Артефактор. Книга 8. Компас желаний

Глава 8

Экипировка в этом вишнёвом походе была весьма серьёзная. Плотная накидка, скрывающая тело до самых ботинок, к которым плотно крепилась, и капюшон с несколькими слоями сетки.

Граф Волков, когда я облачился, придирчиво оглядел меня, велев покрутиться. Удовлетворённо кивнул и мы отправились.

— Вы, главное, лишний раз не дергайтесь, — наставлял он, пока мы шли по тропинке вдоль берега.

Сад адмирал разбил за прикрытием скал, чуть вдали от огорода. Возле грядок тоже росли деревья, но, как я понял, менее агрессивные. Я уже сгорал от любопытства, когда мы наконец вышли к месту.

Нет, я помнил, как Павлова управляла корнями, превращая их в довольно грозное оружие. Но чтобы сами деревья были опасны?

То, что это не так, я уже понял по тому, как посмеивался Григорий Иванович, бросая на меня взгляды по пути. Но одеваться пришлось не зря.

Едва мы приблизились к первому же дереву, оно загудело. Из-под блестящих листьев вылетел рой пчёл и направился к нам. Причём насекомые выглядели необычно — привычный желтый окрас имел алый отлив, под стать сочным ягодам, которых тут было очень много.

— Ну, будет вам, — ворчливо сказал Волков, когда часть пчёл буквально облепила его.

Вторая часть воинственно подлетела ко мне, жужжание усилилось и в один миг я перестал видеть, вся сетка, закрывающая лицо, была оккупирована этими мелкими стражами.

— Не беспокойтесь, граф, — услышал я голос адмирала. — Они скоро улетят, знакомятся просто.

Я и не беспокоился. Во-первых, накидка надежно защищала. Во-вторых, я призвал силу и поздоровался, передав намерение не вредить насекомым. Гудение приобрело благожелательный тон.

Контакт с пчёлами удалось наладить сразу же. Кроме того, мне показалось, что они обрадовались, встретив анималиста. Но понимать их было непросто, совсем иной способ мышления, очень далёкий от животных и уж тем более людей. Мой источник и сам загудел, стараясь разобрать новые сигналы.

Казалось, что пчёлы что-то настойчиво хотели мне передать.

— Вот вы теперь и узнали главную тайну круглогодичной урожайности, — смешливо сказал Волков.

И принялся рассказывать удивительную историю.

Необычные насекомые тоже приехали в столицу из-за океана, вместе с деревьями. Точнее тогда это было лишь одно дерево. И в те времена адмирал ещё не раздумывал о собственном хозяйстве и домике.

Но, пожалуй, это стало началом пути, который привёл его сюда.

В те времена Волков был пока ещё каперангом, то есть капитаном первого ранга, и думал лишь о море и карьере, связанной с этой стихией. А свой дар применял разве что в помощь судовому повару, тот выращивал разные пряности. Растения, лишенные нормальных условий, без вмешательства природника росли крайне плохо и постоянно гибли.

Флот шёл откуда-то издалека. Подробностей, понятное дело, Волков сообщать не мог. Но поход был по итогу успешным, график они опережали, оттого решили остановиться на несколько дней у одного из необитаемых островов, затерянных в океане. Пополнить запасы пресной воды, выспаться без качки, искупаться и отдохнуть.

Дивясь диковинным цветам и растениям, моряки обнаружили среди неизвестных плодов вот эту самую вишню. Но приблизится не смогли — их отпугнули пчёлы.

Съестных запасов было много, так что на неожиданные для этих мест деревья перестали обращать внимание. Мало ли что встречалось бывалым путешественникам. И не такое видели.

Только тогда ещё будущего адмирала заинтересовала эта флора. Пока прочие отдыхали, Григорий Иванович изучал растение, силясь разгадать, откуда оно тут взялось. Всё же не самый привычный экземпляр в тропиках.

— К тому же вкусная такая! — делился граф своими воспоминаниями. — Я как попробовал, сразу решил — обязательно нужно черенок привезти.

Каким-то образом природник завоевал доверие мохнатых охранников, избежав укусов. Сказал, что просто приходил и разговаривал с ними. Мол, привыкли и подпустили.

