Астарта. Предназначение. Книга 3

Глава 12 «Когда тебе станет по-настоящему больно, твои крылья раскроются.» (Цитата из книги Олег Рой «Перышко»)

С невероятной силой и скоростью она дернула меня наружу. Я буквально вылетела из палатки, не успев даже осознать, что происходит. Казалось, меня подхватила невидимая буря, и в следующую секунду я уже неслась вперед, крепко держась за ее хвост. Он был поднят так высоко, что мои ноги просто парили над землей.

Скорость ошеломляла. Ветер хлестал по лицу, вырывал дыхание, застревал в горле. Земля подо мной мелькала безумной, размытой полосой, а каждое мгновение сливалось с предыдущим. Это походило на полет, но без крыльев, без управления, безо всякой уверенности в исходе. Только я и хвост гигантской змеи.

Мелькнула мысль о том моменте, когда я была верхом на Монте в пещерах Туманного леса, спасая ребят от злобных тварей. Тогда я балансировала, словно серфингист, ловко удерживая равновесие на его змеиной спине. Это было захватывающе и даже немного весело. Но сейчас… сейчас все было иначе.

Никакого контроля. Никакого выбора. Я чувствовала себя не путешественником, а беспомощным мешком, который унесло в неистовый ураган. Все, что я могла сделать, — это цепляться изо всех сил за хвост Шелли, сжав пальцы так, что они побелели.

— Только бы она знала, куда ведет, — пронеслось в моей голове.

Мир вокруг был неразличим, размыт. Только ветер, хаос и бесконечная скорость.

Мелькали камни, ветви и коряги. Их острые очертания пролетали так близко, что я невольно зажмуривалась, будто это могло уберечь меня от удара. С ветром доносились странные звуки: то ли шорохи, то ли глухие удары, а иногда что-то, что напоминало тяжелое, хриплое дыхание. Оно будто преследовало нас, цеплялось за каждый порыв воздуха, пробираясь под кожу.

Сердце бешено колотилось, его стук отдавался в ушах, перекрывая все остальное. Я знала: если бы не усилия Шелли держать хвост высоко, я бы уже давно оказалась разбитой о первое же препятствие. Она явно старалась защитить меня, но каждый скачок, каждое резкое движение напоминало мне, насколько мы обе уязвимы. Адреналин захлестывал меня с головой, превращая страх в почти осязаемую, тяжелую волну, которая давила на грудь.

И вдруг я снова почувствовала этот резкий, отвратительный запах.

Сначала он был слабым, почти неуловимым, как легкий привкус на краю сознания. Но с каждой секундой становился все сильнее, плотнее, тяжелее. Он обжигал ноздри, заполнял легкие, словно густой, едкий дым. Это была гниль. Тяжелая, мерзкая, словно само время разлагалось и источало свой зловонный дух. Запах проникал повсюду, отравляя воздух, холодя кровь до самого сердца.

Слабость накатывала волнами, будто я тонула в вязкой трясине, а подступившая тошнота заставила меня лишь крепче сжать пальцы на хвосте Шелли, пытаясь удержаться на грани сознания.

Шелли продолжала нестись вперед, не сбавляя скорости, но вдруг все резко остановилось. Настолько внезапно, что я едва не вылетела вперед. Хватка ее хвоста ослабла, и я, потеряв равновесие, рухнула на землю. Колени подогнулись, ноги отказывались слушаться, но я успела ухватиться за ближайший куст, чтобы не упасть лицом в землю.

Передо мной стояла Шелли. Ее огромная змеиная фигура словно дрожала, а затем начала медленно уменьшаться. Она обернулась, вновь приняв человеческий облик. Но это была не та уверенная и сильная Шелли, которую я знала. Ее плечи казались хрупкими, а лицо — смертельно бледным, почти серым. Она тяжело оперлась на ближайшее дерево, ее дыхание было рваным, словно каждое движение давалось с невероятным трудом.

Я вгляделась в ее глаза — в них блестело напряжение, почти страх.

— Мы в опасности, — тихо сказала она, будто голос мог привлечь нежеланных гостей. — Я бегу по кругу. От них не скрыться…

Ее слова упали, как камень в воду, и волны от этого удара разошлись по моему сознанию, оставляя за собой холодный, липкий страх. Холодные мурашки пробежали по коже, словно предупреждение. Сердце колотилось, как бешеное, голова кружилась, а все вокруг будто заволокло густым, удушливым туманом.

— Объясни толком, — едва выдавила я, но голос предательски дрожал, выдавая охватившую меня панику.

Шелли повернулась ко мне. Ее лицо было напряженным, взгляд — так сосредоточен, что я почувствовала, как внутри начинает закипать еще большая тревога.

— Падальщики, — прошептала она, словно это слово само по себе могло нас предать.

Едва звук сорвался с ее губ, она резко подалась ко мне, так близко, что я почувствовала ее холодное дыхание на своей коже. Оно было ледяным, как зимний ветер, и от него внутри все сжалось.

— Не шуми, — выдохнула она.

И в этот момент я заметила, как ее тело напряглось, словно струна. Затем — тишина. Неприятная, неестественная тишина. Я замерла, сердце гулко стучало в ушах. И тут меня пронзило осознание: Шелли больше не дышала. Ее грудь осталась неподвижной, будто ее онемевшее тело стало частью леса.

Неосознанно я задержала свое собственное дыхание, боясь нарушить эту странную, давящую паузу. Она прижала палец к моим губам, призывая к молчанию. Ее глаза были широко раскрыты, зрачки расширены до предела. В них читалась смесь страха, решимости и чего-то еще, чего я не могла понять.

Я старалась не издавать ни звука. Даже мое дыхание стало таким поверхностным, что казалось, его нет вовсе.

И тут где-то вдалеке раздался звук. Странный, неестественный, будто кто-то тащил по земле что-то огромное и тяжелое. Шорох, скрежет, глухие удары сливались в одно жуткое, невообразимое сочетание. От него по моей спине пробежал холод, а пальцы вцепились в землю, пытаясь найти хоть какую-то опору.

— Падальщики? — прошептала я так тихо, что сама едва различила звук своего голоса.

Шелли не ответила. Она лишь слегка прищурилась, устремив взгляд куда-то вперед, в густую тьму, откуда доносились эти звуки. Ее рука медленно, почти незаметно, потянулась к ближайшей ветке, словно собиралась что-то схватить.

Я почувствовала, как воздух вокруг нас изменился. Он стал густым, тяжелым, будто сам лес следил за нами. И в этом напряжении я вдруг поняла: мы не одни.

— Они не видят, но чувствуют, — выдохнула Шелли мне прямо в ухо, ее голос был настолько тихим, что я едва различила его. — Они идут на запах. Даже на страх.

Сердце сжалось в груди, как будто его сдавили ледяными пальцами. Конечно, на страх. И я была уверена, что излучаю его, как маяк в кромешной тьме. Казалось, этот липкий ужас струился с меня волнами, которые могли уловить даже те, кто никогда не жил.

Шелли, будто почувствовав мои мысли, посмотрела на меня. В ее глазах была строгая, почти болезненная сосредоточенность.

— Тихо, — прошептала она, ее дыхание касалось моей щеки, но было таким слабым, что казалось только призраком. — Они еще не близко. Но если ты дашь волю панике, мы обречены.

Я стиснула зубы, чувствуя, как внутри все кричит и рвется наружу. Адреналин бился в висках, но я заставила себя закрыть глаза. Если я сейчас поддамся, если позволю страху захватить меня, то все кончено. Нужно сосредоточиться. На ее словах. На дыхании. На хоть какой-то надежде.

