Арма

Глава 19. Калидум

Гул, стоявший вокруг Мироэна, вытащил его из тихого уютного мирка, вынудив окончательно пробудиться. Парень с самого начала знал, куда его занесло, ибо последние минут десять он с закрытыми глазами выслушивал сплетни без умолку болтающих девиц, бегающих из стороны в сторону.

Люмийский оказался в лазарете, внешний вид которого кардинально отличался от ожидаемого. В месте, где единственным украшением на стенах были узоры из трещин, а в дальних уголках комнаты плодились пауки и плесень; там, где пол был устлан побитой плиткой, а сквозняк назойливо посвистывал сквозь дыры в побитых окнах; там, где на койках из прогнившего дерева лежало еще несколько больных и пострадавших. Герой попал в самую худшую лечебницу — иными словами и не назовешь.

— О, проснулись! Вы очень долго были без сознания, и мы вас нашли недалеко отсюда, господин… — быстро протараторила молоденькая девушка в белом халате, стоявшая рядом с койкой. Поверх её каштановых кудрей, вьющихся до плеч, была надета бледно-молочная шапочка с красным символом. Её крохотные глаза с особым трепетом и заботой смотрели на пострадавшего.

— Мироэн. Просто Мироэн, — устало ответил парень, держась правой рукой за голову. Взглянув на предплечье, он заметил, что из-под слоя окровавленных бинтов выглядывал неглубокий порез, которого ранее не было.

— Мы так волновались, ведь у вас куча ушибов и вы потеряли немало крови… — опечаленно сказала вторая.

— Ч-чего? Всего этого не было… Что вообще произошло?.. — Люмийский не верил услышанному и говорил так, будто находился не в своем теле. Он отчетливо помнил стычку с Авеньйо, призыв трезубца, свои последние слова. Всё, что было после, — оставалось загадкой.

— Я бы на вашем месте сейчас об этом не волновался. Все самое страшное позади, и, думаю, к послезавтрашнему дню вы будете полны сил для поединков на арене, господин Люмийский. Прошу, оставьте нас, Нейла, — напряженным тоном произнес мужчина, появившийся в дверном проеме.

Здешние «сестры милосердия» испугались его прихода. Это можно было понять по их всполошившимся лицам.

— Да, конечно… — смиренно ответили все трое и покинули палату.

Незнакомец громко топнул стальными сапогами, приблизившись к кровати Мироэна. Статная и мужественная фигура, закованная в особый металл, прямая спина, серьезный и строгий взгляд. Да, жесткие черные волосы хоть и были прошиты серебристой проседью, но его трудно было назвать старым. Внутри мужчины бурлила сила, которую он долгие годы никому не показывал. Остроскулое лицо редко излучало улыбку — её нужно было заслужить. Принц узнал в этом человеке одного из сильнейших людей континента. И помнил еще с тех времен, когда его семья была жива.

— Эсмонд Прайер, верно? Член ордена Прайеров, если не ошибаюсь. К тому же, один из четверки Высших Мастеров, — начал диалог Мироэн.

— Верно, мой юный друг. Вижу, ты подрос, окреп, стал мужественней. Неужто смерть родителей сказалась на тебе? Когда мы виделись в последний раз, ты был непослушным и балованным сопл…

Парень решил перебить его, ударив тем же оружием.

— Так же, как и вы. После того, как ваш брат, глава ордена, с позором изгнал вас.

Он знал, что Эсмонда такой мелочью не задеть. Тщеславный паладин славился своим спокойным, буквально каменным нравом — его не так-то просто вывести из равновесия.

— Хм, остер на язык, признаю. Надеюсь, это твои последние громкие слова. Здесь не конкурс красноречия и колкости, — его голос был гулким, а произношение — спокойным, выверенным. — Так, о чем это я? Ах, да… Меня попросили предостеречь тебя.

— От чего? — потребовал уточнений Люмийский.

— Тебя пытались убить. До того как сработало «обратное перемещение» в город, кто-то хорошенько избил тебя. Пришлось даже «ему» вмешаться.

— Кому… «ему»?

— По правде говоря, мне совершенно плевать на то, что тебя хотели прикончить, ведь ты ничем не отличаешься от остальных участников. Благодари Седрика за то, что он испытывает к тебе «особую любовь», — с презрением закончил Эсмонд.

Услышав это, Мироэн затаил дыхание от изумления.

