можно быстрее, — выдавила я, чувствуя, как холодный пот стекает по шее, смешиваясь с грязью и пылью.

Эти странные создания уже начали атаку, нападая на всех, кто попадался под руку. Их движения были быстрыми, как молнии, и казалось, что сопротивление вот-вот рухнет. Охранники, вооруженные до зубов, падали один за другим, словно дети, тщетно пытающиеся противостоять яростному урагану. Глухие удары перемешивались с криками, заглушая даже грохот взрывов.

— Быстро в гостиницу! Нам нужна Валя! — закричала я, перекрывая хаотичный шум, и резко схватила Алину за руку.

Мы бросились вперед, пробираясь сквозь обезумевшую толпу, которая становилась все плотнее и агрессивнее, мешая нашему движению. Люди кричали, падали, тянули к нам руки, умоляя о помощи. В их глазах читались отчаяние и страх, но я знала, что если мы остановимся, то погибнем здесь вместе с ними. А времени на перерождения у нас не было, часики тикали. Они скоро заполнят весь остров. Если мы не доберемся до гостиницы и не найдем Валю, шансов у нас не останется.

Я мельком замечала, как армия полуострова сражается с налетевшими существами. Солдаты держались достойно, их выучка и дисциплина были видны даже в это безумие. Но этого было недостаточно. Враги, казалось, не знали усталости, не чувствовали боли.

А потом я увидела нечто по-настоящему ужасающее. Эти существа… они размножались. Прямо на глазах. Каждый раз, когда одно из них уклонялось от удара или прыгало в сторону, оно словно разделялось на двоих. А затем на троих. Их становилось все больше и больше, их ряды разрастались, как темная волна, поглощающая все на своем пути.

— Они удваиваются… — прошептала Алина, ее голос звучал так, будто она не могла поверить своим глазам.

Я чувствовала, как паника накатывает на меня, но заставила себя сосредоточиться. Нужно двигаться.

Прорвавшись через толпу, мы выбежали на пустую дорогу. Я остановилась на мгновение, переводя дыхание, но тут же замерла, увидев, как навстречу нам мчались наши.

Клавдия, принявшая облик огромного гризли, неслась вперед с такой скоростью, что земля, казалось, дрожала под ее тяжелыми лапами. Ее яростный взгляд, полный решимости, заставил меня почувствовать себя в безопасности хотя бы на секунду. Рядом с ней бежал Костик в своей звериной форме, его искаженное лицо и мощные когти делали его пугающим даже для нас. Он двигался плавно, как хищник, готовый к прыжку.

Сзади следовала Варя… вернее, Валя, ее рыжая лисья шерсть переливалась в свете вспышек. Ее хвост, подхваченный ветром, напоминал знамя, развевающееся в пылу битвы. А над ними парил Дима верхом на Пегасе, его силуэт, освещенный огнями столкновения, выглядел как из древних легенд. Честное слово, картина была настолько эпичной, что мне захотелось все бросить, вытащить телефон и сделать снимок на память. А потом выложить во ВКонтакте с подписью: «Вот так мы спасаем мир».

Но у нас не было времени на шутки. Когда мы поравнялись, Валя остановилась на секунду и заговорила, тяжело дыша:

— Они, похоже, смогли что-то создать из моей крови. — Ее голос был хриплым, но в нем звучала сталь. — Мне нужно понять, насколько эти воины сильны, каковы их преимущества и слабости. Я пойду в бой. Уйду в скрытность, чтобы армия случайно не приняла меня за врага и не уничтожила.

Она не стала ждать ни моего ответа, ни одобрения. Развернувшись, Валя стремительно умчалась обратно в сражение. Ее силуэт мелькал среди вспышек, пока окончательно не растворился в хаосе.

— Валя! — крикнула я, но тут же осеклась.

Мы всегда говорили ей держаться команды, никогда не действовать в одиночку. Но сейчас, глядя на ее решительный взгляд, я не могла ее остановить. В ее глазах читалась твердая уверенность, и я понимала: это ее бой. Она знала, что армия общества Туле была создана на основе ее крови. Кто, как не она, мог разобраться в их слабостях, понять, как их уничтожить?