Но звук… Он приближался. Медленно, неумолимо. Шорох становился все громче, словно кто-то раздвигал ветки кустов, осторожно, но с пугающей уверенностью. Этот звук был неправильным, чуждым, как будто нечто огромное и тяжелое пыталось двигаться так, чтобы его не заметили, но не могло скрыть своего присутствия.

Мурашки пробежали по моей коже. Холодные, как лед. Я открыла глаза и встретилась с взглядом Шелли. Она все еще смотрела на меня, но ее лицо стало еще более напряженным.

— Не думай о них, — ее голос был почти неслышным, но в нем звучал приказ. — Просто дыши. Медленно. И не двигайся.

Просто дышать. Просто не двигаться. Легко сказать. Но как это сделать, когда страх сковывает тело, а каждое движение кажется предательством? Я старалась. Старалась не думать о том, что где-то там, в темноте, бродят существа, которых я не вижу, но чувствую. Их присутствие было осязаемым, как тень, нависшая надо мной.

Воздух вокруг стал тяжелым и густым, как будто лес решил нас поглотить. Он проникал в легкие, но не приносил облегчения. Я уже не дышала — скорее, хватала воздух, как рыба, выброшенная на берег. Ужас заполнял меня, разливаясь по венам, как яд. От него казалось, что я становлюсь слабее, что тело вот-вот предаст меня.

И вдруг это произошло. Что-то изменилось.

Лес, казалось, замер. Полностью. Даже малейшие шорохи, которые всегда сопровождали жизнь природы, исчезли. Исчезли настолько внезапно, что тишина ударила по ушам, как громкий звук. Словно невидимая завеса опустилась на нас. Воздух больше не казался привычным — он был плотным, вязким, почти осязаемым, как будто мы находились внутри чего-то живого. Внутри чего-то, что наблюдало, выжидало.

Шелли напряглась, ее рука медленно потянулась к моему плечу. Ее пальцы были ледяными, но хватка твердой. Она посмотрела на меня и медленно покачала головой, словно предупреждая, чтобы я даже не думала издать хоть звук.

И тут я заметила это снова: Шелли не дышала. Ее грудь оставалась совершенно неподвижной, словно она превратилась в каменную статую. В ее глазах застыла пугающая сосредоточенность, которая будто говорила: «Ни единого движения, ни единого звука».

Я хотела спросить, что происходит, но, открыв рот, тут же закрыла его, осознав, насколько хрупкой была эта тишина. Каждый вдох казался мне слишком громким, слишком предательским. Казалось, даже малейший звук разорвет это напряженное безмолвие, словно хрупкое стекло.

Шелли обладала этой странной способностью — я знала об этом. Она могла создать невидимое укрытие, которое не столько прятало нас, сколько сливалось с окружающим пространством. Я чувствовала, как это укрытие окружает нас: тонкая, почти осязаемая дымка, которая делала нас частью леса. Мы становились тенью в тени, эхом в тишине. Но я также знала, что эта защита не была абсолютной. Она могла скрыть наши тела, но никак не могла спрятать мой страх. А страх, как уже сказала Шелли, был самым опасным.

Ее рука медленно поднялась, как будто двигалась сквозь густую воду, и указала куда-то вперед. Я проследила за ее жестом, вглядываясь в темноту. Глаза напряглись, и на какой-то миг мне показалось, что я ничего не увижу. Но затем они вынырнули.

Из мрака начали проступать многочисленные фигуры. Они двигались, словно сломанные марионетки, дергаясь и покачиваясь, будто ими управляли чьи-то неумелые, грубые руки. Их тела выглядели… неправильно. Серо-зеленая кожа свисала лохмотьями, обнажая бледные, порой треснувшие кости и иссохшие, словно мумифицированные, мышцы.

Запах гнили резко ударил в лицо, настолько густой и отвратительный, что я невольно зажмурилась. Голова закружилась, а желудок сжался в болезненный комок. Я судорожно сглотнула, изо всех сил стараясь подавить рвотный рефлекс. Звук, тихий, но предательски отчетливый, показался мне почти оглушительным. Я замерла, молясь, чтобы он остался незамеченным.

Это были Падальщики.

Существа замерли всего в нескольких метрах от нас. Они покачивались из стороны в сторону, словно вынюхивая что-то в воздухе. Их пустые глазницы, черные, как бездонные ямы, казались мертвыми, но я знала, что это обманчивое впечатление. Они не видели глазами, но чувствовали. Чувствовали слишком хорошо.

Одно из существ вдруг повернуло голову в нашу сторону. Медленно, словно с каким-то болезненным усилием. Мое сердце оборвалось, а затем забилось так быстро, что, казалось, его стук эхом отдается в окружающей тишине. Я застыла. Я не смела дышать. Я не смела даже моргнуть, боясь, что это движение нарушит наше укрытие.

Шелли крепко сжала мою руку. Ее пальцы были ледяными, но этот момент стал для меня спасением. Ее прикосновение будто втянуло меня обратно из глубин паники, вернуло в реальность. Я взглянула на нее, и в ее глазах я увидела отголосок уверенности, которой мне так не хватало. Она медленно склонилась ко мне, и ее губы едва шевельнулись, когда она прошептала:

— Они нас не видят. Только не двигайся. И не думай о страхе.

Ее голос был настолько тихим, что я больше почувствовала его, чем услышала. Но это было достаточно. Я сжала ее руку в ответ, пытаясь сосредоточиться. Не думать о страхе. Не думать о том, что эти существа могут нас почувствовать. Не думать о том, что произойдет, если они все-таки нас найдут.

Тишина вокруг нас стала почти невыносимой. Даже лес, казалось, затаил дыхание. И в этой тишине я чувствовала, как Падальщики обшаривают пространство вокруг, их присутствие было, как тень на краю зрения — пугающее и неизбежное.

Не думать о страхе? Это было невозможно. Мое сердце билось так громко, что я была уверена — они сейчас услышат его. Казалось, каждый удар отдается эхом в этой вязкой тишине. А в голове звучала лишь одна мысль, как заевшая пластинка: «Не двигайся. Не думай. Не дыши.»

Я пыталась сосредоточиться на чем-то, что могло отвлечь меня от паники: на холоде ее пальцев, цепко сжимающих мою руку, на липком воздухе, обволакивающем нас, как плотная невидимая сеть, на шорохе их шагов. Эти шаги — медленные, неестественные — звучали, как хруст сухих веток под тяжелыми ногами. Но запах гнили, пропитавший воздух, и их изуродованные фигуры были слишком реальны. Слишком близки.

Падальщики продолжали двигаться вперед. Их движения были рваными. Плечи дергались, головы наклонялись под странными углами, а ноги волочились по земле, издавая жуткий, царапающий звук. Но это не делало их менее опасными. Напротив, в их неестественности таилась своя угроза.

Один из них вдруг сделал шаг ближе. Его нога, обнажившая серую, испещренную трещинами кость, неестественно вывернулась, но это не остановило его. Он продолжал двигаться. Я почувствовала, как холод пробежал по моей спине, будто ледяные пальцы провели по коже. Мурашки взбежали от кончиков пальцев до самой макушки, заставив волосы на затылке встать дыбом.

Я крепче зажмурила глаза. В голове было только одно желание — исчезнуть. Раствориться в этой вязкой тьме, стать частью этой липкой, удушающей тишины. Я представляла, что мы стали невидимыми, что нас просто нет. Но даже это не помогало.

Мое дыхание стало почти незаметным, словно я пыталась быть частью воздуха. Каждый вдох был поверхностным, едва ощутимым, чтобы не потревожить эту хрупкую реальность. Но сердце… сердце предавало меня. Каждый его удар гулко отдавался в груди, как гром среди молчаливой ночи. Я боялась, что этот звук прорвется наружу, как стон, как крик.