Но всё оказалось сложнее и пошло не по плану.

Остров представлял из себя высоченную гору, окруженную зеленью. Наверх никто не ходил, так что о существовании вулкана не подозревали до последнего. Обычно в таких походах были стихийники, проверяющие безопасность стоянки. Но тут сыграла радость от успеха и желание хорошенько отдохнуть. Поленились маги, в общем. Поверхностно осмотрели и успокоились.

Короче говоря, активность вулкана стала не самым приятным сюрпризом. Но благо он пробуждался неторопливо, поэтому времени уйти было полно.

И стало адмиралу жалко как удивительные вишни, так и пчёл. Захотел он спасти этот уникальный тандем. Ведь, по прогнозам опомнившихся стихийников, острову грозило полное уничтожение.

Как уж Волков уговорил командующего взять на борт столь грозных пассажиров, неизвестно. Граф скромно умолчал и об этом. Обмолвился лишь, что команду всё же покусали.

Спас он тогда три небольших деревца, выкопал и пересадил в бочки, на большее количество уговорить не удалось. И все пчёлки перебрались на эти растения.

Извержение застало корабли на безопасном расстоянии. Все тогда стояли у бортов, заворожённо глядя на буйство огня. Остров погрузился на дно океана, его быстро скрыл пар от соприкосновения воды и лавы. Словно и не было его.

Остались только три маленьких деревца и стерегущие их насекомые.

— Почудилось мне тогда, Александр Лукич, что благодарны они мне, — тепло сказал адмирал, снимая накидку. — Меня-то пчёлы с тех пор не трогают. Оделся, чтобы вам не стало неуютно.

Я тоже избавился от ненужной защиты.

Ещё в середине истории я заподозрил неладное и переключился на магическое зрение. Волшебные существа. Творение места силы, вот чем был тот остров. Причём и вишня тоже оказалась непростой. Симбиоз растения и пчёл создал одно из самых необычных вещей, что я встречал.

Одно без другого не могло существовать.

И, скорее всего, волшебные насекомые чувствовали угрозу от вулкана. И сами выбрали Волкова в качестве спасителя. Оттого и подпустили его. И действительно были благодарны до сих пор.

— Но самое удивительное, — граф подошёл к одному из деревьев и ласково погладил ствол. — При нашем-то климате чувствуют себя прекрасно! Для поддержки совсем немного надо, по накопителю огня на каждое. Хватает тепла, чтобы зимой не обмерзли. Вот ведь чудо!

Я лишь улыбнулся. Не стал разоблачать это чудо, пусть оно таким для него и останется. В этих растениях сохранилась частичка места силы. Да и пчёлы тоже были частью этой системы.

В ином зрении они были сотнями ярких точек, деловито летающих вокруг.

— Ну надо же! — адмирал обернулся и увидел, что я без накидки. — И вас не трогают. Хотя чему я удивляюсь, мог бы уже привыкнуть, что с вами всё не так, как обычно.

Универсалам проще с магическими созданиями. Когда в тебе вся сила мира, понять нечто иное легче. Это на уровне интуиции. Словно часть тебя всё, что вокруг. Иначе не сможешь развиваться, теперь я это осознал.

Нельзя не понимать и не любить какую-то часть мира, это будет останавливать и не давать двигаться вперёд. Даже те же пустынные гули не были мне врагами. Часть мира джиннов что часть мира людей… Сложно, но я ощущал насколько же всё взаимосвязано. Лишь верхушку видел, но уже знал — этот путь верный.

— Им хочется цветов, — улыбнулся я, наконец разобрав магический гул в голове.

— Что? — непонимающе заморгал Волков.

— Пчёлам хочется, чтобы тут было больше цветов.

Адмирал недоверчиво нахмурился, внимательно смотря мне в глаза. Явно хотел спросить, откуда мне это известно. Но не стал, за что я ему был благодарен. Просто доверился мне и кивнул.

Жужжание тут же стало громче.

— Им это нравится! — удивлённо воскликнул граф.