Я сжала кулаки, заставляя себя не паниковать. Мы должны были довериться ей.

Открыв коммуникационный голосовой чат, я быстро добавила всех участников группы и сообщила в него:

— Валя, как только у тебя будет информация, сразу докладывай.

Ответ не заставил себя ждать:

— Угу, — коротко отозвалась она.

С ее стороны это звучало спокойно, но я знала, сколько напряжения сейчас скрывается за этим коротким сообщением. Валя всегда была лаконична, особенно в моменты, когда готовилась к чему-то важному.

Нам нужно было обсудить детали плана, прежде чем вступить в бой.

— Давайте пройдемся по тому, что у нас есть, — начала я, оборачиваясь к остальным.

Мы с Алиной коротко пересказали для Клавдии все, что узнали от Лари и то, что удалось выудить из головы того гаденыша.

— Так вот почему эти гиены так рвутся за тобой? — пробормотала Клавдия, нахмурив брови. Ее голос был низким, как будто она обдумывала что-то важное. — А кто тот ребенок, интересно⁈

— Мне тоже это интересно, — устало ответила я, прикрывая глаза рукой. — Если бы я хоть что-то знала…

Ребенок не давал мне покоя с той самой минуты, когда я увидела его в воспоминаниях Лари. Я ощущала, как внутри меня что-то щелкает, но никакие воспоминания не приходили. Только пустота. Я пыталась найти хотя бы малейшую зацепку в своей памяти, но все безрезультатно.

— Маша, где тебя носит? — вдруг вырвалось у меня. — Дуй к нам быстро!

Спустя несколько минут она появилась рядом, выглядя растрепанной и злой. Лицо Маши было едва ли не ярче ее взлохмаченных волос, а в глазах читался тот самый взгляд, который появлялся у нее после драки.

— Где они прорвались? Почему не сработала защита? — обрушилась я на нее, как только она подошла.

— Охранники не закрыли проход после того, как сельчане покинули территорию, — выпалила Маша, обводя нас всех взглядом. — Сейчас они получают взбучку от царя. Я уже связалась с Посейдоном и попросила о помощи. Включи его в чат.

Она говорила быстро, но четко, будто боялась потерять даже секунду. Потом, чуть понизив голос, чтобы никто вокруг не услышал, добавила:

— Дина, ты для многих здесь богиня. Тебе не стоит участвовать в бою лично, если только ты не сможешь показать силу Бога. Им не нужно видеть, что ты такая же, как они.

— Да что ты говоришь! — вспыхнула я, но тут же прикусила язык. Ее слова больно резанули по живому, но я знала, что она права.

Я тяжело вздохнула, пытаясь подавить обиду, и тихо добавила:

— Ладно… ты права. В этом мире я ничего не смогу им показать.

Слова прозвучали почти шепотом, как неохотное признание.

Я отвела взгляд и активировала интерфейс. Экран вспыхнул мягким светом, и мои глаза машинально остановились на разделе «инвентарь». Внутри был беспорядок — множество вещей, среди которых выделялись черные крылья. Они лежали там, помеченные красным крестом — мрачным символом их недоступности в этом мире.

Эти крылья были частью меня, буквально недавно. Символом свободы, которую я когда-то ощущала каждой клеточкой своего тела. Теперь же они напоминали о времени, которое казалось бесконечно далеким, как будто это было не со мной, а с кем-то другим.

Я долго смотрела на них, не в силах отвести взгляд. От этого взгляда становилось больно. Глухая, тянущая боль, которая поднималась из глубин, где хранились воспоминания о мире Бансара.

Бансара… Там все было иначе. Там я чувствовала себя живой. Мы с друзьями сломали привычные рамки, играли с законами этого мира, как дети играют с песком. Мы творили свою реальность. Это была настоящая свобода, такая, от которой захватывает дух. В Бансаре не существовало границ. Даже самые смелые мечты казались достижимыми.

