Артефактор. Книга 8. Компас желаний

Глава 11

Исторгнув из себя это преждевременное и пока ещё необоснованное обвинение, графиня картинно рухнула без чувств. Правда, перед этим бросила меткий взгляд на лавку, куда и упала.

Граф Ерохин, к его чести, внимания этому событию уделил не больше, чем воплям петхуа, которого прибить хотелось уже мне.

Присмотрелся к моему наряду и хмыкнул:

— С кем имею честь?

Я отчего-то сразу понял, мы найдём общий язык. Вот как-то расположил он к себе, моментально. Несмотря на вопиющие тапки.

— Граф Александр Лукич Вознесенский, — улыбнулся я, исполнив положенный этикетом поклон.

— А-а-а, — понимающе протянул мужчина. — Что же, весьма рад. Весьма. Алексей Ерофеевич, к вашим услугам. Чаю аль кофею?

То, как он невозмутимо проигнорировал бездыханную графиню окончательно меня покорило.

— С удовольствием, — я не стал конкретизировать, что из предложенного предпочитаю.

Это удовлетворило хозяина и он широким жестом пригласил меня на улицу.

— Погода загляденье, поэтому предлагаю разместиться на воздухе. Танька! — внезапно рявкнул он, оборачиваясь. — Тащи самовар на веранду, шельма!

Веранда, пристроенная позади дома, была открытой и большой. Вокруг резных столбов вился виноград, на столе благоухал букет полевых цветов, который с удовольствием опыляли пчёлы. На одном из стульев спал тот же кот. Животное с подозрениме взглянуло на нас и продолжило дремать.

Танька, то есть та самая румяная девица, которая меня встретила, хозяйничала неспешно. Нарочито громко громыхала посудой и надолго исчезала в доме, уходя за очередным угощением.

— Ленивая до невозможности, — пожаловался мне Ерохин, когда девица в который раз пропала. — Но прогнать не могу, другу обещал позаботиться о непутевой дочери. Знает же, шельма, что не могу. Вот и пользуется добротой моей…

Сетовал граф без злобы, скорее смиренно. Просто пытался извиниться таким образом за затянувшееся начало чаепития.

Когда наконец все формальности были соблюдены и я отпил из довольно изящной фарфоровой чашки, хозяин сам завел разговор.

— Как я понимаю, Александр Лукич, вы приехали не для того, чтобы забрать свою родственницу? — с затаённой надеждой спросил он.

Я помотал головой и граф протяжно вздохнул.

— Услышал, что Авдотья Павловна у вас гостит, вот решил навестить. Если не секрет, вы с тётушкой друзья?

Категорически не мог понять, какие отношения их могут связывать. Судя по реакции и словам, Ерохин не был рад её присутствию.

— Танька! — крикнул граф после ещё одного вздоха. — Калгановку неси!

В этот раз помощница явилась почти сразу, поставив на стол бутыль и две хрустальные стопки, явно из холода, так как они моментально запотели. Девица, хищно улыбнувшись мне, перекинула толстую косу за спину и удалилась, отчаянно покачивая широкими бедрами. Я машинально завороженно проводил её взглядом.

— Ни стыда, ни совести, — вопреки словам весьма одобрительно сказал Ерохин и взялся за тару, вопросительно посмотрев на меня.

Я помотал головой, но хозяин ничуть не расстроился. Налил себе до краёв, залпом выпил, откашлялся и закусил моченым яблоком. Задумчиво уставился на опустевшую стопку, на дне которой уже успела устроиться оса и ползала там.

Ерохин сдул крылатую нахлебницу, выпил ещё и принялся мне исповедоваться.

Графиня Вознесенская нагрянула в имение неожиданно. И в этом случае принял он гостью из-за старого друга. Того же самого, что оставил нерадивую Таньку, или другого, я не понял. Да и неважно было.

Вроде как друг тот был дальней родней Авдотьи Павловны, по какой-то линии, разобраться в которой уже было невозможно. Отчего-то любил он графиню нежно и перед смертью распорядился оставить той скромное состояние и впридачу старые знакомства.

Вознесенская, приехав, с порога заявила о старом долге. И уверенно устроилась в доме. Сообщила, что ей нужно решить какие-то дела в столице. Но дела всё никак не решались.

