Астарта. Предназначение. Книга 3

Глава 14 'Наше предназначение неразрывно связано с историей, ведь именно в ее глубинах хранятся ключи к пониманию того, кем мы являемся и куда стремимся

Когда мы наконец добрались до роскошного замка Лили, нас ждал праздничный ужин. Замок был настоящим произведением искусства, который я наконец смогла с наслаждением рассмотреть: высокие потолки, украшенные витражами, мраморные колонны, а стены — словно ожившие картины, рассказывающие историю этого мира. Мы уютно расположились за длинным столом, уставленным изысканными блюдами. Несмотря на усталость, мы смеялись и оживленно беседовали. Атмосфера была теплой, почти семейной, но я не могла выбросить из головы вопросы, которые накопились за все это время.

— Итак, мы теперь боги в этом мире? — решилась я спросить, когда разговор ненадолго стих.

Все взгляды обратились на Черныша, или Чарльза — как мы выяснили, это его настоящее имя. Этот дерзкий и наглый черт, который теперь предстал перед нами седовласым и добродушным стариком, казалось, наслаждался вниманием. Он покачал головой и с легкой усмешкой ответил:

— Вы не боги. Вы — хранители.

— Хранители? — переспросила я, пытаясь понять, что он имеет в виду.

Чарльз, или, как мы привыкли называть его, Черныш, хитро прищурился, словно предвкушая наш интерес. Его голос звучал спокойно, но в нем чувствовалась некая глубина, словно за каждым словом скрывалось больше, чем он готов был сказать.

— Да, хранители, — повторил он. — Вы создали этот мир. Но не для того, чтобы править им, а чтобы оберегать. Быть его частью, его душой. Вы — те, кто будет следить за равновесием. У каждого из вас есть свое предназначение, своя роль в этом мире.

Я заметила, как все вокруг насторожились, напряжение вновь вернулось в наши взгляды. После всего, что мы пережили, идея о том, что нас ждут новые обязанности, вызывала смешанные чувства. Монти нахмурился.

— И какова наша роль? — спросил он, его голос звучал твердо, но осторожно.

Чарльз улыбнулся, но улыбка была загадочной, как всегда. Он поднял бокал с чем-то, что напоминало вино, и посмотрел на нас по очереди.

— У каждого из вас своя уникальная задача. Лили, например, — он кивнул в ее сторону, — будет мудрой правительницей этого мира. Ее трон — это не символ власти, а символ равновесия. Она будет принимать решения, которые затронут все живое.

Лили выпрямилась, ее лицо оставалось спокойным, но я знала, что это известие волнует ее. Она всегда была сильной, но даже сильные иногда сомневаются.

— А я? — тихо спросил Яков, который до этого молчал, наблюдая за разговором.

Чарльз повернулся к нему, его взгляд стал чуть мягче.

— Ты — хранитель знаний. Книги, история, мудрость этого мира — все это будет под твоей защитой. Ты будешь тем, кто сохранит его прошлое и поможет ему идти вперед.

Яков кивнул, и я заметила, как его пальцы чуть дрогнули, словно он уже представлял тяжесть этой ответственности.

— А что насчет нас с Шелли? — спросил Монти, его голос звучал чуть напряженно, словно он не хотел быть втянутым во что-то большее, чем уже было.

Чарльз рассмеялся, но в его смехе не было насмешки, только теплая нотка.

— Ты, Монти, будешь защитником. Ты всегда был таким, даже когда не осознавал этого. Этот мир нуждается в том, кто сможет защитить его от угроз, и ты тот, кто справится. А Шелли… — он повернулся к ней, и его взгляд стал чуть более задумчивым. — Ты — проводник. Тот, кто будет помогать людям находить путь. Ты всегда умела видеть то, что скрыто от других, и это будет твоим даром.

Шелли кивнула, но я заметила, что ее руки слегка дрожали. Она была уставшей, но в ее глазах блеснуло что-то вроде решимости.

— А я? — наконец спросила я, чувствуя, как все взгляды снова обращаются ко мне.

Чарльз посмотрел на меня, его улыбка стала чуть шире.

— Ты — сердце этого мира. Ты его душа, его вдохновение. Твоя задача — напоминать всем, почему этот мир стоит защищать. Ты будешь тем, кто объединяет, кто наполняет этот мир теплом и жизнью. Без тебя он бы не существовал.

Эти слова заставили мое сердце сжаться. Я не знала, как реагировать. С одной стороны, это звучало красиво, почти поэтично, как строки из старинной легенды. Но с другой стороны, за этими словами скрывалась огромная ответственность, и я не была уверена, готова ли ее принять.

— Это слишком много для нас, — наконец сказала я, пытаясь собрать мысли воедино. Мой голос звучал тихо, но в комнате меня услышали все. — Простите, что говорю за всех, но мне кажется, я права. Мы просто хотим жить. Жить спокойно, без войн, потерь и боли. Ставить перед нами такую тяжелую задачу, как сохранение равновесия огромного мира, когда мы даже в своем собственном еще не разобрались, — это слишком. Мы еще не старики, которые размышляют о тленности бытия и мечтают об отдыхе на кушетке. Именно это вы нам предлагаете — забыть обо всем земном и кинуться в сказочную, прекрасную историю, как будто это — наш заслуженный покой.

Я замолчала, чувствуя, как в груди нарастает напряжение. Чарльз все это время внимательно смотрел на меня. Его улыбка стала чуть грустнее, но он не перебивал. Он понял, о чем я говорю.

Мне не нужны были его «сундуки с золотом», его обещания или красивые слова. Любой другой, возможно, уже потирал бы руки от такого подарка судьбы, от такой ответственности. Но я думала совсем о другом. Я думала о том, что мне дорого, о том, что я не готова терять.

— Вы заслужили это спокойствие, — произнес Чарльз. Его голос был тих и ровен, но в этих словах не было ни утешения, ни облегчения. Они прозвучали скорее как констатация факта, как признание, но одновременно и как напоминание о том, что спокойствие — это нечто хрупкое, не всегда достижимое и порой эфемерное. Я почувствовала, как внутри меня все сжалось, словно эти слова лишь усилили груз, который я давно носила в себе.

— У меня раздвоение… вернее, даже хуже, — начала я, пытаясь найти правильные слова, чтобы выразить свои чувства. Это оказалось нелегко: эмоции переполняли меня, а мысли путались, как спутанные нити. — Мой мир — это Земля. Но есть еще один мир — Лурапис. Они связаны между собой так тесно, так неразрывно, что для меня они стали единым целым. Потеря одного неизбежно приведет к разрушению другого. Как я могу быть сердцем этого нового мира, если часть меня всегда будет принадлежать другому?

Я замолчала, чувствуя, как мои слова повисли в воздухе, тяжелые, словно камни. Чарльз задумчиво кивнул, его взгляд устремился куда-то вдаль, будто он пытался найти ответы, которых не было.

— Там моя душа, моя семья, мои предки, моя история — какой бы печальной она ни была, — продолжила я, чувствуя, как горло сдавливает невидимый ком. — Я не могу сбежать от этого, не могу отвернуться от своей ответственности, даже если иногда мне хочется просто исчезнуть, скрыться от всего. Да, трудности делают нас сильнее, я это понимаю. Но жить в мире, который обещает только сладкое, беспечное существование, — это не для меня. Быть обреченной на такую беззаботность — это словно утратить саму себя. Я не могу стать сердцем этого нового мира. Это не мое предназначение. Простите, Чарльз, но пусть кто-то другой возьмет на себя эту роль. Я и так едва справляюсь со своей задачей богини. Мои прихожане, их вера, их ожидания — уже огромный груз. А я ведь до конца и себя не понимаю. А тут еще это: «летай как птичка и твори добро». Это звучит как ловушка. Настоящий капкан соблазна. Нет уж, я пас.