Но Лурапис… Лурапис был его полной противоположностью. Здесь все подчинялось строгим правилам, жесткому контролю, давящим границам. Сначала это казалось логичным, естественным. Здесь был порядок, стабильность, безопасность. Но однажды, ощутив вкус настоящей свободы, ты уже никогда не сможешь забыть ее. Тебя будет душить ее отсутствие.

Теперь магия, которая была частью меня, стала запретным плодом. Даже мечты о ней казались чем-то неправильным. А ее потеря оставила зияющую пустоту внутри меня. Пустоту, которую ничем нельзя заполнить.

Я провела пальцем по экрану, не касаясь иконки с крыльями. Красный крест не позволял даже надеяться.

— Ты снова на них смотришь? — тихий голос Маши вывел меня из задумчивости.

Я не обернулась, только кивнула.

— Иногда я думаю, что, может быть, и не стоит возвращать все, как было, — сказала она. — Лурапис… он другой, да, но, может, это тоже важно? Может, в этом его сила?

— В его силе или в нашей слабости? — горько усмехнулась я, наконец закрывая интерфейс. — Лурапис забирает слишком много, Маша. Слишком много…

Мои размышления внезапно прервал звонкий голос Димы.

— Мама, возьми мою лошадку и пролети над всеми, кидая свои молнии! Это будет просто суперово! — выпалил он. Его глаза горели от радости и ожидания. Я не смогла удержаться и улыбнулась. Его энтузиазм был заразительным, даже если идея звучала, мягко говоря, сумасшедшей. Может, Лурапис и забирал много, но он также оставлял пространство для новых возможностей. Я задумалась о том, как важно не терять веру в чудеса, даже когда они кажутся недоступными.

Алина с широко открытыми глазами похлопала меня по плечу и добавила:

— Только не спускайся вниз к армии. Делай вид, что атакуешь, выпускай какой-нибудь свет, молниями кидайся, летая верхом на лошадке. Внизу ведь придется демонстрировать то, чего у тебя нет, — силу Бога, которая может остановить целую армию. А наверху будет эпичная картинка божества, спускающегося к своему народу.

— Это идея! — внезапно поддержала ее Маша, кивнув так уверенно, словно это был самый логичный план на свете. — Это поможет тебе закрепиться и повысить свой уровень узнаваемости аж до Посейдона, которого, как ты знаешь, они сильно чтят. У него храмы огромные, а у тебя — малюсенький алтарчик в его храме. Глядишь, и после этого построят и тебе храм. И, сама понимаешь, когда твои прихожане увидят тебя, летающую на коне, это будет похоже на нечто божественное. Так сказать, добавим тебе визуализации, чтобы прорекламировать твою божественность и возвести тебя на Олимп.

— Ты уверена? — спросила я, чувствуя, как сомнение прокрадывается в мой голос.

Маша лишь отмахнулась.

— Давай, начинай собирать энергию. Вот, держи, я тебе немного добавлю, — сказала она с такой серьезностью, что я даже не смогла ей возразить.

Она без промедления активировала свой интерфейс. Ее пальцы ловко скользили по экрану, и через мгновение раздался тихий звук уведомления.

— Все, отправила, — сказала она, поднимая на меня взгляд.

Я кивнула и нажала кнопку «Принять». Закрыв глаза, я сосредоточилась.

Я хотела снова почувствовать энергию… как тогда, в мире Бансара. Там она была живая, теплая, текла, как дыхание самой земли. Здесь же — ничего. Лишь пустота.

Но через несколько мгновений тонкие, едва различимые ручейки начали струиться ко мне. Они были слабыми, холодными, почти механическими, словно робко касались моего сознания. Это ощущение было совсем другим — без былой силы, без живой вибрации внутри.

Я никак не могла отойти от мира Бансара. Я все еще пыталась сравнивать. Там энергия бурлила, как река, наполняя каждую клеточку силой и эмоциями. Здесь же она была почти неощутимой, словно искусственной, лишенной жизни.

Два процента.

Всего два процента.

Я открыла глаза, стараясь скрыть разочарование. Даже такая малая крупица казалась сейчас чем-то значимым. Каждая капля была на вес золота, и я знала, что не имею права тратить ее впустую.