И вдруг один из них замер. Его голова резко дернулась в сторону, как будто он что-то уловил в воздухе. Я почувствовала, как кровь застыла в моих жилах. Время словно остановилось. Мгновение казалось вечностью. Я замерла, перестала дышать. Я превратилась в камень, в невидимую статую.

Но этого было недостаточно.

Другой Падальщик издал звук. Этот хриплый, протяжный стон прокатился по лесу, как раскат грома, прорезав густую тишину. Он был низким, но каким-то режущим, словно сломанное горло пыталось произнести слово. Этот звук был одновременно рычанием и стоном, и он пробрал меня до костей. Как будто кто-то провел острием ножа по моим нервам. Мурашки побежали по всему телу, а холодный пот проступил на висках.

Они нас услышали.

Эта мысль вспыхнула в голове, как яркая вспышка, и я почувствовала, как паника поднимается внутри меня, как волна, грозящая захлестнуть. Но я сжала зубы, до боли впиваясь ногтями в ладони. Нельзя. Нельзя двигаться. Нельзя шуметь.

Шелли не разжимала своей хватки. Ее пальцы все еще были холодными, но крепкими, как сталь. Этот контакт был единственной нитью, удерживающей меня от падения в бездну ужаса. Но даже она не могла заглушить звук, который я услышала через мгновение.

Шаг.

Один из них сделал шаг в нашу сторону. Его нога с хрустом наступила на ветку, и этот звук разнесся, как выстрел. Они были слишком близко. Слишком реальны.

Он повернул голову в нашу сторону — медленно, почти лениво, но с пугающей точностью, как будто заметил что-то такое, чего мы не могли скрыть. Его пустые, лишенные жизни глаза остановились прямо на нас.

Холод пробежал по моей спине, как ледяной поток, а дыхание стало рваным, будто легкие внезапно отказались работать. Я почувствовала, как Шелли напряглась рядом, ее рука сильнее сжала мою. Ее тело стало твердым, как туго натянутая струна, дрожащей от напряжения и готовой лопнуть в любую секунду.

— Если они нападут, беги, — прошептала она так тихо, что ее голос был едва различим. Но в этих словах звучала такая уверенность, такая стальная твердость, что каждое из них резало меня, как острый осколок стекла. Это был приказ. Не просьба, не совет — приказ, которому невозможно ослушаться. Ее слова звучали, как последний ультиматум, как незримая стена, вдруг выросшая между нами. За ней скрывалась угроза, о которой я даже не могла догадываться.

— Я их задержу.

Мое сердце замерло. Бежать? Оставить ее? Эти мысли не укладывались в моей голове. Они застряли в горле тяжелым комом, который я никак не могла проглотить. Внутри все кипело — возмущение, страх, злость, паника. Эти чувства разрывали меня изнутри, словно кто-то пытался одновременно вырвать мою душу и разум.

Шелли говорила так, будто я была беспомощной. Будто я — ребенок, который не способен защитить даже себя. Если бы она была с нами чаще, если бы видела наши с ребятами злополучные приключения, то знала бы, что решаю всегда я. Что я не маленькая, дрожащая девчонка, какой она, видимо, меня считала. Я та, кто не умеет бросать. Не умеет оставлять. Даже если цена — собственная жизнь. Самое глупое и безрассудное существо — вот кто я.

— Нет, — почти беззвучно сорвалось с моих губ. Это короткое слово прозвучало так тихо, что, казалось, растворилось в воздухе, не достигнув ее ушей. Но она услышала.

Ее голова резко повернулась ко мне. Наши взгляды пересеклись на какую-то долю секунды, но этого мига хватило, чтобы я увидела в ее глазах то, чего не ожидала: удивление, раздражение… и что-то еще. Благодарность? Как будто мой отказ застал ее врасплох. Как будто я нарушила негласный договор, ее тщательно обдуманный план, который, возможно, был для нее единственным выходом.

Но времени на объяснения не было. Мы обе это понимали.

— Ты должна выжить, — сказала она, не оборачиваясь. В ее голосе звучали сталь и усталость, как у человека, который привык принимать неизбежное. — У тебя потомство. Не глупи. Здесь смерть реальна.

Ее слова разрезали меня на части. Они застряли где-то в горле, отравленные страхом. Но я не успела об этом подумать. Все происходило слишком быстро, как будто мир вдруг сорвался с цепи.

Несколько Падальщиков внезапно сорвались с места. Их движения были резкими, рваными, как у сломанных кукол. Это выглядело нелепо, почти карикатурно, но в этом была вся чудовищность. Противоестественность.

И ужас был в том, что они двигались к нам.

К нам.

— Черт! — выдохнула Шелли. Ее голос был низким, хриплым от напряжения.

В следующий момент я почувствовала резкий толчок. Ее руки — крепкие, решительные — толкнули меня в бок, будто она сама была готова разорвать нас на части, лишь бы выполнить свой приказ.

Острые камни вонзились в мои ладони, оставляя на коже полосы боли. Я зашипела, но это был не крик, а скорее тихий стон. Боль отозвалась эхом в теле, но не успела затопить сознание — паника оказалась сильнее.

Воздух с шумом вышел из моих легких, и я закашлялась, отчаянно хватая его ртом. Но он был липким, тяжелым, будто пропитанным туманом страха. Он не приносил облегчения, наоборот, с каждым вдохом становилось только хуже.

С трудом подняв голову, я осмотрелась, но Шелли больше не было рядом. Паника сжала мое сердце ледяными пальцами. Мой взгляд метался, пока я наконец не увидела ее. Она стояла чуть дальше, неподвижная, как статуя, напрягая все свое тело. Ее взгляд был прикован к Падальщикам, которые окружали ее.

Ее движения были быстрыми, точными, сосредоточенными. В тусклом свете леса что-то металлическое блеснуло в ее руках — оружие, которое она успела достать. Но это было не главное.

Я застыла на месте, когда ее тело начало меняться. Это было одновременно завораживающе и пугающе — словно я стала свидетелем чего-то, что не предназначено для человеческих глаз. Черты ее лица начали деформироваться, будто невидимые руки скручивали их, меняя форму. Это напоминало, как жидкость принимает причудливые очертания, если ее встряхнуть. Ее кожа вспыхнула серебристым блеском, словно была покрыта жидким металлом, который переливался и дрожал, отражая каждый луч света. Казалось, это сияние было живым: оно двигалось, словно подчиняясь ее дыханию, то затухая, то вспыхивая с новой силой.

Но больше всего меня поразили ее глаза. Они зажглись мягким, но пугающим светом — настолько нереальным. Этот свет освещал все вокруг, отбрасывая странные, искаженные тени на деревья и землю. Тени двигались, словно жили своей собственной жизнью, их очертания были зловещими и внушали необъяснимый страх. Шелли использовала свою магию в полной мере, и я впервые увидела ее истинную сущность. Она становилась собой — той, кем была когда-то в прошлом: неистовой, свирепой и невероятно мощной таханкой. Я даже не подозревала, что в ней скрыта такая сила, такая энергия, способная изменить все вокруг.

Мир, в котором мы находились не прощает слабости. Здесь каждый остается с тем, что имеет, и только от нас зависит, сможем ли мы вытащить из глубин себя то, что сделает нас сильнее. Шелли знала это. Она понимала, как использовать свою силу, чтобы стать той, кем должна быть. Я смотрела на нее, не в силах отвести взгляд, и чувствовала, как внутри меня нарастает смесь восхищения и страха.

В этот момент из тени появился Падальщик. Он бросился на нее, двигаясь рывками, неестественно быстро и хаотично. Его сгнившие конечности издавали отвратительный хруст, будто каждое движение причиняло ему мучительную боль. Его гнилое, разлагающееся тело выглядело так, словно оно вот-вот развалится, но он продолжал двигаться, словно ведомый одной только жаждой разрушения. Я хотела закричать, предупредить ее, но что-то остановило меня. Это было похоже на наваждение — словно невидимая сила сковала мой голос и заставила меня безмолвно наблюдать за происходящим.