Невольно он приобрел способность ощущать больше, чем позволял его дар. Волшебные существа давно приняли его в свою «семью». В тот самый момент, когда он решил спасти их во что бы то ни стало.

И эта семья скоро станет ещё больше. Пчёлы расширят симбиоз, превратив и цветы в волшебные растения.

Всё это — вишни, довольно гудящие насекомые и счастливый адмирал, принесло такое умиротворение и ощущение правильности, что я провалился в какое-то другое измерение.

И там увидел истинную природную сеть. Корни, уходящие под землю. Питающую их воду, пробивающую себе извилистый путь сквозь камень. Невидимые нити каждого кусочка земли, дающего жизнь.

На миг мне открылся сложнейший мир природы.

Дар шевельнулся, толкнув меня вперёд. Я прикоснулся к стволу, ощутив его тепло. И его жизнь. Вот оно! Начало было положено.

Мне чертовски повезло. Что именно тут, на краю морского аванпоста, укрытые от ветров и чужих глаз, росли эти вишни с давно пропавшего острова.

Да и с людьми повезло, окружающими меня. Адмирал с его огромным сердцем, когда-то спасший сердитых пчёл. Не остающийся равнодушным никогда. Целитель, спасший адмирала и жаждущий спасти ещё больше людей. Сенатор, готовый прийти на помощь многим, кого встречал в жизни. И каждого помнил. Лука Иванович, когда-то вытолкнувший незнакомого парнишку из-под колёс автомобиля. И строго отчитавший будущего лучшего друга.

Царь, решивший, что именно здесь будет город. Несмотря на все сложности и непонимание приближённых. И вот он, стоит. Огромный, невероятный и несокрушимый.

Цепь событий, поступков и решений, охватить которую было практически невозможно.

— Ох, — от масштабности осознания я присел на скамейку, к счастью оказавшуюся позади меня.

Ну ничего себе эффект настоящего пробуждения дара.

— Да, мне тоже нравится тут сидеть и смотреть, — рядом опустился адмирал, не замечая моего состояния.

Он видел лишь яркую листву, спелые ягоды и летающих пчёлок. Даже не понимая, какой огромный вклад сделал в мировой баланс. Просто взял и сделал.

Часть он при этом необъятного плана или звено, вынь которое, и всё будет совершенно по-другому? Ко мне приходило чувство, что и то, и другое. Будто гигантская волна зависла передо мной, готовая обрушиться всей мощью. Возможно ли изменить всё? Ну то есть вообще всё.

Одним поступком или даже мыслью, приводящей к этому поступку…

Получалось, что возможно.

Артефакт, вот о чём я сразу же подумал, впечатленный этой волной. Цепь решений, сделанного выбора — важнее намерения в моменте. Да даже в длительном промежутке прошлого. Ведь можно стыдиться и желать лучшего, чтобы было проще совершать нечто дурное.

— Почему вы спасли их? — тихо спросил я, указывая на деревья.

Волоков понял, что я спрашиваю не про банальный интерес. А про истинные, глубинные причины. Прищурился на яркое солнце, улыбнулся и ответил:

— Вот знаете, как говорят, граф? Про хорошие поступки и справедливость. Что, мол, все мы получаем по заслугам. А я не согласен. Если жить, думая об этом — получается же не совсем честно? Будто делаешь ты всё, исходя из этого закона. Сделал хорошо — получил что-то хорошее взамен. Вроде как покупаешь себе эту привилегию, получается.

Он протянул руку, и на неё тут же села пчела. Побегала по ладони и замерла, словно уснув.

— Меня воспитывали в соответствии с понятием чести, — в его интонации появились стальные нотки. — Чести, достоинства и справедливости. Мой отец считал, что сила в защите слабых. Очень условно, Александр Лукич. Не хочется в подробности вдаваться… В общих чертах — сильный человек не может себе позволить на слабого даже злиться. Иначе сам станет слабым.

Я внимательно слушал, не шевелясь. Что-то в глубине души бывалого вояки поднялось столь мощное, что даже пчела, задремавшая на его руке, испуганно улетела.