— Ждем доклада от Вали и действуем, — твердо произнесла я, придавая голосу уверенности, хотя внутри все словно сжималось от тревоги.

Я мельком взглянула на Диму. Он все еще сиял от своей идеи, его глаза светились надеждой.

В этот момент я поняла: я не могу позволить себе слабость.

Вдруг в голосовом чате раздался голос Вали:

— Я на связи. Ждите немного. Мне нужно кое-что проверить.

Мы с ребятами переглянулись, обмениваясь молчаливыми взглядами. Каждый из нас понимал: от действий Вали зависит успех всей миссии.

Молчание длилось всего несколько секунд, но они показались мне вечностью.

В этот момент меня снова накрыли мысли о том, как сильно изменилась наша жизнь. Еще совсем недавно я училась полагаться на магию, на свою интуицию, на внутреннюю силу. Но теперь я снова оказалась в оковах, которые ощущались буквально. Меня окружали системные уведомления, правила и ограничения. Это была игра, в которой каждое действие требовало согласования. Но проблема заключалась в том, что ставки были слишком высоки, чтобы воспринимать все это как развлечение.

В чате послышался божественный голос Посейдона. Однако…

— Красотка, я в деле! Помогу, чем смогу.

Я улыбнулась и отправила ему смайлик-улыбаку, довольная тем, что он решил присоединиться к нашей авантюре.

Но в ответ услышала возмущение:

— Это что за голова смеющаяся? Я серьезно хочу помочь!

Ох, Посейдон… Ну прямо как ребенок малый.

— Это «окей», — сказала я, — означает, что я рада, что ты с нами. Смайлик такой!

— Ладушки! — ответил он, видимо, вполне довольный объяснением.

Я только успела хмыкнуть, как в чате раздался голос Вали:

— Готово!

«Ну вот и начало моей актерской карьеры», — подумала я, взобравшись на спину Пегаса, который, словно ожившая древняя легенда, стоял передо мной, готовый к полету в небесную высь. Его мощные крылья, покрытые серебристо-белыми перьями, поражали своей величественностью.

Я распустила волосы, позволив им свободно спадать на плечи, и сняла накидку, оставшись в белоснежном слитном купальнике, напоминающем древнегреческую тогу. Этот наряд идеально подчеркивал мой образ, придавая ему величественности.

Я аккуратно разложила ткань на седле, чтобы она красиво развевалась на ветру. Затем, активировав свой интерфейс, выбрала опцию «открыть расу». В тот же миг в моем профиле появилась реальная информация, и я ощутила, как мой облик начал меняться.

Мои глаза засветились мягким, но ярким светом, а вокруг тела появился легкий ореол, словно подтверждая мой новый статус. Я ощущала, как тепло энергии разливается по всему телу, усиливая мою уверенность. Теперь я действительно выглядела как божество — сильное, величественное и внушающее благоговение.

Все было готово для моего триумфального появления. Я глубоко вдохнула, собирая последние крупицы решимости, и подняла взгляд на охваченное хаосом пространство впереди

Когда Пегас взмахнул своими могучими крыльями, поднимая нас в воздух в облаке ветра и света, я почувствовала, как сердце начинает бешено колотиться. Этот момент был не просто волнующим — он был грандиозным, словно я становилась частью чего-то необъятного, величественного, большего, чем сама жизнь.

Я сделала глубокий вдох, стараясь обуздать бурю эмоций, разливавшихся внутри меня. Адреналин, словно горячая река, бурлил во мне, наполняя тело энергией, а дух — решимостью.

Теперь я парила в небе, ощущая, как ветер нежно обдувает мое лицо, заставляя сердце замирать от восторга. В этот момент мои мысли были полностью поглощены ролью. Мне предстояло сыграть богиню, спускающуюся с небес. Эта роль была не просто частью спектакля — она стала моим самым большим вызовом, требовавшим полного слияния с образом.

Снизу Пегас с его огромными, сверкающими на солнце крыльями выглядел поистине величественно. Люди, подняв головы к небу, видели меня, парящую над ними, и верили, что перед ними не просто человек, а настоящее божество. Их боевой дух мгновенно возрос, и я слышала, как снизу раздается мощный боевой клич — крик надежды и решимости.