Но Шелли не нуждалась в предупреждении. Она знала. Она видела его. Ее глаза, светящиеся тем самым нереальным светом, уже были устремлены на него. В последний момент ее рука взметнулась в воздух. Вокруг нее вспыхнула волна энергии — серебристая, как ее кожа, живая, как дыхание.

Эта энергия с гулом распространилась по воздуху, словно удар грома, лишенный звука. Воздух перед ней буквально взорвался. Я не видела, что именно произошло, но почувствовала, как волна невидимой силы ударила мне в лицо, заставив волосы взметнуться и сбив дыхание. Падальщика подбросило в воздух, словно тряпичную куклу, и он с оглушительным грохотом врезался в ствол дерева. От удара раздался треск — возможно, это были его кости, а может, дерево просто не выдержало.

Он рухнул на землю, его изуродованное тело осталось неподвижным. Но я не была уверена, что это конец. Этот мир не раз доказал мне, что даже самое сломанное и разрушенное может вернуться, чтобы вновь напомнить о себе. Шелли стояла неподвижно, ее серебристая кожа продолжала тихо мерцать, а в воздухе вокруг нее витало напряжение, будто сама реальность боялась прикоснуться к ее силе.

Но времени перевести дыхание не было.

Несколько, более крупных Падальщиков издали низкий, протяжный вой. Этот звук был неестественным и жутким, он резал воздух, как ржавое лезвие, и заставлял все внутри меня сжиматься. Казалось, даже деревья вокруг задрожали от этого звука.

— Я сказала, беги! — выкрикнула Шелли. Ее голос был резким, почти яростным.

Она не оборачивалась, но я знала, что она чувствует. Она знала, что я все еще здесь. Что я не двигаюсь.

Мое тело отказалось слушаться. Ноги словно приросли к земле, а руки дрожали так сильно, что пальцы стали онемевшими. Я не могла отвести взгляда от Шелли. Она стояла, одинокая фигура среди тьмы, против этих чудовищ.

Около пяти Падальщиков начали двигаться в ее сторону. Они обходили ее полукругом, как стая волков, готовая сомкнуть кольцо. Их движения были медленными, но в них читалась угроза. Это была не хаотичная атака. Это была охота.

Шелли не двигалась.

Ее дыхание оставалось ровным, спокойным, но я видела, как ее мышцы напряглись до предела, словно натянутые канаты, готовые лопнуть от малейшего движения. Она ждала. Ждала, когда они сделают первый шаг.

Что-то внутри меня кричало. Кричало так громко, что казалось, этот крик вот-вот прорвется наружу. Оно умоляло меня подняться, сделать хоть что-нибудь, чтобы не сидеть беспомощно, но мое тело будто окаменело. Я не могла двигаться. Все, что я могла, — это смотреть, как Шелли противостоит этим существам в одиночку.

Меня ждала та же участь. Я знала это. Я была всего лишь закуской — легкой добычей, которую пока не замечали. Или, возможно, они решили сначала убрать более сильного противника, чтобы потом спокойно растоптать лежачего труса. Меня.

Я пыталась найти в себе хоть каплю смелости, но чем я могла помочь? Разве что поцарапать им глаза или, в лучшем случае, попытаться отправить одного-двух в нокдаун. Но я знала — в этом мире моя сила была ничтожной. Здесь я была обычной. Мой удар для них был бы не больше, чем легкий щелчок по носу. Возможно, именно поэтому я все еще сидела на месте, не двигаясь. Я убеждала себя, что жду подходящего момента, чтобы хотя бы стать комаром, отвлекающим их внимание. Но в глубине души я понимала: я просто боялась. Боялась сделать неправильный выбор, боялась броситься в схватку, которая закончится еще быстрее, чем начнется.

В мире Лурапис, где я чувствовала себя кем-то большим, подобное безрассудство, возможно, сошло бы мне с рук. Но здесь? Здесь я была ничтожна. Я осознавала это и понимала, что я не такая уж и отчаянная девчонка, какой старалась казаться.

И вдруг я услышала его. Падальщик, тот самый, которого Шелли отбросила к дереву, зашевелился. Его изуродованное, гниющее тело поднялось с земли, издавая хриплый, скрежещущий звук, словно кто-то медленно ломал железный стержень. Я застыла, глядя, как он поднимается. Медленно, но неумолимо. Это было похоже на кошмар, в котором даже сама смерть не могла остановить своего посланника. Его пустые, черные глазницы, окруженные разлагающейся плотью, смотрели прямо на меня. Или мне так казалось.

Паника накатила на меня очередной волной. Она сдавила грудь, как железный обруч, не давая вздохнуть, и сердце колотилось так быстро, что я боялась, оно разорвется внутри меня. Я хотела закричать — громко, отчаянно, но мой голос предал меня. Вместо этого я прошептала, тихо, едва слышно:

— Нет…

Это не было криком. Это и не могло быть криком. Это был шепот, мольба, обращенная в пустоту.

Шелли услышала меня. Она всегда слышала — даже то, что я боялась сказать вслух. Но она не обернулась. Ее плечи напряглись, а свет, исходящий от ее тела, стал еще ярче, ослепляя все вокруг. Этот свет был не просто ярким — он был почти зловещим, как раскаленная звезда, готовая взорваться. Она знала, что я все еще здесь. Знала, что я не убегу.

Я видела, как ее тело начало меняться. Оно, казалось, расширялось, будто внутри накапливалась энергия, готовая прорваться наружу. Чуть ли не с треском воздух вокруг нее становился плотным, насыщенным электричеством. Она готовилась к новой атаке.

Но я знала, что одной ей не справиться.

«Она не сможет победить их всех одна. А я…» — паническая мысль пронзила меня, как удар молнии. — «Я просто сижу здесь, как безмозглая клуша, вместо того чтобы что-то сделать!»

Я заставила себя оглядеться. Хоть что-нибудь! Любую мелочь, способную стать оружием. Камень, палка — что угодно! Мой взгляд метался, беспорядочно перескакивая с одной детали на другую, пока не остановился на массивном обломке ветки, лежащем неподалеку.

Я схватила ее, сжимая так крепко, что костяшки пальцев побелели. Дерево было шероховатым, покрытым мхом и грязью, но в тот момент оно казалось мне мечом, моим единственным шансом.

Тем временем Шелли уже бросилась в бой. Она двигалась с такой нечеловеческой скоростью, что мой взгляд едва успевал за ее действиями. Ее когти, длинные и острые, как лезвия, сверкнули в свете ее собственного сияния, прежде чем с глухим шлепком вонзиться в шею ближайшего Падальщика.

Существо захрипело, издавая звук, от которого по моей спине пробежал холод. Его тело дернулось в агонии, а затем обмякло, тяжело рухнув на землю. Но даже эта жуткая сцена не остановила остальных. Казалось, что их становилось все больше. Они окружали ее, как стая голодных волков, готовых растерзать жертву.

И тут один из них, быстрый, хищный, рванул к Шелли с другой стороны. Его движения были молниеносными, неумолимыми.

Я почувствовала, как что-то сдавило мое горло.

— Нет! — закричала я, даже не осознавая, что делаю.

Мой крик разорвал тишину, как грозовой раскат. Это был не просто звук — это был взрыв отчаяния и решимости, прорвавшийся наружу.

Шелли обернулась.

В ее лице я увидела нечто, что заставило мое сердце остановиться. Ужас. Настоящий, неподдельный ужас. Я никогда раньше не видела ее такой. Она всегда казалась мне несокрушимой, даже в самых отчаянных ситуациях. Но в этот миг…

— Беги! — закричала она, ее голос был резким, полным боли и отчаяния.