Я закончила, и слова словно вырвались наружу, обнажив все, что я так долго носила в себе. Комната наполнилась тяжелым молчанием. Чарльз нахмурился, его лицо стало серьезным, но в глазах мелькнула едва уловимая тень грусти.

— Предназначение? — переспросил Чарльз, явно зацепившись за это слово в моем пылком монологе. Именно эта мысль, казалось, его встревожила. — Ты чувствуешь его. Прости, если задел то, чего не следовало, если попытался освободить тебя от твоего пути. Я не слепой и все вижу.

Он замолчал, словно собираясь с мыслями, а затем тихо добавил:

— Ну, я красиво складываю.

Его голос звучал тише, чем обычно, словно он тоже ощущал тяжесть момента.

— Я всего лишь описал ваши задачи. Когда сможете — организуете их. Здесь вас всегда будут ждать. Я ведь привратник, моя работа — выстраивать линию возрождения. Так сказать, «стратегический план».

— Да иди ты к черту со своим планом! — возмутился Монти. Он очень близко принял к сердцу мою речь и быстро вышел из сказочных грез и соблазнов, вспомнив, зачем мы в этом мире и для чего. — Я житель мира Лурапис и им останусь. Надо будет — помогу, но все эти привилегии мне ни к чему!

— Чарльз, мы уже поняли, что ты житель этого мира, — добавил Яков. — Но, прости, мы свою родину не предадим.

— Ну, я попытался… Должности все равно ваши, — совсем упавшим голосом проговорил Чарльз. — Просто не забывайте про эту «крошку».

— Хорошо, хорошо, — ответила я, смягчившись. — А как ты вообще додумался до этого плана? Как понял, кто тебе нужен для его осуществления?

— Ты имеешь в виду, — уточнил Чарльз, — когда и как я понял, что пора действовать?

Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и начал объяснять:

— Этот мир связан с Лили. Ее внутренний хаос, ее эмоции и переживания сделали его нестабильным. Именно поэтому вы видели то, что видели. Этот мир — отражение ее души, ее страхов и надежд. Я долго размышлял, как это исправить, и случай с Цироном дал мне подсказку.

— Случай с Цироном? — переспросила я, бросив взгляд на Цирона, который сидел рядом с Яковом и, казалось, полностью поглощен своим ужином.

— Да, — кивнул Чарльз. — Когда я увидел тебя, Астарта…

— Не стоит так меня называть, — быстро перебила я, чувствуя, как внутри все сжалось от этого имени. — Меня зовут Дина, и на этом точка.

Чарльз усмехнулся, явно наслаждаясь моей реакцией, но не стал спорить.

— Как скажешь, Дина. Так вот, я понял, что этот мир можно стабилизировать, если вы, Хранители, возьмете на себя часть его энергии. Это не сделает вас богами, но даст вам возможность управлять некоторыми процессами.

Я задумалась над его словами. Это многое объясняло, но оставалось еще больше вопросов. Например, почему именно мы?

Лили, все это время молчавшая, вдруг подняла голову. Ее голос прозвучал тихо, почти шепотом:

— Я не знала, что сама создала этот мир. Это был подарок… который я, сама того не осознавая, разрушила. Я думала, что, оказавшись здесь… убегаю в логово. Такое же темное, как моя душа. Я пряталась от всего, создавая свой собственный ад. Хотела найти место, где могла бы быть собой.

В ее голосе дрожала боль, и я поняла, сколько одиночества и страдания скрывалось за ее улыбкой. Этот мир действительно был частью ее, а мы, все, кто оказался здесь, стали частью ее истории.

— Когда я встретил тебя, Дина, — продолжил Чарльз, — и получил от Лили задание спрятать Цирона, у меня сразу возникла идея. — Он посмотрел на нас с легкой улыбкой, в которой смешались гордость и сожаление. — Мне нужно было, чтобы ты помогла этому миру раскрыться. Только твоя божественная сила могла это сделать.

Я нахмурилась.

— Но нужно понимать, что Земля, как и все в этом мире, требует жертвы, — продолжил он. — Без жертвы ничего не случается. Поэтому мне пришлось постоянно испытывать вас: ставить перед сложными выборами, подвергать опасности, проверять вашу стойкость. Вы должны были проявить свою истинную сущность, чтобы стать Хранителями.

— Это было твое решение? — тихо спросила я.

Чарльз покачал головой.

— Нет. Это не моя прихоть. Так гласило древнее пророчество.

— А что конкретно говорилось в этом пророчестве? — спросил Яков, нахмурившись. Его взгляд был полон сомнений, но любопытство пересиливало.

Чарльз вздохнул, словно отягощенный воспоминаниями, и, закрыв глаза, начал говорить торжественным тоном:

— Пять Хранителей ступят на землю, гнилую и проклятую. Они пройдут тяжелейшие испытания, чтобы принять этот мир. Пять темных существ превратятся в носителей света.

Один будет бить копытами, разрывая землю и освобождая ее от гнета.

Двое проползут по горячим углям, разорвут мглу и оставят за собой следы возрождения.

Четвертый, подобно тени, найдет свое отражение в глубинах хаоса. Его мудрость поможет отыскать истинную историю.

Пятый создаст новый мир, держа в руках свет правосудия.

И Чаша наполнится сиянием.

— Так ты собрал нас, основываясь на этой нелепой чехарде? — резко вмешался Монти. Его голос звучал агрессивно, но в нем угадывалась нотка сомнения.

— Подожди, — тихо произнесла Шелли. Ее глаза блестели от напряжения. — Это… про нас?

Чарльз посмотрел на нее. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнула тень усталости.

— Именно про вас, — ответил он. — Поэтому я позволил прийти сюда только тем, кто соответствовал описанию. Только темные существа могли обрести свет. Когда я встретил вас, я понял, что вы — те самые будущие Хранители. Но мне нужно было убедиться. Мне важно было узнать, кем вы являетесь в глубине души, за что готовы бороться… и что готовы потерять.

— Поэтому ты постоянно нас всех задевал и ерничал, — сказал Яков, качая головой. Его голос звучал сдержанно, но в нем едва уловимо проскальзывало раздражение.

Чарльз кивнул, признавая его правоту.

— Да, — спокойно ответил он. — Мне нужно было испытать вас. Не просто проверить ваши способности, а понять, способны ли вы принять свою судьбу.

Он замолчал на мгновение, будто обдумывая, стоит ли говорить дальше, но затем продолжил:

— Я вступил в сговор с Голандой, помог ей забрать Цирона, а потом и Лили. Это было частью плана.

— Голандой? — переспросила Шелли, ее голос задрожал от удивления и негодования. — Ты… ты позволил ей забрать Лили?

Чарльз встретил ее взгляд, и в его глазах читалась горечь.

— Я знал, что это необходимо. Если бы я не сделал этого, вы бы никогда не раскрыли свой потенциал. Никто из вас. Только потеря и борьба могли показать вашу истинную суть.

— Ты использовал нас, — прошипел Монти, сжимая кулаки.

— Возможно, — спокойно согласился Чарльз. — Но это был единственный способ.

— Способ? — переспросила я, и мой голос чуть дрогнул. — Ты хочешь сказать, что сознательно подвергал нас опасности?

Чарльз посмотрел мне прямо в глаза. Его голос стал мягче, но в нем все еще звучала твердость.