— И не надейся дойти до финала, парень. О тебе ходит множество слухов, но думаю, что все они преувеличены. Еще не поздно отказаться… — сказал Высший Мастер и, недовольно хлопнув дверью, покинул комнату.

Прежде чем забыть о визите Эсмонда, Люмийский подумал, что он попал сюда именно по недоброй воле паладина. Внимание карих глаз снова было приковано к перебинтованному предплечью. Размотав алую ткань, парень понял, что этого делать не стоило. Края повязки понемногу покрывались свежей кровью.

— Эй, ты чего творишь? — грозный голос, до чертиков испугавший Мироэна, оказался довольно-таки знакомым. Напротив героя лежал громила, с которым ему пришлось недавно потягаться. Авеньйо не повезло еще больше — бинты скрывали не только его руки, но и часть лица.

— Играю со смертью, — отшутился тот. — Как ты вообще здесь оказался?

Пострадавший участник потянулся к изголовью койки, принимая сидячее положение.

— Меня сюда притащили вместе с тобой, — устало почесывая лоб, прохрипел он. — Что это за шумный мужчина только что заходил? И одежда его какая-то диковинная… Я такой еще не видел.

— Доспехи Богослужителя… Тяжелая броня белого окраса с золотистой обводкой по краям. Такое носят исключительно Рыцари света, приспешники Деуса. Он один из их числа. Высокомерный, эгоистичный, живущий по собственным правилам человек-одиночка. Эсмонда Прайера выгнали из Ордена после того, как он нарушил внутренние каноны, изучив запрещенное и «безбожное» колдовство. И тем не менее, он достиг уровня Высшего Мастера и обладает этим титулом четвертый фестиваль подряд.

Кинжального мастера настигло недоумение.

— Погоди, как это? Я думал, что есть только один титул — Магистра. Разве это не так?

— Когда ты доходишь до финала и побеждаешь последнего оппонента, тебе дают право выбора — сразиться за звание Магистра с ним самим либо примкнуть к числу Высших Мастеров, победив одного из них на выбор. Восемнадцать лет назад я лично видел, как бросали вызов Эсмонду. Глупец, обрекший себя на смерть… Его колдовство непомерно сильно. Паладины могут применять свою магию не только во благо, но и во вред. Ему достаточно было единожды прикоснуться к противнику, чтобы тот сгнил заживо.

Авеньйо нервно сглотнул, представив себе мрачную картину.

— Устрашающая сила. А остальные Высшие Мастера? Ты их знаешь?

— Всего их четверо. Помимо Эсмонда, есть еще Саргон, Лилия и Фантом. Про первого могу сказать лишь то, что он невообразимый стратег, которого в мире, наверное, и не сыщешь. Он получил свой титул совсем недавно, буквально на минувшем фестивале. Говорят, что его к победе привели знания, хладнокровие и острый ум. Единственная и неповторимая дама в этом мужском коллективе, Лилия, обладает этим титулом уже давно, но все равно выглядит молодо, сродни цветущему древу. Говорят, что она росла одна, среди хищных зверей и не менее опасных растений, в неизведанном и диком регионе Иррида. Обладательница Магии природы…

— Эм-м-м… А последний? — с заметной дрожью в голосе обронил кинжальщик.

— Фантом. Никто не знает, как он выглядит и какой именно магией обладает. Вспоминая его, люди переходят на шепот и, едва шевеля губами, произносят одну заученную фразу: «Его магия прекрасна и ужасна одновременна. Если его врагам и удавалось её узреть, то это было последнее, что они видели».

Рассказ принца заставили Авеньйо засомневаться в целесообразности участия в фестивале.

Закончив говорить, Мироэн долго думал о том, что же ему делать дальше. Он несколько раз осмотрел лазарет, всматриваясь в самые отвратительные детали, и понял, что ему здесь невыносимо душно и некомфортно. К тому же, герой искренне хотел узнать, прошел ли кто-то из его товарищей в основной этап фестиваля.

Он встал с лежбища, но колющая боль, пробравшая его изнутри, оказалась настолько нетерпимой, что вынудила склониться, встать на четвереньки. Он почувствовал, будто его только что насадили на острие копья.

— Ч-что это… — хватаясь за бок, пробормотал Мироэн. Приподняв одежду, принц заметил, что одной рукой дело не обошлось. Ранение настигло его и в области подреберья. И, исходя из ощущений, неслабое.

— Слушай, ты в порядке? Может, позвать кого-нибудь? — в голубых глазах виднелись проблески испуга.