— Знаете, что с ним случилось? — задал Волков риторический вопрос, горько усмехнувшись. — Зарезали в тёмной подворотне. Настолько банально и… глупо. Он ведь известным фехтовальщиком был. Владел почти всеми видами оружия. Убийц быстро поймали. Они на допросе сказали, что аристократ принялся им за жизнь праведную говорить. Повеселил он их. Понимаете, граф? Повеселил.

Я продолжал безмолвно слушать. Сколько бы ты не пережил, какого бы опыта не получил, иногда нужно увидеть всё со стороны. Я уже знал, что он скажет дальше. Как знал, что будет лежать в основе схемы компаса желаний.

— Добро должно быть с кулаками, Александр Лукич. Со стальными такими кулаками. Потому что никто, кроме тебя самого, это добро отстаивать не станет. Нельзя надеяться на воздаяние. Чушь это всё. Я за свою команду жизнь был готов отдать. Но вот когда командир мне сказал, что дурак я, и вишню эту он за борт выкинет… Врезал я ему тогда, — расхохотался адмирал. — Дурак, да. Но понял, что хочу. На самом деле хочу. Спасти этих чёртовых пчёл. Сделать что-то для себя. Для себя, понимаете? Меня ведь выгнать со флота могли. А мне плевать было в тот момент. Пчёлы…

Он вновь рассмеялся, мотая головой.

— Плевать мне было на всё, вот вам честно. На пчёл, на вишни. На себя стало не плевать. Потому что вдруг понял: не сделаю то, что считаю правильным, не будет меня. Ведь правы были и ребята, и адмирал. Глупость же, ничего не стоящая. А стоила она много. Всего она стоила. Не мог я тогда объяснить. Да и сейчас толком не могу.

Тут он заблуждался, объяснил исчерпывающе. И не заметил, как те самые пчёлы, на которых ему было когда-то плевать, по его словам, окружили его. Их мерный гул успокаивал разволновавшегося природника. Волшебные создания не обмануть. В том-то и дело.

— Ответил я на ваш вопрос? — с лёгким вызовом повернулся ко мне Волков.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, — коротко поклонился я. — Вы сделали гораздо больше.

Напомнил, в чём суть человеческого достоинства. Никогда не поступаться своими принципами. Настоящими принципами. Измени которым и, как верно сказал адмирал, ты перестанешь быть собой.

Огромная пчела села на мою руку, щекоча лапками. Я улыбнулся ей, ощущая искру магии. Крошечную и вместе с тем такую важную.

— Ну что же мы штаны просиживаем? — шуточно возмутился граф, ставая со скамейки. — Вы хотели увидеть, как я использую дар.

Пусть он уже продемонстрировал истинный дар и безо всякой магии, но я тоже поднялся. Получить ранг не менее важно, чем всё остальное. Теперь я знал, что это всего лишь начало. Но именно это и подгоняло меня.

Маг природы, не дожидаясь моего ответа, присел и погрузил руки в землю.

Сила потекла, равномерно распределялась по всему саду. Силён! Ровно подстриженная трава зашевелилась от избытка магии. Встрепенулись и деревья. И я очень чётко увидел, что и как делает природник. Он не скрывал этого, а наоборот — гордился тем, что умеет.

От нашего разговора, от переизбытка эмоций граф Волков показал всё, на что способен. Помогая мне ощутить самую суть этого аспекта.

Потому что он открылся мне, как редко делают люди. Сделал лучший подарок в познании новой силы. Да, неразумно «открываться» гопникам в переулке. Но и считать, что не стоит открываться вовсе — тоже неразумно. А вот выбор в каждом из таких моментов — вот что определяет намерения.

И мне предстояло, как тому трудолюбивому пауку в моём зимнем саду, сплести целую сеть из этих решений, следующих одно из другого. Сплести и распутать её с конца. С момента прикосновения к артефакту и до первого решения, наложившего отпечаток.

Внезапно картина стала ясна, как небо над нашими головами. Человек сам себе судья. Всегда, в каждый момент жизни. И только он сам может судить. Себя не обманешь. Не считая каких-то однозначно психических отклонений. Но их как раз было легко отделить по отсутствию простых эмоций.

Я понял, как сделать артефакт. Осталась самое простое — магия.