— Да, но не ради себя, — ответил он. — Ради вас. Ради мира. Вы не понимаете, но это пророчество — не просто слова. Это предначертание. Ты недавно говорила пылко о своем предназначении, у каждого оно свое. Если бы вы не прошли через все это, если бы не раскрыли свои истинные силы, мир был бы обречен. Земля уже давно гнилая и проклятая, но вы — вы те, кто может ее спасти. Каждый из вас.

Я сжала кулаки, но промолчала, чувствуя, как обида поднималась внутри меня, разливаясь тяжестью в груди.

— И все же, — задумчиво сказала Шелли, нарушая тишину, — почему именно мы? Почему именно темные существа?

Чарльз отвел взгляд, словно подбирая слова, и на мгновение его лицо стало грустным.

— Потому что свет рождается только из тьмы, — наконец произнес он. — Только тот, кто познал глубины своей тьмы, может понять, как ценен свет. Вы прошли через свои страхи, свои слабости и ошибки. И именно это делает вас сильнее. Темные существа — не те, кто обречен, а те, кто может выбрать, кем стать.

Шелли нахмурилась, но не стала возражать. Она лишь скрестила руки на груди, ее взгляд устремился куда-то в сторону. Кажется, она обдумывала его слова.

— Значит, все это было испытанием? — уточнил Монти. Его голос звучал холодно.

— Да, — подтвердил Чарльз. — Но это еще не конец. Вы только начали свой путь. Ваши роли еще не полностью раскрыты. Каждый из вас должен понять, какую часть пророчества он исполняет. Кто из вас бьет копытами? Кто ползает по пеплу? Кто станет тенью? А кто создаст новый мир?

Монти вздохнул, бросив на нас скучающий взгляд, хотя в его тоне угадывалось напряжение.

— Ну копыта — это про Цирона. Ползают — это про нас с Шелли. Тень — это Яков. А судья — это Дина, — подытожил он.

Чарльз кивнул, его глаза блеснули, будто он увидел, что мы, наконец, начали понимать.

— Все совпало… как-то так, — ответил он, но в его голосе звучала осторожность, словно он не хотел торопить нас с выводами.

Лили закатила глаза, ее раздражение стало заметным.

— Ну, раз все так идеально сходится, то зачем эти загадки и театральные паузы? — пробормотала она, явно уставшая от всей этой таинственности.

Я не дала Чарльзу ответить — накипело.

— Ты понял, что мне доверяет Лили, и знал, что, отправляясь на задание, она передаст мне права этого мира. Но я должна была сама до всего догадаться, ведь ты играл роль мерзкого предателя. Ты нас постоянно терроризировал, чтобы заставить отступить: то повозка с ящерами, то людоеды, то Падальщики. Это было слишком… понимаешь? — мой голос дрогнул, и я почувствовала, как внутри все кипит от обиды и злости.

Чарльз опустил взгляд, и его лицо впервые за все это время выглядело почти виноватым.

— Да, я понимаю, — тихо сказал он. — И я знал, что вы будете ненавидеть меня за это. Возможно, вы никогда не простите. Но вы выжили. Вы стали сильнее. И теперь вы — единственная надежда этого мира.

Его слова повисли в воздухе, но мне было трудно принять их. Гнев все еще бурлил внутри, но в то же время что-то в его голосе заставило меня задуматься. Лили фыркнула, но больше ничего не сказала, лишь отвернулась, сложив руки на груди.

Чарльз поднял глаза и посмотрел прямо на меня. В его взгляде больше не было ни высокомерия, ни загадок, только усталость и что-то, похожее на сожаление.

— Надежда всегда рождается из боли, — ответил он. — И только те, кто пережил эту боль, могут по-настоящему ее ценить.

Его слова звучали искренне, но обида и гнев во мне не утихали.

— Надежда, — горько повторила я. — Надежда ценой того, что мы потеряли себя. Я устала постоянно рисковать.

Шелли положила руку мне на плечо. Ее взгляд был тяжелым, но спокойным.

— Мы не потеряли себя, — сказала она мягко. — Мы изменились. И, возможно, именно это и было нужно.

Но я все еще не могла избавиться от чувства, что нас использовали. Несмотря на то, что все уже было позади, этот план был невероятно рискованным. А если бы мы не справились? Погибли бы навсегда? Сейчас легко вспоминать, кто кого обхитрил и как все удалось провернуть, но риск был не выдуманным, а вполне реальным.

Чарльз молчал, давая нам время переварить его слова, но в его глазах все еще читалась тень усталости и какой-то невыразимой боли.

— Я… я не мог по-другому, — наконец тихо произнес он. — Я пытался спасти свою землю, которую доверили неопытной девчонке. А она, по своей глупости, чуть не погубила ее. Скажи, что бы ты сделала ради своей земли?

Его слова звучали тяжело, но я не могла не заметить в них нотку боли. Он действительно считал свои действия оправданными.

Я сжала зубы, собираясь возразить, но прежде чем успела открыть рот, вмешался Яков. Его голос прозвучал твердо, почти властно:

— Ладно, хватит вам. Никто ни на кого злиться не будет. Все позади, и это будет хорошим уроком для каждого, — строго сказал он, обращаясь скорее ко мне, чем к Чарльзу. Затем его взгляд стал серьезным, почти отеческим.

— «Мир — это зеркало, и он возвращает каждому его собственное изображение. Нахмурьтесь — и он, в свою очередь, кисло взглянет на вас; засмейтесь ему и вместе с ним — и он станет вашим веселым, милым товарищем».

Яков говорил спокойно, но в его голосе звучал укор. Он обвел нас всех взглядом, словно пытаясь достучаться до каждого.

— Мы можем продолжать спорить, кто виноват, — добавил он, и его тон стал мягче, — или можем обратить взгляд вперед. Решите, кем хотите быть, и действуйте.

Его слова задели что-то внутри меня. Его мудрость всегда заставляла задуматься. Надо отпустить ситуацию, все действительно уже позади. Что зря «шары метать».

Чарльз молчал, но в его глазах мелькнуло что-то, похожее на благодарность. Впервые за долгое время в комнате повисла тишина, но на этот раз она не казалась угрожающей. Это была тишина раздумий.

Яков сделал паузу, чтобы дать нам возможность осмыслить его слова.

— Цитата из книги «Ярмарка тщеславия» Уильяма Теккерея. Она должна засесть в твоей голове, Лили, и никогда оттуда не выходить. И неважно, в каком мире ты находишься. Здесь это просто яркий пример, ведь это твой мир. Но так будет везде. Разве что в другом мире гниль будет окружать только тебя, а не всех вокруг.

Яков говорил спокойно, но его слова цепляли за душу. Он словно пытался донести до нас что-то важное, что мы упускали из виду.

Это помогло. Мы успокоились и продолжили общаться на отвлеченные темы, но неожиданно Чарльз поднял на меня взгляд, полный любопытства.

— А подскажи мне вот что, — начал он, словно раздумывая, стоит ли продолжать. — Я понял, что ты как-то следила за мной и моими мыслями. Поэтому я старался думать соответствующе, чтобы не выдать себя. Но как так получилось, что Голанда буквально примчалась к развалинам? А потом Монти с Шелли вывели из развалин Цирона и Лили? И еще — Яков. Что за колдовство он творил? Вы будто были готовы ко всему, но даже не пытались зайти в это подземелье.

— Мы… — начала я, но потом замолчала, пытаясь подобрать слова. — Я не люблю действовать вслепую, поэтому заранее всегда готовлю план.

Чарльз прищурился, его взгляд стал пристальным.

— Казалось, вы знали больше, чем говорили.

Его явно озадачивало то, как мы смогли все предусмотреть.

Я вздохнула, понимая, что придется раскрыть часть правды.