Я поняла, что совершила ошибку. Мой крик привлек внимание не только к Шелли, но и ко мне.

В то же мгновение несколько Падальщиков, словно почуяв ее слабость, устремились к ней. Они двигались быстро, их гнилые когти вытягивались вперед, как орудия смерти. Шелли попыталась увернуться, ее движения были быстрыми, но одно из существ все же успело схватить ее. Его изуродованные пальцы впились в ее плечо с дикой силой.

— Нет! — вырвалось из меня снова, но на этот раз это был не просто крик. Это было что-то большее, что-то необъяснимое.

Я почувствовала, как гнев и отчаяние смешиваются внутри меня, словно два неукротимых потока, рождая внезапное, дикое чувство силы. Сжимая ветку в руках, я сделала шаг вперед.

Мыслям не осталось места. Анализ прекратился. Во мне остались только инстинкты — острое, животное желание выжить и защитить.

Я бросилась вперед.

Ветка в моей руке, казавшаяся жалкой игрушкой против таких тварей, на самом деле была единственным оружием, которое у меня оставалось. Замахнувшись изо всех сил, я ударила ею по голове Падальщика.

Удар.

Словно я просто стукнула по столу.

Мое сердце на миг замерло. Падальщик обернулся ко мне, и в его гнилой, изуродованной морде я увидела нечто жуткое — что-то вроде довольной улыбки. Он издал низкий, вибрирующий звук, который эхом прокатился по лесу.

Но затем произошло то, чего я не ожидала. Существо взвыло и отшатнулось, разжимая свои лапы. Шелли, освобожденная из его хватки, пошатнулась, но удержалась на ногах.

Падальщик сделал шаг вперед. Его присутствие было почти осязаемым, как будто само пространство вокруг него сгущалось, становясь невыносимо тяжелым. Я судорожно глотнула воздух, не понимая, что делать.

Его взгляд, эти черные пустоты, пожирали меня изнутри. Это был не просто страх — это была бездна, которая тянула к себе, обещая вечную тьму.

— Уходи! — снова закричала Шелли, ее голос взорвался в моем сознании, как удар грома.

Я обернулась, и то, что я увидела, заставило меня застыть в шоке.

Шелли изменилась. Ее тело, словно пылая изнутри, источало клубящийся свет, который переливался разными оттенками — от бледно-белого до кроваво-красного. Этот свет не был просто красивым. Он был пугающим, как что-то, что невозможно было объяснить.

Ее когти удлинились, заострились, превращаясь в нечто, что могло разорвать любого врага в клочья. Ее глаза, горящие, словно раскаленные угли, смотрели прямо на Падальщиков.

— Ты не справишься с ними! — ее голос был резким, полным боли, но теперь звучал как приказ.

— А ты? — выкрикнула я, сорвавшись. Мое сердце разрывалось между желанием остаться и помочь ей и инстинктом бежать как можно дальше.

Шелли не ответила. Вместо этого она сделала шаг вперед. Ее движения были плавными, но каждый шаг звучал, словно удар грома. Свет вокруг нее вспыхнул ярче. И в этот момент на нее накинулась целая толпа существ, появившаяся будто из ниоткуда. Шелли утонула в вихре их тел.

Падальщик, которого я ударила по голове, замер. Его внимание теперь остановилось на мне.

Ужас сковал меня, мешая осознать всю серьезность ситуации, но в этот миг что-то внутри меня пробудилось.

Сила. Необузданная, дикая, как ураган. Я не знала, откуда она взялась, и не понимала, как ее контролировать. Но я чувствовала ее — словно электрический разряд, пронизывающий каждую клетку моего тела.

До сих пор я полагалась на свои навыки, на свою прокачанную броню, на способности, которые я оттачивала на Базе Север. Мой навык «предчувствие» не раз спасал меня, предупреждая о смертельных ударах, скрытых ловушках и опасностях, подстерегающих за каждым углом. Казалось, я знала свои границы, а мир был предсказуемым, пусть и жестоким. Все работало по понятным правилам.

Но сейчас все изменилось.

Это был другой мир. Здесь действовали совсем иные законы. Все, что я знала, чему меня учили, оказалось бесполезным. Ни закрепы, ни выработанные технические приемы не имели значения. Даже «справка», на которую я могла положиться в самые критические моменты, была здесь недоступна.

Мир рушился прямо у меня на глазах.

Здесь не было времени для анализа, для планов, для привычных тактик. Здесь была только я — один на один с этой тварью. И Шелли, которая, несмотря на свои раны, продолжала бороться.

Я пыталась вспомнить, каково это — рассчитывать только на себя, на свою интуицию и на ту странную магию, которая теперь бурлила внутри меня. Шелли, казалось, было проще. Она жила на стыке двух миров, научившись понимать их законы и приспосабливаться к ним. А я? Я все еще цеплялась за остатки прошлого, за привычные правила, которые вдруг потеряли смысл.

Неожиданно я почувствовала странное тепло в спине, словно кто-то дотронулся до меня. Хлопок, шелест — звуки, происхождение которых я не смогла определить. Обернувшись, я никого не увидела. Но ощущение не исчезло. Мои руки непроизвольно расправились, мышцы напряглись, а в голове возникла кристально ясная мысль: уничтожить.

Словно в трансе, я сделала шаг вперед. Падальщик, который только что угрожал мне, вдруг замер, словно почувствовал во мне что-то новое. Я привычным жестом наклонила голову, хрустнув шеей, и молниеносно бросилась на него. Мои движения стали быстрыми, точными, словно кто-то направлял меня. Я вцепилась тварь в горло и с силой, которую раньше никогда не ощущала, оборвала его жизнь одним резким движением. Падальщик захрипел и рухнул на землю.

В этот момент я осознала, что больше не являюсь той, кем была раньше. Что-то внутри меня изменилось, словно спящая сила наконец пробудилась и вырвалась наружу. Это не походило на магию, которой я привыкла пользоваться, и не напоминало навыки, которые я совершенствовала. Это было первобытное, дикое… и я не могла понять, вселяет ли это во мне восторг или страх.

Мир застыл в тишине. Даже ветер, казалось, затаил дыхание, наблюдая за произошедшим. Я стояла посреди поляны, сжимая окровавленные руки. Мои пальцы все еще ощущали ломкость шеи существа, которое я только что уничтожила. Его неподвижное тело лежало у моих ног. И я впервые за долгое время ощутила странную смесь ужаса и удовлетворения. Эта чуждая мне эмоция обожгла мою душу.

— Что… что ты только что сделала? — голос Шелли, обычно уверенный и твердый, теперь звучал дрожащим шепотом. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых смешались страх и изумление.

— Я… не знаю, — ответила я. Мой голос прозвучал непривычно низко, словно говорил кто-то другой. В груди все еще пылал жар, и я ощущала, как эта сила продолжает бурлить внутри, требуя выхода. Она не хотела угасать. Она жаждала большего.

Остальные твари, окружившие нас, замерли на мгновение. Их злобные морды исказились, а из глоток вырвался низкий, угрожающий рык. Но их взгляды изменились. Они больше не видели во мне жертву или закуску. Теперь в их глазах светилась смесь ярости и страха.

Шелли стояла неподвижно, растерянная и ошеломленная. Ее взгляд не отрывался от меня, губы подрагивали, будто слова застряли у нее в горле.

— Ты пробудилась? — наконец спросила она. Ее голос был едва слышным.

Я не знала, как ответить. Как объяснить то, чего не понимаешь сама? Как описать это чувство — будто все, что ты знала о себе, вдруг оказалось ложью?