При виде своего «божества» их силы словно удвоились, а в глазах вспыхнула новая решимость. Вдохновленные, они рванули в атаку, с легкостью одолевая большую часть противников.

Но моя роль на этом не заканчивалась. Я продолжала поддерживать образ, используя свои «божественные» способности. Подняв руку к небесам, я вызвала яркие молнии, которые, словно послушные слуги, превращались в светящиеся стрелы. С неумолимой точностью они поражали врагов, оставляя ослепительные вспышки на поле битвы.

Летая над сражением, я создавала невидимые барьеры, замедляя атакующих и даря армии столь необходимые секунды для победного удара.

Каждое мое движение было продумано до мелочей. Я не просто летала — я создавала иллюзию, что действительно управляю небесами.

Сцена была настолько захватывающей, что даже я, на долю секунды, почувствовала себя настоящей богиней. Я забыла о том, что все это — лишь тщательно выстроенный спектакль. В этот момент я стала частью чего-то большего, чем просто игра.

Однако, как это часто бывает, реальность всегда готова напомнить о себе в самый неподходящий момент. Вместо того чтобы плавно и грациозно парить, как величественная богиня, я внезапно почувствовала, что что-то пошло не так.

Пегас издал странный звук — нечто среднее между фырканьем и ржанием, — и его полет стал неуверенным, будто он внезапно потерял равновесие. Его крылья замахали хаотично, а тело начало опасно крениться из стороны в сторону. Паника охватила меня. Я едва удержалась на его спине, изо всех сил вцепившись в гриву. Ветер безжалостно бил в лицо, а сердце колотилось так яростно, что, казалось, вот-вот вырвется наружу.

В этот момент вся моя уверенность, все величие и тщательно созданная иллюзия божественности рассыпались в пыль, как дым на ветру. Я была не богиней, я была всего лишь человеком, отчаянно пытающимся удержаться на спине летящего существа.

Ветер, который всего минуту назад казался освежающим и бодрящим, теперь бил мне в лицо с такой силой, что дышать стало почти невозможно. Мои волосы спутались, превратившись в хаотичный водопад, а сияющий эффект, который должен был подчеркивать мой образ, начал мерцать и мигать, словно неисправная гирлянда, выдавая мою хрупкость.

«Только не это! — мысленно воскликнула я, чувствуя, как мой идеальный план начинает рушиться у всех на глазах. — Только не сейчас!»

Пегас отчаянно взмахнул крыльями, его движения стали резкими и неровными, словно он боролся с невидимой стихией. Подо мной его сильное тело дрожало от напряжения, передавая каждую вибрацию в мои руки. Он изо всех сил пытался скорректировать курс, но что-то шло не так. Вместо того чтобы стабилизироваться, мы начали стремительно терять высоту. Земля неумолимо приближалась, и все, что я могла сделать в этот момент, — это вцепиться в его гриву и молиться, чтобы этот безумный полет не закончился катастрофой.

Внизу я заметила толпу зрителей. Их лица, обращенные к небу, были масками смешанных эмоций. В их глазах отражались восторг, удивление… а может быть, и страх. Вдохнув как можно глубже, я подняла руку в величественном жесте — словно все это было частью тщательно продуманного спектакля. «Богиня, спускающаяся к своим смертным в вихре хаоса!» — отчаянно внушала я себе, стараясь не выдать своего страха.

Но внутри меня бушевала настоящая буря. Каждая секунда казалась вечностью, а сердце колотилось так громко, что, казалось, его могли услышать даже внизу.

Я оглянулась назад и увидела стаю коршунов, которые, светясь ярко-красным светом, сгруппировались и летели прямо на нас. С земли они и так казались огромными, но теперь, в небе, я поняла, что их размеры куда внушительнее — три, а то и четыре метра в длину.

Должно быть, они применили какую-то магнитную волну или другое оружие, из-за чего Пегас никак не мог восстановить равновесие. Но внезапно, словно чудом, он обрел контроль над полетом. Его крылья распахнулись, излучая грацию, достойную небесного создания. Его белоснежное тело засверкало ярким светом, и он, не слушая меня, ринулся прямо в стаю коршунов.