— Я стараюсь опережать заговорщиков, но даю им возможность ощутить, что у них все получается, — сказала я, прокручивая в голове события последних дней и стараясь подобрать правильные слова. — Позволить врагу думать, что все идет по его плану, не мешать ему его осуществлять. Но на самом деле этот план уже давно принадлежит мне.

Чарльз взглянул на меня проницательно, словно пытаясь разгадать мои мысли. Он говорил спокойно, но в его тоне звучала едва уловимая нотка возмущения:

— Ты притворялась, что мешаешь карты, а на самом деле тайком доставала тузы из кармана, — мягко произнес он. В его голосе слышалась странная смесь обиды и восхищения. — Значит, я был для тебя врагом. Как интересно.

— Теперь все квиты, — неожиданно добавил Яков.

Я выдержала паузу, чтобы подчеркнуть значимость своих слов, и, глядя Чарльзу прямо в глаза, без колебаний ответила:

— Ты и Голанда, — начала я. — С момента твоего прихода в наш мир и твоего выбора определенных игроков, я сразу почувствовала, что что-то не так. Голанду я не могла контролировать, но тебя — могла. Есть некие способности. Поэтому ты стал своеобразным посредником между ней и мной. Я должна была держать ее на дистанции, пока разрабатывала стратегию. Так что твои визиты к ней с фальшивой информацией отлично сыграли мне на руку.

Чарльз молча кивнул, прокручивая в голове произошедшее.

— Забыл спросить, — задумчиво вставил Монти, слегка наклонив голову. — Твой кулон с камнем… Ты использовала его на Чарльзе? Что ты видела? Не поверю, что ты не проверяла его.

— Конечно, использовала, — призналась я. — Это было первое, что я сделала еще до похода в этот мир. Но то, что я увидела, сбило меня с толку. Это было странно и непонятно. Его кожа… она светилась разными цветами, словно под ней скрывалось что-то большее, чем просто плоть. И еще эти черные нити… Они выглядели так, будто пронизывали его насквозь. Как я потом поняла, это была его связь с Голандой.

— Я видела, — продолжила я, стараясь избегать прямого взгляда, — твои мысли, твои намерения. Но только те, которые ты позволял видеть. Ты был осторожен, и это усложняло задачу.

— И несмотря на это ты все равно пошла в этот мир? — спросил Чарльз. В его голосе проскользнуло что-то похожее на восторг от моей решимости или безрассудства. Ага, мое главное свойство, к сожалению. — Ты рисковала, — Чарльз слегка приподнял бровь, но в его голосе слышалось больше интереса, чем удивления. — Твои способности действительно впечатляют.

— Рисковала и мучалась от того, что не могу по-другому, — подтвердила я.

— Но как ты все это организовала в обход меня, я ведь всегда был рядом? — не унимался Чарльз.

— Это было не так сложно, как тебе кажется, — ответила я. — Я обсуждала с тобой только ту информацию, которую считала нужной. Причем делала это так, чтобы ты думал, что она секретна. На самом деле за слоем сказанного скрывалось совсем другое.

— Что ты имеешь в виду? — Чарльз выглядел озадаченным.

— К примеру, когда Монти спросил меня о стратегии «держать врага рядом», мой ответ послужил ему сигналом о том, что я играю на два фронта. Он уже не раз был свидетелем моих манипуляций, но здесь мы не могли общаться через чаты или передавать мысли, поэтому мы с ним и другими перешли на использование шифров. Мы — сплоченная команда, и у нас есть наши секретные знаки, кодовые слова и двусмысленные выражения, непонятные посторонним. Истинная стратегия заключалась в том, чтобы разойтись, но не так, как я говорила при тебе. Монти и Шелли должны были опередить нас, проникнуть в руины и освободить заложников, что неизбежно активировало бы тревогу, и Голанда поспешила бы на место. Там мы и планировали устроить ей засаду.

Но чтобы это осуществить, ты, Чарльз, должен был сообщить ей, что мы идем к ней, чтобы она сосредоточилась на замке. Пока она активно готовилась, Монти и Шелли атаковали ее тюрьму, а мы были на подходе. Она летела следом. Идея была в том, чтобы мы все разом атаковали ее, но получилось так, как получилось.

— Значит, бой в ее замке был ложью, которую я ей сам и доложил? — уточнил Чарльз, задумчиво потирая подбородок.

— Именно, — подтвердила я. — Замок Голанды был слишком опасным местом для сражения. Это была ее территория, и она подготовила его к любым неожиданностям. В развалинах же у нас был шанс. Мы могли установить свои ловушки и использовать эффект неожиданности.

Как только Яков понял, что перед ним настоящий портал, он без промедления взялся за создание врат в ад. Его цель была ясна: отправить туда эту тварь, чтобы она больше не представляла угрозы. Яков понимал, что отвлекаться нельзя ни на секунду — малейшая ошибка могла стоить всем жизни. Поэтому моя задача заключалась в том, чтобы отвлечь Голанду и удерживать ее внимание на себе. Что бы ни случилось со мной, Яков должен был продолжать свою работу до конца. Мы также надеялись, что наши товарищи справятся со своей частью плана.

В этот момент я посмотрела на Шелли и Монти.

— Это был настоящий ад, через который нам пришлось пройти.

Его голос дрожал, а в глубине глаз мелькало что-то, что невозможно было не заметить — страх, смешанный с благодарностью за то, что они все же выжили.

— Первой преградой на нашем пути стала ловушка, известная как «Чаша огня», — продолжил он, сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Это была огромная пылающая яма, через которую, казалось, невозможно пройти. Огненные языки вырывались из глубины, а сверху без устали лился дождь из огненных капель.

Шелли, не раздумывая ни секунды, активировала свои способности. Ее тело начало покрываться металлическим блеском, и в считанные мгновения она превратилась в нечто, напоминающее металлическую змею. Ее гибкое, но прочное тело обвилось вокруг меня, защищая от раскаленных капель, падавших с неба.

Я перевела взгляд на Шелли, которая задумчиво смотрела на своего брата.

— Она обернула меня своим телом, словно коконом, и мы начали двигаться вперед, — продолжал Монти, его голос дрогнул. — Металл на теле Шелли потрескивал от невероятной температуры. Я слышал этот звук, но она не остановилась.

— Так это покрытие у тебя металлическое, наподобие вольфрама? — спросила я Шелли, полная любопытства.

Шелли слегка улыбнулась, убирая прядь волос за ухо, словно пытаясь скрыть смущение.

— Да, можно сказать и так. Моя способность позволяет мне трансформировать свое тело в сверхпрочный металл, который выдерживает экстремальные температуры. Но это не так просто, как кажется, — ее взгляд посерьезнел. — Каждая подобная трансформация — это испытание для моего тела и дикая боль.

Я вспомнила, как видела ее способности в действии, когда мы сражались с Падальщиками. Ее тело буквально преображалось, становясь металлическим, будто она была создана из какого-то сверхпрочного сплава. Это зрелище завораживало, и те моменты до сих пор жили в моей памяти.

Шелли слегка нахмурилась, ее взгляд стал сосредоточенным, будто она пыталась вспомнить что-то важное.

— Это же внутренняя способность, понимаешь? — продолжила она после небольшой паузы. — Если бы она была прописана в моем классе в Лураписе, там наверняка все было бы подробно расписано: что это за металл, как он работает, откуда берется.

Она посмотрела на меня немного смущенно и добавила:

— А так… Честно говоря, я смогла использовать ее впервые благодаря магической энергии, которую ощущаю в этом мире. Это было похоже на заряд… Будто мои способности активировались сами собой. Знаешь, это напомнило мне мое детство, еще до игрового мира, — продолжила она, ее голос стал тише, но теплее. — Когда ты чувствуешь связь с землей, словно питаешься ее силой. Это было давно забытое ощущение, которое вдруг вернулось.