— Не знаю, Шелли, — прошептала я, чувствуя, как мои пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки. — Но я чувствую… силу. И я знаю, что могу их победить. Всех.

Она покачала головой, словно пытаясь избавиться от непрошеной мысли.

— Это не ты, — произнесла она, и ее голос дрожал. — Это… что-то другое.

Ее слова эхом отозвались во мне, но я не успела их обдумать. Внезапно за моей спиной что-то шевельнулось. Ощущение было неестественным, почти пугающим, но в то же время странно знакомым. Оно пробудило во мне что-то древнее, первобытное.

Я инстинктивно взмахнула руками, но тут же замерла, осознав, что двигаю не только ими. Черные крылья, огромные и сильные, расправились за моей спиной. Они были частью меня, но в то же время — чем-то чужим, словно их внезапное появление нарушало привычный порядок вещей. Я чувствовала каждое перо, каждую мышцу, словно они всегда были со мной, просто ждали своего часа, чтобы пробудиться.

Шелли ахнула и отступила на шаг назад. Я заметила, как ее глаза округлились от страха, но не успела ничего сказать. Взмахнув крыльями, я поднялась над землей. Ветер взметнул пыль, закружив ее вокруг нас, словно защитный барьер. А Падальщики — мерзкие твари, которые заполонили поляну, — зарычали громче, их ряды сомкнулись плотнее. Но в их взглядах уже не было той наглой уверенности. Вместо этого я видела страх. Они боялись меня.

Я парила над ними, а в груди разгоралось осознание: я больше не та, кем была раньше. Я стала другой. Мир, каким я его знала, изменился — и я изменилась вместе с ним. Я больше не могла полагаться только на свои навыки и броню. Теперь я была чем-то большим, чем простая воительница. Эта битва была лишь началом того, что предстояло.

Взлетев выше, я ощутила, как сила внутри меня разгорается. Она была ослепительной, необузданной, словно пламя, которое не желало быть погашенным. Я закружилась в воздухе, как вихрь, а затем бросилась на врагов. Моя скорость и мощь были невероятными, почти пугающими. В этот момент я чувствовала себя не просто человеком. Я была чем-то гораздо большим, чем когда-либо могла представить.

Первый монстр не успел даже рыкнуть, как мои руки разорвали его на части. Затем второй. Третий. Это не было сражением — это была резня. Мой разум едва успевал осознавать происходящее, но тело двигалось с пугающей точностью, уничтожая одного врага за другим. Земля под моими ногами пропитывалась их кровью, а воздух наполнился запахом смерти.

Когда последний из них рухнул, я тяжело приземлилась рядом с Шелли. Ее лицо застыло в странной смеси шока и восхищения. Она смотрела на меня, словно видела не подругу, а нечто чуждое, пугающее и завораживающее одновременно.

Я глубоко вдохнула, чувствуя, как жар внутри меня постепенно угасает, оставляя после себя странную, тревожную пустоту. Вокруг нас вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь редкими шорохами ветра в высокой траве. Все вокруг казалось нереальным, словно я просто пробудилась от яркого, но пугающего сна.

— Ну, вот и все, — пробормотала я, стряхивая с руки липкую, темную кровь. Эти слова прозвучали обманчиво просто, но внутри все еще бушевала буря. Буря из облегчения, страха и чего-то необъяснимого, от чего мне становилось не по себе.

Шелли молчала. Она продолжала смотреть на меня, и я никак не могла понять, что именно скрывают ее глаза. Это был страх? Уважение? Или, возможно, нечто большее, чего она и сама еще не осознала? Ее пристальный взгляд будто прожигал меня насквозь. Я невольно отвернулась, чтобы избежать его.

Мой взгляд скользнул по полю, усеянному телами. Это была моя победа. Но почему-то вместо удовлетворения я ощущала лишь горечь.

— Ты вернула силу Астарты? Или… вернула ее? — наконец спросила Шелли, нарушив тишину. Ее голос звучал напряженно, и она сделала шаг ко мне. Я почувствовала, как воздух вокруг нас словно сгустился, усиливая напряжение.

— Я это я. Успокойся. Думаю, малую часть я все-таки вернула, — ответила я после короткой паузы. Слова давались с трудом, словно застревали где-то глубоко в горле. — Что-то внутри меня борется. Я не знаю, что именно. Будто в клетке сидит какой-то сгусток… чего-то древнего, невиданного.

Я вздохнула, стараясь подобрать нужные слова.

— Если бы мы были в мире Лурапис, возможно, я смогла бы разобраться. Но сейчас это лишь ощущение. Странное. И тревожное.

Шелли кивнула, но ее лицо оставалось напряженным, задумчивым. Она опустила взгляд, будто взвешивая что-то в своей голове.

— Значит, я была права, — произнесла она наконец, глядя куда-то вдаль. — Это что-то другое. И, возможно, опасное. Не выпускай его… А то, что уже есть, используем по полной.

Ее спокойный тон не мог скрыть тревоги, но я не стала спорить. Вместо этого я задала вопрос, который не покидал меня с самого начала всего этого кошмара:

— Как думаешь, Монти и Яков живы? — мои глаза встретились с ее взглядом, полные беспокойства.

Шелли нахмурилась, но быстро взяла себя в руки. Она всегда была такой — сильной, непоколебимой, хотя я знала, что внутри она тоже боялась. Ей просто удавалось не показывать это на людях.

— Монти опытнее меня, а Яков… — она замялась на мгновение, подбирая слова, — еще тот черный ведьмак. Они справятся. Они должны.

Ее голос звучал уверенно, но я заметила, как ее взгляд невольно скользнул по полю, усыпанному гнилыми телами. Ее плечи едва заметно напряглись, и я ощутила тот же страх, который, казалось, поселился внутри каждой из нас.

Я уже собиралась что-то сказать, чтобы разрядить напряжение, как вдруг нас прервал низкий, хриплый голос, раздавшийся позади.

— Ну а о черте вы даже и не вспомните? — послышалось знакомое ворчание.

Мы обе резко обернулись, и я не поверила своим глазам. Перед нами стоял Черныш, вылезая из какого-то склизкого мешка. Его черная шерсть была заляпана грязью и покрыта странными нитями, похожими на слизь. Он сердито отряхивался, разбрасывая вокруг мерзкие капли, и бросал на нас недовольный взгляд.

— Черныш! — выдохнула я, не сдержав радости, смешанной с облегчением. — Ты жив!

Черныш фыркнул, словно моя радость его только раздражала, но я заметила, как его хвост слегка дернулся. Он всегда был мастером скрывать свои чувства, но я знала, что он тоже рад нас видеть.

— Конечно, жив, — пробормотал он, продолжая отряхиваться. — Но если бы провалялся там еще хоть минуту, то, возможно, перед вами стоял бы чертов слизняк, а не я.

Шелли хмыкнула, явно тоже облегченно выдыхая, хотя старалась этого не показывать. Даже в такие моменты она оставалась спокойной, как скала. А я просто улыбнулась. На фоне всего ужаса, который остался за нашими спинами, этот момент казался почти домашним и даже немного уютным.

— И как вы их, правда не ровно, уложили спать вечным сном, — прохрипел задумчиво Черныш, щурясь на меня своими светящимися глазами.

Я быстро обменялась взглядом с Шелли. Она стояла, скрестив руки на груди, с легкой, почти насмешливой усмешкой. Но, как всегда, молчала, давая Чернышу выговориться.

— Расскажешь, что произошло с вами? — наконец спросила она черта. Ее голос был ровным, но напряжение в нем ощущалось так же остро, как натянутая струна. — И где ребята?