Я так давно не кричала. Крепко вцепившись в его гриву, я прижалась к нему всем телом, чувствуя, как нас несет вперед на огромной скорости. Сердце колотилось в груди, а мысли метались в панике: «Он меня не слушается… Это конец?» Но затем я сделала глубокий вдох и попыталась смириться — раз уж он не подчиняется, значит, мне остается только довериться ему.

— Мумуль, держись! — раздался голос моего сына в чате. — Эти коричневые летуны пытались вас сбить.

Его слова едва успели уложиться в моей голове, как я услышала запыхавшийся голос Гермеса:

— Я добавил в слоты Пегасу новые навыки. Они как раз были готовы к обновлению, но в процессе возникла ошибка, и пришлось сделать перезагрузку. Из-за этого вы чуть не упали. Простите! Сейчас все восстановилось, и Пегас смог отразить магнитную атаку коршунов…

— Короче! — выкрикнула я, увидев, как мы буквально врезаемся в стаю.

— Все тип-топ, мама! — завизжал мой сын, чем заставил меня внутренне напрячься еще сильнее.

Я крепко зажмурилась, чувствуя, как адреналин разливается по моим венам. Мы стремительно влетели в стаю, и, к моему удивлению, они даже не шелохнулись, будто не заметили нашего внезапного появления. Воздух вокруг нас вспыхнул яркими огнями, словно кто-то разорвал ткань реальности, и за этим последовал оглушительный гром, который, казалось, сотряс саму суть мира. Мой разум на мгновение помутился от этого хаоса, но в следующую секунду я почувствовала, как из Пегаса вырвалась мощная волна энергии. Она была почти осязаемой, как будто это было живое существо, которое охватило все вокруг, проникая в каждый уголок пространства.

И тут раздался взрыв. Он был настолько громким и ярким, что свет обжигал даже сквозь закрытые веки. Я инстинктивно сжалась, прижимаясь к Пегасу всем телом, словно он мог защитить меня от этой неистовой силы. Жар, исходивший от взрыва, был почти невыносимым, но вскоре все стихло. Наступила тишина — такая глубокая и странная, что она казалась нереальной. Лишь довольное ржание Пегаса нарушило эту гнетущую пустоту. Его гордый, почти торжествующий звук наполнил меня странным чувством облегчения. Он развернулся в воздухе, словно демонстрируя свою победу, и начал плавно снижаться.

Я медленно открыла глаза, чувствуя, как страх постепенно уступает место любопытству. Внизу, там, где только что бушевало сражение, теперь царила тишина. Коршуны вокруг исчезли. Их массивные тела, словно огромные камни, падали на землю, поднимая клубы пыли. Это зрелище было одновременно пугающим и завораживающим. Пегас парил над этим жутким пейзажем с грацией и гордостью, словно небесный судья, вершивший справедливость.

— Умничка, — выдохнула я, все еще находясь в состоянии шока. Моя рука дрожала, когда я провела ею по его шее, чувствуя, как его мощные мышцы напрягались под моей ладонью.

В этот момент небо разрезала ослепительная молния. Она была настолько яркой, что заставила меня зажмуриться. Из облаков, словно воплощение ярости природы, вырвалась стая могучих быков, которые устремились резко вниз. Их рев был таким мощным, что его эхо разносилось по всему полю битвы, сотрясая землю под ногами. Эти гигантские создания, казалось, были сделаны из самого грозового облака — их тела искрились электрическими разрядами, а глаза светились холодным синим светом.

За ними закружились смерчи. Они двигались хаотично, но с какой-то пугающей точностью, словно танцуя в унисон с природной стихией. Эти вихри хаоса несли разрушение в ряды врагов, разбрасывая их, как сухие листья на ветру. Паника охватила противников, заставляя их разбегаться в беспорядке. Казалось, сама природа восстала против них, обрушив на них всю свою ярость.