Монти, кивая головой, продолжил:

— А потом, — сказал он, — было с десяток изощренных ловушек. Но мы справились с ними одну за другой, будто их создали специально под наши возможности. В конце пути мы увидели Лили с Цироном, которые были заперты в клетках, связаны по рукам и ногам магическими веревками и подвешены к потолку. Изнеможденные. Мы подлечили их, как смогли, и, вероятно, из-за этого задержались.

— А насчет ловушек… — продолжил он, нахмурившись. — Это было странно. Как будто кто-то заранее знал, на что мы способны, и подстроил все именно под нас.

Чарльз заметно улыбнулся.

— Тем временем Яков, — продолжила я, — сосредоточенно чертил сложные символы и произносил заклинания. Его руки дрожали от напряжения, но он не останавливался. Каждый элемент врат требовал идеальной точности, и любая ошибка могла обернуться катастрофой.

Я понимала, что времени у нас почти не осталось. Голанда становилась все яростнее. Она нападала на меня с удвоенной силой, пытаясь прорваться к Якову, но я упорно держала оборону. Это стоило мне всех моих сил — с каждым ударом она накладывала на меня свои самые изощренные заклинания, разрушая меня и магически, и физически. Но, несмотря на все ее усилия, я продолжала сражаться, порхая перед ней, как назойливая искра, что никак не угаснет.

— Как-то так, Чарльз, — закончила я, прищурив глаза и внимательно посмотрев на него.

— Все предопределено, — задумчиво произнес Чарльз, глядя куда-то вдаль. Его голос звучал отстраненно, словно он говорил сам с собой. — Этот мир ждал вас. Все роли уже были расписаны заранее, а вы просто играете свои части. Это как пьеса, где каждый актер выходит на сцену в нужный момент, чтобы сыграть свою роль.

Слова Чарльза заставили всех на мгновение задуматься. Тишину нарушил лишь его тихий вдох. Но спустя несколько секунд он, словно опомнившись, добавил:

— И все же этот мир до сих пор нуждается в хранителях, — его голос стал чуть мягче, а на губах появилась едва заметная улыбка.

— Уникальный случай… бла-бла-бла, но не сегодня, — тихо сказала я, махнув рукой, будто отмахиваясь от его слов. В моей интонации чувствовалась легкая усталость, но и доля иронии.

— Интересное дельце, — задумчиво произнесла Шелли, скрестив руки на груди. Ее взгляд стал сосредоточенным, словно она обдумывала что-то важное. — Пожалуй, я останусь. Это звучит как вызов, а я люблю вызовы.

— Я с тобой! — воскликнул Цирон. Его глаза загорелись энтузиазмом, словно он только что нашел свое предназначение.

— Надеюсь, папа меня отпустит, — добавил он чуть тише, уже не так уверенно. — Я устал жить за его спиной, в этом техничном мире. Хочу чего-то большего, настоящего. Хочу, чтобы никто больше не смел мне указывать, как жить и что делать. Как в мире Лурапис, где, стоит только оступиться, и Алтарь или «око» начинают терроризировать. Хочу свободной магии, а не этот гребаный интерфейс перед глазами и писклявый голос: «Вы превысили свои полномочия. Штраф. Вас уничтожат…». Тьфу.

Лили с довольной улыбкой оглядела собравшихся, словно наслаждаясь происходящим.

— Прости, Чарльз, но я нашла себя в мире Лурапис, — сказала она. — Там еще много дел, которые я хочу завершить. Надеюсь, ты продолжишь присматривать за моим замком и его обитателями?

Чарльз слегка кивнул, но в его взгляде читалась некоторая таинственность. Он знал заранее все наши ответы. Даже если делал вид, что удивлен или расстроен, глубоко внутри он понимал, какие решения каждый из нас примет. Этот мир не был нашей обязанностью. Он был доказательством того, на что мы способны. А остальное — лишь вопрос желания. Здесь нас всегда будут ждать.

Чарльз вдруг нахмурился, его взгляд стал настороженным. Казалось, мысли в его голове приняли тревожный оборот.

— Вы только постарайтесь спрятать этот мир как следует, — сказал он с серьезным выражением лица, его голос звучал твердо, почти приказным. — Так, чтобы никто не смог его найти. Чужаку будет сложно сюда попасть без пропуска, но разрушить все здесь… это вполне реально. И даже дистанционно. Достаточно просто поймать вас в ловушку. Берегите себя.

Он замолчал, выдерживая напряженную паузу, и медленно обвел взглядом каждого из нас. Его глаза искали подтверждение того, что мы понимаем всю серьезность ситуации.

— У каждого из вас теперь есть пропуск в этот мир, — продолжил он спустя мгновение. — Все, что вам нужно сделать, — это прикоснуться к кубу, выдохнуть на него и произнести про себя: «Бансара, впусти». Тогда вы мгновенно окажетесь здесь.

Я кивнула, пытаясь осознать всю необычность ситуации, и, чтобы разрядить обстановку, тихо добавила с легкой усмешкой:

— Ну вот, наконец-то во всем разобрались. Ура.

Лили с хитрой улыбкой решила подлить масла в огонь:

— Во всем ли? — Она склонила голову набок, ее глаза хитро блеснули. — А ты не хочешь, Дина, узнать, как тебе удалось достать из своего инвентаря, которого, по сути, не существует в этом мире, свой меч Палус? И почему он вообще сработал? — В ее голосе звучала явная насмешка.

Я замерла как вкопанная. Этот вопрос действительно не давал мне покоя, но до сих пор я старалась не думать о нем. Охваченная эйфорией от всего произошедшего, я как-то упустила из виду главное: мой меч вдруг, как по волшебству, обрел всю свою мощь, хотя заряд был на нуле. Это просто не укладывалось в голове.

Стараясь скрыть смущение, я опустила глаза и тихо ответила:

— Конечно, хочу.

Мой взгляд скользнул по лицам всех присутствующих в надежде, что кто-то из них сможет дать объяснение.

Чарльз, заметив мое замешательство, решил пролить свет на этот вопрос:

— У магов всегда были свои тайники, где они хранили все необходимые вещи. Эти тайники существовали вне обычного пространства, их нельзя было увидеть или обнаружить. В вашем мире Лурапис их заменили на так называемый «инвентарь». Ты, по сути, сделала то же самое, что и маги в прошлом, — призвала вещь из своего тайника. Твой «инвентарь» по-прежнему существует в этом мире, и все вещи там сохранены. Просто ты, сама того не осознавая, интуитивно поняла, как им пользоваться.

Я слушала его, затаив дыхание. Чарльз продолжал:

— В этом мире, в отличие от Лураписа, не нужна никакая внешняя зарядка для магических объектов. Земля здесь сама по себе насыщена магией, и она служит источником подпитки. Но даже этого недостаточно для твоего меча Палус. Этот меч питается благодатью, молитвами… Он был создан из крови всех существ.

— Крови… точно, — почти шепотом сказала я, ощущая, как холодок пробежал по спине.

Чарльз утвердительно кивнул:

— Да, крови. Чтобы ты могла использовать силу меча, другие должны были пасть. Это оружие вобрало в себя их суть, тем самым получив энергию и кровь, пролитую за богиню. Ребята вступили в бой, защищая тебя, пока ты была без сознания. А значит, «кровь мучеников стала святой» и превратилась в молитву.

— Выходит, он полностью зарядился и восстановился только после того, как все мои друзья погибли? — спросила я, чувствуя, как в груди разливается ужас от самой ситуации.