— Ты д-думаешь, если они не залатали м-мне рану п-полностью, то смогут п-помочь чем-то еще? Не ожидал, что в столице Рахаса всё н-настолько плохо с ц-целителями…

Желание убраться отсюда как можно скорее первое время было сильнее, нежели испытываемая боль. Кое-как натянув на себя дырявое, испачканное в крови сюрко, Мироэн впопыхах покинул палату, даже не попрощавшись с кинжальным мастером.

Больничная тишина нависла над разрушающимися коридорами. Казалось, что она ничем не приметна, неотличима от обычной тишины. Люмийскому всё показалось иным. Испытывая терзающую, разрывающую на части резь, он видел в этом месте особую атмосферу.

Казалось, что среди людей, стоявших в очереди к лекарю, затесалась незримая смерть с перекинутой за костлявое плечо косой. Сладким взглядом она выбирала следующую жертву. Маленький ребенок? Или же богатенький купец? А может, старушка, едва перебирающая ногами? Одно касание к щеке избранника — и тот награжден болезнью сродни смертному приговору.

Покинув гниющую изнутри лечебницу, Мироэн сощурился от яркого солнечного света.

— Ох… Вне всяких сомнений… Ветхие улицы Калидума… — слегка улыбнувшись, пробормотал он себе под нос.

Калидум — столица самого жаркого и пустынного региона на континенте. Его нередко называли «сердцем охровых земель». Температура в этой местности может превышать все доступные пределы. Чтобы сделать условия для проживания более приемлемыми, в этом городе еще при первых его правителях был возведен барьер из непрерывно циркулирующего холодного воздуха. Над поддержанием защитного купола ежедневно трудятся десятки волшебников.

Немногие города в мире могут похвастаться многовековой историей. Коренные жители Калидума помнят, как их предки рыли подземные туннели и скитались по каменным лабиринтам, прячась от палящего солнца. Люди, обитающие здесь, не привыкли делиться на богатых, бедных, всевластных, сильных или слабых. Когда приходит беда, они объединяют свои усилия, чтобы выжить. Так было всегда.

Чаще всего встречались дома из гладкого песчаника или мрамора, с пологими крышами, обложенными шифером, несколькими обрамленными окнами и балконами. Квадратные жилища были однотипными и не строились выше, чем в два-три этажа. За исключением пары десятков сооружений.

Он намеренно прошел мимо этого здания, чтобы прикоснуться к его плотным, толстым стенам, позолоченным колоннам, на соединяющих арках которых сидели лысые худые кошки из гладкого обсидиана. Там выступают лучшие барды и арфисты, самые голосистые дамы и мужи, талантливые актеры и шуты. Охваченный ностальгией, принц погрузился в воспоминания из прошлого; чувства, нахлынувшие на него при первом посещении «храма драмы и комедии».

В тот день, во время визита семейства Люмийских к королю Рахаса, несносный и вредный наследник вел себя на удивление тихо. Впечатлительный юнец, сомкнув глаза, завороженно слушал песнопения голосистой дивы. Надрывистый голос оперной певицы был пропитан сокровенными чувствами, эхом разносился по богатой зале, выходя за его пределы. Она пела о неразделенной любви, о войне, которая забрала у героини всё, что имелось. Хотя принц до конца не понимал древнеармского наречия, она смогла достучаться до его души.

Он просочился сквозь толпу людей на рыночной площади, стараясь не слушать жужжащих над ухом продавцов. Эти языкатые мастера любят цепляться к приезжим и путешественникам, торговаться с ними, пытаясь впарить втридорога стальные нагрудники, шелковые халаты, экзотические фрукты или морепродукты. Куда большим спросом пользовались лавки с магическими предметами и рунной литературой.

В конце крытого базара показались серые стены семинарии, из которой как раз выходили юные колдуны. Она чем-то напоминала магическую школу, о которой рассказывала Мирана. Герой в свое время жалобно упрашивал родителей отправить его в подобное заведение. Принцу хотелось изучать основы колдовства среди сверстников, общаться и заводить друзей. Однако, из-за статуса семейства отец не прислушался к сыну.

Мироэну резко стало плохо. Он так увлекся погружением в прошлое, что вовсе позабыл о своих ранах. Организм истощился, ослабел в результате увечий, полученных в битве, а мучительная боль в подреберье усилилась, вновь склонив парня на колени. В глазах всё помутнело. Последнее, что он успел услышать, — тревожный женский крик и топот грузных сапог.