Черныш фыркнул, яростно тряхнув головой. Липкая субстанция, покрывавшая его шерсть, брызнула в разные стороны, и несколько капель приземлились прямо на мои сапоги. Его уши прижались к голове, а хвост нервно дергался из стороны в сторону, выдавая его раздражение.

— Они подлые и мерзкие, двуличные предатели, — огрызнулся он, бросив на нас укоризненный взгляд, будто это мы были виноваты. — Наложили на меня какую-то магию, от которой я начал вонять, как дохлая собака. Вы бы это понюхали! Яков сказал: «Закрой глаза и не двигайся». А потом они, значит, в обнимку укатились под палатку в какой-то проем. Меня просто бросили!

— Типично для таких, как ты, — сухо заметила Шелли, качая головой. Ее усмешка исчезла, а взгляд вдруг стал серьезным. Она напряглась, как натянутая струна, и подняла руку, призывая нас к тишине. — Тсс… Тишина.

Ее слова заставили меня замереть. Я прислушалась, но, как назло, мой слух меня подвел. Вокруг царила абсолютная, пронзительная тишина, нарушаемая лишь тихим шорохом ветра. Что-то было не так. Это была не просто тишина — она казалась ненатуральной, словно сама природа затаила дыхание.

Шелли медленно потянулась за оружием, ее взгляд был прикован к линии горизонта. Я последовала ее примеру, сжимая кулаки, чувствуя, как мое сердце начинает стучать быстрее. Что-то приближалось, я это чувствовала.

И тут я увидела это.

Сначала это было лишь смутное пятно вдалеке, едва различимое на фоне колышущихся теней. Но с каждой секундой оно становилось все больше, приобретая очертания, пока не превратилось в нечто знакомое и в то же время абсолютно безумное. Моя кровь застыла в жилах.

Шелли крепче сжала рукоять меча, а Черныш низко зарычал, шерсть на его загривке встала дыбом. Что бы это ни было, оно приближалось слишком быстро.

Гигантская анаконда неслась в нашу сторону с ужасающей скоростью, ее огромное тело извивалось, ломая кусты и сминая траву, словно это были лишь хрупкие нити. Земля дрожала под ее весом, а воздух заполнился гулким треском деревьев, которые она безжалостно сносила на своем пути. Но самое невероятное было не это.

На хвосте змеи, вцепившись в него обеими руками, висел Яков. Его лицо выражало такую дикую смесь ужаса, ярости и, возможно, отчаянной решимости, что я не знала, плакать мне или смеяться. Его плащ развевался за ним, словно знамя, а волосы, казалось, стояли дыбом.

— Ну, конечно, — пробормотала я, чувствуя, как уголки губ невольно поднимаются. Смех сам просился наружу, но я старалась держать себя в руках.

— Это еще что за цирк? — рявкнул Черныш, напрягшись и тут же приняв боевую стойку. Его шерсть встала дыбом, а глаза сверкнули тревожным светом.

Черт сначала остолбенел, уставившись на приближающуюся картину хаоса. Затем он закатил глаза и прикрыл морду лапой, словно не веря в то, что видит.

— Этот идиот… — пробурчал он тихо, но достаточно громко, чтобы мы все услышали.

Анаконда приближалась. Ее мощный хвост с грохотом и треском ломал деревья на своем пути. Яков, судя по всему, вовсе не собирался отпускать ее, хотя его положение выглядело, мягко говоря, жалким. Но задача была поставлена — добраться, а значит, терпи.

— Думаю, он решил, что ему срочно нужна тренировка, — съязвил Черныш, не сводя глаз с приближающегося безумия. Он прищурился, его голос был полон сарказма. — Я же говорил, не связывайтесь с этим черным ведьмаком. Он беду притягивает, как магнит.

— Мой брат просто немного… неосторожен, — спокойно заметила Шелли, скрестив руки на груди. Ее голос звучал ровно, но я заметила, как ее пальцы нервно постукивали по локтю.

— Твой брат? — Черныш ошарашенно повернулся к ней. — Ты имеешь в виду вот эту… морду змеиную? Которая несет Якова? — Он уставился на анаконду, потом перевел взгляд на Шелли, на ее синюю кожу, снова на змею, а затем, будто опомнившись, добавил: — А, ну да, как я мог забыть. Вы же этот… змеиный вид.

Шелли лишь закатила глаза, ее лицо оставалось невозмутимым, но уголки губ слегка дрогнули, выдавая легкую улыбку.

— Это не «морда змеиная», а Монти, — пояснила она сдержанно, хотя в голосе проскользнула едва заметная гордость. — И, судя по всему, Яков сам напросился на это приключение.

Я едва успела сдержать смех.

Черныш только фыркнул, но я заметила, как его уши прижались к голове, а хвост нервно дергался из стороны в сторону. Он явно был недоволен, но предпочел промолчать. Все его внимание сосредоточилось на змее, которая уже подходила слишком близко.

Когда они наконец добрались до нас, все сомнения ушли на задворки. Мы бросились друг к другу и крепко обнялись. Живы! Все живы! Радость от встречи была настолько сильной, что сердце колотилось в груди, словно пытаясь вырваться наружу.

Но этот момент счастья оказался недолгим. Я заметила, как Яков и Монти странно смотрят на меня. Их взгляды — смесь удивления и недоверия — заставили меня почувствовать себя неуютно.

Шелли, стоявшая рядом, незаметно легонько толкнула меня в бок и шепнула:

— Крылья. Ты забыла убрать крылья. Думаю, пора все им рассказать.

Мое лицо мгновенно залила краска. Черт, ну конечно, крылья! Как я могла забыть? Они все еще простирались за моей спиной: черные, массивные, словно сотканные из самой ночи. Я почувствовала, как их кончики невольно шевельнулись, будто напоминая мне о своем присутствии и издевательски подталкивая к действию.

Ребята продолжали смотреть на меня — удивленно, настороженно, с тонким налетом недоверия. Тишина повисла в воздухе, казалось, даже ветер стих, боясь нарушить напряженный момент.

Мы рассказали им нашу историю. О том, как в каждой из нас проснулись древние, почти забытые силы. Шелли, кстати, призналась, что ее сила досталась ей от матери. В Лураписе она не могла ею воспользоваться — не хватало источника. Но здесь она его вдруг почувствовала. Значит, тут не нужен накопитель энергии благодати, как там?

Я задумалась. Может, я смогла бы зарядить свой меч, который был в инвентаре? Но как его открыть здесь, как достать? Вопросов стало только больше. В голове появилась новая пометка: «разобраться».

Ребята слушали молча, лишь изредка переглядываясь между собой. Когда я закончила, Яков сделал шаг вперед. Его лицо смягчилось, исчезли напряженные линии. Он протянул мне руку:

— Давай попробуем. Я помогу тебе убрать их.

— Сложить, — с легкой насмешкой вклинился Черт и закатил глаза.

С его помощью я наконец научилась убирать крылья обратно, словно прятала их глубоко в свою сущность. Это оказалось сложнее, чем я ожидала. Сначала они сопротивлялись, будто не желая исчезать. Но, когда они наконец пропали, я почувствовала странное облегчение, как будто с плеч сняли тяжелый груз.

Может, когда-нибудь я научусь справляться с этим сама. Но пока… пока мне нужна была помощь.

После этого напряжение немного спало. Атмосфера заметно потеплела, и мы наконец смогли перевести дух. Ребята начали рассказывать о своих собственных приключениях, пытаясь отвлечься от пережитого.

— Монти учуял приближение Падальщиков, но, к сожалению, слишком поздно, — начал Яков, бросив взгляд на огромную змею, которая теперь расслабленно лежала на месте битвы, лениво обвивалась вокруг мертвых существ, как будто изучала их. — Мы все спали. Никто даже не подумал оставить дежурного. И это в таком месте⁈

— Это от усталости, — пробормотал Монти, тяжело опираясь на свой хвост, чтобы поддерживать свою массивную морду. Его голос звучал глухо, в нем сквозила усталость, как будто каждое слово давалось ему с трудом. Его большое тело слегка дрожало, и на мгновение он выглядел не таким устрашающим, как казался мне раньше.