Чарльз молча кивнул. Его взгляд был полон печали, но в то же время какой-то глубокой уверенности.

— Ну вот как теперь не верить в то, что все предопределено? — продолжила я, размышляя вслух. — Хотя, если подумать, это предопределение с оговоркой: мы сами выбираем свою судьбу, и вариантов у нас все-таки много. Если бы я испугалась в самом начале пути, то, наверное, до сих пор жила бы, как мышка, в своем маленьком мирке. Боясь Астарота, залегла бы на дно.

Разговор оказался невероятно насыщенным и полезным. Мы так увлеклись, что обсуждали все до самого утра, не в силах остановиться. Вопросов было так много, что казалось, мы могли говорить бесконечно. Но всему есть предел. Настало время возвращаться.

Выспавшись до полудня и пообедав, мы отправились туда, где нас ждали те, кого я никогда и ни за что не смогла бы променять.

Вернувшись в мир Лурапис, мы сразу же поделились произошедшим с командой и с моим главным «надзирателем» — Ясным. Реакция у всех была неоднозначной: негодование, волнение, ужас и даже недоверие. Каждый пытался осмыслить услышанное по-своему.

Но только Ясный, внимательно выслушав наш рассказ, нахмурился. Его лицо стало строгим, и, казалось, он начал что-то обдумывать, оставаясь совершенно неподвижным.

— Ну что ж, — сказал он, скрестив руки на груди, — тебя ждет серьезный разговор… и, пожалуй, «а-та-та» в качестве наказания.

Его тон звучал строго, но в глазах мелькнула теплая искорка. Я понимала, что он прав. Да, я нарушила правила и, возможно, подвергла всех риску. Но в глубине души я уже была готова к этому разговору — и к «а-та-та» тоже.

Цирона, наконец, передали в руки его обеспокоенного отца, Ясона. Тот крепко прижал сына к себе, смахивая слезы с глаз. Мне казалось, он ни за что не согласится отпустить его в другой мир строить свою судьбу. Но, сделав глубокий вдох и едва сдерживая новые слезы, Ясон все-таки отпустил. Он понимал, насколько это важно для Цирона.

— Иди, — сказал он дрожащим голосом. — Создавай свое королевство.

Цирон благодарно кивнул и пообещал пригласить всех на торжественное открытие, когда его королевство будет полностью готово.

Шелли тоже вернулась в мир «Бансара», уладив свои дела в Лураписе, и пообещала вернуться к Большой Игре. Она выглядела спокойной, но в ее глазах читалась решимость. Лили же не только окончательно определилась с тем, что ее домом будет именно Лурапис, но и приняла неожиданное решение: она объявила, что хочет присоединиться к нашей команде в Большой Игре.

— Мой мир пока может подождать, — сказала она с теплой улыбкой. — Там есть кому управлять, пока я помогаю вам.

Ее решение многое значило для меня. Лили стала для меня вторым человеком после Ясного, кто действительно понимал, кто я и что у меня на душе. Она была словно мое отражение, как сестра-близнец, как продолжение меня самой. Рядом с ней мне было спокойно, ее присутствие наполняло меня силами.

Тем временем Шелли и Цирон отправились в невероятное приключение в мир, где сказки становятся реальностью, — в мир Бансара. «Сказки» — именно так я воспринимала все, что происходило там: ощущения, которые я испытывала, используя свои силы, казались мне волшебными, даже нереальными. Эти силы будто исходили из самого нутра, из глубины, которую я до сих пор не до конца понимала.

Странно, правда? В игре я чувствовала себя спокойнее, увереннее. С игровым интерфейсом и прописанным алгоритмом я, возможно, была ближе к тому, к чему привыкла. Лурапис не казался мне сказкой, скорее он выглядел как далекое, но вполне реальное будущее. В отличие от магических шаров, которые я бросала в мире Бансара, будто черпая силу из самого нутра, — это казалось мне чем-то совсем чуждым и нереальным.

Тем временем Большая Игра продолжалась. Мы ждали ее итогов, хотя лидер был очевиден с самого начала. Тем не менее ожидание все равно оставалось напряженным.

Игра закончилась с разгромным счетом 315—0. Команда Базы Восток была повержена вчистую. Теперь у нас было две недели на подготовку, пока в периметре проводились профилактические работы. За это время мы должны были стать единым целым с новыми участниками. Работы было много, а времени катастрофически мало. Но, несмотря на все хлопоты, в голове у меня все время вертелась одна мысль: тайная лаборатория и общество Туле. В последнее время они словно исчезли, перестали досаждать мне. Это казалось странным. Даже тревожным.

— А ты хотя бы один день была стабильна в своих геолокациях? — ехидно прокомментировал Дохляк. — Они устали за тобой бегать. Выжидают.

Возможно, он был прав, но тревога не отпускала. Я решила, что обязательно найду время, чтобы разобраться. Нужно будет выбраться и навестить Лари, заточенного на острове. Заодно посмотреть, как сейчас живут жители полуострова.

Первые дни подготовки прошли в активных тренировках на стадионе. В нашей команде был Генерал, и мы единогласно назначили его главным по работе с новичками. Если честно, мы с ребятами поначалу чувствовали себя «старичками» — опытными вояками, которые уже прошли через все. Мы даже без особого энтузиазма наблюдали, как более ста пятидесяти новых участников ходят строевым шагом, пытаясь влиться в наш коллектив.

— Ох уж эти новобранцы, — протянул Монти, наблюдая, как очередной неуклюжий вампир с грохотом споткнулся о собственные ноги.

Мы ехидно улыбались, изредка подшучивая над ними, особенно когда видели, как вампиры путались в движениях, никак не успевая подстроиться под общий ритм. Их грациозность, которой они так гордились, явно давала сбой. Кентавры тоже испытывали сложности — их массивные тела думаю не были созданы для таких точных построений. Но Генерал, как всегда, нашел выход: он разработал для них специальную схему движений и даже выделил их в отдельную группу для особых тренировок. К нашему удивлению, это дало результат.

— Монти, что лыбишься⁈ — неожиданно рявкнул Генерал. Он тяжело вздохнул, плюнул на землю, а затем, словно ничего не произошло, продолжил командовать: — Носок тянем, носок! Пятнадцать сантиметров вверх! Руку до отказа в плечевом суставе! Шаг больше! Больше! Ну куда вы, блондинки⁈

Монти, едва сдерживая истеричный смех, резко отвернулся, чтобы не попасть под гнев Генерала. Мы тоже старались выглядеть серьезно, хотя это было непросто. Особенно когда мимо нас маршировали — уже более-менее сносно — синие таханцы и белесые вампиры с их неизменно яркими, алыми губами. Генерал упорно называл их «блондинками», чем вызывал у вампиров обиженные взгляды и надутые губы. Их осанка оставалась гордой, но лица выражали явное недовольство.

Богдан, не выдержав, проводил их взглядом и вдруг запел, махнув рукой:

— Идет солдат по городу, по незнакомой улице. И от улыбок девичьих вся улица светла. Не обижайтесь, девушки, но для солдата главное… Чтобы его далекая любимая ждала.

Мы не сдержались и разразились смехом. Вампиры, услышав песню, лишь еще сильнее закатили глаза, но, казалось, уже смирились с нашими подколами. Генерал, притворно не замечая происходящего, продолжал командовать с той же энергией, будто не замечал хаоса, порой творящегося вокруг.