При этом про меня наговорила она жути. Что племянник, мол, чудной и больной. Страшно ей было при мне, поэтому и вынуждена искать пристанище.

При том, что я сам наговорил тётушке знатной чуши, не заметил хоть какого-либо страха с её стороны. А вот неуёмного любопытства через край.

Захмелевший Ерохин признался, что ни в одно слово не поверил, особо в выражениях не стесняясь и прямо говоря, что думает.

— Дура ведь, прости Господи. Думает, что уловки все эти нехитрые работают. А мне просто воспитание не позволяет высказаться… И вот что, граф, женщин обижать нельзя, но так хочется уже! Достала она меня, честью клянусь. Может, вам…

Он оценивающе взглянул на мою одежду и не стал продолжать. По виду имения было ясно — столько денег у него нет, чтобы предлагать мне в качестве откупа.

— Каюсь, сам я человек тоже не из самых хороших… Всякое в жизни было. Уехал же, чтобы покончить с былым. Ну и жить как-то по совести, сколько уж отведено. Всё прогулял, только земля эта и осталась. Думал тут покой найду. Но нет! Наказание всё равно меня настигло.

Мне его искренне жаль стало. Что бы он не натворил, но сейчас был искренним. И, похоже, тётушку воспринимал как заслуженную кару за прошлые грехи. Хоть и сил больше не было её терпеть.

— К Аврамовой в салон, к тому же, постоянно шляется. Неприлично же, тьфу! Ладно у молодых в голове ветер, о репутации не думают. Но она-то куда? — возмущался граф поведению Авдотьи Павловны, заметно ускорившись в поглощении настойки.

Аврамова… Где-то я недавно слышал эту фамилию. Пришлось хорошенько напрячь память. После того, как я, по сути, обрел две личности, места для воспоминаний стало не хватать. Ранг магии разума помог мне, но порой припомнить что-то было нелегко.

И тоже про этот салон говорили в негативном контексте…

Точно! Брат Павловой, княжич Шишкин-Вронский. У них дома я слышал про Аврамову. Неужели это графиня подговорила княжича кляузничать на меня и подсылать инспекции? Как-то слишком хитро для неё. Да и зачем?

Хотя пакостить по мелочам вполне в духе не обременённой большим умом графини. Это для меня подобное было смешно и глупо, но по себе судить о всех тоже не самый умный выбор.

— Мне необходимо серьёзно поговорить с её сиятельством, — решительно поднялся я.

Забавляло меня это или нет, но Вознесенская могла случайно и навредить нашей семье. Нельзя недооценивать противника, насколько бы смешон он ни казался.

— Удачи вам, граф! — с восхищением посмотрел на меня Ерохин, поднимая стопку. — За вас!

Оставив хозяина предаваться грусти и наполняться надеждами и настойкой, я отправился в дом. Но тут меня ждала неудача. Румяная Татьяна сообщила, что барыня отбыли. В город, по срочным и важным делам.

Графиня сбежала.

Я взглянул на часы. До полуночи времени было достаточно, чтобы отыскать беглянку. Раз уж занялся этим вопросом, нужно было закончить. Тётушка должна вернуться к себе в уезд и больше никогда оттуда не выезжать. Больше никаких диких историй придумывать не стану. Ну, если только страшных.

Найти информацию о расположении салона Аврамовой не составило труда. В Эфире были как новостные заметки, так и адрес с подробностями.

Прежде чем отправиться в путь, я почитал всё, что нашел. И усмехнулся.

Светские салоны были разные. Посвященные какому-то искусству, например, или объединяющие несколько. Поэтические, литературные, художественные. Научные тоже существовали, но там больше вращались те, кого называли мечтателями, а не практиками. Самыми распространёнными были тематические. Для сбора брался какой-то повод или праздник. Зачастую просто придумывался. Этой теме и было посвящено собрание гостей.

По сути все они выполняли самую обычную развлекательную роль, но с налётом интеллигентности и манер. Дамы красовались нарядами, мужчины хвастались дамами, судачили обо всём и обо всех.

Были салоны и исключительно развлекательные.

Вот они как раз считались не самыми приличными для посещения, несмотря на то, что практически весь высший свет там был замечен.