Но через секунду он обернулся обратно в человека, его фигура сменила форму с легким колебанием воздуха. Привычный образ Монти снова стал передо мной. Он тихо добавил:

— Забыл уже эти ощущения свободы… Захотелось подольше побыть в своем теле.

Яков кивнул, немного помедлив, будто собирался с мыслями.

— Ну, так вот. Монти разбудил меня и сообщил, что купол прорвали. Вокруг лагеря рыщут твари. Я мигом выскочил из палатки, материализовав свою тень, чтобы осмотреть обстановку. И вот они, — его голос слегка дрогнул, но тут же снова обрел твердость. — Прямо передо мной. Эти создания двигались в тишине, словно сам ночной мрак решил обрести форму.

Яков замолк, его глаза потемнели, будто он снова видел перед собой то, что произошло. Его голос стал тише, почти шепот:

— Я видел их раньше. Знал, с чем имею дело. Эти существа… Для них живое — это пища. Но что самое ужасное… даже мертвое становится их добычей. Они не знают преград, не чувствуют страха.

Его слова застряли в воздухе, словно удушающая тень. Мы все молчали, переваривая услышанное. Даже Монти, обычно невозмутимый, тяжело вздохнул, его взгляд устремился куда-то вдаль, как будто он тоже снова переживал тот момент.

— Мертвые для них — это топливо, — хрипло добавил Монти, подхватывая мысль Якова. Его голос был низким, будто раскат грома перед бурей. — Они используют мертвые тела, чтобы подпитывать себя. Сначала собирают трупы, складывают их в огромные кучи, а потом сдавливают, как в какой-то адской соковыжималке. Полученная жидкость — их источник жизни.

Он замолчал на мгновение, будто это воспоминание было настолько мучительным, что ему требовалась пауза. Затем его взгляд стал еще более мрачным, и он продолжил: — У каждого из них за поясом висит огромная бутылка с этим зельем. Именно оно удерживает их на грани между жизнью и смертью. При любом ранении они тут же восстанавливаются, выпив эту мерзость.

Меня передернуло. Картина, которую нарисовал Яков, была настолько яркой, что я невольно представила ее: горы тел, раздавленных в чудовищной машине, и эти существа, жадно пьющие жидкость, чтобы продолжать свой жуткий полуживой, полумертвый путь. Перед глазами всплывали образы их уродливых форм, и я содрогнулась, чувствуя, как ледяной холод пробирает до самых костей. Оказаться в их лапах… Знать, что твоя плоть станет топливом для этих тварей… Это было хуже любой мыслимой смерти.

— Вы оба… что-то пережили… Вас тяжело слушать, — вдруг произнес черт, его голос звучал неестественно тихо. Он словно сам был потрясен до глубины души. — Падальщики из мира Лурапис. Их давно изгнали оттуда…

Его тело дрогнуло, и я заметила, как его плечи затряслись. Это был первый раз, когда он выглядел по-настоящему уязвимым.

— В общем, у нас было мало времени, чтобы что-то предпринять, — продолжил Яков, будто вовсе не заметил состояния Черныша и выводов. Его голос оставался ровным, но в нем сквозило напряжение. — Вы были в другой палатке, предупредить вас незаметно не представлялось возможным. А Черт… этот чертов Черт… спал так крепко, словно ничего вокруг не происходило… Я накрыл его «вуалью гнили мертвеца», — это дало ему шанс быть незамеченным, пока мы решаем, что делать дальше.

— И вдруг Черныш глаза свои распахнул и смотрит внимательно, — хмыкнул Монти.

Яков продолжил, бросив короткий взгляд на Черта:

— Я быстро объяснил ему, что делать. Закрыть их обратно и лежать, не двигаться, чтобы не случилось. А мы с Монти решили выбираться из палатки через проем внизу, выкатиться незаметно. Времени почти не оставалось — нужно было пробраться еще и к вам. Монти скрыл наши сердцебиения, чтобы твари нас не услышали. Сердцебиение Черныша под «вуалью гнили» тоже не было слышно, и страх оставался внутри.

Он помедлил, проведя рукой по волосам.

— Это и дало нам шанс.

— А потом вдруг Шелли выползла из своей палатки в облике анаконды, — перебил Монти. Его голос дрогнул, словно он снова переживал тот момент, и в нем было что-то странное — смесь удивления и тревоги. — И нос к носу столкнулась с Падальщиком.

Я почувствовала, как Шелли напряглась рядом, но ничего не сказала. Ее взгляд был прикован к Монти, словно она не хотела слышать и переживать это вновь. Ее брат продолжил:

— Я сразу понял, что вы что-то задумали и не спите. Ну а потом ты, — он повернулся к Шелли, — рванула наутек, волоча на своем хвосте Дину. Зрелище было еще то!

Я невольно улыбнулась, но улыбка быстро сошла с моего лица, когда Яков мрачно добавил:

— Монстры побежали за вами, распространяя какое-то зеленое вещество. Я не знаю, что это было, но оно разъедало все, к чему прикасалось. А потом они схватили черта и затолкали его в мешок.

— Думаю, это была магия, запутывающая следы, — предположила Шелли, мрачно оглядывая нас. Ее голос звучал уверенно, но в глазах мелькало что-то похожее на усталость. — Я не могла от них убежать. Как бы я ни сворачивала, ни кружила, все равно оказывалась в их окружении.

— Возможно, — кивнул Яков, задумчиво поглаживая подбородок. — Магия вела вас к ним, а нас, их преследователей, отводила в сторону. В итоге мы петляли очень долго и никак не могли уловить их запах. Ну, а потом Монти предложил более быструю поездку. С ее помощью мы за меньшее время могли бы исследовать каждый участок в поисках вас.

— И? — недовольно пробурчал Черт, скрестив руки на груди. Несмотря на его раздраженный тон, было очевидно, что он понимает: спасали не только нас, но и его самого. Тем не менее, он явно не был готов признать это вслух.

— Черныш, ты тута, и мы тута! — раздался довольный, с ноткой злорадства голос Якова, который, кажется, наслаждался моментом. Его улыбка была широкой, почти насмешливой.

Черт раздраженно фыркнул, всем своим видом показывая: «И что с того?» Наступила напряженная пауза, которая повисла над нами, как тяжелое одеяло. Никто не спешил ее нарушить, словно каждый ждал, что скажет другой.

— Ладно, — неожиданно произнес Черт, привлекая к себе всеобщее внимание. Его голос прозвучал низко, но на этот раз в нем не было и следа сарказма. — Отведу вас туда, где на самом деле находятся Лили и Цирон. Слишком много опасностей вокруг, и я боюсь, что больше не выдержу, пытаясь вас обмануть.

Мы переглянулись, не веря своим ушам. Его слова звучали слишком честно, чтобы быть правдой. Взгляд Якова сузился, словно он пытался прочитать скрытые мотивы Черта. Шелли, напротив, выглядела так, словно готова была броситься на него с кучей вопросов, но сдерживала себя. Даже Монти, обычно сохранявший хладнокровие, нахмурился, словно слова Черта выбили его из равновесия.

— Дина, ты ведь знаешь, что их нет в замке, так ведь? — внезапно обратился ко мне Черныш, его взгляд впился в мои глаза, как будто он пытался вытащить из меня что-то важное. Атмосфера стала еще более гнетущей, и я почувствовала, как холодок пробежал по спине.

— Почему ты не остановила меня? — добавил он, и в его голосе послышалась нотка подозрения.