Следом за вампирами и таханцами в строю шагали кентавры и оборотни. Кентавры, несмотря на свою природную грациозность и величественную осанку, явно испытывали трудности с поддержанием ритма марша. Их массивные тела, казалось, не были предназначены для такой синхронности, и каждая попытка шагать в унисон выглядела как забавный танец, где движения то и дело сбивались. Их копыта гулко стучали по земле, но вместо строгого ритма создавали хаотичную какофонию. Некоторые из кентавров даже пытались подражать движениям впереди идущих, но это выглядело настолько нелепо, что мы не могли сдержать смех.

Оборотни же, напротив, выглядели куда более раздраженными. Их звериная натура, казалось, не позволяла им терпеть подобные задержки и неуклюжесть соседей по строю. Они шагали с явным раздражением, периодически бросая недовольные взгляды на кентавров, которые своими сбивчивыми движениями нарушали общий порядок. Иногда оборотни начинали рычать или недовольно фыркать, но это лишь добавляло комичности происходящему. Один из них даже попытался ускорить шаг, чтобы уйти подальше от неуклюжих кентавров, но это только еще больше нарушило строй.

Все происходящее выглядело настолько абсурдно, что мы, стоявшие в стороне, просто не могли удержаться от смеха. Сначала это были тихие смешки, которые мы старались сдерживать, но вскоре смех стал громче, и мы уже откровенно хохотали, хватаясь за животы. Картина была действительно уморительной: величественные кентавры, которые обычно ассоциируются с мудростью и силой, выглядели как новички на танцевальном уроке, а оборотни, чья дикая природа внушает страх, напоминали раздраженных подростков, которых заставили участвовать в школьной постановке.

Генерал, который до этого момента старался сохранять серьезность, наконец не выдержал. Его лицо, обычно непроницаемое и строгое, начало наливаться краской от гнева. Он резко обернулся к нам, и его взгляд, полный холодной ярости, заставил нас буквально замереть на месте. Это был тот самый знаменитый взгляд, от которого у любого моментально пропадало желание веселиться. Казалось, он смотрел на нас так, будто перед ним не его друзья, а сборище ленивых и бесполезных существ, которые только и делают, что мешают делу. Его глаза словно говорили: «Вы серьезно? Это то, чем вы решили заняться в такой момент?» Мы моментально осознали, что зашли слишком далеко. Смех начал стихать, сменяясь неловким молчанием.

— Платон, командуй, — бросил Генерал, передавая управление.

С этими словами он направился к нам.

— Ну и? Что вы как дети малые? — начал он. Его голос звучал спокойно, но в этой спокойной строгости был скрыт ледяной упрек. — Вы вообще понимаете, что мне за две недели надо сделать из этой смеси недоумков воинов⁈

Он обвел нас взглядом, словно проверяя, насколько серьезно мы воспринимаем его слова.

— Почему недоумков? Потому что они ничего не понимают! Ни в тактических задачах, ни в военных совместных действиях! Но при этом идут с нами! Чтобы что? Чтобы стать мясом на поле боя⁈

Мир технологий, некогда обещавший человечеству светлое будущее, неожиданно превратился в источник глубоких проблем. Вместо того чтобы объединять нас, он разобщил, сделал нас инфантильными, неспособными к самостоятельному мышлению и действиям. Основы, на которых веками строились общества, начали рушиться, как карточный домик, под натиском инноваций, которые пришли так быстро, что у людей не осталось времени на их осмысление. Технологический прогресс, казалось бы, должен был стать инструментом для улучшения жизни, но вместо этого он породил хаос и утрату ориентиров.

Мир изменился до неузнаваемости. Когда-то люди, вампиры, кентавры, оборотни и другие существа жили бок о бок, объединенные общими целями и задачами. Они строили свои общества на принципах взаимопомощи и дисциплины, сражались вместе под руководством опытных лидеров — будь то вожди племен или полководцы армий. Но эти времена канули в лету. Наступила новая эра — эра разобщенности. Уже более двух десятилетий мир погряз в бесконечном потоке инноваций, новых знаний и технологий, которые не только не облегчили жизнь, но и усложнили ее, превратив существование в борьбу за выживание.

Каждый жил сам по себе. Люди, некогда объединенные общими идеями, разбрелись кто куда. Вместо того чтобы развивать свои таланты и изучать уникальные способности, каждый из них сосредоточился лишь на одном — на умении уничтожать. Убивать быстро, без раздумий, без стратегии. Разрушать все вокруг, не задумываясь о последствиях.

Такая ситуация привела к тому, что вместо сильных и сплоченных армий на поле боя выходила толпа. Толпа, которая, несмотря на свою физическую мощь, была абсолютно беспомощной. Они не знали, как работать в команде, не понимали важности координации действий. Их природные способности оставались неразвитыми, а отсутствие дисциплины превращало их в легкую добычу. На поле боя они становились не армией, а добычей для врага.

Генерал, человек с железной волей и огромным опытом, видел эту проблему лучше всех. Он понимал, что перед ним стоит почти невыполнимая задача. За две недели ему предстояло превратить эту разрозненную, необученную толпу в настоящую армию. Не просто в группу бойцов, способных драться, но в сплоченный коллектив, готовый побеждать. Это была невероятно сложная задача, требующая не только знаний и навыков, но и терпения, силы духа и способности вдохновлять других.

Каждый день он сталкивался с трудностями. Бойцы не хотели слушать его, не воспринимали его слова всерьез. Они смеялись над ним, шутили, подрывали его авторитет. Но он не сдавался. Генерал знал, что только дисциплина и упорный труд помогут ему достичь цели. Он разрабатывал стратегии, проводил тренировки, учил их работать в команде. Каждый день он боролся не только с их ленью и упрямством, но и с собственными сомнениями. В глубине души он понимал, что времени катастрофически мало, но не позволял себе опускать руки.

Мы молчали, осознавая свою вину.

— И сейчас я учу их быть единым целым, а не просто разрозненными частями, — продолжил Генерал, его голос звучал твердо. — Несмотря на стереотипы и недооценку важности, строевая подготовка играет ключевую роль в синхронизации действий солдат и обеспечивает эффективное взаимодействие в условиях боевых действий. Военные действия требуют слаженности и координации, и именно это дает строевая подготовка.

— Одним из главных преимуществ строевой подготовки является ее способность объединять солдат в единую команду, — добавила я, вспоминая книги, которые читала на эту тему. Когда-то давно я ломала голову, как сплотить свою команду, и тогда мне помог именно Генерал.

Он посмотрел на меня одобрительно и продолжил, уже более эмоционально:

— Во время боевых действий каждая секунда может стать решающей. Умение действовать слаженно и согласованно может спасти жизнь. Когда каждый солдат знает свою роль и может полностью доверять своим товарищам, вероятность ошибок и недоразумений значительно снижается. А это может стать критическим фактором в любой ситуации. И да, этот ваш «смешной», как вы его назвали, строевой шаг позволяет создать единый фронт, где каждый четко понимает свою задачу и может доверять тому, кто стоит рядом.

Мы молчали, слушая его. Генерал говорил с такой убежденностью, что даже наши улыбки от недавнего смеха куда-то исчезли.

— Ну все, не серчай, Генерал, — сказала Клавдия, стараясь смягчить обстановку. — Мы все поняли, приняли к сведению. Кстати, я тут заметила, что Монти с Богданом, кажется, сами хотят потренировать этот самый строевой шаг.

Она грозно посмотрела на ребят, а те, явно поймав ее тон, тут же кивнули и, смешно переглянувшись, направились в строй.

Я постояла немного, наблюдая за ними, а потом, подумав, пошла следом. Хотелось ощутить эту сплоченность, этот общий боевой дух, который, как ни крути, объединял нас в единое целое.