Салон Аврамовой был одним из самых скандальных. В большей степени из-за закрытости. В принципе, первый раз попасть в светский салон можно было лишь по приглашению. Затем хозяйка или хозяин решали, достоин ли гость дальнейших посещений. После этого, если всё решалось в пользу гостя, отдельного приглашения уже не требовалось.

Так вот Аврамова лично отбирала тех, кого принимала у себя. И отказывала многим известным лицам империи.

Салон размещался в особняке князя Львова, на берегу Крестовского острова с лучшим видом на императорскую летнюю резиденцию. Как было понятно, да и не скрывалось, девица Аврамова являлась фавориткой князя. Само по себе неудивительно, но вот открытость факта говорила многое.

Обычно о подобном не говорили открыто, пусть все знали кто и кому покровительствует. Аврамова же без смущения жила в княжеском доме, принимала гостей и, судя по слухам, устраивала там откровенные мероприятия. Князь Львов так вообще жил в Москве и в столицу приезжал редко.

В общем, Аврамову называли «островной княгиней», ссориться с ней побаивались, как и афишировать знакомство.

Взошла эта звезда столичных развлечений всего год назад и за столь короткое время стала весьма знаменита и обсуждаема.

— Интересно… — задумчиво сказал я вслух, откладывая телефон в сторону. — И как же вы, Авдотья Павловна, умудрились попасть в такое общество?

Ладно княжич, высокое положение вполне могло дать преимущество. Да и молодых аристократов везде привечали. Они же и были главным источников скандалов, что для салонов, подобных Аврамовой, было лишь на руку. Дебоширов редко прогоняли, если они не творили совсем уж бед. А наоборот, всегда были рады принять.

Графиня Вознесенская явно не относилась к тем, кого с удовольствием зовут на светские мероприятия. Из провинции, небогатая по столичным меркам, да и характер…

В общем, возникал вопрос — как её туда пустили.

А значит поговорить об этом мне предстояло с самой скандально известной Аврамовой. Для этого пришлось заехать домой и переодеться. Приличный костюм не очень подходил для такого визита.

Тут на помощь пришла память молодого графа Вознесенского и его гардероб, сохранённый в целости. Благо избавляться я от немного вызывающей одежды не стал. Никогда не знаешь, куда придется отправиться. Что и пригодилось.

Моё преображение не осталось незамеченным домашними.

И они устроили совет, перессорившись на нём, но в основном против меня. Патриарх так испугался, что я взялся за прежнее. Прохор вроде как радовался, что молодой господин наконец-то решил поразвлечься, как и положено молодым. Но осторожно сетовал на вольные нравы. И просил не портить девиц. Дух предка так вообще заявил, что за такое непотребство раньше секли и царских детей. Но потом вспомнил о нашем плане обороны и испарился, чтобы не участвовать.

Лишь Тимофей с завистью вздохнул, уважительно покивал и незаметно от остальных показал мне большой палец. Его я взять с собой, понятное дело, не мог. Не в первый визит. А второго я не планировал.

Я успокоил всех, включая котов, которые поддались всеобщему ажиотажу и разорались.

— Это для дела нужно, — безапелляционно заявил я.

Рассказывать про тётушку мне пока не хотелось. Да и к чему их тревожить, разберусь с ней по-быстрому, домашним и волноваться не о чём будет.

— Молодое дело нехитрое, — понимающе покачал головой Прохор. — Вы токмо, барин, честь берегите. Нынче бабы такие, охомутают в миг. Видали, с коленками голыми ходють?

Я пообещал, что меня никто не обесчестит. И голыми коленками не заманит. В общем-то, их ворчание было добродушным. Беспокоились за меня, по-человечески. Ведь для них я был почти ребёнком. Так что я не сердился и просто выслушал, соглашаясь с каждым. Мне несложно, а им приятно.

Лишь Гордей выразил чёткое мнение:

— Девчонки глупые! Хихикают вечно и говорят непонятно.