Пегас, величественный и достойный небесного создания, мягко, насколько это было возможно, приземлился на поле битвы возле моей армии. Его копыта громко ударили о землю, и этот звук эхом разлетелся вокруг, словно объявляя его триумф. Мое сердце все еще бешено колотилось, руки дрожали, но я быстро спрыгнула с его спины. Земля под ногами казалась нереально твердой после стремительного полета.

Солдаты разразились аплодисментами. И пусть мои ноги дрожали от пережитого, я выпрямилась.

Я сделала шаг вперед, и на моих губах появилась легкая улыбка. Глубоко вдохнув, я обратилась к воинам. Мой голос, несмотря на бешено стучащее сердце, прозвучал громко и уверенно — так, как должно звучать провозглашение богини:

— Мы победим!

Толпа взревела. Их одобрение накрыло меня мощной волной, наполнив воздух звуками радости и ликования.

Но я замешкалась, растерянно пытаясь понять, какой шаг сделать следующим. Как продолжать играть свою роль? Что мне делать? Крыльев у меня нет, взлететь я не могу. Пегас сбежал. Я такая же, как они, и не в состоянии одним взглядом остановить целую армию, как могла бы настоящая богиня. Обман вот-вот раскроется.

В небе я еще производила впечатление — там моя роль выглядела убедительно. Посейдон со своими быками и смерчами добавил мне баллов. Но теперь?

И тут рядом со мной появилась Валя — уверенная и решительная.

— Подними руку, направь ее на противника и жди. Все произойдет, — спокойно сказала она, в ее голосе слышалась загадочная уверенность.

Я машинально взмахнула рукой и тут же застыла, пораженная увиденным. Армия лисиц, еще мгновение назад готовая броситься в атаку, вдруг остановилась. Их движения замерли, словно кто-то невидимый выключил механизм, управляющий ими. Они стояли, словно пораженные невидимой силой, их взгляды были устремлены на нас. Один за другим они начали бросать свое оружие на землю. Звон падающих мечей и копий эхом разнесся по полю, а я, затаив дыхание, смотрела на это зрелище.

— Что это? — удивленно спросила я.

— Это конец войны и пополнение твоей армии! — с довольной улыбкой ответила Валя.

Я с изумлением наблюдала за происходящим. Бронзовые и стальные лезвия, сверкая на солнце, одно за другим ложились на землю, словно признавая тщету дальнейшей борьбы. Бронированные лисицы склоняли головы, подобно участникам какого-то древнего сакрального ритуала, таинственного и величественного.

Их движения, синхронные и грациозные, казались заранее отрепетированными — но я знала, что все это было реальностью.

Грозные облачные быки и смерчи, еще недавно наводившие ужас на поле боя, исчезли, растворившись в воздухе, словно знак завершения войны.

Будто получив невидимый приказ свыше, армия царя последовала примеру своих противников. Один за другим воины опускали свои мечи и копья, принимая сдачу лисиц в плен. Это было не просто признание победы — это был жест уважения, свидетельствующий о том, что они не собираются нападать на безоружных.

Я смотрела, как суровые лица сражавшихся постепенно смягчались, и это редкое проявление человечности на поле боя пробирало до глубины души. Я стояла в самом центре этого судьбоносного мгновения, чувствуя, как время словно остановилось.

— Как же все это важно, — выдохнула я с искренней улыбкой и нежно посмотрела на лисицу Валю. — Одно правильное решение в прошлом, даже если оно было продиктовано меркантильностью, сегодня решило исход войны!

Валя усмехнулась, мимолетно взглянув на меня. В ее глазах читалось одобрение. Казалось, она понимала, что я говорю не только о сегодняшнем дне, но и о всей цепочке событий, которые привели нас к этому моменту.

Я вдохнула полной грудью, чувствуя, как напряжение, державшее меня в плену последние часы, медленно растворяется. Мир. Мы сделали это. Мир не только вокруг, но и внутри меня.

Но самое главное, чего мои прихожане никогда не должны узнать, — я смогла показать им силу Бога так, что они решили, будто все сделала я.

Стоя среди поверженных врагов, я ощутила не только облегчение, но и острое осознание ответственности. Этот момент навсегда отпечатается в моей памяти. Он будет напоминать, что иногда одно-единственное решение способно изменить все.