Драконы, эльфы, тролли, Геннадий с его птерозаврами и гарпии ушли в горы, чтобы тренироваться вместе с Дохляком и Эрданом. Мы по очереди присоединялись к ним, стараясь не оставить без внимания ни одну группу. Было разумно разделить всех на две части — летающих и не летающих. Руководить ими назначили тех, кто лучше всего подходил для этой задачи. Эрдан взял на себя ответственность за летающих, а Генерал — за всех остальных.

Тренировки проходили в разных местах, чтобы участники могли приспособиться к любым условиям. Один день мы проводили занятия на стадионе, где все было четко и организованно. А другой — в горах, где приходилось работать не только с телом, но и с природой, учиться адаптироваться к сложным ландшафтам.

Я слышала, что Эрдан тоже тренировал свою команду строевым шагом. Хотя, в их случае, это был скорее «строевой полет», который выглядел одновременно смешно и впечатляюще. Гарпии, драконы и птерозавры пытались синхронизировать движения в воздухе, и, если честно, это было похоже на какой-то хаотичный танец. Но надо отдать должное Эрдану — он не сдавался.

Что касается меня, я решила не брать на себя ответственность за обучение кого-либо. У меня не было для этого достаточного опыта. Если быть честной, его вообще не было. Когда-то с трудом мне удалось организовать свою небольшую команду, и то это было скорее удачей, чем мастерством. А здесь — целая армия. Это было слишком.

Поэтому я выбрала другой путь. Я активно участвовала во всех тренировках наравне со всеми, училась, старалась и выкладывалась по полной. Мне казалось, что так я смогу быть полезной, а заодно и стать сильнее. Каждый день был испытанием, но в то же время — шагом вперед.

Так незаметно пролетели наши дни с новой командой. Все работали на износ, тренируясь не только активно, но и продуктивно. Время летело быстро. Нам удалось скоординироваться и добиться потрясающих результатов. Было ощущение, будто мы работаем вместе уже много лет. Мы отрабатывали совместные атаки, усложняли их схемы, дробили команды на мелкие группы, чтобы лучше понять все аспекты и максимизировать их силу.

Когда основные действия были отлажены, а тренировки перешли к совершенствованию маневров, я решила устроить себе небольшой отдых и отправиться на остров к Маше. Заодно взяла с собой Богдана, Клавдию, Алину и детишек. Отпуск на море перед финалом Большой Игры нам точно не помешает.

Бастет решила остаться в городе. Ее мысли занимал только один вопрос — найти тайное хранилище, где, как она подозревала, находятся наши пробирки и пост управления с игровым интерфейсом. «Пульт от Игры», как она это образно называла.

Я вызвала Машу, и она перенесла нас на остров. Мы разместились в уютной гостинице, расположенной прямо у самого моря. Песчаный пляж встретил нас широкой, ухоженной набережной и мягким, теплым песком.

Как же здесь все изменилось! Город превратился в современный курортный рай, куда стремятся туристы со всего мира. Ухоженные набережные, сверкающие белые дома, мягкий шелест волн — все это словно сошло с обложки журнала. Маша рассказала, что такие перемены стали возможны благодаря открытию границ и новому руководству. Но настоящая история Пелопоннеса куда глубже, и она уходит корнями в мифическое прошлое.

Пелопоннес — легендарный полуостров, место, где когда-то обожали тусоваться древнегреческие боги. Здесь была Спарта, родина воинов, Олимпия, где зародились первые Олимпийские игры, и храм Посейдона II. Да, именно второй.

Почему «второй»? Первый, главный храм Посейдона находился в Афинах, ближе к его обителям. Но вскоре Боги приняли решение разделить Грецию между собой, как бы выделяя каждому «свой» участок. Посейдону досталась эта часть земли, окруженная морями. С тех пор Пелопоннес стал своего рода островом — хотя это было не совсем очевидно для людей.

Но Посейдон, будучи Богом морей, не остановился на этом. Он решил, что его дом должен быть таким же подвижным, как его стихия. И, используя свою божественную мощь, он заставил Пелопоннес дрейфовать по морям, вернее телепортироваться периодически. Полуостров стал подвижным, словно корабль, незаметно перемещаясь для местных жителей. Для посторонних глаз он и вовсе стал неуловим.

Однако времена изменились. Боги, разочаровавшись в людях из-за их жадности, гнева и бесконечных войн, решили покинуть Грецию. Они ушли, оставив свои творения, свои храмы и свои земли. А Пелопоннес, из-за своей изолированности и магии Посейдона, оказался отрезанным от остального мира. В игровом веке Алтарь закрыл границы, и полуостров словно исчез с карты.

Но все изменилось, когда я появилась здесь. Мое желание даровать свободу Народу Моря стало отправной точкой для перемен. Мы заключили договор с Посейдоном. Он согласился вновь курировать Пелопоннес, а я стала его связующим звеном с людьми. Теперь мы вместе помогаем жителям этого места, оставаясь в тени, но оберегая их.

Теперь Пелопоннес снова процветает. И хотя боги больше не правят миром, их след остается в каждом камне, в каждом вздохе ветра и в шепоте волн.

Посейдон, в своей мудрости и великодушии, открыл для жителей полуострова тайный проход в море. Этот скрытый канал позволял им покидать остров, оставаясь незаметными для внешних глаз. Мы все понимали, что это был рискованный шаг. Алтарь, несмотря на свое молчание, мог в любой момент узнать об этом. Но мы надеялись, что подвижность полуострова, который продолжал странствовать по теплым морям, сделает его неуловимым для тех, кто наблюдает свыше.

Открытие прохода стало настоящим подарком для жителей. Теперь они могли не только увидеть, как живут другие, но и вдохновиться новыми идеями, которые начали постепенно внедрять у себя. Это было началом новой эры для Народа Моря. Машина работа в храме Посейдона, где она бережно поддерживала древние традиции, и мой алтарь, созданный для обновления энергии полуострова, также сыграли свою роль. Мы словно вдохнули свежий ветер в паруса этого места.

Народ Моря и раньше был известен своей технологической изобретательностью. Их механизмы и устройства зачастую были на шаг впереди, но им не хватало того, что мы называли духом современности. Теперь, благодаря открытому миру и новым знаниям, у них появилось все, чтобы двигаться дальше, объединяя традиции прошлого и новаторство будущего.

— Приятного аппетита! — раздался веселый голос Маши, которая неожиданно появилась на веранде, где мы завтракали. Ее улыбка освещала все вокруг ярче утреннего солнца. Но ненадолго. Дети дружно ответили хором:

— Спасибо!

И тут же вернулись к своим тарелкам, с аппетитом уплетая горячие оладьи, покрытые щедрым слоем сгущенки. Мы с ребятами переглянулись молча; наши суровые взгляды сказали больше, чем любые слова. Настроение за столом мгновенно изменилось — только недавно мы наслаждались спокойным завтраком, а теперь напряжение вернулось с новой силой.

Мы синхронно повернулись к Маше, словно сговорившись, ожидая объяснений.

— Что снова случилось? — пробормотала она, чувствуя наше состояние. Ее взгляд метался между нами, словно она пыталась угадать, что именно мы уже знаем.

— Рассказывай, как Лари удалось сбежать! — строго потребовала я, не выдержав тягостной паузы.

Маша нервно провела рукой по волосам, убирая выбившуюся прядь. Она вздохнула, явно собираясь с мыслями, но ее голос звучал неуверенно:

— Я… я не знаю, — пробормотала она, избегая наших взглядов. Ее руки нервно теребили край рубашки. — Все было под контролем. Его постоянно проверяли, все шло по плану. А потом… он обманул одного из охранников и сбежал.

Мы молчали, переваривая услышанное.