Всё внимание старших тут же переключилось на пацана. Я улыбнулся, у приютского наступил тот самый возраст, когда мальчишки остаются озорными детьми, а вот девчонки начинают стремительно взрослеть. И то, что Гордей принимает за глупость — самый обычный невинный флирт. Через пару лет ситуация выровняется, а пока он будет не понимать, почему сверстницы больше не хотят носиться по улицам, играя в догонялки или стреляя из рогаток по окнам. Чудесный возраст! Впрочем, все они чудесны.

Оставив совет с новым предметом обсуждения, я поехал на Крестовский остров.

Салон Аврамовой был открыт каждый вечер, что тоже было необычно. Принимать гостей ежедневно не каждый мог и хотел. Ведь хозяйка была обязана присутствовать и лично следить за тем, чтобы гостям всё нравилось. Островная княгиня же без устали открывала свои двери, не прерываясь даже во время императорского бала.

Особняк утопал в зелени, как и весь остров. Владения размещались здесь далеко друг от друга. Так что даже самые буйные соседи не мешали. К тому же заградительные магические барьеры надежно защищали местных.

А магии тут было предостаточно.

Едва я въехал на остров, ощутил усиленный магический фон. Обитатели этих мест охраняли свои жилища серьёзно. Пожалуй, лишь императорский дворец имел защиту сильнее здешней.

В отличие от Петербургского, да и прочих островов, здесь не было построено ни одного доходного дома. Только уединённые особняки, окруженные парками.

И всё вокруг буквально гудело от силы, раскинутой по земле, под ней и в воздухе. Я мельком просканировал несколько контуров — даже теневику проникнуть без ведома хозяев было сложно. Против магов смерти тут тоже защищались.

Какое любопытное место…

Ворота князя Львова были гостеприимно распахнуты. Вдоль дороги, ведущей к дому, горели фонарики, освещая желтым светом пышные кусты роз. Вместе с гаснущим закатным небом смотрелось это великолепно.

Умиротворяюще шуршал под колесами гравий, пока я медленно подъезжал к дворцу. Больше не единого звука не доносилось.

Здание тоже поражало красотой и цветами. Дом словно был окутан какими-то вьющимися лианами, усыпанными мелкими цветками. Природный дар откликнулся на мой интерес и подсказал, что над растением хорошо поработали маги.

Ни в одном окне не горел свет.

По спине пробежались мурашки — меня проверяли. Очень умело и осторожно, но я почувствовал. Сильный одарённый, вряд ли второй ранг, скорее всего третий, но весьма впечатляюще. Причем что конкретно искали, я не успел понять.

Я неспешно припарковался и вышел, давая возможность магу закончить проверку. Задрал голову и улыбнулся статуям на фронтоне — там переплелись тела прекрасных дев, кормящих друг друга гроздьями винограда. На грани приличий, но всё же не за ней.

Решив подождать на улице, я прислонился к капоту и сложил руки на груди, обратив взгляд к двери.

Запоздало подумал, что к даме стоило явиться с цветами. Спорный момент, конечно же. Во-первых, окажись она природницей, случился бы конфуз. Да и явился я без приглашения. К тому же букет мог быть воспринят, как знак расположения…

Пока я раздумывал о сложностях этикета, дверь открылась.

То, что передо мной появилась сама хозяйка, Елизавета Аврамова, не вызывало сомнений. Её фотографиями пестрел Эфир. Очень привлекательная девушка. Красота её была не художественной, а какой-то дикой. Такими ваяли древних богинь. Воинственными и вместе с тем женственными.

Одеяние тоже было на грани допустимого. Без голых коленок, но с глубоким декольте и облегающее прекрасную фигуру так, что для фантазии оставалось не так и много воли.

Аврамова чуть наклонила голову и лукаво улыбнулась.

Вдруг всё преобразилось. Загорелись окна, появились звуки — громкие голоса, музыка и звон бокалов. Вся площадка перед домом оказалась заполненной машинами. Как я умудрился встать на свободное место, я сам не понял. Не иначе как меня вели.

Но, если при проверке работал менталист, то девушка была магом иллюзий. Высшего ранга, различить который я не сумел. Впрочем, она продемонстрировала свой уровень легко и без усилий, сняв один из самых мощных мороков среди тех, что я видел.

— Граф Вознесенский… — мурлыкающим голосом сказала она, спускаясь по ступеням. — Я уж думала, что вы нас никогда не навестите.

Так, мы разве знакомы?